— Это кажется рискованным, — сказал ичело.
— Это было рискованно, — подтвердил Уилсон. — Но альтернатива была еще хуже.
— Вы имеете в виду, что мы разрываем наши дипломатические отношения с вами, — сказал другой ичело.
— Ну, вообще-то я думал о мертвой собаке, — поправил Уилсон. — Но да, и об этом тоже.
В дверях появилась посол Уэйверли, за ней Абумве и претор Гунцтар. Таффи увидел свою хозяйку и радостно залаял. Уилсон опустил собаку на пол; когти Таффи очаровательно зацокали по полу, когда он подбежал к Уэйверли.
Все растеклись лужицами восторга.
— Это почти идеальный финал, не так ли? — тихо сказал Шмидт Уилсону.
— Почти, — согласился Уилсон.
— И я полагаю, нам следует заключить соглашение никогда больше не говорить об этом, — предложил Шмидт.
— Думаю, что это самый мудрый выход, — согласился Уилсон.
— Да, — сказал Шмидт. — Более того, я предлагаю сейчас же выпить по этому поводу.
— Согласен, — сказал Уилсон. — Кажется, припоминаю, что ты обещал мне выпивку в конце всего этого.
— Хочешь, чтобы мы влили обратно ту пинту "умной крови", которую ты дал Таффи, прежде чем мы это сделаем? — спросил Шмидт.
— Знаешь, я думаю, что прекрасно обойдусь без этого, — сказал Уилсон.
Они наблюдали, как Уэйверли и Таффи ушли вместе, а за ними следовал какой-то очень обеспокоенный ичело, который нес пакет с кровью Таффи.
ЭПИЗОД ВОСЬМОЙ. ЗВУКИ ВОССТАНИЯ
Хизер Ли услышала звук приближающейся пощечины еще до того, как почувствовала ее, — удар, предназначенный для того, чтобы привести ее в сознание. От удара она резко вздохнула и попыталась сориентироваться.
Быстро осознала три вещи. Во-первых, она была голой под грубым одеялом, которым было укрыто ее тело, и сидела на каком-то стуле.
Во-вторых, она была связана, ее запястья, лодыжки, шея и талия были привязаны путами к креслу.
В-третьих, она была ослеплена, и что-то плотно охватывало и закрывало ее голову и лицо.
По мнению Ли, ни одно из этих событий не было положительным.
— Вы проснулись, — произнес голос со странными модуляциями. Он менял высоту и тембр.
Это заинтересовало Ли. — Что происходит с вашим голосом? — спросила она.
Последовала короткая пауза, прежде чем последовал ответ. — Это не первый вопрос, который мы получили от ваших соотечественников, — ответил голос. — Их больше интересовало, где они находятся и почему их удерживают.
— Извините, — сказала Ли. — Я не знала, что существует протокол.
Это вызвало смешки. — Мой голос модулируется, потому что мы знаем, что у вас в голове есть один из этих компьютеров, — сказал голос. — И мы знаем, что если вы еще не записываете меня, то в какой-то момент это произойдет, и вы могли бы использовать это, чтобы записать и идентифицировать меня. Я бы предпочел, чтобы этого не происходило. По той же причине мы завязали вам глаза, чтобы вы не могли записывать какие-либо визуальные события, которые могли бы нас выдать. И, конечно, мы также связали вас, чтобы вы пока оставались на месте. Мы забрали вашу боевую униформу, потому что знаем, что она дает вам преимущества в силе и защите, а мы не хотим, чтобы у вас оно было. Приношу свои извинения за это.
— Да, — сказала Ли так сухо, как только могла в данных обстоятельствах.
— Да, — ответил голос. — Хотя в данный момент у вас нет причин мне верить, вы должны понимать, что мы не заинтересованы в том, чтобы подвергать вас физическому или сексуальному насилию. Снятие с вас боевой униформы было защитной процедурой, не более того.
— Я бы поверила вам больше, если бы вы не разбудили меня пощечиной, — заметила Ли.
— Вы на удивление сопротивлялись пробуждению, — произнес голос. — Как вы себя чувствуете?
— У меня болит голова, — сказала Ли. — Болят мышцы. Я умираю от жажды. Мне нужно в туалет. Я скована. Я слепа. А как у вас дела?
— Признаю, что лучше, чем у вас, — произнес голос. — Шестая, воды.
Что? Ли задумалась, а потом почувствовала что-то у своих губ, твердый пластиковый сосок. Из него потекла жидкость; Ли выпила ее. Насколько она могла судить, это была вода.
— Спасибо, — сказала она через минуту. — Почему вы сказали "шестая"?
— Человека, находящегося с вами в комнате, зовут Шестая, — произнес голос. — Номер не имеет значения, он выбирается случайным образом. Мы меняем его для каждой миссии.
— Какой у вас номер? — спросила Ли.
— На этот раз Второй, — ответил голос.
— И вы не в одной комнате со мной, — заметила Ли.
— Я рядом, — сказал Второй. — Но я не заинтересован в том, чтобы мой собственный голос звучал так, чтобы вы могли его выделить. Поэтому я слушаю и смотрю, а Шестая заботится обо всем остальном.
— Мне все еще нужно в туалет, — сказала Ли.
— Шестая, — сказал Второй. Ли услышала, как Шестая пошевелилась, а затем внезапно часть твердого сиденья ее кресла исчезла. — Справляйте вашу нужду, — сказал Второй.
— Вы шутите, — возмутилась Ли.
— Боюсь, что нет, — ответил Второй. — Еще раз приношу свои извинения. Но вы же не можете искренне ожидать, что я вас развяжу. Даже голый и слепой солдат сил обороны колоний — грозный противник. Под вашим креслом есть поддон, в который будут собираться ваши отходы. Шестая потом разберется с ними.
— Чувствую, что должна извиниться перед Шестой, — сказала Ли. — Особенно потому, что в конечном итоге мне придется заняться чем-то посерьезнее, а не только мочиться.
— Шестая делает это не в первый раз, — заметил Второй. — Мы все здесь профессионалы.
— Как обнадеживающе, — сказала Ли. Затем она мысленно пожала плечами и облегчилась. После того, как она закончила, послышался скрежет, когда убирали поддон, и еще один скрежет, когда ставили на место часть сиденья кресла. Послышались шаги, затем открылась и закрылась дверь.
— Ваши соотечественники сказали мне, что вы лейтенант Хизер Ли с корабля "Тюбинген" сил обороны колоний, — сказал Второй.
— Верно, — подтвердила Ли.
— Что ж, тогда, лейтенант Ли, позвольте мне рассказать вам, как это будет работать, — сказал Второй. — Вас захватили, и вы моя пленница. Я буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать на них правдиво и так полно, как только сможете. Если вы сделаете это, то, когда мы закончим, я добьюсь вашего освобождения, очевидно, что это будет очень далеко от того, где мы сейчас находимся, но все равно вас отпустят. Если вы этого не сделаете или если я хоть раз поймаю вас на лжи, то убью вас. Я не буду пытать вас, или издеваться над вами, или подвергать вас насилию, или еще какой-нибудь подобной чепухе. Просто прикажу приставить дробовик к вашей голове, чтобы убить вас и уничтожить компьютер в вашем черепе. Это старомодно, но очень эффективно. С сожалением вынужден сообщить, что один из ваших соотечественников, рядовой Джефферсон, уже проверял меня на этот счет и, к своему несчастью, понял, что я не шучу. Боюсь, этот урок не пошел ему на пользу. Но я надеюсь, что его пример может оказаться полезным для вас.
Ли ничего не ответила на это, думая о Джефферсоне, который всегда был слишком восторженным для своего же блага.
Дверь открылась; предположительно, Шестая возвращалась в комнату. — Шестая сейчас накормит и обмоет вас, если пожелаете, а затем уйдет. У меня есть другие дела, которыми нужно заняться в ближайшие несколько часов. За это время, если пожелаете, можете обдумать то, что я вам только что сказал. Сделайте то, о чем мы просим, и вам не причинят вреда. Сделайте что-нибудь, кроме того, о чем мы просим, и вы будете мертвы. Это простой бинарный выбор. Надеюсь, вы сделаете его мудро.
* * *
Предоставленная самой себе, Ли проанализировала свою ситуацию.
Во-первых, она знала, кто она такая. Хизер Ли, родом из округа Робсон, Северная Каролина. Мать Сара Оксендайн, отец Джозеф Ли, сестра Элли, братья Джозеф-младший и Ричард. В прошлой жизни она была музыкантом: гитаристкой или виолончелисткой, в зависимости от необходимости. Шесть лет назад она присоединилась к СОК, последние два года и шесть месяцев служила на "Тюбингене". Все это было важно. Если вы плохо представляли, кто вы такая, в вашей базе знаний были бы другие критические пробелы, и вы не знали бы, в чем они заключаются.
Во-вторых, она знала, где находится, в общем, и почему она здесь. Она была на Чжун Го. Ее и ее взвод отправили с "Тюбингена" подавлять сепаратистский мятеж в столице провинции Чжоушань. Повстанцы захватили штаб-квартиру местной администрации и средства массовой информации, заполучив при этом заложников, и начали транслировать ролики, в которых Чжун Го провозглашала независимость от Колониального союза и стремилась к новому союзу с Землей, "родным и истинным домом человечества", как они это называли. Местная полиция вмешалась, чтобы усмирить их, и была удивлена, когда у повстанцев оказалось больше огневой мощи, чем у нее; повстанцы убили два десятка полицейских и взяли еще нескольких в заложники, пополнив свой запас живых щитов.
Успех повстанцев вызвал серию протестов "За власть Земли" в других городах, включая Лючжау, Каргар и Чифенг, в последнем из которых был нанесен серьезный материальный ущерб, когда бунтовщики прошли маршем по центральному деловому району, сжигая магазины и здания, по-видимому, без разбора. К этому времени администрация столицы планеты, Нью-Харбина решила, что с нее хватит, и потребовала вмешательства СОК.
Ли и ее взвод совершили стандартное ночное десантирование с большой высоты в маскировочных костюмах; они оказались внутри административных зданий и телерадиокомпании еще до того, как повстанцы узнали, что они приземлились на крышу. Бой был коротким и неравным; у повстанцев было всего несколько хороших бойцов, которых они выставили вперед, когда на них набросилась местная полиция. Остальные повстанцы были набраны из числа легковозбудимой молодежи, и у них было скорее больше энтузиазма, чем навыков. По-настоящему опытные бойцы повстанцев вступили в бой с СОК и были быстро подавлены или убиты, поскольку не могли сравниться с обученными колониальными солдатами, обладавшими превосходными физическими и тактическими навыками; остальные сдались без особого сопротивления.
Два автомобиля повстанцев, стоявшие у административных зданий, открыли огонь по ним и были превращены в груды раскаленного шлака ракетами "Тюбингена", который обстрелял их с орбиты. Заложники, которых держали в крыле на цокольном этаже, где находились конференц-залы, были грязными и уставшими, но в целом невредимыми. Все мероприятие заняло менее тридцати минут, без потерь со стороны СОК.
Выполнив свою работу, солдаты СОК попросили об увольнении на берег и получили его в Чжоушане, где местные жители встретили их с энтузиазмом, по крайней мере, так им показалось, хотя, возможно, это было также связано с тем, что Союз колоний, как известно, оплачивал расходы сил обороны на увольнение на берег, поощряя солдат тратить глупо, а местные магазины и продавцов — брать непомерную плату. Если среди горожан Чжоушаня и были сочувствующие повстанцам, они держали рот на замке и брали деньги СОК.
Последнее, что запомнила Ли перед тем, как очнуться в комнате, в которой она сейчас находилась, — это то, что она, Джефферсон и рядовой Киана Хьюз ужинали в "хофбройхаусе" (в Чжун Го, несмотря на китайское название, в основном проживали европейцы со средней и южной частей континента, ирония в том, что Ли, у которой китайские корни по отцовской линии, нашла это несколько забавным [Хофбройхаус — исторический пивной ресторан в Мюнхене, Германия]). Она вспомнила, как они втроем изрядно выпили, что, оглядываясь назад, должно было послужить предупреждением, поскольку благодаря генетически модифицированной физиологии солдат СОК для них было практически невозможно по-настоящему напиться. В то время, однако, это казалось просто приятным времяпрепровождением. Она вспомнила, как очень поздно по местному времени вышла из "хофбройхауса", направилась к отелю, в котором у них были забронированы номера, и больше ничего.
Ли с сожалением пересмотрела свою оценку энтузиазма местных жителей по поводу работы СОК. Очевидно, что не все были довольны.
К ней вернулась память, и Ли обратила внимание на то, где она может быть сейчас. Внутренний хронометр ее мозгодруга сообщил ей, что она была без сознания около шести часов. Учитывая этот промежуток времени, было возможно, что она, очевидно, покойный Джефферсон и (как она довольно сильно подозревала) Хьюз сейчас находились на другом конце планеты от Чжоушаня. Однако она сомневалась в этом. Второму и Шестой потребовалось бы по крайней мере некоторое время, чтобы раздеть ее, привязать к креслу и подготовить к тому, что они планировали с ней сделать. Второй также упомянул, что у него (у нее? Ли решила пока оставить в памяти "он") уже было достаточно времени, чтобы поговорить с Джефферсоном и Хьюз и убить Джефферсона, когда тот отказался сотрудничать. По этим причинам Ли подозревала, что она все еще находится где-то в Чжоушане.
Она также подозревала, поскольку фактически все еще находилась в руках Второго и Шестой и еще не была спасена своим взводом, что, где бы она ни находилась, у тех были средства изоляции, которые не позволяли ее мозгодругу сообщить о ее местонахождении. Она проверила это, попытавшись связаться с Хьюз, а затем с несколькими другими солдатами взвода: ничего. Она попробовала отправить запрос на "Тюбинген": тоже ничего. Либо в этой комнате специально был установлен блокиратор сигналов, либо она находилась в таком месте, которое было спроектировано с возможностью блокировать сигналы (или имело такие возможности). Если бы это было последнее, то количество возможных зданий в Чжоушане сократилось бы.
Ли еще раз, более глубоко, задумалась о своей ситуации и поняла, что у нее есть ключ к разгадке. Она сидела в каком-то специальном кресле — более того, в кресле, предназначенном для сидения в течение длительного периода времени, учитывая, что в его сиденье был выдвижной люк, через который можно было выпускать отходы. Ли не считала себя знатоком удерживающих систем, но, поскольку ей шел девятый десяток лет, она кое-что повидала. По ее опыту, удерживающие кресла можно было встретить в трех местах: больницах, тюрьмах и особо специализированных публичных домах.
Из всех трех вариантов Ли первым отвергла идею о борделе. Это было возможно, но бордели были местом бизнеса и не особенно безопасным. В них жили и работали люди, и (если бордель вообще был успешным) в любое время суток приходили и уходили самые разные клиенты. Публичные дома обеспечивали бы некоторую приватность, но, вероятно, не настолько, чтобы не был замечен выстрел из ружья, не говоря уже о том, что из помещения вытаскивали один-два трупа.
В больнице труп не стал бы проблемой, но выстрелы из дробовика, вероятно, стали бы. Заброшенная больница могла бы решить эту проблему, но больницы, как правило, не защищались от передачи сигналов — в электронном виде передавалось слишком много медицинской информации, чтобы это было осуществимо.
Таким образом, наиболее вероятным местом, по-видимому, была тюрьма: кресла, конструкция, блокирующая сигнал, и от трупов легко избавиться, поскольку в тюрьме, скорее всего, есть свой собственный морг. Это также означало, что тот, кто удерживал ее и Хьюз, также имел возможность незаметно доставлять людей в тюрьму и выводить их оттуда: кто-то из местной полиции или, по крайней мере, из местного правительства.
