Царь-дедушка

— Нет, просто я приняла решение по вопросу, что мы обсуждали. Хотелось знать, поддерживаете ли вы мои умозаключения.

— Вот как... — я вздохнул. — Ну что же... Князь Папак, вы со слугами нам более не требуетесь, можете все отдохнуть. А мы тут пошепчемся по-семейному.

Валисса изогнула бровь.

— Полагаете, моим детям надо присутствовать при этой беседе? — спросила она, когда кастелян-распорядитель с подчиненными вымелись из столовой.

Все трое деточек переводили заинтересованные взгляды с меня на нее, но покуда помалкивали.

— Ну, мальчикам надо и такие вопросы решать обучаться, а Тинатин это, в некотором роде, и вовсе напрямую касается. — я пожал плечами.

— Никогда не пойму, что же у вас творится в голове, — покачала головой невестка, — ну да пусть будет по вашему. Доченька, мы обдумывали за кого тебе стоит выйти замуж.

Тинатин, надо отдать ей должное, лишь потупилась, зато Асир в удивлении выпучил глаза, а Утмир распахнул рот и тут же зажал его обеими ладошками.

— Матушка, не рано ли мне еще вас покидать? — не поднимая глаз произнесла младшая царевна.

— А никто про прямо сейчас и не говорит. — ответил я. — Ну что же, Валисса, продолжайте. Весьма любопытно, что вы надумали по этому поводу.

— Я попробую сразу объяснить, как и к чему пришла.

— Сделайте любезность. — кивнул я. — Хотя момент о том, что отдавать Тинатин за первого встречного мы обсуждать не будем, его можно опустить.

Царевна-мать усмехнулась.

— Да уж, это точно. Итак, отдавать мою дочь за члена царской семьи одной из соседних стран в нынешней ситуации было бы неразумно. Вы немолоды, Асир, напротив, совсем юн. Такой брак может навести соседей на ненужные мысли.

Эк она меня старым пнем, который уже одной ногой в могиле, куртуазно повеличала.

Я кивнул.

— Отдать девочку в одно из дальних царств, — продолжила Валисса, — это возможно, но сговариваться долго, да и выгоды с этого нам нынче никакой. Разве что в Зимнолесье кто подходящий сыщется, но с теми землями сначала надо постоянный торговый путь установить...

— Чего на моем веку не ожидается. Пока наши мысли совпадают.

Тинатин сидела, с казалось бы, отрешенным видом, и в задумчивости гоняла вилкой по тарелке остатки еды. Асир, хоть и поглядывал на сестру с участием, но явно был заинтересован, и лишь Утмир... Ну а чего ожидать — он-то о сердечных делах сестренки информирован куда как лучше окружающих, вот и лицо такое... Тоже словами не передать.

— Это меня радует. — ответила Валисса. — Остается семейство сатрапа Бантала. Такой брак, с одной стороны, может позволить нашим купцам проникать во внутреннюю Парсуду...

Да, жаловался мне Вартуген, когда сбыт товаров с экспедиции в Зимнолесье обсуждали, что ашшорские караваны далее Агамтану не пускают.

— ...но так ли уж это нам надо? А вот все те же недобрые мысли у сатрапа появиться могут. К тому же, вы упоминали, что в его земли намерены вторгнуться рулиннои, и такой брак обяжет Ашшорию драться на чужой войне.

Не помню, чтобы такое при ней говорил — склероз, не иначе.

— А у нас свои планы есть. — кивнул я. — С Банталом все ясно, что нафиг не надо.

— Значит остается лишь брак внутри Ашшории. — Тинатин, при этих словах бросил на мать быстрый взгляд из под ресниц. — Тут имеются варианты, но...

Валисса вздохнула и развела руками.

— Может ли род Крылатых Ежей быть абсолютно уверен в чьей-то абсолютной преданности? — вопросила она.

— Лексик, князь Баратиани. — ответил я. — Но он женат, причем по любви. Следовательно, если я прикажу ему развестись для женитьбе на Тинатин, верность может легко превратиться в ненависть. Может и не превратится, конечно, но лучше так не рисковать.

— И возвысив один род, наша семья вызовет обиду у других, а заодно и их общую неприязнь к обласканному. — в задумчивости проговорил Асир.

— Молодец, сынок. — улыбнулась Валисса. — Именно это я и хотела сказать. Следовательно...

Она повернулась ко мне.

— Решение вполне очевидно. Жених должен быть влиятелен, известен, именит, но не должен принадлежать ни к одному из родов владетельных. Такой человек в Ашшории есть.

Асир поднял палец вверх, как многие делают, когда пытаются родить некую мысль, помедлил несколько мгновений, пока мы с его матерью за его умственными потугами наблюдали, и выдохнул:

— Латмур Железная Рука.

Хорошая у мальчика логика, надо будет Щуме премию дать.

— Умница, сын. — с нескрываемой гордостью произнесла его мать.

— Но он же старый! — не сдержалась Тинатин.

— А ты его что, варить собралась? — отрезала Валисса. — Этот человек доказал свою верность когда, не жалея себя, защитил нашу семью от похищения, а может и смерти, он пользуется авторитетом, и, в конце-концов, так и ваш дед сможет отблагодарить князя Латмура за поддержку, которую тот ему оказал при восшествии на престол.

— Выкладки твои, царевна, безупречны. — я вздохнул. — Да есть одна беда. Дочь твоя с Нвардом, сыном Латмура, любовь крутит, и уже даже бежать с ним собралась.

Валисса пару мгновений, выпучив глаза, хватала ртом воздух, а потом взвилась с места со скоростью и энергией, сделавшей бы честь баллистической ракете.

— Ах ты дрянь!

Я, грешным делом, решил уже было, что прямо тут и прямо сейчас Тинатин лишится пары зубов, и ошибся. Невестка шумно выдохнула, медленно опустилась в кресло, и тоном, холоду которого позавидовала бы сама Снежная Королева, произнесла:

— Весьма тобою разочарована, дочь.

Младшая царевна, которая и так-то уже была ни жива — ни мертва издала сдавленный всхлип.

— Видит Сердце, — продолжила Валисса, — между мной и Тыкави никогда не было даже тени теплых чувств, но я всегда осознавала свой долг и ни разу у меня даже мысли не появилось о том, чтобы завести себе аманта. Я плохо тебя воспитала, коли ты, дочь, позволяешь себе дарить несбыточные надежды человеку, находящегося многократно ниже тебя по происхождению.

— Я его люблю. — всхлипнула Тинатин.

— Ты царевна рода Ежиного Гнезда, ты ни на какую свободу чувств права не имеешь. А уж если и не сдержалась, то и пуще того должна это скрывать, потому как Нварду за один лишь взгляд в твою сторону грозит смерть. — старшая царевна повернулась ко мне. — Что вы намерены предпринять, Лисапет?

— Дать мальчику шанс получить право на сватовство. — Валисса удивленно вскинула брови. — Мы с князем Латмуром, не буду скрывать, еще в день моего прибытия в Аарту обсуждали его возможный брак с Тинатин, и он, хотя и был польщен, также как и внучка выразился в том духе, что малость для такого брака староват.

— Насколько знаю, он вполне себе позволяет себе походы к куртизанкам. — заметила невестка.

— О, нет, он не утверждал что уже из тех мужей, что безвреднее ужей. — усмехнулся я. — Не сомневаюсь, что в этом плане он еще вполне здоров. Просто, как я понимаю, Латмур уже настолько привык жить бобылем, что никакая женитьба ему теперь и даром не нужна. При том он намекал, что вот если бы я отдал Тинатин за его сына, он был бы вполне удовлетворен.

— Такой брак вызовет резкое неудовольствие среди владетельных. — немедленно обломала чуть ожившую от моих слов Тинатин Валисса. — Нвард хороший мальчик, но, по сути, простой витязь...

— Нет никто и звать никак. — согласился я. — И капитан это прекрасно осознает. Мы с ним побеседовали сейчас, он мне голову сына хотел презентовать...

Тинатин и Утмир громко ойкнули.

— Я бы не стал принимать такой дар, дедушка. — твердо произнес Асир. — Князь — человек чести, но выдержит ли его верность короне казнь единственного сына?

Нет, однозначно выпишу Щуме премию!

— Да и мне смерть друга была бы неприятна.

— Ну, собственно, меня тоже вовсе не тянет Нварда уконтрапупить. Изгнание или ссылка подошли бы куда как более, только... Что, догадаешься сам, внук?

Мальчик наморщил лоб, а затем тяжело откинулся на спинку кресла.

— Если будет оглашено истинное обвинение, это будет ужасный удар по репутации всего царского рода.

Щума, Золотой ты мой Язык, кажется ты не только на премию наследника уже навыучивал, но и на орден.

— Потому я решил назначить Нварда командиром одной из лузорий, отправляющихся в Зимнолесье, а его отцу дозволил ее же загрузить товарами. Вернется героем и богатеем, так можно уже будет его кандидатуру в женихи рассмотреть. Тинатин же, на время подготовки экспедиции, отправится в Обитель Святого Солнца на богомолье. Заодно отцу Тхритраве его колымажку вернет.

Я поднялся из-за стола.

— Валисса, проследите чтобы до отъезда ваша дочь не наделала глупостей.

* * *

— ...трактат "О рыбной ловле посредством удилища" был тщательно мною изучен, причем для консультации я обратился не только к мудрости записанной, но и к практике, а именно — к лучшим рыбакам Аарты. — научный оппонент при защите философского звания в Ашшории не предусмотрен, зато рецензент трактата (а таковой непременно предоставляется при получении каждого следующего ученого звания, хотя не обязан быть как-то связан с темой выступления соискателя), это в обязательном порядке.

Мне выделили видного, в некотором роде даже выдающегося деятеля — Ошмуда Зверознатца, — умудрившегося на научной основе не только обосновать селекцию, но и на практике ее применить, выведя породу овец особой пушистости. В смысле — длиннорунных.

Не настолько, конечно, как на Земле, но по мангальским меркам это был бы потрясающий успех, кабы нашелся хоть кто-то, вложившийся в их разведение и дальнейшую селекцию. Местная же ментальность, увы, ожидала чуда, изрядную часть экспериментальной отары тут же раскупили и начали скрещивать с обычной породой — со вполне ожидаемым результатом: через пару поколений благоприобретенная длинношерстность у потомков напрочь исчезала. Ну а нету чуда — нет бабла. Ошмуд с небольшим оставшимся количеством своих овечек пока еще ковыряется, но годы его уже весьма почтенны, а мошна далеко не бездонна.

Надобно будет помочь товарищу.

— Были произведены также и четыре натурных эксперимента, поскольку изложенное в трактате не всегда и не во всем совпадало с накопленными в этой области философскими и практическими знаниями. — продолжил Зверознатец. — В этих случаях наблюдения его величества оказались более точными, что было подтверждено опытным путем, прочие же положения трактата существующим знаниям не противоречат. Таким образом можно констатировать, что предоставленный на исследование трактат новые знания привносит, а, следовательно, является философским.

Комиссия, а за ней и собравшиеся в одеоне зрители сдержанно поаплодировали.

— Дополнительным достоинством трактата, несомненно, является его строго практическая направленность, сопряженная с лаконичностью и доступностью слога. Из недостатков же могу отметить лишь три вещи: это отсутствие должного теоретического обоснования, отсутствие какой-либо систематизации описанных рыб, а также отсутствие в трактате информации по рыбе морской. Последнее, впрочем, вполне простительно — проживая в горной местности весьма проблематично вести такие наблюдения. Подводя итог всему сказанному — трактат царя Лисапета из рода Крылатых Ежей рекомендую признать подобающим, а самого его к защите на звание философа-кандидата допустить.

Щума Золотой Язык о чем-то перемолвился парой слов с остальными четырьмя членами ученого совета и громогласно возгласил:

— Да начнется экзамен! Просим вас приступить к докладу, государь.

Я неторопливо поднялся со стульчика, на котором внимал речи рецензента и оглядел одеон. Полный аншлаг, только Дубовицкой не хватает.

Ну еще бы — не каждый день царя на экзамене валят! Когда такое еще увидишь-то?

— Итак, картоха, сиречь свинское яблоко. — я заложил руки за спину, и начал неспешно прогуливаться по сцене, обращаясь одновременно и ко всем, и ни к кому. — Что мы о ней знаем? На самом деле — очень, просто до обидного мало. Кормовая культура для скота, не лучше и не хуже иной любой, брюквы там, или еще какой морковки, за одним полезным исключением — ни один паразит кроме медведки ее жрать не желает, отчего при ее выращивании можно быть уверенным в том, что сколько ее растет, столько скотине на корм и отправится, а не жукам каким-нибудь, в хозяйстве бесполезным.

Я бросил быстрый взгляд на экзаменаторов, а затем на трибуны. И там, и там пока слушали с интересом.

— Еще нам известно, что картоха съедобна для человека. Нет, по дури и ей отравиться можно, случаи бывали, но в целом — да, есть ее можно, если запечь в костре или в котелок с водой бросить. Вкусна ли такая еда? — я с усмешкой оглядел одеон. — Разумеется нет. Во-первых, потому что обычно свинское яблоко едят натурально как свиньи, вместе с кожурой, а это неправильно. Во-вторых, не всякий продукт следует употреблять в чистом виде. Для придания картохе какого-то вкуса нужна соль, а желательно еще и маслице. Однако те, кто ее обычно едят ни на то, ни на другое денег, как правило, не имеют. А человеку с деньгами навряд ли придет в голову сооружать себе обед из свиного корма, не так ли?

Собравшиеся на царьэкзамен отнеслись к высказыванию и с юмором, и с пониманием одновременно.

— Вот! Вот в чем причина того, что в Ашшории, да и соседних странах тоже, ничего не знают о способах приготовления этого вкуснейшего, питательнейшего и применимого для самых различных видов блюд продукта! А ведь их,способов этих, на самом деле великое множество. Не стану нынче перечислять их все, ограничусь лишь несколькими основными, ибо уже во вторник каждый житель блистательной столицы сможет их узнать в любой книжной лавке. Но первым... Марона, владелец трактира "Коровья лепешка" здесь? Встань, покажись, где ты есть.

Ненадолго возникла пауза — зрители озирались, ожидая вероятно узреть нечто необыкновенное, а увидали лишь небогато одетого мужика, несмело поднявшегося на одном из задних рядов и поднявшего вверх правую руку.

— Любезный, в знак признательности за вкусный ужин, которым ты вчера потчевал меня и царевичей, дарю тебе книгу рецептов приготовления картохи. Дарственную надпись я в ней для тебя уже сделал. Тумил, вручи почтенному Мароне мой дар.

Перешептывания в одеоне стали громче и внятнее.

"Что?", "Кто?", "Быть того не может!", "Точно в Кагеновом посаде..."

За следующий час я рассказал о картофеле больше, чем за всю свою прошлую жизнь на Земле — и про то, что из нее крахмал добывают, и о картофельной муке, о методике хранения, о разнообразии блюд, где этот корнеплод применяется, да даже о том, что сырым картофелем можно отбить запах перегара, — а дежурившие за сценой дворцовые повара последовательно подали экзаменационной комиссии борщ, картофельное пюре с мелко рубленным тушеным мясом и подливкой, "Оливье", драники и блины из картофельной муки с медом.

Столичные философы оказались прирожденными естествоиспытателями и не дураками пожрать — умяли все. Сугубо в научных целях, разумеется.