Тайпэн. Миротворец.

К лагерю старый демон провел императорского полководца, когда с большей частью врагов уже было покончено.

— Надеюсь, что все получится, — тихо рычал Шархад, внимательно оглядываясь по сторонам. — На ответный удар у Хайруш в случае чего сил уже не будет, но и из обещанной тебе сотни осталось едва ли три десятка. Давно мы так славно не рвали друг друга на потеху кровавым онгонгам.

Замерев в траве неподалеку от ближайшей хижины, мангус подозвал нескольких демонов, тенью следовавших за ними на всем протяжении пути.

— Заркем, останешься с чужаком, стережешь его пуще слепого щенка, — распорядился Шархад и пояснил для Ханя. — Мы разведаем путь до большого шатра, Сейриш и твой двуединый уже скоро должны появиться.

Размытые силуэты мангусов метнулись в звездном свете, исчезая между грубых построек. Ли, приподнявшись на локтях, старался разглядеть, что творилось в лагере, но стойбище казалось на удивление спокойным и мирным. О жестоких схватках свидетельствовали лишь рычащие вопли и злые предсмертные хрипы, раздававшиеся из темноты с разных сторон, но на явном удалении от этого места.

— Не волнуйся, человек, Шархад всегда знает, что делает, — заверил Ханя молодой демон, оставленный с ним в охранение.

Как и большинство остальных сородичей, мангус изъяснялся на грубом степном наречии, глотая окончания и скорее выдыхая слова, чем проговаривая их.

— Ты произносишь его имя с неподдельным уважением, — заметил Ли, не отрываясь от наблюдения. — Да и большинство из вашего рода буквально восхищаются им. Шархад и вправду столь велик и известен среди мангусов?

— Более велик и известен, чем кто-либо, — под длинными волосами было заметно, как Заркем шевелит ушами, реагируя на каждый шорох поблизости. — Двое, а то и трое из пяти кормящих могут назвать Шархада в числе своих предков. Он был допущен в шатры ко всем сихмэ, что живут сейчас среди нашего народа, а в жилах трех из них течет его собственная кровь. Шархад помнит юность Хайруш и смерть ее собственной матери, он повергал самых свирепых и могучих воинов, убивал людей и чудовищ. Мы зовем его Старшим Отцом, — с усмешкой признался мангус. — Правда, сихмэ не очень-то любят, когда мы упоминаем при них это прозвище.

— Догадываюсь, — улыбнулся в ответ Хань.

Теперь для тайпэна все окончательно вставало на свои места. Хайруш и кумицо во главе со Старшей Сестрой не зря опасались старого седого людоеда наравне с Сейриш и пронырливым слугой Императора по имени Ли. Авторитет и влияние Шархада были слишком важными факторами в среде мангусов, чтобы попросту игнорировать их. С такой поддержкой можно было не сомневаться, кто станет новой Старшей Матерью, едва Хайруш покинет этот "пост".

— Это знак для нас, давай вперед и не оглядывайся, — сказал Заркем, хотя Хань готов был поклясться, что не заметил и не услышал ничего особенного со стороны затихшего вражеского лагеря.

Двигаясь короткими перебежками, они поспешили в сторону величественного купола, поднимавшегося в глубине притихшего бивуака на фоне неба, усыпанного серебристыми крапинками звезд. Несколько мангусов поджидали их в узких проходах между землянками, самого Шархада пока не было видно. В тот момент, когда Хань в окружении демонов миновал небольшой расчищенный пятачок, оказавшийся в скоплении хижин близко подступавших к главному шатру, странное чувство узнавания и тревоги кольнуло сознание тайпэна, заставляя остановиться. В следующее мгновение кожаные стены навесов взметнулись вверх и не меньше десятка вражеских воинов с ревом ринулись в атаку. Сопровождающие Ли грубо вытолкнули тайпэна в сторону безопасного пути к отступлению, а сами яростно сцепились с кормящими Хайруш.

Ли только начал гадать, каким образом, враждебным мангусам удалось подготовить столь великолепную засаду, что ее не почувствовали даже их собственные братья, когда ответ открылся сам собой. И надо признать, вассал Избранника Неба не получил от этого знания какого-либо особенного удовольствия.

Тяжелое давящее чувство разом навалилось на грудь и на спину Ханя, с трудом позволяя дышать, а уже через секунду Ли с ужасом понял, что его ноги отрываются от земли. Две высоких худых фигуры в красных одеяниях, усыпанных черными знаками, появились из двух противоположных проходов, двигаясь неторопливо и размеренно. Каждый из проклятых монахов держал свою левую руку обращенной ладонью к захваченной врасплох жертве, и вырваться из этого незримого захвата у тайпэна не было ни единого шанса. С каждым ударом сердца давление продолжало нарастать.

— Поразительно, и этот человек сумел победить Фуяна? — несмотря на кровь, уже стучавшую в ушах, Ли отчетливо расслышал голоса своих пленителей.

— Наша милейшая хозяйка тоже была удивлена, и поэтому просила не играть с ним и убить сразу, буде представится такая возможность, — подтвердил второй.

— Тогда, просто покончим с этой занозой, раз уж нам подвернулся столь удач...

Тихий свист и резкий щелчок оборвал монаха, находившегося у Ли за спиной. Призрачные тиски мгновенно распались, и Хань, подвешенный над землей в воздухе на добрый локоть, незамедлительно рухнул вниз. Он не увидел, как обритая голова с черной вязью татуировок, принадлежавшая одному из его мучителей, улетает по пологой дуге над крышами землянок, отсеченная мастерским ударом костяного хвоста. В тот момент тайпэн лишь пытался восстановить дыхание и не попасться под руку второму монаху. Впрочем, служитель темных сил был сейчас занят куда более важными вещами, чем вооруженный и обученный воин в полном латном доспехе.

Сейриш шипастым метеором пронеслась по краю площадки, походя раскроив на две части чужого мангуса, случайно подвернувшегося ей на пути, и обрушилась на носителя знаков разрушения со стремительностью и злостью, привычными для своего племени. Схватка не заняла так много времени, как когда-то в "Пурпурном лотосе". Несмотря на все секреты, умения и фокусы, проклятый монах сумел лишь отразить несколько ударов своим черным посохом, но вслед за этим лишился обеих рук. Когти Сейриш вошли в рот и в глазницы противника, пронзив живой глаз и раздробив искусственный из красного кварца, после чего мангуса просто дернула на себя, оставив свою жертву без лицевой кости черепа. Стряхнув получившуюся "маску" со своих длинных пальцев, Сейриш отпихнула все еще стоявшее тело, кулем повалившееся в притоптанную траву. Ханю оставалось только пораженно моргать да открывать рот, как рыбе выброшенной на берег. Если раньше Фуян и Таката были для него образцом скоростного и точного боя, то сравнивать их стиль с тем, что проделала Сейриш, было просто невозможно. Матриарх мангусов не зря считалась тем, кто был способен защитить потомство даже от его собственных многочисленных отцов.

— Ты умеешь находить неприятности, — мангуса склонилась над Ли, помогая подняться. — Здесь закончат без нас, нужно спешить, пока моя прародительница не стала сзывать оставшихся кормящих к себе на защиту.

Главный купол, походивший размерами на походную юрту богатого кагана, неумолимо приближался. Ли, старавшийся не отстать от Сейриш, с трудом успел остановиться, едва не налетев на мангусу, внезапно замершую неподалеку от входного полога и к чему-то прислушивающуюся. "Встопорщившиеся" костяные иглы тихо скрипнули, слегка упершись в нагрудные пластины из стали.

— Нас заметили, — прошептала Сейриш каким-то странным иным тоном.

Дикий оглушающий визг хлестнул по ушам, едва не разорвав барабанные перепонки. Огромный шатер взмыл ввысь, разваливаясь в полете как игрушечный домик, и в ночном полумраке над головами оцепеневшего Ханя и Сейриш, мгновенно ощетинившейся всеми своими шипами, пронеслось существо лишь очень отдаленно напоминавшее человека.

— Это что?! — вырвалось у Ли, как только способность говорить вернулась к тайпэну в полной мере.

— В отличие от самцов, мы растем всю свою жизнь, — совершенно спокойно ответила мангуса, наблюдая за тем, как сухая изломанная фигура с размашистыми кожистыми крыльями, скользит по звездному небосводу. — Это Хайруш.

— Крылатый мангус, — глухо пробормотал Ли, невольно припоминая подробности некоторых степных легенд. — Настоящий...

Костистое чудовище тем временем вытянула свою длинную шею, на конце которой лишь смутно угадывались очертания головы с выпирающими вперед челюстями, и издало новый пронзительный клич. Сделав резкий вираж, Старшая Мать ринулась на примеченную добычу, рубя воздух вокруг себя саблевидными когтями верхних и нижних лап. Длинный хвост, оканчивавшийся целой гроздью острых игл, метался из стороны в сторону, опрокидывая навесы и мрачные тотемы, расставленные вокруг разрушенного главного шатра.

Тайпэн успел лишь броситься на землю и, чудом увернувшись от удара хвоста, перекатиться подальше в темноту. Сейриш метнулась навстречу матери, и на какое-то мгновение тела двух демонов переплелись в жуткой стремительной схватке. Темно-багровая кровь брызнула во все стороны, но когда Ли вскочил на ноги, то увидел, что Хайруш вновь стремительно поднимается в небо, делая резкие взмахи крыльями, а тело Сейриш уже лежит на дальнем краю освободившейся площадки.

Вскинув яри, Хань бросился к мангусе, но очередной истошный вопль и тень, закрывшая звезды, заставили его обернуться к налетающему врагу. Никто и никогда не учил Ли сражаться с таким противником, так что императорскому полководцу оставалось действовать чисто интуитивно. Хань встретил Хайруш, как если бы это был всадник, разогнавшийся на полном скаку и имеющий преимущество в росте и силе удара. Копье в стремительном выпаде вонзилось куда-то между роговых пластин на нижней лапе монстра, назвать это место бедром не поворачивался язык. Тугая струя крови окатила Ли с головы до ног, но прежде чем он успел хотя бы обрадоваться, шипастый шар на конце хвоста врезался ему в грудь, как кузнечный молот. Тайпэна отшвырнуло прочь играючи, как детскую тряпичную куклу, а один из обломившихся шипов застрял между пластин доспеха, пробив кольчугу и глубоко засев между совсем недавно сросшихся ребер.

После падения, Ли не потерял сознания, как опасался, но новая атака Хайруш последовала прежде, чем он был к ней готов. Если бы не трескучий разряд первородной молнии, ударивший по крыльям Старшей Матери в момент ее очередного разворота, то для Ханя все могло бы кончиться довольно быстро и печально. Куанши подоспел к месту боя как раз вовремя, и его молнии засверкали в поисках цели. К сожалению, особого эффекта на Хайруш колдовство демона так и не произвело. Выхватив меч, сын Шаарад попытался остановить летучую тварь так же, как и Ли, но преуспел в этом ничуть не больше, оказавшись в сходном положении.

— Кажется, это должно было быть твое царство страданий и боли, — заметил Ли, глядя на Куанши, пытающегося со стоном подняться из обломков проломленной землянки, куда его закинул удар Хайруш.

— Он еще издевается, — процедил под маской сын проклятого полководца, добавив уже от лица Йотоки. — Предложения есть?

— Шархад рассчитывал, что нам как-то удастся справиться без хитрых идей.

— А наш противник в курсе этого плана? Или может нам стоит сообщить ей об этом, ну, чтобы не портила гениальной задумки?!

Хайруш уже снижалась для очередного удара, Ли и Куанши еще крепче сжали оружие, готовясь встретить ее вдвоем, и вокруг латных перчаток демона заструились новые грозовые разряды.

Могучая фигура Шархада вылетела из темноты, подобно снаряду из цяо-ба. Мангус намертво вцепился в спину Старшей Матери, сбив ее полет и вызвав первые признаки растерянности в поведении чудовища. Удерживаясь левой лапой, правой старый демон принялся наносить яростные удары, легко уклоняясь от хвоста и серповидных костяных лезвий на крыльях, которыми Хайруш пыталась его сбросить. С сочным треском левое крыло монстра обвисло, и верховный матриарх мангусов, завопив еще громче, чем раньше, рухнула на середине разворота, оставляя в земле глубокую борозду.

Шархад продолжал избиение, и первой к нему на помощь пришла Сейриш, сумевшая отправиться от предыдущей неудачной схватки. Хань и Куанши подоспели лишь к развязке, добить чудовище на твердой земле оказалось довольно просто.

— Думаю, теперь пора объявить ее уцелевшим воинам, что больше сражаться им незачем, — сказал Ли, тяжело опираясь на копье. — Не думаю, что чары оборотней останутся также действенны после смерти самой Хайруш.

В глазах у тайпэна внезапно помутилось и, не удержавшись, Ли, совершенно неожиданно для себя, опустился на пятую точку опоры, едва не упав навзничь. Рядом с ним уже оказался Шархад, вокруг мелькали размазанными пятнами другие мангусы.

— Что с ним?! — раздался откуда-то голос Ёми.

— Хайруш прожила долгие годы, ее иглы напитались опасными ядами, — пояснил ей кто-то в мягкой манере Сейриш. — Нужно изготовить лекарство, уйдет время...

Резкая боль между ребер была последним, что Ли успел запомнить.

— Он выживет?

— Если бы он был мангусом, то я бы сказала, что да, — Сейриш не отводила в сторону своих янтарных глаз, но легче от этого Такате не становилось. — Лекарство из печени и сердца Хайруш — самая сильнодействующая смесь, но она рассчитана на таких как мы.

— Если бы кто-то не артачился и просто сделал несколько глотков, когда ему предлагали, то не понадобились бы и эти смеси, — прошипела зло къёкецуки.

— Я мало знаю о болезнях людей и о том, как следует лечить подобные недуги, — мангуса задумчиво перебирала когтями пряди темно-русых волос. — У него сильный жар, и мои настои не могут его ослабить. К тому же, он быстро теряет силы, которые в его состоянии неоткуда пополнить.

— Похоже, есть средство сделать и то, и другое, — Таката неспешно направилась к выходу из юрты, додумывая свою мысль на ходу. — Ли это очень не понравится, по крайней мере, с моральной точки зрения... но в этот раз его точно никто не собирается о чем-либо спрашивать.

Остатки стойбища снаружи выглядели как разгромленный улус какого-нибудь кочевого племени. Выжившие воины Сейриш, которых осталось совсем немного, и примкнувшие к ним кормящие Хайруш, не проявлявшие ни малейшего неудовольствия в связи со сменой владычицы, бесцельно шатались по лагерю, отъевшись мясом убитых на долгие недели вперед. Рассвет еще не вступил в свои законные права, и степи еще только предстояло узнать о внезапной смене Старшей Матери. Где-то неподалеку Шархад с холоднокровным безучастием разделывал тушу прежнего верховного матриарха, собирая из костей старой мангусы первый знаковый идол для своей возвысившейся дочери.

У высокой угловатой палатки, которую соорудили специально для больного, сидела Ёми. Рядом с костром, развалившись на войлочных скрутках, храпел Куанши. Во сне сын Шаарад всегда оставался собой.

— Что она сказала? — спросила младшая из къёкецуки, едва завидев подругу.

— Ничего хорошего, но я хочу опробовать один способ.

Ёми подозрительно нахмурилась, но Таката и не пыталась ничего скрывать. Юная кровопийца пропустила ее внутрь без дальнейших расспросов и тщательно задвинула тяжелый кожаный полог.

Бледный тайпэн Ли Хань лежал под шерстяным одеялом в центре палатки между ароматических курильниц с мятой и какими-то степными травами, которые должны были, по мнению Сейриш, облегчить его дыхание. Лоб императорского вассала покрывала испарина, а губы и веки тряслись не переставая.