Отчаяние бессмертных

Экраон сосредоточился и выбросил вперед правую руку, разорвав материю и швырнув в противника пригоршню силы. Серебряная кожа монстра с легкостью отразила столь жалкую атаку, а сам он ударил в ответ. Клубы дыма обволокли Экраона и затекли в легкие некроманта.

Вот только Экраон уже давно не дышал.

Одлеттиан схватил несколько обломков и швырнул их в монстра. Камни ударили в бок существа с невероятной силой, отбросив его назад.

Экраон схватился было за еще один осколок, когда наконец долетел до крыши. Удар оказался сильнее, чем предполагал некромант. Его левая рука выгнулась в другую сторону, но Экраон мгновенно вернул ей правильное положение. Нога провалилась под черепицу, схватив лодыжку подобно стальному капкану.

Монстр обрушился на меньшую из башен, превратив ее в груду обломков. Когтистые конечности подтянули его наверх. Экраону хватило одного беглого взгляда, чтобы осознать всю сложность ситуации.

Щелчок пальцами — перед некромантом сформировался воин изо льда; внутри доспехов все еще бушевала скованная душа, стремясь разорвать собственную клетку. Воин бросился на защиту своего повелителя, дав Экраону время достать ногу. Единственным преимуществом некроманта была магия и возможность призывать подобных воинов, но если ему не удастся воспользоваться этой паузой, то монстр довольно быстро сокрушит призванное создание.

Ледяной меч описывал изящные серебристо-синие дуги, постепенно сплетая вокруг существа невидимую сеть.

Когти со свистом рассекли воздух и ударили по мечу. Экраон находился всего в двух шагах от сражающихся, когда монстр переломил оружие призрачного воина и разрубил лед наплечника. Экраон шагнул в сторону. Один удар. Ему был нужен лишь один удар. Серебряная кожа переливалась на свету, мощные мышцы под ней перекатывались. Кристаллические когти вонзились в руку гиганта, пробили серебро и впились в мясо. Получилось! Экраон усмехнулся несуществующими губами, когда по его пальцам пробежала едва заметная дрожь.

Рука монстра дернулась, когда стремительно сокращающиеся мышцы начали перемалывать твердые кости. Серебро кожи потускнело, теперь она начала походить на чешую. Хотя Экраон не мог сказать, было ли верно называть это кожей изначально.

Существо взревело, отбрасывая Экраона в сторону. Кристаллы когтей вцепились в черепицу, и некромант смог предотвратить свое неминуемое падение.

Еще никто не наносил мне подобной раны!

Экраон поднял глаза. Монстр уже пришел в себя и теперь возвышался над ним. Одна из рук полностью почернела, но разрушение плоти уже остановилось.

Это было больно. Никогда не знал, что способен испытывать подобное.

Монстр раскрыл клыкастую пасть, намереваясь оторвать некроманту голову.

Цидариас обрушился на монстра с силой камнепада. Его татуировки пылали на всем теле, а кулаки прекратились в размытые пятна. Крик боли существа не был материален, и еще долго отдавался в разуме Экраона.

Цидариас взмахнул рукой — черепица разлетелась в стороны, и монстр провалился во внутренние помещения дворца. Цидариас вздернул Экраона наверх.

— Где ты был?

Цидариас оглянулся. На крыше лежали два тела. Одно из них принадлежало Тарресу, который все еще продолжал подавать признаки жизни, а второе — Ивириону.

— Как он?

— Без понятия, — нахмурился штейгер. — Я ничего не понимаю. У Тарреса в груди дыра, но он еще жив! А у Ивириона нет вообще никаких повреждений, но я не чувствую биения его сердца, и он не дышит.

— Он мертв? — с горечью переспросил Экраон. Ему не верилось, что сильнейший пиррион мог пасть так легко.

— Да. Но это странно. Я все еще чувствую отголоски его пламени. Возможно, он еще придет в себя?

Экраон прикрыл глаза — он тоже почувствовал это, но до сих пор не понял причину происходящего. Ивирион умер, а пламя осталось. Как?!

Раздавшийся грохот отвлек его от раздумий. Сияющие глаза обратились к дыре в крыше:

— Похоже, что ему там не нравится.

— Нужно уходить.

Экраон бросил взгляд во двор. Десятки людей уже покинули пределы дворца и оказались за стенами. С вещами и без, с детьми и родителями. Они бежали от ужаса, призванного их хозяином.

— Мы должны им помочь. Они верили в нас, доверились нам. И хоть Ивирион умер, мы обязаны преуспеть там, где он не смог.

— Тогда помоги им, пока я буду сдерживать эту тварь — Цидариас подошел к краю дыры и спрыгнул вниз.

— Хорошо.

Экраон уже уходил, когда заметил появление еще одного существа.

— Хелион?

Костяной волк прошел по крыше и остановился возле тела Ивириона. Голова-череп склонилась над мертвым хозяином и беспомощно уткнулась в плащ.

— Он умер, Хелион. Оставь его здесь и уходи. Защити слуг своего хозяина. Он бы хотел этого.

Огонь вспыхнул в пустых глазницах. Волк яростно ударил лапами по крыше и вцепился клыками в рваный плащ.

— Хелион, оставь его!

Но волк упрямо продолжал дергать плащ, подтаскивая Ивириона к краю крыши.

— Хелион! Он мертв!

— А мы с тобой нет?

Таррес поднялся и шаркающей походкой подошел к Экраону.

— Если хочет — пусть тащит его на себе. Ты не сможешь заставить питомца бросить своего хозяина. Мертв, жив — ему плевать. Он не примет никакого другого ответа.

Глоссериан приложил руку к дыре в груди.

— Быть может, у него еще есть шанс как у меня?

Хелион изогнулся, запрокинул голову и втащил тело Ивириона на спину.

— Хорошо. Ты можешь идти?

— Не знаю. У меня нет сердца, а еще я лишился почти всей крови. Твое мнение?

— Ты мертвец — вот мое мнение.

Громыхнуло — одна из несущих стен покрылась сетью трещин, а через секунду обрушилось целое крыло дворца.

— Цидариас развлекается.

— Я в этом даже не сомневаюсь.

Еще один удар — одна из малых башен обрушилась, погребя под собой конюшню вместе со всеми находящимися в ней лошадьми. Раздавшийся после этого рев оглушил прислугу, которые побежали еще быстрее.

Они уходили прочь из дворца, что служим им домом.

* * *

Цидариас зажал рану, пытаясь унять кровь. Тварь подобралась слишком близко и едва не разорвала его на части, но ему удалось отделаться лишь десятком глубоких порезов.

Их борьба была ужасающей. Ее последствия виднелись в каждом углу, на каждой стене. Кровь, изломанная мебель, проломленные стены, разрушенные помещения. Цидариасу удалось заманить монстра в одно из подземелий и худо-бедно сковать того с помощью магии. Некромант держался из последних сил, и его не хватило бы на продолжение этой драки.

Человек! Ты уходишь? Нам же было так весело. Я уже давно так не развлекался.

Цидариас отшатнулся. Даже сейчас мощи монстра хватило для того, чтобы без проблем прорваться сквозь его ментальную защиту.

— Ухожу. А вот ты останешься здесь до тех пор, пока я не пойму что с тобой делать.

Ложь. Ты боишься и знаешь, что это не сможет удерживать меня вечно. Я с легкостью могу сокрушить твою слабенькую ловушку. Мне стоит лишь пожелать этого.

— Желаю удачи, ублюдок, — Цидариас взбежал по ступеням.

Тебе не спастись. И не спасти ваш род. Некроманты исчезнут, а вас распнут на обломках ваших дворцов! Вы слабы! Всегда были слабы. А этот ваш Ивирион... Уверен, что сейчас он горько раскаивается в содеянном. Его душа ступила на путь, с которого невозможно сойти. Не смог ни один из вас!

Цидариас замер на полушаге. Путь? Какой путь? Неужели Ивирион все еще был жив? Нет, невозможно. А Таррес? Что же произошло с ним?

Ошибка. Неудача. Моя оплошность. Я уничтожил его сердце, но позволил душе остаться в теле. Насильно привязал к мертвой оболочке. Могу и с тобой проделать подобное.

— Пошел прочь!

Цидариас пошел дальше, обдумывая услышанное. Привязать душу к телу. Это было возможно — Экраон живое тому подтверждение. Но у Экраона было сердце. Он был жив на момент совершения своей ошибки! А Таррес? Отсутствующее сердце явно не могло пойти тому на пользу.

Поднявшись во двор, штейгер оттолкнул то немногое, что осталось от двери. Снаружи его уже ждал Экраон.

— Я рад видеть тебя живым.

— В самом деле?

Взгляд Экраона обратился к горизонту:

— Нам нужно уходить. Они уже близко.

— Их уже видно?

— Нет. Ближайшие всадники в двух километрах отсюда. Но они быстро приближаются, а пересчитать их не представляется возможным.

— Откуда такая уверенность?

Вокруг руки Экраона взметнулись полупрозрачные тени, опутывая некроманта словно змеи.

— Ясно, — Цидариас принял из рук собрата темный плащ. — Тогда уходим.

* * *

Сиптуаг ступил через разломанный проем ворот. Дворец выглядел так, словно его уже атаковала другая армия, а вокруг виднелись следы разбегающихся в спешке людей. Что бы здесь ни произошло, оно заставило обитателей дворца спасаться бегством.

— Осмотрите здесь все. Ищите любые следы. Я хочу знать о том, что здесь случилось. Всем ясно?

Солдаты разошлись в стороны. За ними последовало золотое духовенство. Армия шла во всеоружии, и священники помогали им на каждом шагу.

Сиптуага окружили десять мечников. Хоть он и был архиереем, солдаты до сих пор считали, что ему необходима защита.

Изломанные стены, разрушенные комнаты. Уцелело так мало мебели, что Сиптуагу даже становилось не по себе. Даже его солдаты не доходили до подобного. Половина коридоров оказалась настолько разрушена, что через них невозможно было пройти. Еще часть была завалена обломками, на разгребание которых архиерей просто не хотел тратить время.

— Идем в разрушенную башню. Она самая высокая, видимо там и был проведен ритуал.

Верхушка башни оказалась не просто разрушена. Она почти отсутствовала. Сквозь черноту гари едва виднелись нарисованные на полу руны и пентаграммы.

— Что здесь случилось?

Архиерей поддел носком обломки столешницы и отбросил их в сторону. Все уничтожено. Не осталось ничего хоть сколько-нибудь важного и интересного. Сплошной мусор.

Пройдясь к центру башни, Сиптуаг резко вдохнул. Ему показалось, будто он засунул голову в печь. Сухой воздух обжигал глаза и язык, а зубы стали невообразимо болеть.

— Что это такое?

Рука архиерея провела по воздуху, оставляя за ладонью явственный красновато-оранжевый след.

— Здесь творилось колдовство, — Сиптуаг сделал шаг назад, оглядываясь на мечников. — Однако ритуал вышел из-под контроля. Похоже, что они не смогли совладать с силами, что призвали в это место.

— Архиерей, смотрите!

Солдат разбрасывал доски и камни, стремясь достать нечто, похороненное под ними.

— Что там?

— Я не уверен, — пробормотал солдат, аккуратно разгребая мусор.

Стоило ему убрать верхний слой грязи и пепла, как что-то ярко блеснуло на солнце. Словно золото.

— Это... Книга?

Сиптуаг подался вперед, пытаясь разглядеть хоть что-то, но сильно мешал пепел. Воин снял кожаные перчатки, аккуратно достал книгу, обтер ее ладонью.

— Я не знаю такого языка, — он с сомнением оглянулся на товарищей.

— А я вообще не умею читать, — пожал плечами другой, не проявляя к книге никакого интереса.

Сиптуаг прищурился.

— Эй! Тут есть еще одна! — воскликнул он, отдавая книгу одному из ближайших мечников.

Солдат вновь запустил руку в пепел — на этот раз практически по локоть — и вынул еще один толстый том. На его переплете тоже были золотистые буквы. И вновь ни один из воинов не понял языка. Кроме Сиптуага.

— Я...

— Брось ее!

— Архиерей?

— Брось книгу! Немедленно! — Сиптуаг схватил солдата за плечо и быстро оттащил в сторону. — И ты тоже! — обратился он ко второму.

Солдат поспешно отбросил свою ношу, уставившись на нее с таким видом, словно это была ядовитая змея.

— Никто не трогает ее! Всем ясно? Если хоть кто-то из вас ослушается меня, я немедленно прикажу высечь вас на глазах у всей армии. И будьте уверены, вы с позором будете изгнаны сегодня же, если посмеете ослушаться приказа. Все всё поняли?!

Солдаты согласно кивнули и для уверенности отступили еще на пару шагов. Сиптуаг обернулся к нашедшему книги воину.

— Протяни мне свои руки. Быстрее!

Солдат выполнил столь странный приказ.

— Ладони наверх!

Никаких задержек или вопросов — команда выполнена. Сиптуаг наклонился вперед. Его обритая голова отражала неровный свет единственного факела, а украшенный бородкой волевой подбородок едва заметно подрагивал.

— Разверни их.

И снова никаких вопросов. Сиптуаг провел в таком положении больше пяти минут, заставляя мечника поочередно поднимать и опускать руки, растопыривать пальцы.

— Кажется все хорошо. Но я хочу, чтобы ты спустился вниз. Найди протоиерея — пусть он проведет процедуру очищения.

— Но господин! Я ведь должен охранять вас!

Сиптуаг покачал головой:

— Сейчас для тебя главное — сохранить чистоту души.

— Но...

— Никаких но! Или ты идешь вниз и выполняешь мое распоряжение, или и немедленно отрубаю тебе кисти рук! Можешь подумать, прежде чем ответить.

Сиптуаг резко развернулся, расцепил пряжки застежки, стянул синий плащ и, сложив ткань в четыре слоя, медленно поднял с пола книги. Укутав их, Сиптуаг быстро пошел к лестнице.

— Я закончил здесь. Можете еще осмотреться, но не думаю, что получится найти еще хоть что-то.

Архиерей спустился во двор и постарался найти хоть кого-то из золотого духовенства. Архидиакон Ловенс занимался осмотром стен, протоиерей уводил в лагерь мечника, а диакон спускался в подземелье. Иерей отсутствовал — помогал герцогу Идену. Все были при деле.

Сиптуаг оперся на свой посох. Хоть он и не мог не радоваться разрушению этого памятника скверны, его до сих пор не покидало чувство неправильности. Что же сотворили некроманты, что им пришлось бежать из дворца? Он до сих пор мог чувствовать в воздухе присутствие чужой силы. Мощи, столь невообразимой и яростной, что она вызывала у него сильную тошноту. Силу столь знакомую, но столь отвратительную...

Послышался громкий крик, из подземелья выбежали солдаты и, теряя по дороге оружие, устремились к архиерею.

— Господин! Там. Там! Оно там!

Сиптуаг мгновенно насторожился:

— О чем вы?

— Аргетовый монстр! — взвыли солдаты. — Он в подземелье!

Двор мгновенно пришел в движение. Солдаты бросились к своим товарищам, вышедшим из подземелья. Архидиакон и диакон остановились и заспешили обратно.

Сиптуаг бросил книгу на землю и положил руки на плечи воинов:

— Вы уверены?

— Да. Он огромен, изранен, лежит на полу. Но это определенно один из них.

— Он? Он что там один?

— Да, больше никого нет.

Сиптуаг бросился к подземелью:

— Золотое духовенство идет со мной! Еще семь мечников и столько же копейщиков. Остальным оставаться во дворе!

— А серебряное духовенство?

— Остаются у входа.

* * *

Монстр был мертв. Его серебряная кожа-чешуя уже давно начала тускнеть, когти расслаивались, а крупные клыки растрескались. Из многочисленных ран изливалась серебристо-синяя кровь. Одна из рук почернела, огонь в глазах давно потух, и теперь они напоминали четыре бездонных озера.