— Тайпэн Хань, как же я рада вас видеть! — склонилась в поклоне Ка"исс. — Я ведь так и не успела поблагодарить вас раньше за мое спасение из вражеского лагеря и за все остальное, что вы сделали, чтобы помочь мне.
— Я всего лишь делал то, что обязан был делать любой командир на моем месте, — максимально нейтрально откликнулся Хань, стараясь не смотреть в раскосые глаза, сияющие неподдельной радостью и восторгом.
Несмотря на пережитое тяжелое ранение, выглядела разведчица довольно хорошо. Никакой болезненной бледности или скованности движений у нее и близко не наблюдалось, а тот факт, что лекари уже выпустили Ка"исс из госпиталя, и она вновь смогла облачиться в свой зеленый суо, похоже, говорил о полном и окончательном выздоровлении лучшей ученицы К"си Ёнг.
— Я позволю себе дерзость, но хочу заметить, что это все-таки было нечто большее, чем просто исполнение обязанностей, — темный румянец на щеках хшмин был почти незаметен в тусклом желтом свете качающихся светильников. — Когда я стала спрашивать, мастер-лекарь рассказал мне о вашем поступке. Пожертвовать столь ценным лекарством как порошок черного лотоса, это поистине великодушный дар. А мне, в свою очередь, с одной стороны лестно, что вы так высоко оценил мои навыки, но с другой...
— Простите, — перебил тайпэн сбивчивую речь разведчицы. — Вы упомянули порошок черного лотоса?
— Конечно, — во взгляде Ка"исс появилось непонимание. — Вы передали его для моего излечения и разрешили использовать остатки для других тяжелораненых, что, конечно же, несомненно, лишний раз свидетельствует о вашем благородстве...
Ли медленно повернул голову и посмотрел через плечо на Удея, замершего рядом. Тидань был привычно спокоен и невозмутим, даже, несмотря на откровенные смешки Фуёко. Однако долгого испытующего взгляда Ханя кочевник не выдержал.
— Тебе он был не нужен, — коротко констатировал сын степей, продолжая смотреть куда-то вдаль на речную гладь Чаанцзянь. — А ей пригодился.
— Но почему ты действовал моим именем?
— Меньше глупых вопросов, и лишний плюс к твоей героической репутации.
— Как это заботливо с твоей стороны, — хмыкнул Хань, и Удей не смог удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.
Тайпэн обернулся обратно к Ка"исс, которая, замолчав, с немалым интересом наблюдал за короткой беседой между полководцем и его клейменым слугой. Упоминать о том, что эта беседа совсем не походила на то, как обычно общались представители столь разных сословий, явно не стоило. Одно только отсутствие уважительных и подчиненных суффиксов в речи, стоило уже немалого само по себе.
— Боюсь, вы приписываете мне заслуги и благородство совсем другого человека, — пояснил Хань в ответ на вопрос, так и незаданный хшмин. — Также, мне кажется, вам будет лучше напрямую спросить моего верного боевого товарища о тех мотивах, которые побудили его расстаться с таким богатством, как порошок черного лотоса. Я даже готов предоставить ему свободное время для этих объяснений.
— До следующего утра, — предложила Таката.
— Тогда уж до полудня, — развила ее мысль кумицо.
— Возражения не принимаются, — коротко подытожил Ли, вновь посмотрев на тиданя, уже потерявшего былое хладнокровие.
Удей явно не знал, что ему делать дальше, равно как и Ка"исс все еще пыталась "переварить" полученную информацию. Хань не собирался облегчать им задачу, тем более что оставить эту парочку вдвоем на пирсе, самим разбираться в случившемся, неожиданно показалось тайпэну очень даже забавной идеей.
Громкий всплеск и скрежет ломаемых бревен, разорвавший мирную ночную картину, разом похоронили в себе все упомянутые планы. Ка"исс, действуя, похоже, на одних рефлексах, успела отскочить на одну линию с Ли. Тидань грязно выругался, а Таката и Фуёко за какие-то мгновения уже обнажили свое оружие. Хань перехватил древко копья, брошенного ему Удеем, и замер на какую-то секунду, пытаясь разобрать, что же именно вынырнуло перед ними прямо из вод Чаанцзянь, проделав в толстом настиле причала громадную сквозную дыру. Гигантский монстр, смутно похожий на человека, раскатисто взревел и, оскалившись сотнями игольчатых зубов, бросился в стремительную атаку.
В отличие от главных улиц Дайдари и кварталов торговых домов, хорошо освещенных и многолюдных даже в ночные часы, в районе трущоб в это время безраздельно властвовала лишь сырая темень и промозглый соленый ветер. Поселение бедняков располагалось в устье реки на отдельном острове, являясь, по сути, очень неароматной копией Таури в миниатюре. С севера пристанище городских нищих отделял от Левобережья широкий канал, а с остальных сторон к нему подступали берега других небольших островков, заселенных различными этническими диаспорами. Кварталы париев и "неприкасаемых" в этих районах представляли собой своеобразные "анклавы" главного трущобного "царства", соваться в которое рисковали лишь усиленные патрули стражников. Почти треть бедняцкого острова состояла из старых барж и плавучих складов, скопившихся выше по течению. Гнилые и трухлявые борта давно срослись между собой в нечто целое, и лишь немногие из плавучих сооружений могли бы еще быть использованы по первоначальному назначению. Отмель из накопившегося мусора широкой косой протянулась через воды Чаанцзянь в сторону моря, и что еще более удивительно, многоярусные обветшалые постройки, похожие на наросты древесных лесных грибов, умудрялись возвышаться даже на этом неустойчивом основании.
Для настоящего охотника смрад зловонных ям и непроглядный мрак кривых закоулков не были помехой на пути к желанной добыче. И мертвый демон скользила по изломам выгнутых крыш бесшумной тенью, лишь изредка выдавая себя кровавым блеском глаз. Предчувствие погони и схватки уже полностью овладели Ёми, а полагаться на интуицию в таком деле не счел бы зазорным ни один из представителей ее народа. Это всегда являлось неотъемлемой частью процесса и тем самым, что и делало къёкецуки столь опасными в охотничьем ремесле.
Тихий всхлип в отдаленном переулке простой человек не расслышал бы и с двух шагов, но юная кровопийца без труда сумела различить оборвавшийся звук. Двигаясь по спирали от центра района к его окраинам, Ёми пока лишь пыталась определить наиболее удобные места для засады "зверя". Но раз удача сегодня сама шла к девушке в руки, то отказывать ей явно не стоило.
Вскоре юная къёкецуки уже оказалась рядом с очередным узким проходом между домами, откуда еще недавно раздался тот самый то ли стон, то ли вскрик. Не вымощенная земля в этом месте была по щиколотку залита склизкими помоями. Окрестные жильцы, похоже, каждое утро просто выплескивали накопившуюся грязь прямо из окон на улицу, не утруждая себе походом к ближайшим выгребным ямам, вынужденно заменявшим в этой части города привычную систему глиняных труб и сливных решетчатых стоков. Разумеется, что дальше к намеченной цели Ёми предпочла по-прежнему продвигаться не по земле, а по подгнившим дощатым заплатам, из которых практически полностью состояли местные крыши. Разглядеть отсюда человеческую фигуру, лежавшую в центре проулка, не составляло для ночной охотницы никакого труда.
Немолодая женщина в заношенных лохмотьях уже не подавала никаких явных признаков жизни. Ее остекленевшие глаза с расширенными зрачками навечно застыли в неподдельном ужасе, а из-под тела жертвы медленно расползалось во все стороны бурое масляное пятно. Оказавшись на самом краю косого ската, Ёми замерла в нетерпеливом ожидании, внимательно прислушиваясь к окружающим звукам и запахам. Убийство произошло совсем недавно, и "зверь" еще не мог скрыться слишком далеко. Но ответом къёкецуки, не считая обычного зловония и отдаленных шумов ночного квартала, была лишь гнетущая тишина. Это было странно и весьма настораживало, да и убитая была еще, как нарочно, подброшена в таком месте, что ее трудно было бы не заметить. И если не обращать внимания на то, кто был здесь добычей, а кто охотником, то все это очень сильно напоминало Ёми классическую ловушку. Оставалось только понять, у кого же хватило храбрости или наглости расставить западню на столь опасную дичь.
Смазанная тень, совершенно беззвучно мелькнувшая вдоль противоположной стены, перескочила через провал улицы, приземляясь на парапет всего на расстоянии протянутой руки от къёкецуки. Две пары отдаленно схожих клинков с шорохом вылетели из черных ножен. Короткий стремительный танец матовых лезвий, вышибающих белые искры, закончился так же неожиданно, как и начался. Отскочив в разные стороны, противники замерли, с интересом разглядывая друг друга.
В отличие от катабира Ёми наряд убийцы можно было назвать усиленным легким доспехом из черненой кожи, вполне вероятно снабженный металлическими креплениями и вставками. За спиной у врага поверх двойных ножен, закрепленных крест-накрест, висел круглый железный тэнгай на кованом шнуре. Судя по морщинам на бледном лице слегка втянутом книзу, противник юной кровопийцы был намного старше ее. Хотя являйся он человеком, никто не дал бы ему и четырех десятков зим. Одинаковые клыкастые улыбки мертвых демонов, словно зеркальные отражения, как нельзя лучше подходили сейчас под определение "звериного оскала".
— Я уже начал опасаться, что мои труды так и не привлекут внимания хозяина или хотя бы кого-то из вас, — произнес одними губами наемник Ляоляна.
— Так все эти смерти, запутанные следы и перепуганные стражники, все это только ради нашей встречи? — поинтересовалась Ёми, наивно округлив глаза. — Я польщена.
— Да, эти усилия определенно стоили того, — слегка кивнул убийца. — В диких землях не часто вырастают столь прекрасные цветы.
— Ах, как давно мне не доводилось слышать затертых комплементов, что, видимо, до сих пор так ценят в высших семьях, — вздохнула спутница Ли Ханя. — Но, что же дальше?
— Для тебя, боюсь, лишь вечный неизбывный покой, а для меня вселенская печаль, — пожал плечами собеседник. — Смерть каждой из вас, что прошли ритуал единой крови с императорским колдуном, ослабит его и сделает уязвимее. Терять такую возможность было бы глупо, тем более, сейчас.
— И чем же важно вот это вот "сейчас"?
— Тем, что мы рассчитывали на появление обеих верных гончих Ханя, но выбирать не приходится. Впрочем, я уверен, что мой товарищ все равно успешно справиться и с человеком-колдуном, и с оборотнем, и с твоей подругой.
Рассерженное шипение вырвалось из горла Ёми само собой, а убийца лишь хрипло усмехнулся. На мимолетный взгляд, брошенный юной къёкецуки к себе за спину, более опытный кровопийца отрицательно покачал головой.
— Нет, даже не мечтай, предупредить его ты не успеешь. Ведь для этого нужно будет уйти отсюда, а я никак не могу позволить себе лишиться общества столь милого создания.
— Тебе никто не говорил, что глупо злить опасных женщин?
— Намек не тонок, но, сколько в нем экспрессии и силы...
Очередную витиеватую фразу убийцы так и не дал ему закончить дакань в руке у Ёми, заставив наемника-къёкецуки вспомнить о собственном оружии.
Необычная схватка, свидетелями которой были лишь сами участники, затянулась надолго. Размытые темные силуэты с невероятной скоростью и грацией скользили по крышам, сталкивались на ничтожные мгновения, орошая все вокруг фонтанами шипящих искр, или напротив, сплетались в продолжительную круговерть матовых отблесков, чтобы затем начать все сначала. Ёми не оставляла надежды оторваться от противника и ускользнуть в желанную ночную пелену, но убийца Юнь был опытен и достаточно быстр, чтобы мгновенно пресекать любую попытку завершения боя в подобном ключе. Впрочем, все его немалые старания положить конец поединку тоже не приносили результата.
Неизвестно сколько времени прошло к тому моменту, когда усталые и выдохшиеся, они вновь замерли друг перед другом, не в силах больше поддерживать тот бешеный темп, который назначили сами себе. Спутница Ханя выглядела заметно хуже, чем ее оппонент. Прекрасные черты лица девушки исказила гримаса боли из-за многочисленных мелких кровоточащих ран. Следовало признать, что несколько раз лишь прочность пластин катабира спасла къёкецуки от встречи с колесом перерождений. Противник Ёми отделался только царапиной, перечеркивавшей теперь его левую щеку тонкой алой линией. И все же, на своего врага наемник смотрел сейчас совсем по-иному.
— Я поражен и восхищен сверх всякой меры, — сказал он, наконец, едва хоть на мгновение сумел унять хрипящее дыхание. — Такого мастерства и такой силы от кого-то из диких еще час назад я не смог бы себе представить, и рассмеялся бы в лицо любому, кто сказал бы мне, что подобное возможно.
— Все потому, что ты дважды ошибся с выбором жертвы, — уже без эмоций ответила ему ночная охотница. — Сначала с Ли, а затем со мной.
— Вот как? — вскинулся убийца.
— Да, — с заметным презрением шикнула на него къёкецуки. — Ты оказался прав лишь случайно — убив меня, ты нанесешь ему, куда больший урон, чем убив любую другую. Я та, что стала мостом между сущностями, заслоном на пути потока и голодной бездной, пожирающей чужую силу. Но ты, так и не понял, что это не мы его кормим...
— Нет, невозможно, — хмыкнул наемник. — Ни один человек не может поддерживать и питать своими силами сразу трех высших существ!
— Вот ты и стал на шаг ближе к истине, — улыбнулась Ёми.
— О чем ты говоришь? — не так сразу сообразил къёкецуки, и лишь спустя секунду презрительная надменность окончательно покинула его, уступая месту искреннему удивлению. — Так кто же он такой?
— Тот, кто не достанется тебе, а большего и знать не нужно...
Стремительный рывок навстречу двум одинаковым клинкам, взметнувшимся в защитную позицию, не крыл в себе ни тайных приемов, ни древней магии. Ляоляньская "небесная" сталь легко пронзила черное кольчужное плетение. Вскрик Ёми, какой-то грустный и по-детски обиженный, умчался в высоты звездного неба. А спустя один удар сердца следом за ним раздался надсадный хрип посланника тайного придворного совета. Дакань соратницы тайпэна Ханя по рукоять вошел между ребер клыкастого убийцы. Два тела, сплетенные в смертельном объятии, упали и скатились вниз по крыше, рухнув в одну из темных пустых аллей, где не было ни единого огня.
Минуло еще немало времени, прежде чем новый звук рискнул нарушить могильную тишину, повисшую над местом недавнего боя. Сплевывая кровь, накапливавшуюся во рту, наемник Юнь с трудом сумел подняться на ноги и с ненавистью воззрился на свою теперь уже беспомощную жертву.
— Яд красивых цветов всегда смертоноснее, — пробормотал убийца и, отступив еще на пару шагов, привалился спиной к стене.
Ёми, с трудом превозмогая боль и накатившуюся слабость, приподнялась на локоть левой руки. Ноги совсем не слушались къёкецуки, а ближайшее оружие — один из мечей, выроненных противником — валялось в грязи в целых трех шагах от нее. И враг, конечно же, видел это и понимал.
— Неплохо, ты действительно сумела надолго вывести меня из строя, — убийца снова сплюнул кровавой кашицей, и попытался ощупать рану через доспех. — Но это ничего уже не решает, там справятся и без меня.
