| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Супрацивляйцесь !
Далучайцесь да партызанских атрадав!
Далой комунистау!
Хай жыве вольная Беларусь!**
Но читать, напрягать глаза, чтобы разобрать слабый оттиск четвертого-пятого листа "закладки"? Да и что они там напишут? Генрих как все соплеменники чрезвычайно любознателен. Но... Ночь. Чужой город. Двое убитых на сомнительной правовой базе. Время поджимает.
Ещё в конце сорок второго, тогда солдат пехоты, сделал вывод читать агитки без толку. Наши: "Гитлер капут!"; ихние "Рус сдавайся!".
" Твою мать! Так это ж они листовки клеили! Меня, старого опытного... э-э-э... разведчика — провели как младенца! Повелся на "мальчик-девочка"! Ё! Это ж завтра МГБ на уши поставит всех и вся. И меня вычислят в момент. Чертовы трупы. Пионеры гребаные! Меня ж посадят за недонесение.
Да, Геня, вот это ты влип, так влип!
Черт, что ж делать то?"
Привычный к парадоксальным решениям мозг лихорадочно искал способ выкрутиться.
Шац приостановился, чуть не хлопнул себя по высокому лбу и со всей возможной скоростью бросился назад по пустынным ночным улицам.
По его прикидкам счет шел почти на секунды.
"Только бы я не ошибся! Только бы успеть! Только бы успеть...!"
Добежав до перекрестка, он первым делом бросился к ближайшему столбу и приклеил листовку. Потом кинулся к забору, к тому месту, где топтались девчонки.
Лихорадочно, на коленках пополз вдоль штакетника, внимательно заглядывая в каждую щель. На четвертой или пятой выдохнул: " Не, хрен вы меня обманете! Есть!" и вытащил тоненькую пачку листовок.
На секунду задумался, потом метнулся к трупу во френче. Промокнул кровью бумажки, растегнул ворот и засунул их под одежду ближе к ране.
Где-то рядом уже слышались голоса неспешно приближающейся "тревожной группы".
"Так, так, так.... Где же, где же...!" Он, низко нагнувшись, искал, искал...
"Есть! Вот он!" — схватив найденный "парабеллум", Генрих развернулся к "крепышу". Вырвал из руки "ТТ" и, как гранату зафинтилил его в дальние кусты. Вместо него вставил найденный пистолет.
И снова туда, где стояли девчата. Практически сразу подхватил стоявшие в густой траве у самого штакетника: баночку с клейстером и "кисть" — палочку с примотанной тряпкой. К трупу в ватнике он несся, уже слыша голоса и видя лучи фонариков в соседнем проулке.
Банку в левую руку мертвеца, зажать, опрокинуть, кисть в банку...
"...ля! Успел-таки!"
Старшина, преодолевая усталость ног, подошел и прислонился к столбу.
Первый этап он выиграл. Второй и последующие проигрывать тоже не собирался.
Из проулка метрах в тридцати вышла "тревожная группа". Шли по трое по разным сторонам улицы, периодически посвечивая по теням фонариками.
"Грамотно идут. Одной очередью всех не накроешь" — одобрил коллег страшина.
— Не проходите мимо! Здесь хоть не "малина", но "весело" провести ночь вам удастся! — Шац обозначил себя и сразу сместился в сторону. Хоть луна и светит вовсю, но реакция у прибывшего "подкрепления" может быть разной: вплоть до очереди на звук.
Народ попался бывалый: моментально рассредоточились и залегли:
— Кто вы? Что произошло? Мы тревожная группа милиции! — это уже "старший" группы начал "выяснять обстановку".
— Старшина милиции Шац. Случайно наткнулся на расклейщиков листовок.
По мне начали стрелять. Ответил. Теперь здесь два трупа. Блин, раньше нельзя было прибыть? Торчать здесь в обществе мертвяков, то ещё удовольствие!
-Предьявите документы! Оружие на землю!
-Со всем нашим удовольствием!
Генрих демонстративно медленно опустил на землю автомат и достал из нагрудного кармана удостоверение.
— Гончаров, Стародетский вперед!
Двое рывком сблизились с старшиной. Один из них ногой отпихнул оружие незнакомца и "охлопал" его. Второй страховал.
-Всё Иван Никодимович, проверил. Документы у меня.
— Отбой тревоги!
Группа прикрытия поднялась и образуя полукольцо, направилась к стоявшим у столба.
Подсвечивая фонариком, Иван Никодимович изучал представленные документы.
-"Актив" значит? Мы тоже. Когда прибыли? Откуда?
-Сегодня. Из О. Город такой на Урале. Не приходилось у нас бывать?
-Почти земляки. Мы из Пензы. Слушай, а куда тебя черт ночью понес? Вам что не говорили об опасности? Да и сам же знаешь, что твориться по ночам. Или у вас в О. можно ночью свободно гулять?
-Ну-у не то что б свободно, но ходить можно.-А будучи человеком объективным уточнил. — Правда не всем и не везде.
-Эх-х. Хорошо у вас, спокойно.— И без всякого перехода. — А погончики-то ваши где? И фуражечка?
"Блин, вот я шлёмиль!** Стою и недоумеваю, что это ребятишки кольцо не размыкают?"
-Да снял на время. В темноте демаскируют.
Достал и пристегнул на место белые символы милицейского звания.
Народ расслабился и начал глазеть по сторонам.
"Ничего себе. Надел погоны — свой, без — чужой? Ерунда какая..." — бывший разведчик в свою очередь стал осматривать коллег.
"Так у них погоны полевые! А у нас новичков ещё повседневнвные. Грамотно работают, черти".
Старший сержант "Иван Никодимович" задумавшись, теребил левую сторону своих больших казацких усов. Это действие заменяло ему почесывание затылка в ожидании прихода нужных мыслей.
Наконец, ещё раз окинув взглядом место событий, он повернулся к Генриху.
-Как считаете, с чего будем начинать товарищ старшина?
-С выставления охраны и вызова эмгэбешников. Листовки это их епархия. Нам главное следы не затоптать.
Под злым взглядом старшего "гуляющие" по улице, как у себя во дворе милиционеры, перестали "портить" место происшествия и, сгрудившись чуть в стороне от "бугров", начали крутить самокрутки.
Только вот перекурить не удалось. Сделав "правильные выводы" из тактичного замечания нового коллеги, "старший" начал "занимать подчиненных полезными действиями":
-Стародетский, Гончаров бегом на телефон. Звоните и вызывайте "архангелов".
— А где он тот телефон?
-Не найдете, побежите в отделение.
-Вот как всегда, самых молодых нашли...
-Не "молодых", а шустрых. Всё бегом, бегом...
-Саша, бери Егора и Мишу, оцепляйте место происшествия.
Два же начальника начали светскую "беседу за жизнь".
А чё ещё делать пока приедут...?
"Смежники" о своем приближении оповестили пятнами фар в начале улицы. В отличие от милиционеров, петлять по проулкам им не было нужды.
И началось: кто старший, почему вызываете нас, где убитые и иное всяко разное. В сторону Генриха "старший" махнул пару раз рукой, и бросили пренебрежительный взгляд господ..., тьфу ты, товарищ майор МГБ. Он ему чем-то напоминал одного немца — "языка", захваченного под Сумами.
С важностью большого начальника эмгэбешник подошел к листовке, колупнул край, и тут произошла метаморфоза. "Весь такой из себя" исчез и появился "наскипидаренный".
От команды, скорее похожей на рев носорога, трое у машины бегом примчались получать "ЦУ".
Один из них, длинный лейтенант, тут же укатил в автомобиле. Полноватый старшина с подхалимским лицом взялся "увеличивать радиус оцепления". Старлей открыл планшетку и, морщась от неверного света луны, начал что-то писать или чертить, обходя перекресток по кругу.
Майор изображал маятник: метров пятнадцать туда, столько же обратно, периодически зыркая в сторону Генриха.
"Стэка. Стэка и черных кожанных перчаток не хватает. Ну, вылитый немец". Патриотические мысли, и так-то не очень частые гости в темноволосой голове, загуляли совсем, зато ирония и ерничество были на привычном месте.
Широко и звучно, до неприличия зевнув, старшина плюхнулся на ближайшую скамеечку у ворот и ощутив себя зрителем, хоть и скучного, но "кина" принялся получать бесплатное удовольствие.
"Халявное" удовольствие обломалось удивительно быстро. Трое, из взвода прибывших через короткое время на грузовике бойцов МГБ, подскочили к "зрителю". Отоварив по почкам, поставили к забору, заломили руки и тщательно обыскали.
Теперь "удовольствие от кина" получал майор, стоявший в паре шагов заложив руки за спину и расставив ноги в начищенных "хромачах". Взгляд выражал удовлетворение и ехидство.
"Вот ссс-уу-ка. Как больно-то! Этот гад, что мысли читает что-то ли? Не-е, так дело не пойдет".
— Товарищ майор! Товарищ майор! — говорить приходилось почти в землю.
"Смежники" держали крепко и в неудобной позе.
— Чистосердечное признание зачтется на трибунале.— Ехидничал майор.
-Два слова, но наедине.
— Можешь и так говорить. С этими ребятами тайнами делились столько раз, что одной больше, одной меньше...
— Ну как хотите. "Енисей 7040".
— Что? — Эмгэбэшник совсем неаристократично смачно сплюнул и добавил некрасивое матерное слово.
-Отпускайте. Этот свой. Ну, москвичи-козлы. Удружили.
Растирая конечности Шац, пытался сообразить "куда Рабинович вступил" на сей раз.
-Свободны! — Козырнув, труженники нивы державной безопасности испарились, а их начальство, упершись в старшину леденящим взглядом, продолжило рассуждать вслух. — Сажать тебя "паровозом" нельзя. Москвичи "отфильтруют", докажут что не могли при вербовке так ошибиться. С другой стороны ...
Взгляд сделался оценивающе — туманным, голове под фуражкой с васильковым околышком крутилась-вертелась некая комбинация.
В еврейской голове комбинация не крутилась. Она уже осуществлялась. Как у любого истинного художника требовались только небольшие мастерские штрихи придающие полотну неповторимость.
Ну и поправить огрехи. Куда ж без них?
Указующий перст отправил Шаца вновь на скамейку. "Кину" можно было смотреть дальше.
Количество персонажей и статистов все увеличивалось. Прибыли ещё бойцы на грузовике и офицеры на паре легковушек.
Разбившись по группам, они начали прочесывание улиц.
"Зря пацанчики рисковали. Через час ни одного объявления в городе не останется, не то, что самодельных прокламаций.
Прибывшие эксперты начали осмотр "грабежников".
А вот фельдшера усевшегося рядом на удобной скамеечке, Генрих встретил как "родного". Вытаскивая из-за штакетника, листовки, милиционер прилично поцарапал левую руку. И вот под презрительно-саркастическим взглядом "медицины" ссадина была не только вымазана йодом, но капитально замотана бинтом. Ну и что, что вместо одного индпакета, сердобольно отданного хлопцу, у него стало два? Как говорит Сема, запас карман не тянет, а улучшает настроение.
На одной из машин приехал злой и невыспавшийся Серега. Вместе с Нечипоруком их пригнали на "опознание".
— Генрих! Я просил посмотреть место ночлега, что бы никого не беспокоить, но не просил его переносить по времени и пространству. Что за "хипеш" ты устроил?
-Случайность. Детей спасал. — Едва слышно прошептал Шац, а вслух отчеканил: — В ходе осмотра местности наткнулся на вражеские действия и пресек доступным способом.
Серега только покачал головой — Вот скажи Генрих, кому не спится в ночь глухую....
Сема хохотнул:
— ...А эхо "...ую...! ...ую!" — изображать из себя здорового и тупого Нечипоруку всегда нравилось.
— А в морду?
-Это не ко мне, это к командиру! — ржал приятель, продолжая насмешничать.
— Сема, к командиру за делом, а тебе по делам!
— Да ладно ты, не дуйся. Что с рукой?
Уже куда-то двинувшися Адамович, внезапно обернулся и, усмехаясь чему-то своему, не то процитировал, не то прокомментировал:
— А ерунда, бандитская пуля.
— Да не, царапина — сообщил Генрих спине командира. Начальство не ждало ответа. У него бывает иногда. Грустная такая улыбка и вроде обыденные слова, а за ними понятный только ему подтекст.
Сема думал так же. Пихнул приятеля плечом и показал глазами на неспешно шагавшего командира.
Оба пожали плечами и умастились на траве смотреть "фильму".
Сергей обошел перекресток по кругу. Невзирая на суету и шум, стоявшие вблизи дома так и не "ожили". Ни луча света, ни одного любопытного лица. Выводы были грустные. Обыватель — запуган. Смертельно запуган. Заповедь "меньше знаешь, крепче спишь" вбита накрепко.
Прибывшие машины с включенными фарами разместили по углам, отчего освещенный центр с внешним темным окружением и людской суетой внутри, полностью стал походить на съемочную площадку. Только "снимаемый фильм" был настоящим — смертельно реальным.
Одна из машин развернулась фарами на ближайший дом, давая свет автоматчикам, едва не выбивавшим прикладами дверь: начинался "подворовой обход и опрос возможных свидетелей". Испуганные вскрики, плачь младенца, "Шевелись сука недобитая!", жалостливо-заискивающий лепет по-белоруски: "Не вем, пане, моцно спали...". В Серегином детстве про такие звуки говорили "кино и немцы". Здесь и сейчас не было кино, не было немцев...
Сжав зубы, так что напряглись желваки, Адамович пошел прочь, к своим бойцам.
В сопровождении бойцов охраны прибыл лично начальник областного МГБ. У него только закончился рабочий день. "Хозяин" работал до двух ночи. В любой момент может раздасться звонок из Москвы. Вот приходилось всем руководителям перестраивать свой рабочий график.
Вольготно развалившись на удобной скамеечке у ворот, генерал слушал доклад майора Плаксина.
-...К настоящему моменту удалось снять двадцать четыре листовки. На одном из трупов ещё шесть. Отпечатаны на пишущей машинке. Шрифт неравномерный. А значит, печатали с копиркой. Образцы сравним с имеющимися, но думаю, но большая вероятность, что это незарегистрированная техника.
-Анализ текста?
-Углубленный анализ сделаем позднее. Пока самое неприятное вот это, — подсветив фонариком, подвешенным за пуговицу шинели, прочитал, — "Яны прымушаюць нас забыць родную мову. Яны рвуць нашае краину и аддаюць нашыя земли иншым дзяржавам."
— После передачи ряда белорусских районов Польше такую реакцию прогнозировали. Что здесь такого?
— Распространители. Эту реакцию ожидали от интеллигентов: учителей и прочих патриотов, это явные "лесники". Попробуем опознать, скорее всего "шуц"полиция или "железнодорожники".
-Плохо. Очень плохо. Значит, сюда прибыл кто-то из идеологов. Надо ждать спонтанных выступлений. Распропагандируют местный молодняк, те и начнут идти в "последний и решительный".
— Вы не обратили внимание на вторую фразу. Про язык. Политика русификации курируется лично "самим" через товарища Жданова. Так меня ориентировал полковник Лапин. Это сейчас наиболее важный вопрос.
— Так мы что, в "цвет" попали?
— Выходит что так.
-Мне доложили — милиция отличилась? А мы "по хвостам" работаем. Головомойка обеспечена.
— Тут есть "нюанс". — Плаксин держал театральную паузу.
— Давай уж, не томи. Что там у нас хорошего в этой бочке дерьма.
— Старшина милиции Шац наш секретный сотрудник.
Последовала пауза, необходимая начальнику для изминения оценки ситуации. Соображал тот быстро:
— И соответственно мы можем говорить об успешной плановой операции, предоотвратившей идеологическую диверсию врага. Сработали на опережение.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
