Безумие стали

— Ваш вопрос доказывает, что вы всё же не думаете обо мне, как о закоренелом преступнике. Я польщен. Не хочу сказать ничего плохого про Юхана Северина, но мне всё-таки ближе та жизнь, когда я не обязан подчиняться приказам королей и адмиралов, тем более, если большинство из них не сможет отличить мачту от форштевня и путает бак с ютом. Я сам себе правитель и занимаюсь чем хочу. Единственно плохо, что мои взгляды не разделяют купцы и сухопутные власти.

— Глупо было бы иначе! — воскликнул Свен. — Развеселили вы меня, Трази. Какой торговец обрадуется пирату? Жили бы вы спокойно на своем архипелаге, да выращивали всякие полезные растения, пшеницу ту же, вам бы и слова не сказали плохого.

— Это вряд ли. Сразу нашелся бы умник, который захотел бы прибрать к рукам и острова, и плоды наших трудов. Разве не так? Впрочем, возможно вы правы, милорд, и нам стоит заняться земледелием, — загадочно сообщил Трази.

Скрипнула дверь. В кабинку проскользнул мужчина в непромокаемом плаще, какой носит большинство моряков. Незнакомец откинул капюшон, Свен признал в госте кабистанца — черные курчавые волосы, загорелая кожа, темно-карие глаза. Створка открылась вновь, в проеме показалось встревоженное лицо Парка.

— Всё в порядке, Ант, — сказал Свен, старшина кивнул и закрыл дверь.

— Позвольте представить, милорд. Капитан "Соленого гребешка" Рик Сарготолла, — сказал Трази.

— О, рад познакомиться со Стражем Моря, — произнес гость и поклонился.

— Взаимно, — ответил Свен, гадая, что может быть общего у пиратского барона и хозяина охранной касатки.

— Прошу за стол, — пригласил Трази и наполнил бокал. — Как прошло плавание?

— Мы надеялись проскочить, но шторм достал нас у Перстов, — ответил Рик. — Тухлая каракатица! Пришлось прятаться во фьорде как рачкам в норку. Барни ругался страшно, груз-то скоропорт. Слава бороде Кабы, где запуталась Лазь, море сегодня поутихло и мы смогли добраться до вас.

— Видел берег за Перстами? — коротко спросил Свен.

— Да, милорд. Сожалею.

— Знаешь, кто это сделал?

Сарготолла посмотрел на Трази, тот кивнул. Выпив, капитан крякнул и продолжил:

— Дык за тем и пришел, чтобы с Шугой поговорить. Странные дела у нас в Гашеме творятся. Думаю, милорд, вам тоже будет интересно послушать.

— Жду с нетерпением, — подтвердил Свен.

— Ага. Ну, значится, начну вот с чего. Недели две назад, после Рами Вознесения, пошел слушок по охране, что Карас Марацелло ищет лихих капитанов для одного дельца. Говорили, платит щедро, я тогда свободен был, вот и пошел, а он меня увидел и нос воротит. Слишком честный ты, Сарготолла, говорит, как и отец твой. Выставил меня и слушать не захотел. Тогда я и подумал, что попахивает дельце это протухшей рыбкой, а вскоре меня Хромой Барни нанял, за безупречную репутацию и удачливость, — сказал Рик и подмигнул Трази.

— Что было дальше? — спросил Свен.

— А дальше, милорд, я в порту крутился. Ждал, пока Барни галеры свои загрузит. Смотрю, на дальнем причале работа кипит. Интересно стало, конечно, кто и куда. Подошел, а там с дюжину касаток швартуется, а хозяева — отребье одно, что за галлен мать родную продадут.

— Так-так, — поторопил эрл.

— Ага. Ну, всё бы ничего, да любопытный я по природе. Пру этаким тараном, на груз поглядываю. Солонина, сухари, вино — всё как обычно. Тут меня срисовали. Иди, говорят, отсюда, не то худо будет. Нечего, мол, глазеть! Ну, думаю, действительно, пойду. А как обернулся, так в сторонке, у склада, сетки с парусами заметил. Их в последнюю очередь грузили, скрытничали значится.

— Ну и что? — спросил Свен, закипая.

— Дык, милорд, паруса те черные были. Черные, понимаете?

Эния.

Мерзкий, коварный, противный коротышка! Подумать только, ведь она поверила, что цвирг отпустит её домой. Куда там! Он обманом заманил в этот тоннель, а теперь одной отсюда не выбраться. Эния обернулась — сзади догоняла страшная темнота, хватая черными щупальцами зеленоватый свет факела. Где-то потрескивал свод, шуршали камешки. Аш-Гир уверял, что это сама гора стонет от новой раны, причиненной людьми, но девочка не верила. Скорее, во тьме крадутся сумеречные твари, дожидаясь только, когда погаснет огонь колдовского мха, и уж тогда они набросятся на дерзких путников. Брр! Эния хотела прибавить шаг, но чуть не вскрикнула от боли.

Пока они бежали от великана, усталость не чувствовалась, но сейчас к ногам словно привязали по большому камню, а в унты насыпали маленьких. Ступни горели огнем, ощущение такое, что счесала до крови. А этот коротышка идет, как ни в чем не бывало! Эния чуть не расплакалась. За сегодняшний день столько всего произошло, что и подумать страшно. После такого надо неделю отлеживаться на мягких перинах, да отогреваться в душистой ванне, а она всё шагает по этому тоннелю, чтобы вновь оказаться в мрачных подземельях. За что ей такое наказание? Она ведь не сделала ничего плохого! Мамочка, отец, где вы? Эния без сил опустилась на холодный камень и расплакалась.

Всхлипы эхом улетали во тьму, горячие слезы душили горло. Аш-Гир неуклюже топтался рядом, что-то бормоча. Успокаивает ещё! Эния обняла растерянного Чару. Тот принялся слизывать мокрые дорожки со щек, изредка порыкивая на цвирга, чтобы не лез — у хозяйки горе. Правильно, хороший, еще и укуси его, чтобы знал, как меня обманывать! Девочка вытерла рукавом измазанное лицо — наверняка страшная сейчас, слёзы никого не красят. Ладно, хоть тут не так светло, да и Аш-Гир отошел в сторону, чтобы не мешать ей выплакаться. Ноги подергивались от усталости, мышцы сводило судорогой, тело точно одеревенело — совсем не чувствуется. А вдруг она больше вообще не сможет ходить и навсегда останется здесь? От жалости к себе Эния разревелась вновь.

Подождав, когда она немного успокоится, цвирг вручил баклажку. Вино подействовало, всхлипывать девочка стала реже. От переживаний и усталости потянуло в сон. Обняв теплого и пушистого ирбиса, она закрыла глаза. Пусть сюда хоть инистый великан заявится, она не двинется с места. Перед глазами кружила черная метель, рядом урчал Чара. Эния всхлипнула в последний раз и задремала на мягкой перине. Откуда она только здесь взялась?

...Перина мерно двигалась. Няня пришла, с теплотой подумала Эния. Рина всегда дожидалась, когда воспитанница уснет, рассказывала зарийские сказки о малом народце и покачивала висящую кровать. Девочка открыла глаза и охнула — ей всё приснилось! Зеленоватый свет разгонял тьму, мимо проплывали каменные стены. Прямо над ухом бряцали железки цвирга. От него пахло потом, но запах был странно приятен — она представила, как прикасается к разгоряченному телу, сильные руки обнимают её и... что за фривольные мысли?

— Пусти, — буркнула Эния.

— Мне совсем не тяжело, ты легка как пушинка.

— Я пойду сама!

— Маленькая леди, ты устала. Я удивлен, как вообще продержалась так долго. Отдохни, скоро мы дойдем до входа в коридор.

Эния надула губы и отвернулась. Дал бы ей поспать, она сама бы пошла. Хотя, в объятиях принца чувствуешь себя так защищено! Ладно, пусть несет, но это не значит, что она простила его за хитрость. Эния покосилась на цвирга. Заметив её взгляд, Аш-Гир улыбнулся и подмигнул. Где-то зафыркал Чара.

— Смотри-ка, раньше меня нашел, — сказал цвирг, догнав ирбиса. — На то и любимец Хозяйки.

Стена здесь отличалась от остального тоннеля. Серые линии сталкивались и переплетались в причудливый узор, похожий на розу, составленную из кристаллов. Аш-Гир ослабил захват, Эния встала на неверные еще ноги и, покачнувшись, шагнула вперед. От шероховатого камня шло тепло. А ведь здесь прохладно, изо рта пар идет! Цвирг уже ощупывал стену. Эния почесала Чару за ухом, тот принюхивался к стене, словно за ней кто-то прятался. Коротышка тем временем отцепил от пояса пять крюков. Один за другим металлические костыли вошли в камень под ударами молотка, последний клин Аш-Гир долго примерял к блеклым разводом и, наконец, вбил точно в пересечение линий. Внутри горы заурчало. Цвирг прислушался и кивнул. Короткая трубка в его руках стала шестом, Аш-Гир подцепил проушиной центральный крюк. Девочка с интересом наблюдала за действиями спутника. Чего он добивается? Хочет пробурить дырку в скале? Используя шест как рычаг, цвирг примерился и резко дернул. Зазвенел высвобожденный костыль. Громко треснуло, теплый ветерок коснулся волос. Эния застыла от удивления. Камень в пределах вбитых клиньев открылся лепестками неведомого цветка. Стебель его уходил в глубь скалы — сначала узкий, тоннель всё расширялся, его стенки вспыхивали разноцветными сполохами. Ирбис фыркнул и первым бросился в странное сияние.

— Чара, стой! — крикнула Эния, но тот уже скрылся за поворотом. — Что это такое, Аш-Гир?

— Мы называем такие места живым камнем, вы — самоцветными или золотоносными жилами. Они пролегают в горах как вены в теле, и по ним можно пройти, если знаешь, как отворить.

— Это колдовство, да?

— Нет, просто древнее знание. Еще мой великий предок Ош-Мир открыл свойства живого камня и много лет путешествовал в толще Арских гор, составляя карту проходов. Теперь эта карта у каждого цвирга вот здесь, — сказал Аш-Гир и постучал по лбу. — Мы заучиваем её еще в детстве.

— Ничего себе! Так и в замок можно попасть?

— Конечно, на перевале Шейн есть несколько отнорков. Но сейчас мы туда не пойдем. И не хмурься. Обопрись на меня, идти осталось недолго.

Пришлось смириться с неизбежностью. Но зато тут не так страшно — света в тоннеле хватало. Стены переливались волнами, похожими на те, что питали тело инистого великана. Энии показалось, что она очутилась в другом мире, не предназначенном для людей, или даже попала в один из чертогов Хозяйки Гор. Невзрачные с виду желваки драгоценных камней разгорались внутренним светом, сквозь серую шелуху проглядывала истинная красота алмазов, изумрудов, сапфиров. Искорки пробегали по невидимым граням, точно лучик солнца касался витрины ювелира; зернышки золота желтели одуванчиками на цветочном поле. Резкий порыв ветра рванул полы шубки. Гора дышит, подумала Эния и тут услышала рычание Чары.

Тоннель обрывался темнотой, где слышалась чья-то возня. Аш-Гир догнал девочку, факел осветил проем — здесь жила выходила в подземелье. Эния выбралась наружу, цвирг последовал за ней. Сзади заскрипело. Отверстие стянули серые лепестки, через мгновение стена вновь стала цельной. Девочка погладила теплый камень — на месте бывшего лаза проступило изображение розы. Так, куда убежал Чара?

Коридор заканчивался просторным залом, где хрюкали слепыши, как окрестила их Эния. С потолка свисали пряди светящегося мха, у стен стояли лохани с кормом. Проход к свинарнику преграждали два цвирга — они пытались сдержать палками ирбиса, у которого при виде упитанных хрюшек проснулся охотничий инстинкт. Чара рычал и хватал лапами шесты, охранники аккуратно отгоняли священного зверя.

— Прекратите сейчас же его тыкать! — крикнула Эния. — Он просто голодный!

Аш-Гир добавил что-то на своем языке. Завидев принца, цвирги, как показалось девочке, выдохнули с облегчением. Один убежал в темноту и вскоре вернулся с куском мяса. Чара незамедлительно набросился на угощение. Также охранник принес кожаный ремешок, Эния осторожно приблизилась к урчащему любимцу и, дождавшись, когда ирбис насытится, привязала поводок к ошейнику.

— Маленькая леди, на поверхности уже ночь, давай я провожу тебя в твою комнату.

— Слушаюсь, господин тюремщик.

Принц дернулся, словно от удара и посмотрел на неё... с досадой? А как ты хотел, коротышка? То, что ты нес меня, ничего не значит. Я пленница и буду вести себя соответствующе, решила Эния. Чара с неохотой подчинился поводку, облизываясь на хрюкающих в загонах слепышей. Вопреки ожиданиям девочки, Аш-Гир повёл наверх. По дороге они встретили трех цвирженок — девушки поклонились и так посмотрели на принца, что Эния чуть не заскрежетала зубами. Поймав себя на этом, фыркнула и одернула Чару, чтобы не принюхивался ко всяким вертихвосткам.

Путь в её комнату преграждала, в отличие от завес в коридорах, настоящая дубовая дверь с засовом. Конечно, чтобы не сбежала! Толкнув створку, Эния переступила порог и остановилась в изумлении. Меньше всего она ожидала увидеть в подземельях настоящее окно, а за ним ночной пейзаж. Луна освещала неверным светом горные пики, искрились снежные шапки, а далеко внизу перемигивались огоньками дома в долине. Я на стене родного замка, почудилось на мгновение девочке, но наваждение рассеялось, и она горько вздохнула. На столе зеленел набитый колдовским мхом стеклянный шар, рядом стояла тарелка с жареным мясом и овощами, а у стены примостилась кровать с долгожданной периной. Везде чистенько, ни пылинки — комнату подготовили к приходу гостьи. Может даже те самые цвирженки, которых мы повстречали, подумала Эния с неожиданным злорадством. Сзади кто-то кашлянул. Девочка быстро обернулась.

— Долго же вы гуляете, маленькая леди, — сказал сидящий в кресле Зон-Дар. — Как вам наши пещеры?

— Лучше, чем я представляла. Ваш сын показал мне много интересного. Очень много.

— Что-то случилось?

— Отец, инистый великан проснулся.

— Что?! Как это произошло?

— После озера мы спустились в колыбель...

Аш-Гир поведал о причине пробуждения гиганта, изложив всё таким образом, что девочка осталась в стороне, а злосчастный факел будто вывалился из его руки. Еле дождавшись, когда он закончит рассказывать об их бегстве и возвращении через гору, Эния притопнула ножкой и выпалила:

— Неправда! Это я виновата! Я! Факел выронила и, как назло, на ногу этому чудищу.

— Нет, это моя вина! — возразил Аш-Гир. — Я забыл тебя предупредить, мне и нести наказание.

— Успокойтесь, — сказал Зон-Дар. — Уже ничего не вернешь и не поправишь. Ваш факел направляла судьба. В том, что случилось, не виноват никто.

— Как это? — спросила Эния.

Аш-Гир промолчал, но вид у него был не менее удивленный.

— Когда наш великий предок Ош-Мир увел свой народ под землю, великаны выходили из колыбели чуть ли не каждый день, — задумчиво произнес Зон-Дар. — Хозяйка Гор напитывала их тела силой воды и камня, а великий Одр наполнял вены жаром недр. Тогда шла страшная война, гиганты крушили мерзостных дейноров тысячами, погибали сотнями, но битву с ящерами выиграли. Как тогда ликовал наш народ! Ош-Мир Кобольд выложил в честь победы красивейшую мозаику. Великанов осталось немного, они жили у Арского хребта, пока не начало теплеть, а затем ушли на север, чтобы упокоится среди вечной мерзлоты Льдистых гор. Одр подарил героям покой при жизни, но теперь последний из них покинул колыбель, чтобы разбудить остальных. Не думал я, что доживу до этого.

— Я ничего не поняла, — сказала Эния. — Что это значит?

— Великаны созданы с единственной целью, — догадался Аш-Гир.

— Да, сын мой. Они созданы для битвы. Боги ничего не делают просто так, нужно готовиться к худшему. Грядет война. Великая война, которая потрясет мир!

* * *

Комнат, похожих на эту, в пике Ра-Муранг было еще две. В них изредка гостили люди, допущенные в подземелья — проверенные негоцианты, ученые, труверы, а теперь еще и Эния Драко. Она бы с радостью отказалась от сомнительной чести, но её никто не спрашивал. Правителя цвиргов девочка больше не видела, к ней приходил только Аш-Гир — он казался задумчивым, но о великанах и войнах говорить не желал.