— Оказывается, кто-то балует в этом неспокойном месте, — успел сказать он.
— Это знание будет последним в твоем списке, — проскрипело существо, состоящее как будто из одних лохмотьев, кинув в моего патрона горсть малиновых шаров, размером с теннисный мяч.
Марзаяц, чуть наклонившись, сделал сложное действо руками. По ходу распальцовки мой патрон зафиксировал несколько фигур из пальцев, и его тело охватил бледно-голубой кокон. Предчувствие неприятностей заставило меня присесть — скорее, сработала привычка быстрого сокращения ростовой мишени до грудной, урезавшая возможному стрелку шансы на попадание. Опять же по привычке я быстро оглянулся назад, что, возможно, спасло жизнь далеко не первому отряду, попавшему в засаду. Вниз с холма, периодически переходя на "полный привод" с использованием передних конечностей, несся явный соплеменник моего работодателя. Одет он был в полосатый балахон, более всего походивший на азиатский халат, и забавную тюбетейку, на которой болтались какие-то лоскутки. Я развернулся, оставаясь в сидячем положении, и замер, раздумывая, что ожидать от этого гостя и чем его встретить.
Гость же проявил завидную сноровку. Практически не меняя скорости, он скрутил на одной из рук какой-то кукиш, после которого с точки приблизительно на два метра выше его головы сорвалась жменя мелких малиновых искорок. Я благополучно успел отскочить в сторону, потому что и ждал какого-то подвоха. Плотный пучок искр с треском рассыпался по песку, скатывая его в мелкие стеклянные шарики. Новоявленный колдун все же вынужден был замедлить свой бег, хоть настоящей его мишенью изначально являлся исключительно мой патрон.
Очередные кукиши на руках "узбекского гостя" породили более плотный по сравнению с первым рой малиновых искр. Положение для нового прыжка оказалось неудобным, да и на сыпучем сухом песке уверенно оттолкнуться довольно сложно. И, пожалуй, впервые со времен владения гравитационным симбом я применил его не для фокусов. Вспоминая о прожженной Марзайцем броне, хотелось перестраховаться, и я просто собрал песок, лежащий передо мной, в большую "линзу" и выставил вместо щита. Видимо, нехорошее предчувствие подстегнуло меня, да и находился я практически в лежачем положении, но полумесяц из клубившегося песка вовремя встал на пути полета малинового салюта. Треск разрядов, запах озона ознаменовал встречу моего щита и искр. Из клубившегося передо мной песка получилась довольно правильной формы ажурная паутина, частично состоявшая из расплавленных и быстро твердеющих расплёсков стекла. Часть искр пролетела надо мной и покатилась по песчаным волнам. Обладатель полосатого халата на пару секунд опустил свои руки и замедлился, видимо, от неожиданности. Я же по доносившемуся позади шипению, подвываниям и посвистам понял, что добром этот разговор уже не кончится. По этой причине промедление незнакомца я использовал на то, чтобы бросить неуклюжую "паутину" и зачерпнуть новую порцию песка. Нападавший то ли по привычке, то ли не поверив в неэффективность своего любимого детища, кинул в меня еще одним пучком искорок. На этот раз их родилось еще больше, хотя даже мой неопытный в таких делах взгляд говорил, что это глупо. И вместо паутинки передо мной образовалась мутная коричнево-алая линза с множеством проплешин, которую я тут же уронил, всклубив очередную кучу песка. Сказать честно, затея моя оказалась не слишком уж удачной, так как из-за клубящегося песка противник просматривался плохо, и мне приходилось вытягивать шею. А значит, он мог сделать что-то неожиданное и неприятное. Нужно было атаковать.
Но раздумья мои в очередной раз прервал мой оппонент. Я не заметил, что он сделал, но на его лице отразилось немалое напряжение, а в мою сторону потянулось три молнии, лишь немного уступавшие молниям из первого сюрприза для моего работодателя. Хоть они и выглядели скромнее, но, учитывая значительно меньшее расстояние, две из трех уверенно пришлись в мой песчаный клубок. Внутри песчаного колобка рвануло, Я почувствовал легкое головокружение, а потом тошноту, видимо, ставшими результатом перегрузки моего симба. Песчаный шар рванулся в стороны каплями красного стекла, но потом все же вернулся обратно к прежним размерам. Передо мной пылала жаром, выкидывая искры, желто-красная звезда-карлик диаметром с метр. Попросту мою гравитационную ловушку наполнял расплав стекла, до сих пор бурливший и пузырившийся захваченным воздухом. Держать такое перед лицом оказалось крайне неприятно, да и противника эта штуковина закрывала. И я просто откинул все это от себя. Нет, у меня и мысли не было добросить этот слиток до своего обидчика, это произошло совершенно случайно.
Шар отлетел от меня приблизительно на семь-восемь метров, постепенно превращаясь в каплю. А когда я убрал поле, его разорвало на брызги разного размера. Большинство из них даже не долетело до местного узбека, но некоторые все же настигли и вгрызлись в аппетитный клетчатый халат, а где-то и в тело. Наверное, это было не так уж и больно, но абориген просто опешил от такого дела. Он несколько раз смешно подпрыгнул, крутнулся на ногах, что-то проорал и, вновь повернувшись ко мне, зажестикулировал. Меня почему-то прорвал смех, и от следующей тройки молний мне пришлось отпрыгивать, катясь по песку. Потом положение стало совсем не веселым. Агрессор пустил очередную тройку молний, одна из которых попала мне в колено. В прочем, броня с легкостью справилась с этим попаданием. Но на подходе ожидалась очередная тройка.
Я с удивлением подумал, почему моя броня до сих пор не сделал адекватного ответа, сразу же вспомнив, что сам дал установку применять секретную артиллерию только в случае сильной угрозы жизни. Судя по всему, броня не видела в моих физкультурных эссе таковой проблемы. С одной стороны у меня даже зазудели руки, так захотелось пришпилить наглеца своей серпантинной пушкой, с другой напряжение слегка спало, потому что даже прямое попадание броня не рассматривала, как смертельную опасность. А значит, можно было и поиграть, главное — чтобы Марзаяц не уступил своему, явно более мощному и умелому противнику. Решил поиграть — сделано.
Я как-то слышал, что гравитация черной дыры настолько сильна, что может удержать даже пучок света. Вот и решил я попробовать удержать, а вернее изловить молнию. Все же молния — это пучок плазмы, а не света. И хоть для таких дел больше подходит электромагнитное воздействие, гравитация тоже должна помочь. Мельком пожалев, что я так и не рискнул добавить себе еще симбов, я быстро представил себе схему ловушки, которая должна была состоять из сужающихся к центру лепестков. По лепесткам плазма должна как по спирали попасть внутрь ловушки и закрутиться в отведенном свободном пространстве. Представить успел, а осуществить нет, за что и получил при очередном кувырке молнию в бок. В боку потеплело, пробежали мурашки и, на мгновенье переклинило большую дельтовидную мышцу. Стало очевидно, что при попадании парочки молний может случиться и более серьезный клин. Мой же истязатель такими вопросами не интересовался, позабыв обо всем, он гвоздил меня молниями, как первоклассник осеннюю муху. В его действиях чувствовался азарт настоящего охотника, хоть видок у него и стал уже малость уставшим.
Из следующей тройки на пути моей ловушки оказали две молнии. Одна, скользнув по внешней границе ловушки, отлетела в сторону приблизительно на шестьдесят градусов, вторая же попалась. Внутри моего силового построения переливалась практически всему цветами радуги шаровая молния размером с абрикос. Похоже, мой противник этого не заметил, пустив очередную серию, почему-то оказавшуюся всего из двух молний. На этот раз я поймал обе, увеличив шар до размера хорошего яблока. Руки обладателя халата застыли, видимо, он, наконец, узрел неладное. Я же, усмехнувшись, убрал часть поля ловушки, слегка подтолкнув содержимое. И светящееся яблоко с радостью ринулось в сторону моего обидчика. Правда, полет его больше походил на танец бабочки, нежели на огненный снаряд. В траектории присутствовали какие-то рывки и спирали, но общее направление оставалось верным.
Сначала мой противник что-то пытался сделать руками, потом принялся что-то говорить. Но мое подарочное яблоко легко проникло сквозь скомканный лоскут жиденькой желтой дымки и упало на песок в полуметре от севшего на пятую точку опоры горе-разбойника. Дальнейший процесс меня откровенно повеселил. Бабахнул праздничный салют, яблоко лопнуло на мириады мелких искорок, а они в свою очередь с тихим шелестом полопались, разлетаясь в стороны дымными усами. Мой противник живой, да, наверное, и здоровый лежал на спине, забавно отмахиваясь от чего-то руками. Никаких видимых повреждений я с разделявших нас пятнадцати метров не увидел. А вот ждать с моей стороны стало бы совершенно глупо.
Я не успел добежать каких-то три метра, когда пострадавший в первую очередь морально абориген все же сел. Не мудрствуя лукаво, я зачерпнул своим гравитационным полем, сколько смог, песка и бросил вперед. С расстояния отделявших нас пары-тройки метров это оказалось действенным. Похоже, абориген даже не понял, что я на подходе, получив в лицо песчано-пыльную бурю. Меня же это нисколько не побеспокоило по причине закрытого забрала брони — полную упаковку броня совершила самостоятельно еще с началом боевых действий. Полосатый супостат, лежа на спине, ошеломленно протирал глаза, когда я оказался на расстоянии уверенного подавления. Не знаю, какой из меня вышел бы боксер, но футболист получился сносный. Взятая на мою ногу голова туземца дернулась и вместе с остальным телом приняла положение "совсем лежа". Я тут же навалился сверху, что оказалось совершенно излишне. Клиент выключился с тотальной перезагрузкой сознания. Не будь песок столь зыбкой опорой, я мог бы в запале совершенно снести ему голову, усиленный экзоскелетом брони удар — это не шутка. Хотя, возможно, месяцы тренировок и практики научили меня дозировать усилие даже неосознанно. В общем-то, я не хотел смерти этого аборигена.
Покончив с прямым противником, я рывком включился в окружающую действительность, как это бывает, когда основная цель достигнута. Профессионализмом такой подход к контролю над полем боя не блистал, но и опыт в таком деле приходит далеко не во время еды.
На поле брани моего работодателя клубилась пыль, что-то дымилось и потрескивало. Марзаяц сидел на песке: капюшон плаща откинут и частично разорван, а шевелюра представлена известным брэндом "взрыв на макаронной фабрике". Вне сомнений он остался жив. Противника же его я рассмотреть не смог — в районе кустов тоже клубилась пыль. Но, судя по тому, что Марзаяц не предпринимал чего-то активного, а просто копался в сумке, оппонент моего работодателя либо покинул поле боя, либо мир живых. Тут, как говорится: "Или это слон, или одно из двух".
Пыль вокруг моего личного поля боя уже почти рассеялась, я встал и поглядел на свой трофей. Полосатый халат "боевого узбека" щеголял щедрой россыпью мелких дырочек от моего "наливного яблочка", набивка кое-где еще дымилась, да и на коже имелись многочисленные следы ожогов. Не напрягаясь размышлениями, я ухватил трофей за шиворот и по свежим следам потащил к своему работодателю.
— Что это за дерьмо зазанела? — удивился мой патрон.
— Напарник по разбою, — ответил я, бросив тело, — он с холма решил тебе навалять, а попал на меня. Вот пришлось вступиться за кодекс честных поединков.
— Этот, сын пахаря, похоже, тоже кодировщик, хоть и молодой совсем, — подвел итог осмотра Марзаяц, — как ты, бездарь, с ним справился-то?
— Да повезло, — отмахнулся я, — накостылял ему, пока он тобой отвлечен был.
— Я его и не заметил совсем, — посмотрел на меня Марзаяц задумчиво, — он что-то успел задействовать?
— Не заметил, — соврал я, — а твой любитель молний где?
— Не знаю я, где этот дырявый бурдюк! Может, сбежал позорно, а скорее, получил сполна и валяется где-то среди кустов, — ответил Марзаяц, зачем-то распахивая халат моего трофея. — Думал, что на новичка попал, наверное. Я его измором взял и одарил под конец по-царски. Даже если этот огрызок мироздания и убежал, то валяется где-то совсем недалеко. Под конец этот бездарь уже на ногах еле стоял. Вообще, надо сказать, что сильный попался кодировщик, и опыт ведения поединка у него немалый имелся, просто я выносливее оказался. Хорошо, что ты этого оборванца прибрал, будь он даже полным новичком, в конце боя и его усилий могло хватить за глаза.
— А ты что на нем ищешь-то? — поинтересовался я. — Он налегке бежал, у них сумки, скорее всего, где-то тут припрятаны рядом.
— Ага, вот, — стянул Марзаяц халат с плеча. — Ого! Столичная бурция. Так, знак ученика есть, а вот знака код-специалиста нет. Выходит, не доучился этот сын пахаря. Так, гляну сейчас. Пятый год обучения, специализация не определена. Выходит, этот бездарь половину обучения все же прошел. Странно, что не определился со специализацией. В общем, это не специалист даже, но многое уметь должен, если не безмозглый сын чайлы, а таковые обычно после первого-второго года уходят.
— А в бурции эти кто угодно может пойти учиться? — спросил я.
— Насмешил, — ответил Марзаяц, не отрываясь от разглядывания наколки моего трофея, — Талант кодировщика — вещь крайне редкая, Хорошо, если в городе есть два кодировщика, селения, даже очень большие, таким похвастаться не могут. А бурция всего одна и находится она в столице при нашем правителе, сам подумай, убогий, сколько там обучение может стоить. Есть и у соседей бурции, но не в каждой стране, да и обучение там тоже не бесплатное.
— А ты в столичной учился? — спросил я.
— Нет, конечно, — уставился на меня Марзаяц, — меня мастер Зулур-Мацар учил, может, слышал? Хотя, откуда, тебе сыну пахаря такое слышать. В общем, уважаемый мастер, даже гранд-мастер.
— У него обучение дорого стоит? — уточнил я.
— Дорого, только не деньгами та цена измеряется, сын порока, а жесткостью обучения и требовательностью учителя, — лицо Марзайца почему-то нахмурилось, — учеников он берет очень мало, я у него — четырнадцатый, так вот после окончания обучения еще ни один не отказал себе в праве силового поединка.
— Ты тоже? — удивился я, — но за что?
— Я тоже, — еще больше нахмурился Марзаяц, — очень жесткая система подготовки, полное подчинение, зачастую унижение, экзамены на грани жизни и смерти. Много пота, крови и нервов татуировка специалиста от Зулур-Мацара стоит. Правда, по своей оценке многие ее выше бурции ставят. И хоть мастер ставит клеймо код-специалиста-один, фактически выпускает кодировщиков третьего уровня. Я, вот, через два года в бурции столицы повысил класс сразу до четвертого. А многие до такого уровня не один десяток лет распахивают.
— А что, обучение десять лет длится? — спросил я. — Есть смысл мастера попросить взять меня в обучение? Ты говорил, что у меня шансы есть.
— В бурции учатся десять, у Зулур-Мацара — двенадцать, — Марзаяц посмотрел на меня как-то отстраненно, — мне двенадцать лет было, когда я в обучение пошел. Обычно с десяти уже способности видны, ну максимум берут в пятнадцать, потом уже голова мирскими делами перегружена. Так что тебе, сын пахаря, туда дорога уже заказана, даже будь у тебя талант. Бояр, вообще-то, тоже не самое босяцкое занятие, знай себе воюй, да тренируйся. Хотя, тоже не всякий сможет, тут крепкие мышцы нужны и упорные тренировки, деньги, опять же на доспех и оружие. Да ты в курсе.
