3. Витязи в шкурах

— Поганые забьют тебя в колодки и будут казнить!

— Пусть! Потерплю... Скажу, что кумысу напился и спал, не видел, как вы ушли. Уволь, княже! Пусть Михалко — он молодой. Я не смогу...

— Добегу в свои земли — выкуплю тебя! Сколько б не запросили! — Игорь торопливо срывал с себя одежду. Достав из-за пояса нож, протянул его Овлуру: — Сохрани свой подарок, боярин! Вернешь за рекой!

Овлур в ответ склонил голову...

* * *

Три быстрых тени одна за другой скользнули из шатра и, завернув направо от входа (куда не падали отблески горящего неподалеку костра) замерли в ожидании. Следом, неся перетянутые ремнями тюки с одеждой, показался Овлур. Некоторое время он стоял неподвижно, всматриваясь и прислушиваясь, затем двинулся к пасущемуся неподалеку коню. Приторочил тюки к седлу, затем вскочил в него. Оглянулся по сторонам и негромко свистнул.

Тени выскочили из-за шатра и, обогнув по большой дуге костер со спящей вокруг него охраной, понеслись через притихший стан к реке. Впереди, покрывая расстояние стремительными прыжками, бежал огромный волк. За ним неуклюже скакал самый маленький зверь, третий, словно подгоняя молодого, тяжело толкался лапами сразу за его хвостом.

Странная ватага, без помех миновав половецкий стан, вылетела в степь и помчала к берегу Тора. Стояла полная луна. Ее зыбкий, но яркий свет отбрасывал тени; они скользили по траве впереди бегущих, делая их заметными. Когда попадалась высокая трава, тени волков прятались в ней, но всадника все равно было видно издалека. В притихшей степи далеко разносился топот конских копыт. Это не осталось незамеченным.

Сверкающая в лунном свете широкая полоса воды уже была близко, как двое всадников внезапно вынырнули из неглубокой балки навстречу Овлуру. Он резко осадил коня.

— Куда скачешь?! — грубо спросил один из всадников по-кипчакски, преграждая путь крупом своего коня.

— За волками гонюсь! — быстро ответил Овлур, указывая рукой вперед, — В стан забрались, коня, видно, хотели зарезать.

Половцы, не сговариваясь, глянули в сторону реки. Трое зверей как раз выбежали на берег Тора и, не останавливаясь, прыгнули в воду и поплыли.

— Постреляем, пока плывут! — воскликнул один из сторожей, вытаскивая из кожаного чехла лук.

Все трое пришпорили коней и, спустя несколько мгновений, были на берегу. Овлур, случайно или по воле сторожей, оказался между ними, на расстоянии менее чем вытянутой руки от каждого.

Волки успели отплыть совсем недалеко — их темные, мокрые спины были хорошо различимы на отливающей серебром поверхности реки. Течение сносило зверей в сторону, но они упрямо выгребали против него, поэтому двигались медленно, представляя собой отличную цель.

Степняк слева от Овлура натянул тетиву. Но тут же, охнув, выронил лук — лезвие самозатачивающегося ножа вошло ему в бок по самую рукоятку. Покачнувшись, половец сполз на траву. Второй сторож недоуменно повернул голову. Овлур, вытянувшись в седле, с замахом полоснул ножом. Степняк обеими руками схватился за раскроенное горло и упал лицом на шею коня. Овлур, оглянувшись, спрятал нож и пинком сшиб на землю хрипевшего в агонии половца. Подхватил повод его коня правой рукой, левой подобрал повод убитого лучника. Затем тронул бока своего коня каблуками, и тот, всхрапнув, прыгнул в реку.

Когда всадник и две свободных лошади выбрались на противоположный берег, звери уже ждали их. Почуяв волчий дух, кони стали брыкаться и вставать на дыбы; Овлуру еле удалось их успокоить. Самый крупный из зверей, видя это, отвел свою мохнатую ватагу дальше. Овлур, навязав поводья половецких коней на правую руку, поскакал впереди, волки зарысили следом. Теперь, если посмотреть со стороны, уже не всадник мчался за убегающими хищниками, а они преследовали его с конями по пустынной степи. Но смотреть на странную погоню было некому, поэтому дикая ватага без помехи добралась до глубокой яруги в двадцати полетах стрелы от правого берега Тора.

Два всадника выскочили им навстречу — услышали топот копыт. Разглядев гостей, без слов переняли у Овлура поводья коней, затем все спустились в яругу. Здесь Овлур, соскочив на траву, быстро достал из сумки свои странные ножи. Поджидавший внизу невысокий боярин с короткой бородкой забрал их у него и воткнул в землю рядком — лезвиями вверх.

В этот раз первым через ножи прыгнул зверь, все время бежавший позади — Якуб с Василько вовремя подхватили князя, не дав ему упасть спиной. Обернуться другим волкам помогали Микула с Кузьмой — Якуб и Василько тем временем торопливо развязывали снятый с седла Овлура тюк с одеждой. Вещи беглецов намокли в реке, князь вполголоса ругался, просовывая ноги в слипшиеся от влаги порты и выкручивая онучи. Очень скоро беглецы уже сидели в седлах, и маленький отряд, ведя на поводу запасных лошадей, галопом мчался прочь от негостеприимного Тора.

Скачка длилась всю ночь. За все время ее никто не проронил ни слова, все молча погоняли коней, время от времени перебираясь в седло запасного, сохранившего больше сил. Только когда краешек красного диска показался над степью справа от беглецов, Якуб остановил своего жеребца. Игорь подъехал ближе.

— Прощаемся, княже! Дальше врозь.

— Что так?

— Погоня будет за нами, — пояснил Якуб. — Думаю, уже в пути. Искать станут по следам копыт, поэтому пойдешь пешком. Мы с Василько так из полона выбрели — пешего в траве не видно и следов, считай, нет. Поганым в голову не придет, что можно слезть с коня, коли он есть, и пойти. Даже если увидят следы, подумают: в балке ручей, за водой ходили. Бери с собой, кого хочешь, лук, нож и огниво. Меч будет только мешать. Держи на север. По пути много яруг — там вода и дичь. А мы поскачем — даст Бог, уйдем.

Игорь молча обнял старого боярина. Повернулся к Овлуру:

— Спешивайся!

Овлур, хоть и клевал носом от усталости, зарделся от радости — выбрали его! Быстро соскочил с жеребца, вытащил из чехла лук, снял тулю со стрелами. Якуб протянул ему сумку с припасами — Овлур перекинул ее через плечо. Князь молча обнялся с каждым из спутников (Михалко хмурился, что выбрали не его, но перечить не стал), затем спрыгнул на траву и несколько раз присел, разминая затекшие ноги. Оглянулся по сторонам. Прямо перед ним колыхалась высокая стена ковыля, но Игорь вовремя понял, что примятая трава сохранит след. Обошел ее, нырнув в неглубокую балку. Овлур, мягко ступая по высохшей траве, двинулся за князем. Они отошли совсем недалеко, как позади послышались крики.

Игорь, на ходу срывая с плеча лук, ринулся назад. Картина, представшая перед ним, когда он вылетел из балки, изумила.

Вольга неподвижно лежал на траве у ног своего коня. Микула и Кузьма стояли рядом, при этом Кузьма угрожающе выставил перед собой сулицу, а Микула крепко держал за волосы Василько, приставив ему к горлу нож. Якуб с Михалко расположились напротив: Михалко целился в Кузьму из лука, а Якуб сжимал в правой руке рукоять обнаженного меча. Противники были так увлечены, что не заметили князя.

— Пусти сыновца! — крикнул Якуб, делая шаг к Микуле. — Зарублю!

— Это мы еще посмотрим! — хищно оскалился тот. — А крысеныша твоего я все равно зарежу. Повадился, выблядок: то стрелять в спину боярину, то по голове бить. Хватит! Я тебе не Вольга — прощать. Стань мне за спину! — крикнул Микула Кузьме. — Подстрелят! Счас я с крысенышем разберусь, а потом с этими...

— Смирно стоять! — гаркнул Игорь, подбегая. — Убью!

Михалко, увидев князя, опустил лук, Якуб отступил. Игорь оглянулся: Овлур, натянув до отказа тетиву, ждал приказа.

— Что за свада?

— Бояре шалят! — сплюнул Микула, продолжая крепко держать Василько. — Ударили Вольгу, спасителя твоего, по голове, хотели Кузьму связать. Ох, зарежу я его! — Микула дернул Василько за волосы. Тот охнул и закатил глаза.

— Только попробуй! — бросил ему Игорь и бешено глянул на Якуба. Тот опустил меч.

— Не по своей воле, княже! Ярославна велела обоих хортов обязательно назад привезти. А будут сопротивляться — вязать. Кабы не тот смерд...

— Здесь я князь! — шагнул к нему Игорь. — Как ты посмел спасителей моих?! Да я тебя на кол!

— Помилуй, княже! — Якуб упал на колени. — Ярославна сказала, что нельзя им идти в Тмутаракань — обязательно поганые переймут. Убьют, в рабы обратят, а того хуже, заставят себе служить. Хорты многое знают и умеют, без них Путивль ни за что бы не отстояли. Станут поганым служить, те города наши брать научатся, беда великая будет русской земле. Лучше им сгинуть!

— Они шкуру твою, потрох сучий, спасли, а ты их — убить! — крякнул Микула. — Погань боярская! Резал бы вас каждый день...

— Зачем вам в Тмутаракань? — повернулся Игорь к Кузьме.

— В сторону свою пробираемся.

— Какую еще сторону?

— Русскую, что за морем.

— Нет там никакой русской стороны. Или греки, и басурмене. Лжа, боярин! К кому на службу едете?

— Домой, князь!

— А где дом твой?

— Далеко. За восемьсот лет отсюда.

— Что значит восемьсот лет?

— То, что мы гости из будущего.

— И я им сейчас это покажу!

Все невольно оглянулись. Вольга сидел на траве, сжимая в левой руке продолговатую толовую шашку с торчащим из нее коротким шнуром. В правой руке он держал кресало.

— Совсем охренели, бляди феодальные! — продолжил Вольга, щелкая кресалом. — Я вам покажу, как человека по голове бить! Полетите вверх тормашками, как фанера над Парижем!

— Он может! — крикнул Якуб Игорю. — Под Путивлем целая орда в небо полетела, людей и коней на куски рвало. Беги, княже!

Игорь молча подошел и сел рядом с Вольгой. Накрыл его руку с кресалом ладонью.

— Угомонись, боярин! Я тебе не враг.

— Кто вас знает? — буркнул Вольга, но руку не вырвал.

— Ты и правду из будущего?

— Вправду.

— И знаешь, что со мной будет?

— У нас это каждый школьник знает!

— Они знают, княже! — опять встрял Якуб. — Это хорт сказал, что ты сбежишь из полона, и все будет удачно.

— Помолчи! — рявкнул на него Игорь повернулся к Вольге. — Почему меня у вас знает каждый?

— За твой поход против половцев.

— Смеются надо мной? — посмурнел лицом князь.

Вольга замялся.

— Не смеются, хвалят! — сказал Кузьма, подходя. — За что, первым осознал угрозу Поля для русской земли, призвал русских князей к единению в борьбе с половцами.

— Это не он призвал, а автор Слова, — хмуро заметил Вольга.

— Какого еще слова?

— О Полку Игоревом, — пояснил Вольга. — Только еще неизвестно: напишут ли его сейчас? Улеба убили... Ты бы, князь, велел своим псам убираться, а то ей богу взорву! — он подкинул в руке шашку. — На нервы действуют!

Игорь встал и повернулся к Якубу.

— Оставь боярам по заводному коню и скачи! Пока погони нету.

— Мне тоже пусть коня оставит! — крикнул Микула.

— Тебе зачем?

— Мне после всего возврата домой нету! — хмыкнул Микула. — Бояре твои живым в землю зароют. С добрыми людьми поеду.

— Да будет так! Только пусти Василько!

Микула с видимым сожалением выпустил волосы Василько и, не удержавшись, с размаху пнул его сапогом пониже спины. Василько сунулся лицом в пыльную траву, но тут же вскочил и побежал к коню. Спустя мгновение три всадника, держа за поводья заводных лошадей, стремительно унеслись прочь. Вольга встал, сунул толовую шашку в седельную сумку коня, вскочил в седло. Микула последовал его примеру.

— Погоди! — удержал Игорь Кузьму. — Раз вы все знаете, что меня ждет?

— Только хорошее. Благополучно дойдешь до своих земель, Ярославна тебя встретит.

— Брат с сынами из полона вернутся?

— Да. Все будут живы и здоровы. Только Владимир вернется не один.

— С кем?

— С женой и внуком твоим. Кончак его на своей дочери женит.

— Это не страшно, — улыбнулся Игорь. — Мой отец был на половецкой княжне женат. Окрестим ее, повенчаем молодых. Что далее?

— Еще не раз будешь ходить в Поле и счастливо — будешь бить половцев.

— О чем говоришь, боярин! Войско в полоне, а новое не собрать борзо...

— Вернутся вои из полона, новых обучат... После разгрома в Киевской и Северской землях Кончак и Кза на два года забудут дорогу сюда. Хватит тебе времени. На все. Будешь править Северской землей долго и счастливо. Когда Ярослав умрет, сядешь на его стол в Чернигове, вернешь свою отчину.

— А в Киеве не сяду?

— Не сядешь, хотя по летам будешь старшим среди князей. Правило лествицы уже не будет действовать.

— Прав был Кончак, — вздохнул Игорь и встряхнул головой. — Вам, бояре, на самом деле нужно в Тмутаракань?

— Только так мы вернемся домой.

— А то пошли вместе? — Игорь положил руку на плечо Кузьмы. — Сделаю вас ближними боярами, женю на боярских дочках.

— Это ему нужно, — кивнул Игорь на все еще сжимающего лук Овлура. — Нас свои жены ждут.

— Не хотел бы видеть вас у Путивля. С другой стороны заборола.

— Не увидишь. Вот те крест!

— Тогда добрый вам путь! — вздохнул Игорь.

— Ты вот что, Игорь! — сказал Вольга, подъезжая. — Накажи своим сынам, чтобы не шли княжить в Галич.

— Мои сыны будут править Галичем?! — посветлел лицом Игорь. — А как же Настасьич, сын Ярослава? Другой сын, что сидит у меня в Новгороде?

— Бояре их прогонят, одного за другим. Потом призовут твоих. Но у них с боярами выйдет свада...

— Знаю я галичских бояр! — засмеялся Игорь. — И научу сынов, как с ними справиться. Спасибо тебе за добрую весть!

Игорь повернулся и быстро побежал к балке. Овлур устремился следом.

— Что будет с его сынами? — спросил Кузьма, провожая князя взглядом.

— Убьют их! — зло буркнул Вольга. — Сначала они за бояр примутся, потом будет сеча с венграми, те победят и князей в плен возьмут. Бояре их из полона выкупят — но только затем, чтобы повесить на главной площади.

— Надо было объяснить князю, — с сожалением сказал Кузьма.

— Попробуй! Видел, как обрадовался? Все равно б не запретил сынам. Они за уделы братьев убивают, феодалы хреновы, а ты хочешь, чтоб от халявы отказались. Галичское княжество! Он и в мечтах не мог помыслить, что сынам достанется...

— Едем, бояре! — прервал Вольгу Микула. — Погоня скачет... Доспеем быстро до шляха, а там пусть половцы разбираются, кто в какую сторону пошел!

Когда три всадника, ведя на поводу заводных коней, исчезли вдали, из балки, пугливо ступая лапами по утоптанной копытами земле, вышел худой старый волк. Прислушался, понюхал ветер, затем осторожно подошел к оброненной в густой траве сумке. Понюхал. Сумка резко пахла пропотевшей сыромятной кожей и еще чем-то несъедобным. Запах был знакомым зверю: когда-то в него, еще молодого и глупого, пробравшегося к овечьему стаду при полной луне, человек на коне бросил острый длинный зуб с перьями на конце. Зуб глубоко вошел в заднюю ногу и застрял там. Волку удалось убежать, хотя люди гнались за ним на конях — помог густой ковыль. Зуб волк перекусил сразу, но кончик его глубоко проник в мясо; волку пришлось со стоном и визгом выгрызать его из ноги, а потом долго зализывать рану. Кончик зуба пах так же, как нечто, лежавшее в сумке.