— Не веришь?! Но на этот раз у меня все получится!
— На КОТОРЫЙ раз?
Орланда зашипела.
— Ты хочешь знать, что я придумала, или нет?
— Ты же все равно расскажешь, — пожал плечами волшебник.
Орланда скрипнула зубами, но на провокации не поддалась.
— Сейчас Тина движется из лагеря амазонок по направлению к Керату. Я попробую подставить ее в жертву Минотавру. А если это не удастся, я натравлю на нее разбойников. Может хоть мечами удаст-ся то, что не удалось интригами.
— Против лома нет приема, если нет другого лома.
— Думаешь, у нее будет?
— Уверен.
— С ней только двое сопровождающих. А я натравлю на них, минимум, сотню.
— Ну-ну.
Неприкрытая насмешка в голосе отца заставила волшебницу вспылить.
— Похоже, ты ей желаешь удачи?!
— Всякий, кто готов пуститься ради своей любви в такое предприятие, заслуживает моего уважения, — парировал волшебник.
Этого Орланда вынести не смогла.
— Любви!? Любви!!!? Да эта стервочка, не прошло и двух недель, запрыгнула в постель к одному из мест-ных царьков!!!
— А ты откуда знаешь? Свечку держала? — брезгливо поинтересовался отец.
— Почти, — Орланда прищелкнула пальцами, и в воздухе вспыхнуло изображение двух сплетенных тел. — Это доказательство ее неверности. Еще одну копию я оставлю сегодня Нику. Пусть подумает, стоит ли хранить верность такой гадине!
— Стоит, — тут же отозвался волшебник. — Не она начала это первая.
Два сплетенных тела извивались в воздухе.
— Посмотри сюда, — верховный колдун ткнул пальцем в мгновенно увеличившееся изображение. Голова женщины была запрокинута, зубы слегка оскалены, глаза закрыты... На лице застыло странное выраже-ние. — Она не наслаждается. Она пытается сбросить напряжение, — подвел итоги заботливый отец. — И любой мужчина, кроме этого самодовольного болвана, кстати, кто он?
— Я же говорю, царь! Эмрипей.
— Странно. Хотя на тронах и похуже сидели. И вообще, царь может позволить себе быть невниматель-ным. Так вот, любой мужчина придет к тому же выводу, что и я. И Ник не будет исключением.
— Полагаешь?
— Попробуй — сама убедишься.
— Попробую.
* * *
*
Когда Орланда показала волшебнику заснятые ей кадры, первой реакцией Ника было — придушить мерзав-ку. Не жену, если кто не понял. Нет, обвинять Тину он не мог. Хотя и обвинял. Но врожденное чувство справедливости очень быстро подсказало ответ. А что бы он сам делал на месте жены? Она одна, бро-шена даже не против всего мира, а сразу против нескольких миров, она одинока и растеряна, хотя и не показывает вида, она страдает из-за предательства и измены мужа... Да, именно в таком порядке. Сперва Ники предал ее, ничего не рассказав о себе, а потом изменил с Орландой. И не надо говорить про барутту. Эта травка не стоит и ломанного гроша перед искренней любовью. Ники не сомневался, что Тина могла бы устоять перед афродизиаком. Во всяком случае до того, как узнала всю правду о своем муже. Ники хорошо знал женщин. И видел в глазах своей жены, обращенных на него, искреннюю и глубо-кую любовь. Хотя сама Тина могла этого и не осознавать. Но — парадокс — тем легче ей было вырвать свои чувства из сердца. И сейчас женщина занималась именно этим. Новая любовь убивает старую? Ни-ки хорошо помнил, как она смеялась над этими словами. "Убивает? Нет! Убить любовь нельзя! Она все равно останется, в глубине сердца, в дальней комнате разума... Но можно забыть ее! Заслонить другими переживаниями и ощущениями. Путешествиями, мужчинами, смертельным риском... Дай бог, чтобы мне не пришлось проверять это на себе".
Не дал. Ники всегда умиляла способность жены становиться мгновенно серьезной и задумчивой, а в сле-дующую минуту — опять шутить и смеяться. И сейчас — он знал, что собирается делать Тина. Не знал он только одного — что она будет делать, когда станет полноправной вэари. Волшебницей с правом голоса на совете волшебников. А что это время не за горами — он даже и не сомневался.
Одним щелчком пальцев развеяв мерзкую картинку, Ники бросился на кровать.
— Вэл, — позвал он, надеясь, что его голос проникнет сквозь время и пространство. — Я люблю тебя, девоч-ка! Люблю! Пожалуйста, помни это!
* * *
*
Так и был составлен план побега. Я пришла к царице и честно заявила, что должна уехать, что обязательно приеду еще, и что теперь они могут продолжать занятия и без меня. Мельпомена (для друзей — Меля, для всех остальных исключительно Ваше Величество) вздохнула и сказала, что они, конечно, справятся без меня, но я должна заехать еще. Обязательно. Я обещала. И поздно ночью мы с Гераклом рванули когти из лагеря амазонок.
Меля заранее приказала двоим амазонкам оставить за пределами лагеря двух лошадей, так что нам оста-валось только выйти и поехать. Уже под утро, когда Эмрипей заснул, я поцеловала его на прощание, по-ложила рядом на кровать свиток, в котором извинялась, всячески расхваливала его постельные таланты (во-первых, они действительно стоили восхваления, а во-вторых, чего обижать хорошего человека?) и вы-ражала надежду, что мы встретимся после того, как я добуду свое яблочко. И ушла раз и навсегда. Геракл уже ждал меня. Не один! Рядом с ним, с чрезвычайно довольной мордой стоял Тесей.
— Эт-то еще как понимать!? — зашипела я.
— А вот так! — уперся воин. — Или берете меня с собой, или я сейчас так разорусь, что все стимфалийские чайки передохнут! А весь лагерь на уши встанет!
Я закатила глаза. Ну и что же теперь делать!? Препираться в такой близости от лагеря небезопасно. Но не брать же идиота с собой? Ладно! Пусть пока едет! Я его по дороге отговорю.
Отговорами я и занималась уже второй час. Горло драло как наждаком, а этому нахалу хоть бы хны!
— Тесей! Ну, будь ты человеком! Ну, на кой ляд ты нам сдался!?
— Не нукай, не запрягала! А Геракл на кой ляд тебе сдался? Он-то еще бесполезнее меня!
— Да, но он сам по себе! А ты на службе у царя!
— А он мой приказ не отменял! Мне сказали — сопровождать тебя! Вот я и сопровождаю!
— Это формальные отговорки!
— Какие-какие!? Фо... ма... ные?
— Неважно! Но они глупые! Ты сам в это не веришь!
— Не твое дело!
— Так ты же за мной увязался! Блин! Гера, ну объясни хоть ты ему, что там, где пройдут два человека, три могут и не пройти! И сам копыта отбросит и нас под монастырь подведет, осел упертый!
Геракл, слушавший нашу перебранку с терпением, достойным иного философа, завел глаза к небу.
— Тина, ты прелесть, но отговорить его у тебя не получится!
— Почему!?
— Да именно поэтому! Ты на него посмотри повнимательнее!
Я уставилась на Тесея.
Под моим пристальным взглядом здоровенный мужик вдруг начал краснеть. Медленно и печально.
Сперва уши, потом щеки, лоб и шея. Через две минуты он напоминал помидор.
— Так ты... — наконец доползло до меня.
— Да любит он тебя, — равнодушно сказал Геракл таким тоном, как будто говорил о позапрошлогоднем урожае свеклы. — Любит.
— Да я тебя! — еще ярче вспыхнул Тесей.
— Спокойно! — тут же подняла руку я. — Тесей, я просто не верю, что это говоришь именно ты! Ты же взрос-лый, серьезный человек! А если бы я решила остаться и выйти замуж за Эмрипея!?
Тесей по-прежнему опускал глаза.
— Он все знает, — скучающе сообщил Геракл.
Я развернулась к нему с такой быстротой, что едва не слетела с лошади.
— ЧТО!? Да как ты посмел!?
— Он не нарочно, — пояснил Тесей. — Я услышал пару ваших реплик, кое-что домыслил, кое-что спросил. Догадаться было несложно. Вы были очень неосторожны.
— Ну и что ты теперь сделаешь!? — окрысилась я уже на него. Блин! Молчать надо было, как репа на грядке! А я распустила язык, за что и огребла! Ясно же сказано мудрым человеком, что если о тайне знают двое — о ней уже знает вся планета! — Какого дьявола тебе от меня надо!?
Тесей несколько минут молчал, опустив глаза на холку своего коня.
— Ну!? — не выдержала я.
— Тина, — медленно заговорил он, подбирая слова. — Я отлично понимаю, что ты не останешься. И не прошу тебя об этом. Но пока ты здесь — мне хотелось бы просто быть рядом. Я ничего у тебя не прошу. Просто мне хотелось бы вспоминать о тебе с теплом. И верить, что где-то там, за звездами, ты так же будешь ду-мать обо мне.
Я покусала губы. Злость куда-то улетучилась, и я почувствовала жалость. Бедный Тесей. Ему не повезло с выбором. Но прогнать его я уже не смогу.
— Можешь ехать с нами, — вздохнула я. — В конце концов, трое лучше, чем двое.
— Спасибо, — улыбнулся Тесей.
— Кушайте на здоровье, — огрызнулась я. — Учти, мы только друзья. Ясно?!
Кажется, до него это не дошло. Жаль.
Мы ехали вот уже двенадцатый день, и я с тревогой подсчитывала свои дни. Отпущенное мне время таяло, как снег на солнце. Надо было поторапливаться, если я хочу намылить шею Орланде. С другой стороны, я пока не могла решить, кому я больше хотела намылить шею — ей или моему бывшему (теперь я думала о Ники именно так) муженьку? Хотелось зверски отомстить обоим. Но как!? С одной стороны — для Орлан-ды самым страшным наказанием будет, если я останусь с Ники. Но для меня-то это будет еще большим наказанием! А если дать им свое благословение, эта дрянь решит, что она у меня выиграла! Так дело тоже не пойдет! Если Орланда от меня чего и добьется — так это венка на гроб, но никак не меньше. И не боль-ше. Фиг ей, а не мой муж. Бывший. Кстати, что он-то решил по этому поводу!? Если он не пожелает рас-ставаться? Все может быть! Мы прожили вместе довольно долго по меркам землян, детей не нажили, но жили очень и очень счастливо. Я не совру, если скажу, что каждый день был для нас праздником. Тем бо-лее, что мы были очень неприхотливы. Солнце светит, птички чего-то там орут, мы живы и здоровы — раз-ве это не повод устроить праздник? Не в том смысле чтобы нажраться как свинья, а просто в житейском — погулять вместе, пойти куда-нибудь потанцевать, просто поискать развлечений на свою голову... Жаль.
Ники, ну почему ты не держал штаны застегнутыми?! Мы ведь могли быть счастливы еще долгие, долгие годы. Теперь уже не получится. И не надо говорить мне за барутту. Лирин объяснила мне, что противиться этой заразе можно в двух случаях. Первый — это когда ты суперкрутой маг, так, что отрава вылетает у тебя из организма быстрее, чем всасывается. Второй — это когда ты безумно любишь другого человека. Так лю-бишь, что не мыслишь без него своей жизни. Так, как пишут поэты и прозаики. Перед такой любовью ба-рутта бессильна. Лирин даже достала учебник по травоведению и показала мне три документально зареги-стрированные истории, когда барутта не подействовала именно по этой причине.
От печальных мыслей меня отвлек Тесей.
— Тина, подъезжаем к Керату.
— А что это такое?
— Это город такой! Последний перед пустыней Хетори.
Про пустыню я знала. По ней нам еще предстояло прошлепать. А после того как доберемся до оазиса — еще как-то поладить с сестрами, охраняющими нужную нам яблоню.
— Ну что, поехали в город?
— Поехали, — согласился Тесей. — Там можно купить все, что нужно для путешествия по пустыне. Думаю, дня два мы тут проведем, потом найдем проводника — и пошлепаем с чистой совестью.
— Проводника не надо, — тут же сказала я.
— Почему?
— Потому что оазис с тыблочками я чувствую не хуже иного барбоса, — вежливо пояснила я.
— Так то оазис. А как обратно?
— А обратно мы будем добираться немного другим способом.
— Это каким же? — Тесей с подозрением смотрел на меня.
Я невинно пожала плечами.
— Пока еще не знаю. А если знаю, то не скажу, а если скажу, то только на ушко.
Тесей послушно наклонился к моим губам немытым ухом. Я с интересом посмотрела на особо прочную серную пробку. М-да, хотя бы раз в десять лет стоит уши чистить, стоит. Ну, я и сказала ему об этом.
— Тина!
— Да? — я невинно посмотрела на приятеля. Тот ядовито улыбнулся.
— Слушай, а я знаю, почему тебя зовут Тиной. Это сокращение от "Скотина противная", правда!?
— Ах ты, мерзавец! — вскипела я.
Ну, все! Сейчас я ему лично из каждого уха грязь выбью! Поленом!
Моих благих намерений хватило минут на пятнадцать. Потом Тесею надоело уворачиваться, я бросилась на него, повалила на траву и с торжествующим воплем начала зверски щекотать, пока он не запросил по-щады. Так-то! Никому не дозволенно меня оскорблять! Вот!
В город мы решили въехать только утром. А переночевать лучше под открытым небом. Без блох, вшей, клопов и прочих прелестей цивилизации. Мы с удобствами расположились вокруг костра. На этот раз го-товить выпало Гераклу. Он пару раз обжегся, пару раз чуть не уронил в огонь котелок — и взъярился.
— Тина, не царское это дело — суп варить!
— А ты и не царь, — парировала я.
— И не мужское!
— Жестоко ошибаешься.
— Женщина в нашей компании ты — вот ты и должна кашеварить!
— Моя очередь завтра!
— Давай махнемся не глядя?
— Давай ты суп доваришь не глядя?
Как же хорошо было у костра. Я бездумно глядела в пламя и ни о чем не думала. Медленно кружилась планета, плыли по своим орбитам звезды, летели по небу облака, стрекотали сверчки — жизнь была пре-красна и удивительна. Жаль, что долго расслабляться я не могла. Вот разберусь с магами и Орландой — и уйду в отпуск! Но не раньше!
— Расскажите мне кто-нибудь про Керат, — попросила я.
Тесей растянулся на траве напротив и задумчиво смотрел в огонь.
— Город как город, почти ничего особенного. Просто есть там одна мерзопакостная достопримечатель-ность. Попросту — монстр. Минотавр!
— Брешешь! — не поверила я.
— Если бы! Ты понимаешь, лет тридцать назад дело было. С кем там трахалась их царица — теперь не раз-берешь, дело темное, говорят, что с Зеурасом в обличье быка.
Я понимающе кивнула. Зеурас — это был один из местных богов. Их тут вообще до хрена было. Хотя поче-му — было? Они и есть, в них и верят. И у каждого свое поле деятельности. У Зеураса, кажется, погода, гро-зы там, громы, молнии, ну и вообще он там самый крутой. Точнее не знаю. Лично я местный пантеон даже не изучала. Я надеялась зайти, взять яблочко и выйти по-тихому. Ага, счаз-з-з! Размечталась, наивная!
— В общем, бог там был или не бог, но родила царица в ночь...
— Не то сына не то дочь, — продолжила я.
— Ну, примерно так, — согласился Тесей. — Родила она мальчика с бычьей головой. Да тут же и померла от разрыва сердца. А царь от горя чуть умом не тронулся. Хотел мерзкого урода за ногу в окно выкинуть, но тут уж сам Зеурас за сына вступился. Приказал царю возвести Лабиринт — это такое здание, в котором хо-дов до хрена. А в центре то ли комната, то дли стойло. Там этот Минотавр и живет. И каждые десять дней для него выбирают новую жертву. Из всех, кто на тот момент в городе окажется. Говорят, что делается это так. Берут белую телку, к кому она подойдет и замычит — тот и должен идти. И хорошо, если к мужчине.
— А к женщине?
Тесей на минуту замялся, а потом махнул рукой.
— Тина, дело в том, что голова у него бычья, а тело — мужское. И потребности, говорят, тоже мужские. Сперва поиметь, а потом сожрать.
