Там, где правит Рандом

Со мною встретившись, пойдешь на дно,

И кто там ждет тебя на берегу -

Мне все равно...

Музыканты услышали меня и теперь подстраивали свой ритм под меня. Получалось удачно и гармонично.

— Была любимая и степь весной.

Теперь зови меня кошмарным сном!

Дробится палуба и киль трещит -

Проклятье не поможет, и мольба не защитит.

Кирилл встал со своего место и пристально смотрел на меня. Я подумала, что это от того, что ему нравится песня, и голос мой окреп еще больше. Как раз для финала, для последних строк!

— Была любимая и снег в горах,

Теперь зови меня дарящим страх!

Поставит выплывший на карте знак -

Меня там больше нет:

Я ускакал во мрак.

Была любимая, и смех, и грусть.

Теперь зови меня — не отзовусь!

Пока чиста морских небес лазурь,

Я сплю и вижу прошлое во сне -

До новых бурь...

Музыканты — молодцы! Ну и что, что они — всего лишь кусочки этого виртуального мира. Почувствовали меня! Ощутили мою песню и даже закончили играть в тот миг, когда оборвались мои слова. В немноголюдной таверне на несколько секунд повисла тишина, а затем герои и героини вразнобой заулюлюкали, засвистели и захлопали, выражая свое одобрение. Я поклонилась, чувствуя, что краснею — там, в реальном мире таких благодарных слушателей у меня не было. Честно признаться, на гитаре я играю посредственно, а пою... Ну, пою вроде неплохо. Но "Легенду о Всаднике" нужно петь мужчине, однозначно. Лучше всего это получалось у Виктора Тюряева, оно же Сауроныч, он же Зауралыч.

Кирилл подошел ко мне и положил левую руку на плечо.

— Хорошо поешь, Перси! — сказал он.

Это приятно было слышать. Да и рука на плече тоже была приятна и, надо сказать, полезна. Я, почему-то, не могла твердо стоять на ногах, меня шатало и покачивало.

— А скажи мне, дорогой мой друг и товарищ, ты еще какие-нибудь песни на стихи Семеновой знаешь?

— Конечно, знаю! — ответила я. — Очень люблю "Наемников"!

— Надо же, какое совпадение! — почему-то с лица Кирилла сошла улыбка, а взгляд стал каким-то... не таким! Ой, совсем не таким! Точно также он смотрел там, в пещерах, на агента Смита, прежде чем броситься на него. Вот только сейчас он таким прожигающим насквозь взглядом смотрел на меня.

— Совпадение? — глупо переспросила я.

— Ага! Совпадение! Я просто тоже очень люблю Семенову. Ее стихи и ее книги.

Он ударил коротко, без замаха, но моему тщедушному тельцу 16 уровня этого было более чем достаточно. Особенно когда удар прилетает от героя, который почти вчетверо больше тебя по уровню. Я перелетела через стол и приземлилась за ним. Очень неудачно приземлилась, на голову, от чего в шее что-то с легким треском сместилось.

Герои повскакивали с мест, но, к моему сожалению, не кинулись меня защищать. Они просто уходили с траектории моего возможного следующего полета. Наперерез Кириллу бросилась только Шакки, но она успела произнести только: "Какого?...", как была отброшена в сторону одним мощным толчком.

— Шакки, не лезь! Я тебе потом объясню.

Меня поставили на ноги, но только затем, чтобы еще раз заехать в челюсть, свернув ее на бок. Больно было так, что из моих глаз брызнули слезы. Что я такого сделала-то? Но задать этот вопрос я не успела, Кирилл снова поднял меня с пола, поставил на ноги и ударил в солнечное сплетение. Удара коленом в лицо я уже даже не почувствовала, только противно хрустнуло что-то в носу...

— Кирилл, да что ты творишь? — закричала Шакки, повиснув у него на плечах.

— Он — тоже бог! — зарычал Кирилл, стряхивая девушку с себя. — Он тоже из моего мира!

— Ты уверен?

— Более чем!

— Я сейчас все объясню! — попыталась сказать я, сплевывая кровь и выбитые зубы. Боже мой, как же больно...

— Да уж, постарайся! — ответил Кирилл откуда-то со стороны и, вставая с пола, я поняла, зачем он отходил. За своим оружием. Самопалица, чувствуя ярость хозяина, уже загорелась алым огнем. А моя полоска здоровья со 160 очков уже сократилась до 40. Да он меня сейчас с одного удара убьет! И судя по его лицу, именно это он сделать и намерен!

— Ты только положи палицу, я сейчас все объясню!

В этот момент в дверной проем ворвалось нечто стремительное и блестящее. Прочертив в воздухе сияющую полосу, оно ударило Кирилла в грудь, отшвырнув на несколько метров назад, а само также стремительно улетело обратно на улицу. Пока я озадаченно моргала, пытаясь понять, не померещилось ли мне мое внезапное спасение, в таверну вошел человек. Вместо приветствия он гаркнул: "Идиоты! Вы хоть понимаете, что вы наделали?!!"

И когда он посмотрел на меня, взглядом, в котором ненависти и ярости было едва ли не больше, чем у Кирилла секунду назад, я поняла, что здорово погорячилась, мысленно употребив слово "спасение".

— Глава 11. Старый Эйфель.

Персиваля унесло. Это я заметил практически сразу, когда наш малец начал заговариваться и отвечать невпопад. Я улыбнулся, в очередной раз подумав, что судьба свела меня, наверное, с самым забавным героем "Годвилля" и попытался вернуться к попыткам осмысления ситуации, в которой я оказался. Ситуация аховая, конечно, но... Как я уже говорил в самом начале, едва оказавшись здесь, лучше уж "Годвилль", чем какой-нибудь "World of tanks". Тут я всех знаю, тут многие знают меня и правила существования этой игры мне более-менее понятны. Ну, за исключением логики Персиваля, который так хотел есть, а теперь налегает на вино, игнорируя свою жареную курицу.

В общем, я предложил всем разойтись отдохнуть, но тут Персиваль решил спеть... И с первых же строк его песни я протрезвел! Хмель с меня сняло будто пелену тумана порывом ветра, потому что пел наш виртуальный чудик "Легенду о Всаднике", красивую и страшную песню из не помню какого по счету "Волкодава" Марии Семеновой. Песню, которую в "Годвилле" знать не могли в принципе! Наша это песня, из моего мира!

И вот тут в моей голове стали один за одним вставать в общую картину элементы пазла под названием "Персиваль Несчастный морочит голову Кириллу Кудряшову"! Сколько раз я назвал его Внуком Пакмана? Бесчисленное количество. Шакки заинтересовалась, кто же такой Пакман, а Персивалю все едино. До него доходят многие мои шутки, которые здесь, в "Годвилле", воспринимаются как загадочные закидоны! Он напился так, как будто пьет в первый раз в жизни, в то время как все нормальные герои вино могут кушать литрами и ТАК их не развезет в принципе никогда.

Блин, да странностей Персиваля набиралось на целую тетрадку, и все они указывали на одно: этот чудик — ни фига не чудик, а такой же человек, как и я! А почему он мне об этом никогда не говорил? Все элементарно: это он закинул меня сюда! Ему за каким-то чертом понадобилось понаблюдать за мной в "Годвилле"! Ведь это он первым подошел ко мне там, в трактире Пивнотауна! А потом, выждав, когда я окажусь рядом, призвал каким-то образом андеда мороза, зная, что я не смогу пройти мимо такой несправедливости, как босс-монстр, избивающей низкоуровневого героя.

Откуда он это мог знать? Элементарно! Значит Персиваль, кем бы он ни был, знал меня в реальной жизни! И знал хорошо, раз так легко предугадывал мои действия.

Но кто он? Среди моих знакомых был только один черный маг, но его уже нет с нами. Доколдовался Вася Ложкин... А если это все же он? Нет, ерунда! Не смог бы этот самовлюбленный и эгоистичный тип так играть закомплексованного подростка! Тогда кто?

А если я все же ошибаюсь? "Годвилль" — проекция реального мира в виртуальность. То, что раньше я не слышал здесь НАШИХ песен, не означает, что их здесь не поют. Утакалтинг — моя точная копия внешне, так может быть богиня Персиваля просто любила эту песню и часто кидала ее своему подопечному гласами, по строчке? Глупость, но надо исключить и этот вариант... Я же в "Годвилле", здесь возможно абсолютно все!

Персиваль, тем временем, допел и сорвал заслуженные аплодисменты. Я встал и направился к нему. Пришло время прояснить все раз и навсегда... И тогда я либо повинюсь перед мальцом в своих глупых подозрениях, либо убью его прямо здесь и сейчас. Хотя нет, не сейчас. Сначала он расскажет мне, кто он и как мне вернуться обратно, а потом я убью его!

— Хорошо поешь, Перси! — сказал я, положив ему на плечо левую руку. Левую — чтобы удобно было правой ему вмазать. Хук с левой у меня не очень, а вот с правой получается вполне достойный. — А скажи мне, дорогой мой друг и товарищ, ты еще какие-нибудь песни на стихи Семеновой знаешь?

— Конечно, знаю! Очень люблю "Наемников"! — ответил Персиваль, глядя на меня своими пьяными глазами.

Я почувствовал, как во мне закипает ненависть. Значит я все же не параноик. Значит Персиваль — такой же Персиваль, как я — Утакалтинг...

— Надо же, какое совпадение! — сказал я, сжимая и разжимая кулак, чувствуя, как к нему приливает кровь.

— Совпадение?

— Ага! Совпадение! Я просто тоже очень люблю Семенову. Ее стихи и ее книги.

Я ударил снизу в челюсть. Все время забываю, что я не в реальности, что здесь сила — не в мускулах, а в уровнях. Персиваль перелетел через стол и грохнулся позади него! Очередной великий черный маг, способный заклинанием отправить меня в виртуальность, но не умеющий держать удар!

Ко мне бросилась Шакки, попыталась повинусть у меня на руке, но я себя уже не контролировал. Я постарался не бить ее, а только оттолкнуть, но моя ярость в сумме с 60-м уровнем дала чуть больший результат — героинька отлетела на несколько метров и загремела где-то среди стульев.

Я поднял Персиваля, своротил ему на бок челюсть, поднял снова, чтобы ударить и снова поднимать с пола. Я забыл о том, что собирался его допрашивать, забыл о том, что только он знает, как мне вернуться обратно. Я забыл обо всем. Меня обманули и предали! Этот маленький герой, которого я полюбил как младшего брата, которому несколько раз спасал жизнь и без которого уже не представлял себя в "Годвилле", оказался врагом, втершимся ко мне в доверие! За это нужно убивать, без вариантов!

Кто-то повис у меня на плечах. Шакки! Ну да, она тоже полюбила этого поганца, этого подлеца, так жестоко меня обманувшего!

— Кирилл, да что ты творишь? — закричала Шакки мне в ухо.

— Он — тоже бог! Он тоже из моего мира! — ответил я, сбрасывая ее с себя.

— Ты уверен?

— Более чем!

Я огляделся, ища свое оружие, самопалицу. Вот чем я прикончу эту гадину, пока он не прочел какое-нибудь заклинание и не вернулся обратно.

— Я сейчас все объясню! — раздался позади меня голос Персиваля.

— Да уж, постарайся!

— Ты только положи палицу, я сейчас все объясню!

Но я не собирался ее класть. Я собирался ее опустить! Ему на голову.

И тут в дверь, а точнее — в то, что от нее осталось, что-то влетело. В первое мгновение я подумал, что это ракета. Во второе мгновение я уже ни о чем не думал, потому как тяжеленное нечто врезалось мне в грудную клетку, круша ребра и отшвыривая меня через пол таверны, сметая мной столы и героев. 120 очков здоровья — как не бывало! Если это действительно ракета или снаряд, значит, администратор Годвилля как минимум изобрел порох, а как максимум — оснастил своих чудовищ вроде мустанка НУРСами. При таком раскладе мне конец, без вариантов!

— Идиоты! Вы хоть понимаете, что наделали? — вопросил мужик, появившийся в дверном проломе.

Смотрел он не на меня, а на Персиваля, видимо предположив, что я с пола уже не встану, а к Персивалю он явно тоже имел какие-то претензии. Пока мне ничто не угрожало, я имел возможность его рассмотреть более-менее детально. Ростом чуть пониже меня, волосы — длинные, прямые, основательно растрепанные. Крепкий, кряжистый, облаченный в какой-то бардовый доспех, в руках — здоровенный молот, который он держит легко и уверенно, словно эта стальная чуха весит не больше пары килограммов.

Пристальный взгляд на нашего гостя заставил всплыть подсказку над его головой. "Эйфель. 30 уровень. Характер — нейтральный."

— Эйфель! — удивленно воскликнул я, забывшись!

— Кретин! — рявкнул тот, оборачиваясь ко мне и замахиваясь молотом. На диалог он явно настроен не был.

Молот рванулся ко мне, и я понял, что несколько секунд назад так припечатало меня в грудь. Рефлекторно я выставил перед собой самопалицу, но молот не воспринял ее как препятствие. Мое оружие переломило пополам, а удар молота на сей раз пришелся мне в голову, едва не сорвав ее с плеч! — 95 очков здоровья. — 90 от боевого бонуса самопалицы. Не понял, она у меня что сейчас, ниже нуля опустилась? Собственно, этот жалкий обрубок был нагляднее любых системных сообщений.

— Да я тебя голыми руками удавлю! — взревел я, поднимаясь и пытаясь унять головокружение.

— Дебил!

Эйфель, которого все вокруг меня расписывали как общительного своего в доску парня, начинался мне казаться негативным, немногословным и довольно агрессивно настроенным. Или мне это только кажется и он на самом деле милашка и лапочка?

Молот, как бумеранг, вернулся ему в руку и перед следующим броском я смог разглядеть его более детально и даже вызвать подсказку. "Молот Тора", — сообщила мне она. — "Боевой бонус неисчислим!" Это как это, простите, неисчислим?

Эйфель снова размахнулся и швырнул в меня свое чудовищное оружие, но на сей раз я не пытался заблокировать удар, я ушел от него, метнувшись в сторону. Ушел удачно, молот просвистел у меня прямо перед лицом и врезался в стену, проломив в ней солидную дыру, но тут же, кувыркаясь, полетел обратно, к своему хозяину. И когда молот лег в его руку, я был уже рядом и со всей силы и ярости, которая вообще-то должна была достаться Персивалю, ударил Эйфеля в живот.

И его живот ударил мою руку.

Я сам не понял, что случилось. Что-то выстрелило в мой кулак, выворачивая мне кисть под неестественным углом. Единственная аналогия, пришедшая мне в голову уже позднее, была с активной броней танка, выстреливающей множество мелких снарядов навстречу приближающемуся бронебойному. А в тот момент мне в голову пришла только боль! Я опустил глаза и увидел, что моя кисть висит лишь на лоскуте кожи, заливая пол таверны кровью.

Я перевел свои расширенные зрачки на Эйфеля, вызывая всплывающую подсказку о его невероятном доспехе. "Доспех из кожи шардевкатрана", прочел я и взглянул своему противнику в лицо.

— Дегенерат! — с сожалением констатировал он, а в следующую секунду мне в висок врезался молот.

"Критическое ранение!" — всплыла перед моими глазами красная надпись. — "Моторные функции ограничены!"

Я открыл глаза и пару раз моргнул, разгоняя белый туман. Попытался встать, но чья-то нога (а чья она еще могла быть?) ударила меня по руке, на которую я попытался опереться, и я повалился на пол лицом вниз. Без сил. Без возможности сопротивляться. Без возможности хотя бы взглянуть напоследок в лицо своего врага.

Надо мной послышалась какая-то возня, ругань, несколько звуков ударов и снова ругань. Шаккин боевой клич "Не взбдни!" и злобное кошачье шипение.