Сейчас Вовка подначивает его тряхнуть стариной. Но Ильяс начинается ёжиться и кряхтеть и Вовка не продолжает глум, отступается. Разворачиваться будем с Петропавловской крепости, там сбор. Вот мы скоро и почапаем. Сил решили нагнать столько, что, скорее всего после обеда сможем вернуться, почему-то объект в Павловских казармах интересует и наших соседей — полигонщики тоже вписались и медвежьестанские тоже и еще много кто.
Майор говорит, что вроде как возникла идея оживить мобильную связь, а именно сердце этой системы находится в этих самых казармах, по соседству с Ленэнерго. Может это и так, может что еще, но, так или иначе, дело полезное. Скоро нас позовут на посадку.
Майор осведомляется, что это у меня вид такой измочаленный. Приходится рассказывать про троих героев-электриков. К моему удивлению пустяковый вроде случай сильно будоражит наших людей, причем каждого на свой лад.
Меня удивляет, что чуть ли не у каждого есть своя история, как его самого током долбануло. Да и еще какие добротные-то! Потому мой детский изыск с засунутой в розетку маминой шпилькой и дикой паникой после снопа искр и короткого замыкания в собственной ладошке стремительно меркнет. Совершенно неожиданно эпично зачинает Вовка: 'Я в шестом классе купался в ванне и уронил к себе работающий вентилятор'.
— Несчастная любовь, что ли? — возвращает недавнюю подковырку злопамятный азиат Ильяс.
— Не, ну душно мне летом в ванне было. Жарко, вода горячая...
— Сам горячий — поддакивает снайпер.
— И это тоже — снисходительно смотрит на него рассказчик, показывая своим видом всю тщету таких подколок. Потом продолжает сказ: 'Вводная такова: тело 40 кг погружено в чугунную ванну 180 см, воды в ней сантиметров на 30 налито, работающий вентилятор 220 вольт стоял на рядом с ванной на стиральной машине'.
— И ты естественно за провод зацепился — не может угомониться снайпер.
— А то как же! — с гордостью отвечает рассказчик: 'Любо-дорого, как зацепился! Падение зацепленного за провод вентилятора в воду в реальности, наверное, произошло очень быстро. Но субъективно я успел почувствовать и даже осмыслить несколько вещей. Так как если бы все тянулось секунд 5-10.
Сначала все тело пронзила резкая сильная дрожь. Типа очень сильных мурашек. Боли не было. Потом, наверно, сразу, но мне показалось что прошло не меньше секунды, дрожь стала нарастать и прокатываться по телу снизу вверх. Волнами, все сильнее и сильнее, амплитуда дрожи нарастала. Тело сковало этими волнами, пошевелиться не получалось. Когда, наконец происходящее дошло до малолетнего мозга, я попытался заорать. Но понял, что не могу издать ни звука. То ли рот не открывался, то ли горло перехватило — не помню. Отчаянным усилием, вот как пытаешься проснуться от кошмара, все же смог рвануться и схватиться за чугунные края ванной. И тут меня ДОЛБАНУЛО! Вспышка, сильнейший удар от рук в тело. Меня всего выгибает и подбрасывает. И вот тут случилось чудо. Хотите верьте, хотите нет, но совершенно четкое ощущение было, что я лежа на спине, вертикально поднялся в воздух над ванной сместился на метр влево и, находясь все в том же горизонтальном положении с вытянутыми ногами, с высоты, спиной упал на мраморный холодный пол. И вот тут уже я ЗАОРАЛ! Сильное впечатление, да! И повторять так и не охота!
— А я в детстве пытался откусить проволоку из трансформаторной будки. Очень она для рогатки подходила. Толстая была и торчала заманчиво. Тяпнул ее кусачками, вспышка, темнота — поддерживает рассказ приятеля Серега.
— А потом — с интересом осведомляется Рукокрыл. Серега смотрит на него и, усмехнувшись, заканчивает: 'Открываю глаза и вижу, что бегу. Слышу как будто издалека нарастающий звук "а-а-А-ААА", через пару секунд понимаю, что это я бегу и ору. И еще вижу, что бегу я уже в двух кварталах от той самой будки'.
— А искры с тебя сыпались? — продолжает допытываться Рукокрыл.
— Пес его знает, может и сыпались. Я ж не видел ничего — вздыхает Серега.
— Ну, тут вряд ли Серегу всерьез прожарило. Мне вон тоже показалось, что в приемном горелым мясом воняет, а оказалось, что это котлеты в кухне пригорели. А не электрики эти недожаренные.
— Вообще-то чаще не током бьет, чаще задыхаются ремонтники — залезут в колодец или еще куда, а там углекислый газ в количестве. Эти дурни что — только электричества хапнули? — спрашивает со знанием дела Вовка.
— Только.
— И все трое пострадали?
— Точно. Хватали друг друга, чтоб вытащить ну и соответственно получали.
— Кто этих идиотов учил? Даже за одежку хватать нельзя. Не то, что за руки, за ноги.
— Пинать надо! Обувка — хороший изолятор — весомо добавляет Рукокрыл.
— Ну, они ж скороспелые, выпуск укороченный, откуда им всякие хитрости знать. У нас на скорой при инструктаже с давних пор была такая поучительная история — в метрополитен электрик работать пришел свежеиспеченный. А с ним в паре — старый. Опытный. Ну, молодой присматривается, замечает, что ветеран, когда копается во всяком опасном, стоит на одной ноге, а другую поджимает, чтоб земли не касалась. И работает одной рукой.
— Странная система — с сомнением замечает Вовка — молодой, небось, собезьянничал?
— Ну, разумеется. Его и шарнуло. Старик-то на войне ногу потерял, вот на протезе и стоял, когда работал, а протез-то деревянный был. Ну, сопляк этого не знал, вот и закоротил собой.
— А чегой-то вам на скорой помощи про электриков рассказывали? — удивляется воспитанник Демидов.
— Да помогать кидались лекаря, наверное, и сами огребали по малограмотности, так?
— Ну, не зря же инструктаж проводят — прежде чем кидаться помощь оказывать — обеспечь безопасность. А то и под машины попадали и угарным газом травились — прошлой зимой многие газовые плиты под отопление приспосабливали. Вот и угорали. Бригада на вызов прибывает — угорает тоже. Смертей среди медиков не было, но тяжелые отравления были.
— И что вам говорили? Не дышать?
— Думать. Оценивать ситуацию. Понимать сходу — что с пострадавшими случилось, чтоб рядом не лечь. Не поймешь — ляжешь. И протянешь ноги.
— Ноги-то протянуть — это завсегда можно. Вам говорили, как нужно ходить, если зона опасна в плане убоя электричеством?
— А то ж! И говорили и показывали. Ступни от земли не отрываешь, так и шаркаешь как старый робот. И выдвигаешь за раз не больше чем на полступни. И чтоб ноги рядом все время держать, как связанные.
— Правильно.
— Погодь — осведомляется ожесточенно раздумывающий Демидов — а если ноги раздвинуть?
— А тогда у тебя они станут как провода, а мошонка — как стосвечовая лампочка.
— Мошонка, это что? — подозрительно осведомляется малограмотный бывший беспризорник.
— Мешочек с яйцами. У каждого самца такое есть.
— И у мышонка есть мошонка — уверенно поддерживает разговор Енот.
— Чо, серьезно?
— Совершенно.
— Да не, я про яйца, что как лампочка? Чо, светятся? Серьезно?
Первым начинает ржать Рукокрыл. Потом Саша, потом все остальные. По старой традиции присвоения Демидову ежедневного титула тут же общим советом присваиваем ему звание 'Светило науки'.
Отсмеявшись осведомляемся у Брыся, в чем смысл задачки на сегодня.
— Основная боевая задача — взятие под контроль Павловских казарм. Там биллинговый центр мобильной связи. Командование посчитало, что есть прямой резон восстановить мобильную связь.
— Нафига? Рации же есть? — удивляется Ремер.
— Сам подумай — лаконично отзывается майор.
— А для престижа. Для того, чтоб гражданы видели — власть об них печется. Как больница, например — тоже статусная по нынешним временам вещуга — заявляет Ленька.
— Или для экстренных вызовов.
— Или для тех, кто рацией пользоваться не умеет. Мобилами-то все научились — хоть гопники, хоть старушки-бабушки. Вот межанклавно связываться. Объединяет.
— Или все это туфта, а задачка скажем техникум заочный зачистить или еще проще — кто из уцелевших жильцов
с Аптекарского переулка обратно в своей квартире жить захотел, вот начальство и упросил — меланхолично замечает Андрей.
Дальше наши умники начинают спорить о каких-то протоколах, софте, биллинге, ретрансляторах и прочих словах, которые для меня не шибко понятны. Ну, в общем, мое дело маленькое — лучше бы конечно, чтоб вообще сегодня без медицины обойтись. Сумки-то мы с Надеждой набили как на ярмарку, но дорого бы дал, чтоб все это не пригодилось.
Наконец двинулись — плывем по Финскому заливу к городу. Издалека — все совершенно, как и раньше. Но это только издалека.
В Крепости явно ажиотаж. Народ суетится, неожиданно многолюдно, да и техники густо — или просто так выглядит из-за того, что ее собрали в кучу. Нас встречает группка старых знакомых — вместе пойдем. Майор уходит в здание штаба — Гауптвахты для получения последних перед началом операции инструкций, нам велено не расходиться. Я было дернулся заскочить в медпункт, но Ильяс сурово тормознул. Ну да, конечно, вот сейчас мы все немедленно рванем в бой, а меня искать придется. Ладно, посидим. Тем более, что в группе нашего усиления старый знакомый казах-пулеметчик. Прибыл со свитой, даже важничает, по-моему. Пулемет, аккуратно завернутый в брезент, притащил сам, с явным бережением, как музыкант виолончель, а вот сзади пара ребят помоложе волокут станок и ящики с лентами. Пулемет, как я замечаю новенький — типовой ПК.
— Салам, Ербол! Куда Гочкис дел?
— Здравствуйте вам! Гоч? На основной позиции остался, со сменным расчетом.
— Воспитал смену?
— Шутишь! Какая из них смена, так, на время годятся. Их еще учить и учить. А у вас что нового?
— А что за неделю нового будет? Вот твой знакомец — анестезиолог полетел в Инфарктиду, напугал всех нас сильно, теперь вытягиваем. Медсестров наготовили три десятка. Полегче теперь у нас будет.
Неожиданно вызывают по рации Вовку.
Когда он возвращается, Енот с вежливым видом осведомляется — поедем ли мы на трамвае или все же на тракторе, хотя он, Енот, поопасался бы с таким водилой даже на трехколесном самокате ездить.
Вовка не моргнув глазом, платит той же монетой:
На стене сидит Енот
Потребляет кислород.
А рабочему народу
Не хватает кислороду!
Енот отступается. Водила же объясняет, что сейчас нас задействуют. Артмузейские состряпали какого-то жуткого зверя из имевшегося у них в хозяйстве БАТ-М. Разумеется пришлось менять чуть ли не половину деталей, но зато зверюшка ожила и при помощи этой техники удалось изрядно расчистить окрестности, забитые машинами. Я помню эту машинку, стоявшую во дворе музея сколько себя помню. Не думал, что ее можно оживить, ан вон оно как. Нас подбросят на БТР до центра Марсового поля, где мы вместе с другой артелью должны будем развернуться, прикрывая точным огнем прибывающих чистильщиков.
— Наша задача прежняя — морфы — говорит Вовка.
— А ты-то зачем нужен был?
— Да водила у них для храбрости на грудь принял. Ну и чуток не рассчитал. Его значит в холодную, а меня на замену. Так что на своих колесах будем.
— Лежит с винцом в груди? Сражен зеленым змием? — уточняет казах.
— Ага. Сейчас майор придет — и двинемся.
Я начинаю размещать на своем могучем организме всякую всячину, раз на чужом БТР поедем надо свое грамотно развесить, чтоб не цепляться на выходе всяким разным и не забыть чего нужного, будут потом невинными глазами смотреть.
— Вот кстати — негромко говорит мне Енот — давно хотел сказать, чтоб ты к своему пистолю ремешок приделал. Если в горке — то в левый рукав под резинку — пусть болтается там. Хорошо если за скобку коротенький ремешок — и торчит. Его и вытащить так проще, и потом если окончательно на пистоль перейти — то на руку одеть — если что, то отпускаешь и он болтается и особо не мешает, и одним рывком в руку. Если хороший ремешок, проверенный — то и как кистеньком можно, если что. 700 грамм это не куль в кружке. А если бесшумник — так тем более. Вот как у меня.
И он показывает свой пистолет, который и впрямь висит на коротком ремешке. Подхватить его можно в момент, да и рука, в общем свободна и искать если что — не проблема, вот он. Разумно придумано, и я решаю сделать себе такое же приспособление.
— А что такое куль в кружке?
— Заменное. Вместо 'член в стакане'. Культурнее звучит.
— А, понял. Я-то думал ты по своей привычке своей что ехидное хотел съехидничать.
Он в ответ только подмигивает. Майор уже подошел и мы двигаем к грязно-зеленому БТР, который не вызывает особой приязни — по-моему именно этот гробик затонул, когда их сюда тащили водным путем на буксире.
Интересно, как выглядит сейчас Марсово поле. Скоро увидим.
Ладошки вспотели, волнуюсь, значит. Давно не был в центре города, нет, мимо проплывал, когда мотались по Неве, видели издалека, но вот своими ногами — с момента как пришла Беда — не был. На Троицком мосту расчищена полностью одна полоса — слыхал наши тут долго колупались, зато теперь проскакиваем быстро и, глядя из-за плеча Вовки в грязноватый триплекс, я сильно удивляюсь — уверен, что Марсово поле всегда было открытым местом. А тут — какие-то сплошные кусты, хорошо еще, что газонная трава невысокая. Но все равно удивительно.
Когда БТР огибает памятник Александру Васильевичу Суворову и, не чинясь, въезжает на само Марсово поле удивление только усиливается. Только сейчас доходит, что смотрю-то другими глазами — когда гулял здесь беззаботно, роскошные кусты сирени воспринимались как украшения, теперь, когда тут придется чистить — они же стали досадной помехой, резко ухудшающей видимость. А без видимости накоротке сходиться с шустером или морфом никак не охота.
— Чисто! — сообщает сидящий на этот раз башнером Енот.
— К машине!
Высыпаемся горохом, ребята тут же забираются повыше — на гранитные ступенчатые параллелепипеды, огораживающие квадратом Вечный огонь. Это вообще-то почетное кладбище как у Кремлевской стены — братская могила тех, кто погиб в февральскую революцию и прочие разные мутные личности, вроде погибших финских боевиков или руководства питерского ЧК. Они все лежат внутри квадрата, а мы как бы на стеночке. Растопыриваемся, стараясь засечь любую угрозу. Тут же рядом по периметру поспешно располагаются другие, прибывшие одновременно с нами на двух других брониках и нескольких грузовиках, одни с оружием, а кучка сумасшедших инженеров занимается дебютным прогоном своего творения — жужжа, взлетает самолетик из разряда больших моделей, к которому присобачена видеокамера. Следом в небо уходит крупноватый для игрушки вертолет, тоже с видео на борту. Технари начинают осмотр местности с обеих агрегатов. Пока у них все получается.
Успеваю немного повертеть головой, прежде чем нас с Надеждой сгоняют с теплого гранита вниз — в центр импровизированного форта. Разворачивать медпункт у Вечного огня, который сейчас не горит, разумеется, как-то не с руки, переглянувшись, приближаемся к инженерам. Ближе всего стоит здоровенный мужик с пультом от вертолета. Рядом с ним перед какими-то техническими прибамбасами сгорбился его напарник, внимательно глядящий в здоровенный экран — плазму что ли они сюда приволокли?
