Наемничья банда Рысь

Венцом базара с сегодняшнего утра стал большой караван, полукругом раскинувшийся на противоположной от ворот стороне базарной площади. Под громкие крики Варривера, Тарона и еще парочки человек, всегда занимавшихся зазывательством и продажей, оголили внутренности пары телег с мехами и различными вещами с севера. Успехом он уже пользоваться начал. Люди преодолели ту грань, когда новинку рассматривают, лишь как интересную штуковину, призванную с целью "поглазеть". Сейчас уже прошла пора и первых храбрецов, что-то купивших. Начался этап, когда люди рассматривали новое обстоятельство на своем базаре, как такую же привычную лавку что и все вокруг. Начался смотр, начались торги: началась торговля.

Посреди всего этого скопления жизни, раздвигая людей в специально оставленном для прохода широком промежутке меж лавок, шла наша процессия. Перед баронетом люди, склоняясь, расступались, но стоило крупу его лошади с ними поравняться, как они тот же миг убегали по своим делам далее. С полчаса караван продвигался несчастные сто метров, пока не поравнялся со своими коллегами по дорожному ремеслу. Ивалос, едва заметным движением, велел править к нему.

— Ваша милость! — склонился в "радостном" приветствии Варривер. — Мы вас ждали! Примите наши дары! Это лучшие меха с самого дикого севера, где зимы столь темны и страшны, что человек в мороз может просто превратиться в глыбу льда! — он хлопнул в ладоши, и тот час же один из приближенных торговцев на вытянутых руках поднес к лошади баронета красивую и длинную черно-белого меха накидку. Варривер о таких отзывался, как о заготовках на подарки всяким лордикам: не самые дорогие, но весьма достойного качества. Чтоб, значится, впечатление производить, но не разориться. Такие носят, как ни странно, простые охотники далеких северных племен, что за его родными землями. Шьют их немало и обменивают охотно.

— Благодарю, — поджал губы баронет, проведя рукой по шерсти. Вряд ли ему не понравился подарок, он был достоин и полноценного барона, а не его сынка. Скорее проблема была в компании. Монахи-пленители, это не те, с кем можно чувствовать себя в своей тарелке.

— Не желаете ли осмотреть прочий товар? Для столь высокопоставленного гостя мы с радостью сделаем скидку!

Баронет, все еще с кислым лицом, отказался.

— К сожалению, по пути сюда, меня догнали печальные известия, полностью отбив желание что-то покупать, — надо признать, что даже в такой ситуации он старался держать лицо. Это было бы достойно уважения, если бы лицо его было немного приятнее на вид. Серые затравленные глаза с напускным призрением никак не вязались. — Потому, я вас более не задерживаю.

Сказав это, он кивнул и двинул лошадь в сторону. Мы, его гвардия монахов, все также не отставали от своего билета на ту сторону. Лишь Мифал, поотстав, махнул рукой Варриверу, недвусмысленно указав, что тем стоит пристроиться за караваном наемников и двигаться, пока дают. Тот, не будь дураком, намек понял и, разогнав спевшихся Тарона с Кахметом, спешно погнал народ собираться в дорогу. Толпа городская была недовольна, но на это никто не смотрел. Своя шкура все одно важнее небольшой прибыли. Это к тому, что даже дурак бы догадался о связи монахов с караванами, а баронет-то им явно не был. Положение учит думать. Спустя минут двадцать, наш караван пристроился в хвост оружейному и неспешно двинулся за ним к мосту. Шли они не быстро, но, судя по напряженным охранникам, готовые к драке. Оно было и понятно. Пройдя не более трети пути, миновав давешнее место столпотворения "общества воспомогания двум монахам и вину", теперь уже даже без телеги на дороге, мы с баронетом свернули к замку, оставив караваны самих на себя. Имея грамоты короля, и находясь уже внутри стен, не пропустить их не могли. Разве что... Но оставалось надеяться на лучшее. Нам же еще предстояло спасение двух близняшек, которое, мы надеялись, пройдет также без запинки, как и все дело до того.

На дороге, ведущей к замку, дома стояли понаряднее, чем на главной улице. Вроде как и промежутки меж ними слегка пошире стали, да и убранство получше, да все одно память о проулках за ними была еще свежа. Здесь жили люди позажиточнее, но еще далекие от богатства. Далеко не те, что раскинулись в первый-второй круг от центральной площади. Вот там были дворцы местной аристократии и глав купеческих гильдий. Со своими садами и высокими заборами из толстых заостренных к верху железных прутьев. Благо пробираться напрямую сквозь них не приходилось, дорожки меж усадьбами существовали. На нашей дороге сейчас было тихо. Можно сказать даже "слишком" тихо. Навстречу нам прошла разве что одна телега, да трое человек, о чем-то едва слышимым шепотом переговаривающихся. Все они быстро поклонились баронету и поспешили дальше, вниз. Мне лично, как и насторожившимся "монахам", это совершенно не понравилось. Вряд ли бы такими стали эти прохожие, если бы там, выше, ничего не произошло. Но что? Вариантов не много, но будем исходить из худшего, наверху местная стража, в числе под сотню человек. И мы идем им прямо в руки.

Сама площадь еще была не видна, а значит время оставалось. Ивалос вскинул руку, останавливая движение, а Мифал ловко подхватил коня баронета под уздцы. Пара мгновений и мы скрылись в одном из проулков. Узкие ходы, небольшое петляние, спешивание и привязывание лошадей. На них были зеленые попоны с вышитыми желтыми кругами, символом города, потому их "приватизировать" местные поостерегутся. Если гвардейцы барона оставили своих лошадей, то они за ними вернутся. А дальше медленно, друг за другом, пробирались по грязным и вонючим проулкам. Баронет, вздумавший было возмутиться да скривиться такой дороге, оказался достаточно сообразительным, едва из прокола на его горле стекла единственная капля крови. Он был нашим билетом, но держать его при себе необходимо было вплоть до самого моста на ту сторону — в честное слово или обмен никто не верил. Даже баронет.

Перед самыми дворцами аристократов мы, не рассуждая особенно, вломились в какой-то дом. За дверью черного хода нас ждал темный коридор и пара дверей по бокам. Судя по развешенным повсюду травкам за одной из них, оказались мы на складе кого-то из аптекарей, наверняка допущенного до изготовления зелий самому барону. Молча переглянувшись меж собой, мы с Ивалосом покинули помещение, оставив самострел Даламару. Через мгновение щеколда с внутренней стороны двери защелкнулась, отсекая всех желающих зайти.

Скоро осмотревшись, я кивнул наемнику на лестницу, видневшуюся впереди. Пара ступенек, изгибаясь, спускались в коридор всего через две двери от нас. Ивалос махнул рукой и стал аккуратно заглядывать в оставшиеся комнаты. В каждой из них было пусто и безлюдно, поскольку спустя пару мгновений он их закрывал. Я же, крадучись, направился наверх. Вдаль от лестницы коридор уходил в широкую прихожую, совершенно не напоминающую комнатушки для посетителей со стойкой посредине, неизменный атрибут любого торговца средней руки с собственным магазином. Лестница, деревянная, тщательно ошкуренная и затертая ногами местных жильцов, под моими ногами ни разу не скрипнула: делали ее явно мастера. На верху, судя по всему, была жилая часть дома. Откуда-то с дальних комнат, за частично повторяющим нижний этаж коридором, несся громоподобный храп. Дверь в господскую спальню обрамляли несколько опрокинутых пустых бутылей вина. А сквозь щель, дверь была приоткрыта, на занимавшей чуть ли не всю комнату кровати, железной с толстой периной, раскинув ноги и приобняв рукой маленькую женщину, дрых массивный хозяин дома. Его брюхо покачивалось в такт раздувавшимся мехам легких, грозя обрушиться на женщину и похоронить ее под собой. Последняя, судя по разбросанным по полу черным с белым юбкам, являвшаяся местной горничной, безропотно спала под этой опасностью. Стараясь не шуметь, я притворил дверь и заглянул в оставшиеся две комнаты. Ничего не увидев, спустился вниз. Ни кабинетоподобный гардероб, ни гостевая спальня меня не интересовали. В доме было безопасно.

Внизу, также в тишине, одними лишь жестами, я сообщил Ивалосу о хозяевах и вопросительно махнул в сторону комнат первого этажа. Наемник отрицательно мотнул головой. Мы вышли из дома обратно в узкий проулок, что ломанной линией тянулся снизу промеж десятка домов, не меньше. А упирался в высокую ограду дворца кого-то из вельмож. Вдоль ограды, сквозь разросшиеся кусты, можно было выйти либо обратно на большую улицу, либо в другую сторону, на улочку поменьше. А можно было подтащить пару ящиков, аккуратно сваленных у последних простых домов и перпелезть на другую сторону. Не долго думая, именно это мы и сделали. На ящик, руку товарища, и, минуя острые колья, на каменный столб крупного кирпича. Оттуда перегнуться, протянуть руку оставшемуся внизу и вместе перевалиться в чужой двор. Маленький дворик с глухой стеной в пяти метрах от забора. Сам участок по городским метрам явно был огромен, в ширину аж два дома позади умещались. А вот в длину... От забора до дома всего ничего. Сам дом, конечно не маленький, но и от него до следующего забора было рукой подать. Те же пять метров, не более. Мы обошли дворец сзади и влезли в кусты. Нам было важно творящееся на площади, а не попрятавшиеся по этому случаю слуги. А на площади происходил сбор войск! Точнее городской стражи. Около пяти десятков человек, разбившись группами по пять-семь человек, подходили к "ставке местного начальства", стола, который окружило трое крупных бородатых мужиков в изысканных доспехах, и затем спешно разбегались по проулкам, выходящим с площади. Три группы успело исчезнуть, прежде чем с главной улицы, громко бренча явно не подходящими по размеру и редко одеваемыми доспехами, к начальству пронесся стражник. Что он им сказал, мы не услышали, после бега он, по-видимому, еле дышал, но почти сразу же местные главнокомандующие повскакивали, схватились за свои мечи, и, возглавляемые давешним стражником, вместе с оставшейся толпой понесся на главную улицу. Можно сказать мимо нас.

Мы с Ивалосом переглянулись. Не худшее, что могло случиться, но каким-то образом нас обнаружили, и местные офицеры решили начать спасательную операцию. Вопрос только, обнаружили ли они сейчас спрятавшихся у аптекаря или всего лишь лошадей в паре кварталов отсюда. Мы поспешили обратно. Со всей осторожностью из-за забора осмотрели "наш" дом, и, не обнаружив стражников, полезли обратно. Это было сложнее. Пришлось в десятке метров левее лезть на дерево, с которого, представляя, что мы какие-то цирковые акробаты, перелезать через забор. В самом доме ничего не изменилось. Все также разносился приглушенный дверями и расстоянием храп сверху, и все также была заперта дверь в каморку, где засели наши с пленником. После тихого стука и шепота, чтобы открывали, дверь на считанные сантиметры отворилась, показывая кроме нахмуренных глаз Мифала еще и два желоба маленького арбалета с тускло поблескивающими металлическими болтами на них. Цепкий взгляд на нас, вокруг, и мы оказываемся внутри каморки, а дверь вновь заперта. Пять человек в серых монашеских рясах с капюшонами, скрывающими лицо, убирали мечи под одежду. Эту фантасмагоричную картину разбавил Корал, два коротких клинка у которого исчезли в рукавах мгновенно, и теперь он спешно взводил большой боевой самострел. До того тугой, что приходилось без прикрепленного педального механизма очень постараться чтобы взвести. Баронет, как сидел в углу, куда его посадили, так менее забитый и испуганный вид не принял. Сложно не бояться, когда в столь замкнутом пространстве, где нет даже теоретической защиты толпы, присутствует столько враждебно настроенного люда с оружием. И действует с ним очень грамотно.

— Дорога чиста. Вперед, — скомандовал Ивалос и кивнул на баронета. — Его милость под усиленный контроль. Если пикнет, болт в бок, не раздумывая.

Баронет громко сглотнул.

— Не боись, ваша милость, — фыркнул Квинт. — Друг друга слушать будем и еще век проживем!

— Вперед и тихо! — дал команду я, открывая дверь и первым исчезая за ней. Теперь нам предстояло проникнуть в замок и вызволить моих сестренок.

Из двери к забору дворца местного богача. Обогнуть дворец по узкой дорожке и проулочку, соседнему с главной дорогой, и выйти на пустую площадь. Все это заняло не более пары минут быстрых перебежек. От присутствия стражников у замка остались лишь большой стол, с расстеленной на нем картой, да лавка. Мы же устремляемся к пустым открытым воротам. Почему там никого нет? Вопрос на очень большой миллион. Но никого снаружи и на площадке надвратной башни не было. Сразу за воротами замка начинался небольшой хозяйственный двор, справа упиравшийся в двухэтажное широкое здание, возле которого стояли несколько телег, и виднелся вход в конюшни, а прямо кончавшийся на добром десятке ступеней, поднимавшихся к высоким дверям главного входа.

— Где? — аристократ запыхался и тяжело дышал, но на мой полу рык, полу вопрос пальцем ткнул в нужную сторону моментально.

Мы пронеслись до господского корпуса, буквально втащили непривыкшего к таким броскам баронета по ступенькам и вбежали внутрь. Двери, также оказавшиеся дубовыми, открывались тяжело, но без единого звука — ночной покой его милости хранили с особым тщанием. Нас встретил длинный, немного шире дверей, коридор, уходящий вперед на пару десятков метров, заканчиваясь большой каменной лестницей на верхние этажи. Вокруг нее был небольшой зал, до которого мы не дошли.

— Третья дверь справа! — еле слышно пискнул баронет.

За указанной дверью, шире и массивнее прочих, начинался спуск вниз. Каждые десять ступеней на стене висели факелы, чадящие потолок и создающие невероятную вонь копоти и дегтя. Воздух на лестнице стоял — дверь за собой пришлось сразу же закрыть, дополнительно набросив на нее изнутри засов. Если кто-то захочет вломиться снаружи, мы сразу услышим. Внизу, у подножия лестницы, была приоткрытая решетчатая дверь. Не сговариваясь мы достали оружие. Раньше оно бы мешало бежать, но теперь оно было необходимо. Кто-то явно хотел нас схватить. Баронет, в надежном захвате, оказался впереди нашей группы. За решеткой, через пару метров, коридор под острым углом уходил влево. Ивалос аккуратно, краем глаза выглянул за угол. "Четверо и две наших девушки" — показал он знаками. Нас ждали.

— Выходите! — разнеслось с того конца коридора. — Мы вас прекрасно слышали! -Голос был сиплым и хрипловатым. — Или вам плевать на этих девочек?

Я указал Коралу, Даламару и отцу Хаинкелю оставаться здесь, находясь в негласном резерве, а сам с Ивалосом и двумя рвущимися в бой здоровяками, выставив баронета как щит, вышел из-за угла.

Что ж. Я был удивлен, но не настолько. Верные слуги баронета, всклокоченную бороду, опухшее лицо и грязь одного из которых я сразу же узнал, стояли в небольшом круглом зале, по стенам которого были разбросаны тюремные решетки с маленькими каморками для узников. Посреди зала поддерживала невысокий свод широкая каменная колонна, к которой сейчас цепями были прикованы мои девушки. Руки их были задраны к верху. Платья были грязные, кое-где порванные, но не изодранные в клочья. Никаких синяков или ссадин на лицах я пока не видел. Так что слова баронета и Ивалоса об их сохранности пока подтверждались. Они синхронно что-то замычали, пытаясь сквозь воткнутые в рот тряпки что-то нам прокричать. Мара начала что-то показывать глазами, а Кора складывать пальцами. Именно по последнему я понял, что сразу за входом в зал притаились еще стражники. Они эту сигнализацию тоже заметили, потому почти сразу в живот девушки вонзился здоровенный кулак бородатого детины, явно кричавшего ранее.