Всеобщий хохот вызвала заключительная часть доклада Мениса, где проводилось исследование вкусовых пристрастий шпионов, которые оказались совершенно одинаковыми. Уже по списку блюд, которые они обычно заказывали в трактирах, мелких забегаловках и тому подобных заведениях, можно было точно сказать, что посетитель является баронским шпионом. Значит, если хорошо постараться и за сутки обойти все кабаки столицы, то можно будет легко дополнить список новыми недостающими именами. Можно было не сомневаться в том, что трактирщики знают таких посетителей не просто в лицо, и, следовательно, при правильном подходе быстренько все расскажут.

Лис быстрее других успел ознакомиться с этим списком, стоя за спиной Дария, и, пока другие продолжали слушать доклад, начал очень эмоционально обсуждать прочитанное и услышанное с Черным и его компанией, а Святые убийцы, быстро смекнув, где интереснее, внимательно слушали их разговор. Дарий, между тем, задумчиво смотрел на все увеличивающуюся толпу в начале лестницы и ждал, когда Громила и Ветер наслушаются. Как только последний листок доклада был прочитан, Ветер встал со своего места и быстрым шагом направился в сторону принца. Было очевидно, что ему уже есть, что сказать об этом идиотском задании отца.

— Дарий, давай определимся сразу — жертвы будут или обойдемся малой кровью?

Сказав это, он демонстративно повернул голову в сторону, где сидел Громила, который всем своим видом выказывал крайнее недовольство и брезгливость. Дарий был абсолютно уверен в том, что это его состояние было связано именно с тем, что он узнал о пристрастиях в еде шпионов из списка Мениса. Как может человек, любящий вкусно и сытно поесть и знающий толк в еде и напитках, спокойно слушать рассказы о том, как даже очень богатые люди, имея все возможности каждый день есть лучшие кушанья из самых свежих и диковинных продуктов и пить самые дорогие вина, останавливали свой выбор на очень странных блюдах, отличающихся редчайшим безвкусием и абсолютной несочетаемостью продуктов.

— Ветер, я думаю, лучше будет их все-таки сильно испугать, а не убивать! И отец хотел того же. А потому меня волнует, и мне хочется понять, как я могу донести до всех этих шпионов мысль, что им пора меня бояться, и, естественно, сильно?!

Лис, который, видимо, в пылу беседы с Черным, пропустил начало этого разговора и только подошел, но успел услышать вопрос принца, хмыкнул и громко, чтобы всем было слышно, сказал:

— Дарий, а как ты думаешь, ты сможешь до вечера придумать что-то страшное, что может смертельно испугать баронских шпионов?

Дарий, подумав секунду, утвердительно кивнул, а Лис продолжил:

— Тогда у тебя есть время до вечера, а уж донести твои ужасы до баронов позволь нам!

Сказав это, Лис широко и хитро улыбнулся, посмотрел на банду Черного и Святых убийц за спиной принца.

— Как бы нам с такими помощничками не пришлось срочно открывать новое кладбище! — Ветер с укоризной кивнул головой в сторону Лиса и в ожидании ответа уставился на Дария.

После полуминутного раздумья Дарий утвердительно кивнул, и это было сигналом для помощничков сорваться вниз по лестнице. Стоящие внизу, увидев набегающую на них толпу головорезов принца, в панике решили освободить им проход, дабы не быть растоптанными. Но сделать это оказалось не так просто, потому что желания тех, кто стоял ближе к Дарию и его свите, и тех, кто стоял далеко от них, были прямо противоположны, потому что первые хотели бежать, куда глаза глядят, а вторые — узнать, о чем же там говорят дарийцы и чем вызвано возникшее оживление. Когда Лис и компания добрались до низа лестницы, им пришлось несладко, потому что предстояло преодолеть многометровый участок, состоящий из месива множества шевелящихся тел, дерущихся, ползущих, стонущих от полученных травм, что было сделать очень не просто. Дарийцы с большим трудом, но без потерь, вспомнив все те неупотребляемые в приличном обществе слова, которые они когда-либо в своей жизни слышали, работая кулаками и локтями направо-налево, где-то ползком, где-то прыжками, но преодолели этот завал и устремились по своим делам. Они уже не могли слышать громкие проклятия, несшиеся в их адрес, и усиливающиеся звуки массовой драки. Это побоище на лестнице к вечеру в городе уже почему-то называли никак иначе, как проклятие Дария.

Не прошло и минуты после озвучивания Длинным его выбившей всех из колеи идеи, как на него обрушился целый шквал вопросов от императора и его соратников. Он был не силах не только сразу ответить на них, но и просто успеть хотя бы расслышать их. Ему не давали и рта расскрыть. Наконец, ему это надоело, и он поднял руки вверх, как бы призывая всех замолчать, и спокойно произнес:

— Можно не все сразу и, пожалуйста, по очереди. Я не могу ответить на все вопросы сразу. Но если вы будете задавать их мне по одному, то обещаю ответить на все.

Молчание наступило мгновенно, император откинулся в своем кресле и спросил первым:

— Почему именно женитьба решит, по-твоему, все наши проблемы с Дарием? В чем преимущества и в чем недостатки? А может, ты все-таки знаешь какие-то другие способы бескровно разрешить нашу ситуацию?!

Все с нетерпением уставились на Длинного, ожидая от него исчерпывающего ответа и разумных доводов.

— А чем всем вам не нравится этот вариант? Побочных явлений у него минимум, а преимуществ — куча! Дарий останется Тенью. Формально, он уже Тень. А кто-нибудь из вас когда-нибудь встречал женатых Теней? На службе я их точно не встречал. Значит, обзаведясь женой, он станет Тенью в отставке со всеми вытекающими из этого плюсами и полным отсутствием каких-либо серьезных минусов. Как политический деятель и наследник он получит много преимуществ от такого "отставочного" положения.

— А ты уверен, что женитьба эта не станет еще более опасным мероприятием для Дария? Ведь в случае промашки с невестой, мы рискуем не только его жизнью, но и возможностью заработать себе проблемы межгосударственного масштаба!

Все присутствующие разом замолкли и с восторгом устремили свои взгляды на Ботоса, а Кор даже уже начал было аплодировать — так ему понравилось и слово "межгосударственный", и сама постановка вопроса — коротко и конкретно, но почти сразу опомнился, что это будет уж слишком. Этот его порыв , каким бы коротким он не был, все же не смог укрыться от глаз как раз в этот момент вбегающего в зал Мениса, который от неожиданного зрелища — хлопающего от восторга в ладоши и буквально светящегося от счастья императора — опешил и подозрительно уставился на него.

— Интересно, а кого ты сам метишь в невесты? И не смотри на меня так осуждающе — этот вопрос напрашивается сам собой! — продолжал задавать вопросы Ботос.

Длинный загадочно улыбнулся и, нисколько не думая, быстро довольно дерзко ответил, и надо сказать, что ответ его заставил Мениса отвлечься от разглядывания "поссорившегося с рассудком весельчака-императора":

— А вот этого я вам не скажу. Более того, если Дарий не одобрит мою кандидатуру, то я буду подыскивать ему другую невесту! У меня на примете их несколько. Какая-нибудь обязательно устроит всех.

Император от такой неожиданной наглости Длинного чуть не поперхнулся своим вином, а упоминание о том, что Дарий может кого-то не одобрить (спаси несчастную Святой ветер), сподвигло Мениса и Ботоса одновременно и многострадально поднять глаза к потолку. Кор вскочил со своего кресла, решив поставить на место этого обнаглевшего предводителя горбиков, быстрым шагом подошел к нему и, буквально, в самое ухо проорал:

— А тебе не кажется, умник, что отец должен знать, на ком может жениться его единственный сын и наследник престола? Ты отдаешь себе отчет в том, какая ответственность на тебе лежит? Думаешь, что так легко и без нашего участия сможешь подогнать Дарию целую кучу невест, которые смогу в будущем стать достойными своего положения в обществе? Я уже наделал глупостей, женившись на этой... Своему сыну я такого не позволю!

Менис и Ботос, напряженно слушали такую несвойственнную Кору длинную речь и, как болванчики, синхронно закивали головами, когда он закончил свой ор, как бы соглашаясь с каждым его словом, но глаза и того, и другого неотрывно следили за Длинным. А он, как ни в чем не бывало, как будто и не было сейчас этих устрашающих воплей, медленно подошел к окну, настежь открыл его и, глотнув свежего воздуха свободы, повернулся к императору и с улыбкой ответил:

— Мой император, эта невеста, поверьте мне, достойна нашей империи. Более того, ее приданное, а главное, ее родственные связи, принесут всем нам много выгоды. Но несмотря на это, я хочу все-таки напомнить всем вам о том, что, во-первых, Дарий не должен жертвовать своим счастьем ради империи, как поступили Вы, мой император, в свое время. И во-вторых, какими бы странными и сумасшедшими не показались вам мои слова, но я уверен, что все здесь присутствующие, узнав о моем выборе, нанесут этому делу больше вреда, чем пользы. Если вы доверяли мне его жизнь, я думаю, что имею право получить шанс и добиться счастья для вашего сына и воспитанника, — когда он произносил последнее слово, то слегка кивнул замершим Менису и Ботосу.

Император, взяв какую-то паузу, видимо, обдумывая степень возможного риска, пристально посмотрел на своих соратников, что делать было практически бесполезно, потому как лица их ничего, кроме крайнего удивления отпроисходящего, не выражали, потом на Длинного и почти спокойно сказал:

— Если ты причинишь вред моему мальчику, то тебе будет лучше самому удавится где нибудь по-тихому.

— Боюсь, мой император, что так легко он не отделается! — Ботос и Менис, прийдя в себя, наконец, кивнули императору, подтверждая все выше сказанное.

Длинный, получив одобрение, а именно за этим он и приходил во дворец, с благодарностью и уважением посмотрел в глаза императора, кивнул его соратникам и устало пошел к выходу. На пороге он остановился, повернулся, еще раз окинул всех взглядом и тихо, но уверенным голосом произнес:

— Спасибо за доверие, я никогда не причиню вреда Дарию, — и быстро вышел из кабинета.

— Надеюсь, ты прав, ведь до этого ты еще никогда не ошибался, — очень тихо, как будто молился, прошептал император.

Вечерняя столица сходила с ума! Количество баек о том, что снова придумал и устроил принц Дарий, превышало все разумные пределы. В том, что это для кого-то закончится плохо, никто не сомневался. Да и каким надо быть дураком, чтобы сомневаться, если на центральной площади уже как два часа усиленно строят виселицы. Да не простые, а какие-то совсем необычные. К каждой из них устанавливался еще и какой-то неизвестный механизм, причем одинаковых среди них не было. Назначение и принцип действия этих зловещик железных монстров было никому не ясно, но зная репутацию принца, одно можно было утверждать с абсолютной достоверностью — ничем хорошим для провинившихся это не может закончиться. В углу площади стояла большая клетка-тюрьма, в которую гвардия принца периодически кого-то затаскивала. Кордон из бравых гвардейцев никого из любопытных близко не подпускал, поэтому толпа захлебывалась от неимоверного количества слухов, догадок и небылиц. Но вот на площади появился седой старец, и большинство людей, узнав его, ринулись к нему с расспросами. Если Богорт — глава нищих ничего не знает — то никто не знает.

— Богорт, не томи, скажи же, наконец, народу, что тут происходит? Не томи. Принц и его гвардия поставили весь город на уши. Но никто не знает, из-за чего. Может, наша помощь нужна?! Пусть только скажут! — Толпа сопровождала эту эмоциональную речь неизвестного одобряющими криками и свистом. Особо, как всегда, в этом отличились кузнецы — они решили грохотом и скрежетом разного рода железяк, которые они зачем-то притащили с собой, поддержать говорившего. Им нужно было срочно любыми путями оправдаться перед принцем, а то и так весь город смеется над ними. За эти малоприятные человеческому уху звуки, правда, часть кузнецов сразу огребла по полной от недовольных и оглохших зрителей, стоявших рядом с ними, но слава святому Дарию, дальше оплеух и пинков дело не пошло. Короче, драка не возникла.

Богорт откашлялся, тем самым призывая к тишине, ополоснул свое горло так кстати попавшей ему в руки фляги с вином и, встав в позу типа "я говорю — все слушают", начал свое повествование:

— Как все вы знаете, утром на дворец нашего любимого императора были совершены несколько попыток нападения. — Толпа дружно ахнула, и площадь наполнилась возмущенным гомоном и призывами повесить всех виновных. Богорт поднял руку вверх, призывая собравшихся к тишине. Толпа, как по команде, сразу замолчала, а он продолжил. — Благодаря гвардии принца и его соратникам, это непотребство было пресечено на корню, и враг был рассеян. — Народ заволновался, но никто не решился перебивать Богорта расспросами и комментариями. — Как вы все, наверное тоже уже знаете, на главной лестнице императорского дворца случилась грандиозная резня. — По толпе прошелестело "проклятие Дария". Богорт утверждающе покачал головой и продолжил. — Но множество врагов и предателей, участвующих в этом непотребстве, к сожалению, уцелело и спряталось в городе. По приказу принца Дария город закрыт для всех желающих въехать и выехать. — Народ шумно поддержал новость Богорта. — Гвардия и соратники прочесывают город и вылавливают шпионов.

— Да, знаю я, как они прочесывают. Засели в кабаках по всему городу и вино хлещут! — неожиданная реплика из толпы произвела впечатление разорвавшейся бомбы для главы нищих, а подтверждающие ее то тут, то там разговоры и выкрики в толпе слегка смутили выступающего. Но его замешательство прошло очень быстро, ведь выступать перед живыми людьми было для него привычно, и его ответ поверг всех в восторг и вызвал всеобщий приступ хохота:

— Эй, ты, плешивый, ты для начала волосы отрасти, а потом советуй принцу и его гвардии, как ловить шпионов.

Толпа оживленно загомонила, и плешивому откуда-то прилетело несколько оплеух, которые, согласно громко прозвучащим комментариям, должны были волшебным образом поспособствовать улучшению роста его волос и прояснению его мозгов.

— Принц молодец, хорошо придумал, что посадил свою гвардию в кабаках. Все знают, что после такой битвы, как на лестнице у дворца, жрать охота неимоверно. И куда, вы думаете, пойдут жрать шпионы?! — продолжил Богорт, когда смех немного поутих.

Народ на площади неожиданно громко и слаженно грянул в ответ:

— В каба-а-а-а-а-а-к!!!!

Богорт довольно поднял вверх уже обе руки, призывая всех замолчать. Довольная своим могучим рыком толпа поняла его жест и согласилась умолкнуть.

— Сейчас гвардия вылавливает последних и особо стойких к голоду. И я думаю, что уже очень скоро мы уже увидим всех шпионов, висящих на этих обновленных виселицах, так любезно и, что самое главное, бесплатно и быстро монтируемых многоуважаемой гильдией плотников.

После этих слов тут же по толпе забегали нищие, утверждавшие, что собирают пожертвования в помощь плотникам-патриотам. Правда, сразу, как по волшебству, рядом с Богортом откуда-то возникла парочка очень больших и злых плотников во главе с главой их гильдии. Последним, что успел крикнуть нищий оратор в толпу было: "Да, живет вечно наш святой принц Дарий!". С этими словами он был снесен с помоста парочкой плотников, а звуки, донесшиеся до толпы из-за помоста через пару мгновений после этого, больше всего напоминали крики впервые рожающей желтой медведицы, что явно указывало на крайнее недовольство работников пилы и топора неудачно выбравшим место для своих речей оратором. Но собравшихся людей уже мало волновала судьба так грубо свергнутого со своей трибуны бедняги Богорта, поскольку отовсюду звучащие возгласы "Да здравствует принц Дарий" заглушали все другие звуки, а количество присоединившихся к этому приветствию каждую секунду увеличивалось в разы. Вскоре это клич дружно скандировала вся площадь.