Красавица Миррил, чудовище Миррил

Миррил! Эта в дрот выфарленная макропещатня! Это она блакским валуном легла на пути счастья Мора! Сколько уже можно ей жить? Пора в этом деле ставить жирную точку. Жирную, кровавую точку…

Мор пролетел Мистор, в котором кипела чудовищная бойня. Чёрные чешуйчатые существа атаковали Столицу. Ох, не будь экзекутор так занят, он бы здорово порезвился… Но нельзя. Никакого веселья, пока он не выполнит контракт с Горколиусом.

Целью полёта Мора было ущелье в скалах, расположенных на юго-востоке от Мистора. Он летел в то место, где образовалась громадная брешь в сознании Дирока, и захороненные трупы воспоминаний попёрли наружу…

Мору не составило труда отыскать отверстие, ведущее вглубь подземных пещер, предусмотрительно кем-то прикрытое широким камнем, сливавшимся с пейзажем скалы. Камень без особых усилий был повален на землю, и экзекутор оказался внутри крутой пещеры. Громоздкий ранец с углепластиковыми крыльями пришлось оставить между навалом камней и сталагмитовыми образованиями, поскольку с ним за спиной невозможно пролезть между сузившимися стенами тоннеля. Ничего, Мор подхватит его на обратном пути.

Каждый Проклятый (при жизни ли, или уже после смерти) прекрасно видит в темноте, поэтому Мор вполне обходился без услуг люминесцирующих грибов, но не отказывался от их помощи, если таковая предоставлялась. Перебираясь из туннеля в туннель, Мор приближался к цели.

За спиной крался чёрный чешуйчатый коротышка, точно такой же, как и те, что напали на Мистор. Мор продолжал движение, делая вид, что не замечает преследователя. В ни чем не подсвеченном месте, коротышка бесшумно (так ему казалось) подполз к незваному гостю по каменному уступу в стене и замахнулся резиновой дубинкой. Но не успела дубинка обрушиться на затылок, как Мор сшиб с ног незадачливого часового хлёстким и невероятно сильным взмахом руки. По характерному хрусту Мор с удовлетворением отметил, что у нападавшего сломано минимум с десяток костей.

Подзмей лежал на земле. Его грудная клетка была неестественно искажена, а левая змееподобная рука повисла, как плеть. Ни одного лишнего звука не издавал его мелкозубый рот. Лишь злобное, исполненное ненависти и гнева шипение…

Мор подошёл к нему вплотную, поймал руку с дубинкой (даже искалеченным, чешуйчатый коротышка не выпускал из рук оружие, пытаясь нанести урон врагу), придушил конечность и выхватил дубинку. Впихнул её боком в пасть коротышке, сделав таким образом своеобразный кляп. Подзмей пытался высвободиться, но экзекутор прижал его голову к камню. Из уголков рта, разорванных давящим «кляпом», засочилась багряная кровь. Свободной рукой Мор прикоснулся к голове пленника и попытался прощупать его душу. Странно, несмотря на явную принадлежность к виду мыслящих существ, у подзмея не было души. Или, вернее, то, что было у него вместо неё — не поддавалось какой-либо характеристике. Много душ Мор перещупал своей астральной проекцией в Мире Вечных Грёз. Много метафизических структур повидал. Но с подобной столкнулся впервые. Ничего похожего на те разновидности душ, отмечающие свои деяния на Камне Вечности. Словно после смерти они направлялись не к Святым Уродцам и Святой Ненависти. Смешно! Нет другого пристанища для душ!

Или есть?..

В любом случае, вывод прост: Мор не сможет получить интересующие его данные, убив коротышку и направив астральную проекцию поджидать душу убиенного в Мире Вечных Грёз. Придётся выбивать данные старыми методами…

Мор помахал свободной рукой перед тремя немигающими, похожими на капли нефти глазами коротышки. Экзекутор ни на секунду не сомневался, что его пленник способен видеть в темноте, в которой они с ним, собственно, и находились всё это время. Чтобы нападать во мраке, нужно в нём видеть — логика крепче алмаза. Два глаза остались неподвижны, третий же невольно проследил за рукой. Значит, для темноты у этих гадов специальный глаз отрос… Мор спросил на всеобщем языке жестов (правда с применением одной руки, что могло затруднить понимание) не было ли у них в подземелье на днях непрошенных гостей? И где сейчас эти гости находятся? Пленник проявил полнейшее безразличие, хотя Мору почему-то показалось, что коротышка прекрасно понимает язык жестов, пусть даже с одной руки. И Мора это разозлило. Ещё некоторое время безрезультатных допросов, и экзекутор потерял над собой контроль окончательно. Когда же он пришёл в себя — допрашивать было некого…

Ну и ладно. Мор уверен, что чем глубже он спустится в подземные туннели, тем больше будет материала для допросов.

И эта непоколебимая уверенность оправдалась. Впрочем, как и всегда.

Туннели привели Мора в нечто, что можно назвать подземным городом. По дороге к которому пришлось, не без наслаждения, убить в пытках с дюжину чёрных чешуйчатых коротышек.

В городе оказалось веселей, чем в дороге. Кроме постылых чёрных мужчин, попадались ещё дети с серой, иногда отливающей зелёным кожей и рыжие женщины. Мора поразило упрямство этих существ. Они никак не хотели идти на сотрудничество, молчали, не проронив и крика, когда их пытали (от чего слегка смазывалось удовольствие от пыток). Доходило до того, что матери молчали даже под страхом смерти своих детей.

Но и без допросов было ясно, что город пустовал. Так много жилищ, и так мало обитателей. Причём подавляющее большинство — дети и женщины.

Так вот откуда выползли все те уродцы, рушащие сейчас Мистор!

На Мистор Мору было наплевать. Пусть себе горит, если настолько слаб, что не способен отбить нападение каких-то змееподобных лилипутов. Но экзекутору не было наплевать на Миррил, которую следовало убить. А найти её можно лишь через Дирока, её телохранителя, ведь у бывшей магини слишком сложная душа, которую, при всём умении и мастерстве, астральная проекция Мора не смогла прощупать.

Мор добрался до площади, размерами в несколько раз превышающей самые большие помещения подземного города, в которых уже довелось побывать экзекутору. В конце площади стояло вытесанное из камня здание со странными красно-синими орнаментами на стенах. Вероятно, это здание служило чем-то вроде ратуши. Из распахнутых настежь ворот высыпал отряд коротышек, принявшийся обстреливать вторженца из странных пружинных мушкетов. До этого все встречавшиеся Мору чешуйчатые мелкачи если и были вооружены, то только холодным оружием. Поэтому свинцовые шарики, со столь сладостной, но в то же время и горестной болью впивавшиеся и пробивавшие навылет тело, более чем удивили Мора. Он рухнул на каменный пол, истекая густой зелёной кровью, больше похожей на гной, нежели на кровь…

Держа пружинострелы наготове, солдаты осторожно направились к телу сражённого врага. Тем временем на балкон третьего этажа вышел подзмей. Он выглядел значительно старше остальных: дряхлый, потрёпанный жизнью, обвисшая кожа… Наверняка он занимал какую-нибудь высокую должность в этом городе, если не самую главную. Он глядел на подбирающихся к телу вторженца солдат, но вместо ликования всё никак не мог избавиться от тревожного чувства. Настолько сильного и необъяснимого, что оно пугало больше, чем сам факт вторжения в Саборкан. Должно быть, такие чувства испытывает заключённый перед тем, как ему отрежут голову лазерной гильотиной.

Один солдат изумлённо вскрикнул. Его крик подхватили остальные. И из изумления, крики постепенно перетекли в ужас. Раны затягивались на теле сражённого врага, словно уродливые, существующие лишь в воображении психопатов цветы, почуяв вечер, принявшиеся закрывать свои бутоны. Срастающаяся плоть выталкивала застрявшие в ней пули. Мор вскочил с земли, выхватив из ножен в жилетке два воронёных кинжала. Он, в принципе, мог бы и не падать от тех крошечных царапин, что оставили в его теле залпы мелких чёрных солдатиков, но решил, что так будет гораздо веселее. Дать надежду этим ничтожным уродцам, а потом в один миг забрать её, вместе с их жизнями…

Подзмеи открыли огонь, но шьющие насквозь или застревающие в плоти пули не могли остановить врага. Прежде чем стоящий на балконе Масстой смог что-либо сообразить, Мор искусно и, если такое сравнение не кощунственно, красиво перерезал солдат. Всех до единого.

Чтобы войти в ментальный контакт, нужно находиться на сравнительно небольшом расстоянии. Поэтому Масстой не предпринимал никаких действий. Просто стоял на балконе, выжидая пока Мор его заметит.

При жизни Проклятый не заставил себя долго ждать. Покончив с элитным отрядом подзмей, он тут же приметил новую жертву. Стоявшего неподвижно (конечно же, от страха) коротышку с обвисшей кожей. Старикан. Жаль. Убить его не будет весело, ведь какое он сможет оказать сопротивление? Ну ничего. Удовольствие от убийств Мор сейчас получал значительно меньше, чем раньше. Так что расстраиваться особо нечего.

Экзекутор нехотя поплёлся к громадному зданию, на третьем этаже которого, как вкопанный, стоял древний чешуйчатый коротышка.

Внешность обманчива… Выглядящий дряблым и хилым старик подзмей оказал Мору сопротивление в десятки тысяч раз большее, чем все его чешуйчатые собратья до этого. Стоило лишь экзекутору подойти достаточно близко, чтобы оказаться в радиусе телепатического воздействия, как Масстой не упустил свой шанс. Он направил мощнейшую ментальную волну, влившуюся в мозговые волны Мора, смешавшуюся, установившую связь между ними и собственными волнами, сделав их единым целым.

До этого момента Масстой никогда не встречал соперников, сила мозговых волн которых могла бы тягаться с его мощью. Любого, на кого оказывал телепатическое воздействие, Масстой подавлял своими волнами, ошарашивал, выуживал из парализованного мозга нужные сведения, а то и уничтожал его, если возникала такая необходимость. Подобное он недавно проделал с Дироком Мистафилиусом. Поразил мозг наёмника ментальной волной и вытянул из него всё, что только захотел. Это, собственно, и прорвало стену склепа захороненных воспоминаний Дирока, что так хорошо почувствовал Мор и пришёл в Саборкан.

Масстой понял, что сам позвал в город Мора. Но старец не испытывал досады. Наоборот, он всегда знал, что рано или поздно его телепатический дар послужит причиной его гибели. Что ж, остаётся надеяться, что это произойдёт не сегодня…

Ментальная схватка очень похожа на схватку в реальном бою, но, в то же время, не похожа ни на каплю. Каждый удар, каждый взмах клинком мысли мог нанести урон, мог послужить причиной смерти, но и мог обернуться тем же для нанёсшего его, стоило врагу правильно отразить этот удар. Схлестнувшиеся в такой схватке вряд ли выйдут из неё такими же, какими приступили к ней. Урон наносился не телу, а воспоминаниям, привычкам, идеалам, стереотипам… Если рана на теле могла зажить, то ментальный урон — нет. Ничего не стоит выйти из подобной схватки безумцем…

Масстой перевернул взгляды Мора прежде, чем Мор разрушил его мозг, заодно выведав все сведения, которые не смог выведать у пытаемых им подзмей. Что ж, при жизни Проклятый, демон во плоти практически никогда не знает поражений. Даже если на его пути становится такой грозный противник, как Масстой…

«Да будь ты проклят, мудрый старец, мне не нужна твоя мудрость!» — досадливо думал Мор, направляясь вон из Саборкана. За его спиной неподвижно стоял Масстой. Всё на том же балконе третьего этажа громадного здания, вероятней всего — городской ратуши. Старый подзмей дышал, но делал это ровно и меланхолично. Его мозг был разбит. Тело впало в оцепенение. Кататония. Масстой превратился в огромный мясной овощ…

Глава 30: Правда убивает…

— А я говорю, надо этого хлюпика высадить где-нибудь на трассе. Пусть попутку себе ловит, — Дирок произносил слова нарочито спокойно, как делал это всякий раз, когда хотел держать собеседника в напряжении.

Вито был уже не рад, что оглох от предсмертного вопля Горколиуса лишь на время. Конечно, в ушах до сих пор раздавался мерный гул, притупляющий звуки снаружи, но уж лучше так слышать, чем никак. К тому же, Барон выковырял из ушей почти всю запёкшуюся кровь. Сейчас он скривил обиженную мину и на одном дыхании затараторил:

— Ты зверь, ты зверь затравленный, ты зверь, забитый сбродом улиц, ты зверь, раздавленный судьбою, ты зверь…

— Закрой свою коробочку, — фыркнул Дирок и поддал газу. Струи пара из задних сопел увеличились. Спины всех трёх находящихся во флаере прижались к спинкам кресел.

— Закрыть? Как быть? Не жить? Не пить? Раздать? Не взять? Раздеть? Не петь? — завёлся Барон.

— Нет, ну ты реально душевнобольной какой-то, — спокойная, монотонная лента голоса на долю секунду треснула, высвободив всплеск раздражения.

— Больной? А что есть боль? А что есть жизнь, как лишь та боль… — Барон решил добить собеседника.

— Подумать только, а я ведь как-то даже взял твою книгу в руки… — Дирок уже не пытался играть роль опасного циника, сверлящего собеседника монотонным слогом, а в открытую демонстрировал досаду и отвращение. — Правда, тут же положил её обратно на книжный прилавок, увидев на развороте твою постную харю…

— Твоё невежество смешно, твои поступки поражают, скажу тут прямо: ты — говно, таких как ты — в печах сжигают… — с невероятным удовольствием прошипел Барон Отрицательный.

Будь это не флаер, а машина, Дирок со всей силы бы дёрнул тормозной рычаг, открыл дверцу, вытолкал вон Вито, заодно надавав тому затрещин, и уехал бы себе далеко-далеко… Но, увы, в воздухе такую роскошь себе позволить нельзя. Хотя… выкинуть заигравшегося со словами поэта — что может быть прекрасней?.. При падении с такой высоты вряд ли можно выжить… Но это скорее всего не понравится Миррил. А она уже не та простачка, с которой познакомился Дирок в локомотиве. Она вновь стала магиней! Теперь её лишний раз злить не следует… И посему наёмник прибег к единственно верному в этой ситуации методу — запугиванию:

— Если ты скажешь ещё слово, я тебе яйца отрежу и выброшу в окно.

Барон крайне недовольно фыркнул, его белая кожа лица вмиг побагровела от хлынувшей в неё ярости. Ему пришлось до хруста костяшек сжать кулаки, лишь бы удержаться и не напихать в ответ сотню другую разящих, как клинок палача, метафор. Это удалось с громадным трудом.

Какое-то время все молчали. Дирок сбросил скорость до рекомендуемой для полётов на флаерах их класса и молчаливо вглядывался в воздушную гладь. Надувшийся на него Вито делал вид, что заинтересованно разглядывает скучное содержимое кармана в спинке кресла, а на самом деле витал в мысленных образах жестокой физической расправы над обидчиком. Кутая голое тело в пиджак Вито, Миррил задумчиво рассматривала землю в окно. Уже как второй час она пришла в сознание. Весть о смерти Горколиуса она восприняла без особых удивлений — раз она жива, то, конечно же, он живым остаться не мог… А то, что Мистор предали огню? Что ж, он унижал приезжих высокомерием и циничным отношением к судьбам граждан. Может, его гибель и к лучшему…

С высоты полёта флаера земля казалась крошечной, игрушечной, ненастоящей. Жёлтые прямоугольники рапсовых полей, дороги, похожие на бесконечно-тонких змей, редкие крошечные коробочки жилищ отшельников, телеграфные столбы, похожие на воткнутые в землю зубочистки, связанные друг с другом зубной нитью… Миррил и забыла, когда в последний раз чистила зубы. А ещё она забыла, когда в последний раз ощущала себя так хорошо, не смотря на боль во всём теле. Ох, и досталось ему за всё это время. Как в реальности, так и во снах возможного будущего, в которых оно вообще два раза с головой расставалось. Ничего, вскоре от всех травм — и бледных шрамов не останется! Обладая магическим даром, Миррил способна на многое. Очень многое…