Дом - это там, где ты нужен

Он умолк, понимая, что если после всех этих откровений ему оставят жизнь, то она будет такой, что долгие месяцы в подвале покажутся раем. Но сейчас ему ещё было всё равно. Он выплеснул на Кейт всё, что скопилось в его душе за этот год, самый тёмный и страшный год его жизни. И теперь внутри образовалась пустота, которая делала разум пустым и бездумным. Переживать о грядущем так, как оно того стоило, прямо теперь он был не в силах.

— Ты закончил, раб?

Джонни не ответил. Отведя взгляд от хозяйки, он угрюмо уставился в пол.

— Тогда послушай меня.

Голос Кейт будто окреп и сейчас звучал почти как раньше, властно и жёстко. Словно те силы, которые Джонни тратил, выплёскивая душу, он вливал в свою госпожу. Дочь Когтерога села почти прямо и теперь смотрела на раба, как прежде, так, как он привык.

— Я была права в твоём отношении, а Магда ошибалась. Я всегда права, — Кейт мотнула подбородком. — Ты — не особенный. Ты такой же как все, как любой яйценосец в этой грёбаной пустоши. Ты послушный и тихий, пока на цепи. Но стоит немного спустить поводок, и робкая сучка превращается в проблемного кобеля, которому снова и снова нужно указывать на его место долбанной палкой.

Хесс не отвечал. Впрочем, Кейт ещё не закончила.

— Единственное твоё отличие от других таких же уродов в том, что ты полезен. Проблемный придурок с набитой мусором башкой, но очень полезен. Вдобавок здоровее других потому, что родился в Приюте, да ещё смазливый, как дорогая шлюха. С тебя можно поиметь много прибыли... и просто поиметь, когда мне нужно. Поэтому, я приняла решение, раб, — она опёрлась о спинку и скрестила на груди худые руки. — Раньше ты был здесь на передержке. Я планировала наказать тебя как следует и избавиться, как избавляются от шелудивых шавок, когда приходит время. Но теперь... теперь вижу, что ты слишком ценен, чтобы разбрасываться таким ресурсом.

Она дёрнула горлом, удерживая голос.

— Останешься в моём доме насовсем. Да, я и раньше говорила об этом. Но тогда "насовсем" значило — пока не сотрёшься, подстилка. Вы быстро портитесь, и с тобой не должно было стать по-другому. Но теперь всё-таки по-другому, уёбок. Я никогда не планировала оставлять любые яйца в доме дольше, чем на полгода-год. Но ты — остаёшься.

Джонни по-прежнему не смотрел в её сторону. Но уши у него оставались свободны, а потому Кейт это не смущало.

— Ты проебался, скотина. За всю ту хрень, которую здесь назвиздел, любому другому я бы вытянула поганый язык щипцами и прибила к полу. Но твой язык мне ещё нужен. Поэтому раз не хочешь награду — я прощу в счёт неё этот твой звездёж.

Она переменила положение, скривившись.

— И только потому, что ты меня выручил, мясо. Не тогда, с Алонсо. Ты выручил меня, когда пригнал грузовик с хламом к самым воротам Города. Совет во главе с папашей решили выкупить его и теперь мне хватит денег, чтобы купить недостающих рабов и расширить долбанное поле. И, если мы не потеряем урожай года два подряд, то уже к следующей осени выйдем в хорошую прибыль и мне больше не придётся бегать по пустоши за новым товаром. Ну а до тех пор поможешь держать хозяйство на плаву.

Хесс всё-таки взглянул на неё.

— Завтра отнесёшь записку старому ублюдку Вайли. Если он согласится платить, будешь работать на него три дня в неделю. В остальное время станешь помогать Магде выхаживать мою задницу. Понял, раб?

— Да, госпожа.

— Я тебя плохо услышала, скотина.

Беглец из Приюта решил не нарываться. Тем более, что после сегодняшнего его лимит везения был исчерпан лет на десять вперёд.

— Твой раб услышал. Благодарю за милость, госпожа.

Кейт, помедлив, кивнула.

— Хорошо, разобрались. Теперь проваливай. Мне нужно отдохнуть.

Джонни поднялся. Недавний запал прошёл, но отголоски ещё стучали в висках остатками адреналина. Слова хозяйки его не убедили. Он по-прежнему хотел бежать, куда угодно, хоть в когтерогову пасть. Раб Красной Кейт почти физически ощущал, как порча этого проклятого места, несмотря на внешнюю нормальность, начинает проникать в его душу, выкручивая и изменяя её, оставляя отпечаток такой же чёрной, как сажа, ментальной проказы.

Теперь он понимал, почему "с кем поведёшься, от того и наберёшься" было не просто словами. Постоянно находясь среди работорговцев, слушая их разговоры, подчиняясь законам, он невольно подпадал под атмосферу, которую создавали жизненный уклад и правила этого Города, и чем дальше, тем всё сильнее проникался этим духом. Духом бессильной ярости и бесконечно подавляемой ненависти, унижения, эксплуатации, сквернословий и насилия, и всеобщего равнодушия к чужому страданию. Или даже получения удовольствия от него. Хуже всего было то, что здесь это считалось нормой и чем дальше, тем эта сильнее эта норма укоренялась в его собственном сознании.

— Раб.

Джонни, который уже взялся за ручку двери, вздрогнул, оборачиваясь к госпоже.

— Я не люблю повторяться, мясо. Но ты знаешь, чего я люблю ещё меньше.

Хесс опустил глаза.

— Знаю, госпожа, — негромко пробормотал он.

— Чего, сволочь?

— Разочаровываться. Ты... не любишь, когда тебя разочаровывают.

Кейт дёрнула углом рта.

— Правильно, тварь. Не люблю разочаровываться. А ты меня разочаровал. Сильно разочаровал, ублюдок. Я думала, с тобой можно иначе. И... — она поиграла желваками, — хер знает, но ты проявил себя мужиком там, на пустошах. Когда проснулась, первой мыслью было начать с тобой по-другому. Но... мать твою, сволочь, ты опять всё нахрен испортил.

Джонни молчал, не поднимая глаз. Он просто ждал, когда его отпустят.

— Поэтому будет как раньше. Решение в силе — ты останешься в доме. Будь послушной сучкой, радуй сестрёнку, приноси доход, и я поставлю палку в дальний угол. Но если ещё хоть раз покажешь свою кобелиную сущность без команды... блядь, ещё хоть раз дашь мне повод разочароваться... Я клянусь жизнью отца, ты больше хрен кому что сможешь показать. Я оторву всё, что мешает тебе и таким же как ты яйценосам мыслить башкой, а не хером и, если выживешь, — Кейт стиснула зубы, вжимая руку в грудь, — будешь развлекать чернозадых в бараках пока не подохнешь. Я тебе уже обещала. Это не шутка, ублюдок. И это... тебе моё последнее предупреждение.

После возвращения Кейт отдых для её проблемной собственности закончился, но как раз это и беспокоило Джонни меньше всего. Мистер Вайли подписал контракт аренды квалифицированного раба, сторговав его присутствие до четырёх дней в неделю, и теперь Хесс мог уходить из дома по утрам и не возвращаться до темноты. Это было похоже на настоящую работу, и, хотя зарплату получал не он, а хозяйка, Джонни такое положение вещей полностью устраивало.

Тем более, что в цехах старого техника он чувствовал себя почти свободно, а вечернее возвращение "домой" кроме хорошего ужина больше ничем ему не грозило. По крайней мере, пока. Кейт оставалась ещё слаба, а Магда до того заигрывалась в доброго полицейского, что в конце концов у Хесса стали возникать сомнения в том, что для неё это действительно игра. Раскосая компаньонка Кейт была неизменно приветливой, норовила подсунуть "котёнку" кусок повкуснее и часто бросала такие ласковые взгляды, что Джонни делалось не по себе. Он не знал, как реагировать на повышенный интерес второй госпожи и молился только о том, чтобы не "разочаровать" ещё и её. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало ему, что, если невзначай всерьёз обидеть эту девушку, такая ошибка могла обойтись куда дороже неприятностей с Кейт.

С самой хозяйкой дома всё было не так однозначно. Дочь Когтерога поправлялась быстро, но в отличие от того, как было раньше, Джонни, казалось её больше не интересовал. После их памятного разговора она будто перестала его замечать, полностью сконцентрировавшись на своём здоровье.

Это приносило плоды, так как восстановление Кейт происходило быстрее, чем можно было ожидать. Что тому стало причиной — все медицинские ресурсы Города, которые работали на неё или отцовская генетика мегамутанта, сказать было сложно. Но через несколько недель дочь Когтерога уже более или менее твёрдо стояла на ногах и почти сразу снова взяла в руки бразды управления хозяйством.

Она действительно занялась ровно тем, чём обещала — докупала рабов и договаривалась о расширении участков возделанной земли и изгороди вокруг них. Джонни, который к этому времени с головой ушёл в новый проект мистера Вайли по прокладке труб для ирригации, иногда видел её на полях и окончательно уверился в том, что его хозяйка решила всерьёз оставить рабобизнес и заняться сельским хозяйством.

Последнее в условиях хороших почв, климата, минимального заражения этой части пустошей и огромного источника пресной воды под боком приносило хозяевам Города по два урожая за год, из-за чего Когтерог уже давно подумывал о том, чтобы наладить лучшую торговлю с тем же Сакраменто или пускать в Город больше караванов. Кейт не могла не быть в курсе всех этих вещей и похоже вынашивала свои плантаторские планы довольно давно.

Джонни её замыслы интересовали только на уровне собственной вовлечённости в них. Проще — пока его не трогали, ему было в целом плевать, что там задумывает госпожа. Но Магда всё же тайком поведала о том, что на решение Кейт особенно повлиял последний поход, во время которого она находилась если не на всю жизнь вперёд, то лет на пять как минимум, в течении которых если и собиралась покидать Город, то только по крайней нужде.

Со временем Кейт почти полностью восстановила свою физическую форму, причём та быстрота, с которой это произошло, окончательно уверила Джонни в том, что она унаследовала многое от своего мутированного отца. Теперь Магде вовсе не требовалась помощь с её выхаживанием, так как большую часть времени рыжая садистка проводила вне дома.

Но заикаться о том, чтобы увеличить время пребывания у Вайли, Хесс не стал. Пользуясь абсолютной лояльностью Магды, он снова занялся рыбалкой, и даже вынес её на новый уровень, по примеру других рыбаков Города смастерив некое плавучее средство, которое являлось чем-то сугубо средним между парой валких лодок, скреплённых между собой, и довоенного катамарана. Как и у прочих, у катамарана Джонни имелся даже парус, на который Магда пожертвовала пару старых, но достаточно крепких простыней. Впрочем, такой материал для этого важного атрибута плавсредства толком не удовлетворил ни Джонни, ни помогавшего ему Тэйна. А потому, вновь вспомнив изобретательную Механику с её "Прелестью", Хесс, повозившись, всё же сумел снабдить свой катамаран педалями и соединёнными с ним лопастями.

Нововведение привело раскосую хозяйку дома номер два в восторг, особенно после того, как изобретатели водного велосипеда набили на своё плавсредство ряд досок для расширения полезной площади. Теперь помимо рыбалки Джонни иногда приходилось катать компаньонку своей госпожи по окрестностям озера, когда у неё и у него появлялось для этого свободное время.

Раз или два к ним присоединялась Кейт, но, по-видимому, идея отдыха на воде её привлекла не так остро, как "сестру". Гораздо больше ей нравилось бесплатно получать свежую рыбу, которую теперь Хесс поставлял на стол. Это заставило Кейт смириться и с тем, что Джонни теперь мог по полдня болтаться на озере, и с тем, что часто он болтался там с Тэйном.

В целом после памятного разговора, который закончился угрозами, Кейт как будто отстранилась от своего личного раба, держа его от себя подальше и почти не замечая. Джонни, который первое время с тревогой ждал, что выздоровевшая хозяйка вот-вот снова позовёт его в спальню, но так и не дождался этого, испытывал огромное облегчение. Без домогательств Кейт, проводя значительное время вдали от ненавистного дома и занимаясь любимым делом, да ещё имея возможность свободно гулять по Городу и его окрестностям и обзаводиться новыми знакомыми, Джонни ощущал, как постепенно зажатая в нём пружина застарелого стресса начинала медленно разжиматься.

И пусть он по-прежнему был узником этого места, свобода ослабленного хозяйкой поводка являла разительный контраст по сравнению с тем, что было раньше. Не чувствовать этого он не мог. Тем более, что имея возможность ходить по улицам Города, Хесс невольно становился свидетелем жизни множества других рабов, которым повезло куда меньше, чем ему самому. Это заставляло его чувствовать смутную благодарность если не к хозяйке, то к провидению в целом, и Джонни изо всех сил старался не сделать ничего, что изменило бы текущее положение вещей.

Но вечно оно таким оставаться не могло, и он ощущал это тоже. По всей видимости Кейт была изначально глубоко уязвлена словами, которые бездумно бросал ей в лицо зарвавшийся раб. Её отстранённость была просто способом справиться с гневом. Как видно, она действительно не хотела испортить собственность, которая приносила хороших доход, и боялась, находясь поблизости, не сдержать себя. Когда-то это должно было перемениться, и подспудное осознание этого факта было тем основным, что не давало Джонни проживать спокойно его рабскую жизнь. Он знал свою госпожу, и знал, что рано или поздно, но звериная натура генома мегамутантов возьмёт верх над человеческой сдержанностью.

Не знал он только когда именно это произойдёт и чего будет стоить ему пережить новую бурю на этот раз.

Торопясь, чтобы успеть до того, как последние лучи заходящего солнца скроются за холмами, Джонни возвращался в дом Красной Кейт. Настроение его было приподнятым. Вычисления, над которыми они со старым Вайли сидели не одну неделю, наконец начали сходиться с полевыми замерами, а раз так, оставалось доделать чертежи и можно было идти выбивать финансирование для начала работ. Чертежи планировалось доделать до конца следующей недели, а вот к Когтерогу мистер Вайли собирался сходить уже завтра ближе к обеду.

Поэтому несмотря на то, что у Джонни формально этот день был отмечен рабочим, по факту он был свободен и собирался потратить оплаченное время шатаясь по ярмарке, которая собиралась на площади раз в три месяца в честь прибытия дальнего каравана. Караван прибыл ещё позавчера, и открытие ярмарки Хесс уже пропустил. Но едва ли первый торговый день чем-то отличался от второго, а товаров доставляли всегда очень много и разных, и потому раб Красной Кейт был в предвкушении. Финансы у него водились, пусть и скромные. Мистер Вайли стабильно раз в неделю оплачивал небольшие "сверхурочные", о которых забывал докладывать хозяйке Хесса, Магда иногда подсовывала "котёнку" пару монет, чтобы он "купил себе пирожок по дороге", и очень редко Тэйн делился частью прибыли от сдачи рыбы перекупам, если добычи приваливало вовсе уж много. Поэтому, едва ли Джонни мог позволить себе что-то действительно стоящее, но что-то не очень ценное и большое, чтобы лежало в укромном месте и не мозолило хозяйские глаза — очень даже запросто.

Занятый этими мыслями, Хесс миновал несколько улиц с большими домами, в которых обитали самые удачливые из граждан Города, и спустился к воде, где особняком стояло жилище его госпожи. За то время, которое он провёл здесь, Джонни успел частично переделать заднюю часть двора возле сарая, которая теперь больше напоминала мастерскую рыбака-любителя. И даже натаскал камней, планируя в будущем соорудить из них что-то вроде эллинга — такого же сарая, но для катамарана и на воде. Хессу не нравилось, что его собственная "прелесть" торчала под открытым небом, и он категорически собирался это исправить, как только у него появится возможность выпросить у мистера Вайли побольше списанных досок.