* * *
По затылку мне врезал, конечно, мажордом, который еще и лакей, а вот Семена просто так, видимо, взять не удалось. Ну хоть какое-то сопротивление мы должны были оказать! Ну хоть кто-то из нас... Вообще, на бородача посмотреть очень даже стоило. Несмотря на клинок фэйри, юшку из носа и некоторую растерянность от неожиданно прерванного ужина подручный Тимохина был спокоен, как удав, и смотрел он на Конкруда, пожалуй что, с вызовом.
— Что происходит, объяснитесь? — то, что Семен называл мерзавца на "вы", говорило не столько о его вежливости, сколько о том, что ничего еще не кончено. Я попытался прикинуть, что можно сделать без подготовки, лежа ничком, да еще пол ходуном ходит, как палуба корабля при качке. Звездочку, и встать на ноги. Приподняться на руках и кувырком вперед. Только от одной мысли затошнило сильнее. Скосил глаза на кобуру. Что??? Револьвер на месте? Нельзя так, нельзя... Рука скользнула к кобуре, но не успел я дотронуться пальцами до рукоятки "чекана", как получил чем-то тяжелым по затылку, тнулся мордой в блевотину, да вдобавок почувствовал, что правая рука прижата к полу жесткой рубчатой подошвой тяжеленного ботинка. Я аж ужом выгнулся, пытаясь перевалиться через бок, и это позволило мне бросить быстрый взгляд через плечо. Ага, орк. Кто бы сомневался. Он и воду на меня лил, и сообщал "начальству" о том, что я жив, а я о нем почему-то позабыл. И значит, шансов у меня ноль. Снова удар, на этот раз в плечо, удар, пресекающий мою попытку вывернуться, и снова я ткнулся мордой в пол. Лапища орка перехватила мое левое запястье, соединила его с правым, мгновенье, и руки оказались намертво привязаны друг к другу чем-то мерзким, холодным и липким.
— Лежи, мальчик, не дергайся, — прогундосил орк, как-то даже сочувственно, что вообще-то совершенно несвойственно этой расе. Тем более, по отношению к эльфам, — паутину тебе не разорвать...
И орк, вытащив мой револьвер из кобуры, поставил свою ножищу мне на поясницу...
Мыслей не было. Были какие-то реакции, по большей части, как и положено после травмы, запоздалые. Среагировал я и на слово "паутина": обидно до слез, что и повязали меня с какой-то театральщиной. Никак нельзя было без нее обойтись... И гобелены тут из паутины, и гоблины из паутины, нет, не в ту степь... И на стекле паутина, и путы из паутины, и в гербе у Конкруда опять паутина... Разве так дела делаются? Но если не убили сразу, то что это значит? Может, убивать и не собирались?
Семен, похоже, сообразил это пораньше, чем я, отсюда и спокойствие в его голосе... Но морду ему все равно расквасили, нос, скорее всего, сломан.
— Объяснитесь, маркиз, в чем дело? — сорванный голос Семена, не забывшего на этот раз титул дворянина, был холоден, в нем отчетливо слышались "стальные" нотки, не совсем подходящие, на взгляд фэйри, к позе, в которой пребывал подручный Тимохина. Той самой рукой, в которой фэйри держала нож, она ловко ударила Семена локтем по затылку, и когда бородач начал заваливаться вперед, расчетливо насадила его лицо себе на колено. Что ж, теперь у Семена нос сломан наверняка. Зубов паренек тоже недосчитается...
Фэйри ловко вздернула обмякшего Семена в прежнюю позицию, борода его из рыжей с проседью стала красной. Челюсть сломана, не иначе, глаза закатились. Повинуясь еле заметному жесту сморщившегося маркиза, к Семену, не спеша, но и не медля, подошел маг, на ходу разминая пальцы. Пытать будут? Прямо здесь? Я корчился под башмаком орка, как земляной червяк, раздавленный "газоном". Ни хрена не смогу сделать, ни хрена...
Маг подошел к Семену, взял его левой рукой за подбородок, правую наложил на нос, хруст, неяркая вспышка, Семен открыл глаза и смог сфокусировать взгляд. Лечил? И нос вправил? Обнадеживает!
— ...! ... ... ...! ... ... ... ... ... ... ... ... ...!
А что еще мог сказать Семен в подобной ситуации? Да всякий бы так и сказал.
— Уговор был, что будет полуэльф! — Конкруд не смог удержаться и включился в разговор, указывая на меня брезгливым жестом, типа, что вы мне кота в мешке подсовываете?!
— А это кто, ...??? Нормальный полуэльф! Какого вам еще надо?
— Нужен был такой полуэльф, который наполовину "абориген", как вы выражаетесь! Наполовину человек, а не наполовину "пришлый"!
Семен лишь закатил глаза и башкой помотал от избытка впечатлений.
— Надо было уточнять, — оповестил он, наконец, Конкруда весьма ядовитым тоном, — я, сами понимаете, в ваших делах ни бум-бум. Откуда мне было знать, что вам какой-то специальный полуэльф нужен? Тогда бы уж уточнили, какая человеческая половинка нужна: из озерников, из Вираца, из Армира, с Лесного хребта, а то, может, с юга, из Хараза? Вы же не уточнили! А какие тогда к нам претензии? И чем, позвольте спросить, наш полуэльф плох? Молодой, здоровый, образованный... На разные языки учен, стреляет опять же...
— Хватит нахваливать, не на базаре! — прервал Семена Конкруд, и я с ним согласился на все сто. Как бабка, продающая семечки... Продали, значит, сволочи...
— Все ученые в один голос утверждают, что "пришлые" и "аборигены" друг от друга ничем не отличаются. Такие же люди! И многочисленные браки между ними этому прямое подтверждение!
А молодец Семен! Оратор! Прямо Цицерон! Самый сильный аргумент напоследок приберег. Маркизу крыть нечем, вон как задумался...
— Что ты понимаешь в чистоте эксперимента! — Конкруд произнес эти слова с таким выражением, что только за одно это ему можно было бы присвоить высокое ученое звание Почетного профессора Тверской Академии.
* * *
— Паола проверила пушки, но потом я попросил Рино проверить ваш груз на наличие магических сюрпризов! — от такого количества яда, которое слышалось в голосе Конкруда, угольная сколопендра лопнула бы поперек живота. — И он обнаружил кое-что интересное! Снять заклятия с орудийных замков и лафетов он, правда, не смог, но саму структуру эльфийской магии ни с чем не перепутаешь! И вот, ты приводишь эльфа, который расписывается на векселе вместо господина Тимохина! Странное совпадение, тебе не кажется?
— Я привожу ПОЛУэльфа, и он ставит свою подпись на векселе, который все равно ничего не значит, как это и было решено изначально! Вы же, маркиз, сами хотели заполучить полуэльфа — так получите! А магия на пушках — это наша гарантия, что все пойдет так, как мы договаривались! Полковник Тимохин Вам, конечно, доверяет, но...
Я давно перестал слушать пререкания Семена с Конкрудом. Надо было понять, почему я влетел, как теперь жить, одним словом, что делать и кто виноват.
Виноват, понятно, Петр Корнеев. Других кандидатур что-то не видно. Странно, но я не испытывал никаких особых эмоций. Даже особой злобы на Тимохина. То, что можно "влететь", неудачно вписавшись в чужие делишки, было понятно с самого начала, но почему-то не остановило. Что ж, теперь расхлебывай... А по отношению к Семену я ощущал даже сочувствие — приложили-то его неслабо. Злоба и бессильная ненависть придет потом — когда я буду... Где, где буду? Ну, хотя бы, в загоне для рабов, или в местном подвале, в тюремной камере... Вот тогда зубами и поскрежещим, по опыту знаю...
Сильная рука подняла меня за шиворот, толкнула, пинок придал ускорение, чья-то кисть скользнула под локоть и нажала на плечо. Я согнулся, приняв полагающееся положение при захвате, который пришлые называют "полицейским". Будут конвоировать, но куда? Учитывая, что меня не только не обыскали, но даже не разоружили окончательно, просто выведут с глаз долой высокородного маркиза, там обработают, а вот затем уже конвоирование в подвал — на нары. Надо включаться...
— Имею слово к Его Сиятельству маркизу!
Сильный тычок под ребра был вполне законной реакцией со стороны конвоира, того самого мажордома, так что на это я не обратил внимания — какой же нормальный конвоир допустит инициативу своего подопечного?
Я ждал реакции маркиза. Среагировал, однако, не маркиз, а Семен.
— Не надо лезть, Петя, когда старшие разговаривают, — сказал он мягко, но с ощутимой тревогой. Молодец, подыграл.
— Послушаем, послушаем...— рассеянно проговорил Конкруд, отворачиваясь, но я видел, как хищно скрючились его пальцы. Почуял добычу, стервятник проклятый...
— Он сейчас такие пули лить будет... — досада в голосе Семена слышалась отчетливо, но подручный Тимохина, по совместительству Похититель полуэльфов и работорговец ничего поделать тут не может, не он здесь хозяин.
— Послушаем, послушаем... — так же рассеянно повторил маркиз, но уже нетерпеливо, со злобой.
Подручные Конкруда подошли поближе к Семену, так что тот нервно заозирался, оборвав свою речь на полуслове. Что ж, я его понимаю: мало кто может выдержать, когда тебе сначала ломают нос, потом магически лечат, что тоже довольно неприятно, и знаешь, что в любую секунду могут сломать заново...
Вообще-то вести речи, находясь в полусогнутом состоянии, тяжело. Врать, брать на понт, хвалиться и петь дифирамбы затруднительно. Что ж, подберем подходящую цитатку...
— Любите загадки, маркиз? — вывернув шею, я бросил на Конкруда тот самый взгляд, что "искоса, низко голову наклоня", и злобно ухмыльнулся.
— Что? — недопонял Конкруд, надеявшийся, кажется, что я сейчас буду исповедоваться, а заодно и Тимохина сдам с потрохами... Ну-ну!
— Отгадай, что у меня в кармане?
* * *
— Три девицы под окном / Пряли поздно вечерком, — прогундосил Виталя из глубины зала, — ну где там эти бляди?.. Корнеев, а ты почему роль не отыгрываешь?
— Это в каком смысле?
— Ты что, текста не читал? Прямо же написано: "Дверь тихонько заскрыпела, /
И в светлицу входит царь, / Стороны той государь", — ты, то есть, щепкин недоделанный... Ага, вот: "Во всё время разговора / Он стоял позадь забора"!
— Так я стою, дверь скрипит, — я ухватился за дверную ручку, петли скрипнули: в рамках театральных условностей дверной косяк был установлен прямо посреди сцены, — я вхожу!
— Дур-р-ра! — Виталя рычал как-то очень натурально, как будто именно он был "неведомой зверушкой". — Зачем возле забора останавливаются?
— Ну, устал, остановился отдохнуть...
— Ты действительно не понимаешь, или делаешь вид?
— Ты режиссер, тебе и книги в руки... — я решил не обострять ситуацию, а то Виталя как-то на взводе... Что это с ним? Всегда был таким интеллигентным, застенчивым... Как режиссером стал, совсем изменился. Вот что власть с человеком делает... Смешно: режиссер любительского студенческого спектакля по сказке Пушкина в честь очередного юбилея Тверской Академии, даже дата не круглая, а гонору, будто Большим Нижегородским театром руководит... Если б не прямой ректорский приказ...
— Подумай башкой — с какой стати именно "позадь забора", где его никто не видит?
— А что?
— Хватит придуриваться, Корнеев! Ширинку расстегивай и вперед!
— В каком смысле — вперед?
— Да поссать царь там остановился, поссать! Понял, пушкинист хренов? Так что доставай свое хозяйство и... пс-пс-пс! — вот этого не надо было ему говорить. Виталя вообще в последнее время сам не свой. Дорвался до власти и, похоже, слегка с катушек съехал, судя по его речи, отнюдь не напоминавшей речь преподавателя одного из немногих высших учебных заведений в Великоречье.
— Не буду!
— Чего-о? — в голосе Витале прорезались нотки какого-то садистического удовольствия, — Так и знал, что ты ханжа и трус! А чего тогда на семинаре вопил, что "реализм до сих пор самое перспективное направление в искусстве"? — Виталя довольно ловко передразнил меня, и я подумал, что в театре он вполне мог бы преуспеть, только не в качестве режиссера.
— Так то реализм, а то безобразие какое-то... Не буду на сцене мочиться, вам же потом весь спектакль нюхать...— я попытался свести все к шутке.
— Не надо прикрываться ложным гуманизмом, когда речь заходит о высшей правде искусства! — провозгласил Виталя, никак его на пафос потянуло... — А-а-а, вот они, голубушки, явились — не запылились!
На сцену из-за кулис гуськом вышли "три девицы", наряженные в солдатские телогрейки, огромные разноцветные рукавицы и просторнейшие шелковые сарафаны до пят, раздувшиеся парусами от быстрого шага. Ага, синий сарафан, желтый и красный. Отпад!
— Ой, простите, Виталий Олегович, в гримерке задержались: Паолу пудрили! — это самая бойкая и высокая из них, красавица Наташа. Наташа? Откуда я ее имя знаю? Ничего себе девица, только не надо было белиться так густо и румянец наводить такой свекольный. Перевел глаза на других и ахнул: эльфийки-то откуда? Одну покрасили в желтый цвет, с синими пятнами румянца, а другую в красный. Новое прочтение сказки Пушкина, чего ж вы хотите! Я поймал себя на мысли, что давно уже не видел нормального спектакля, без всяких там "новых прочтений". Чтобы, значит, без скабрезных шуточек и глуповатого, философствующего персонажа — эльфа-извращенца. Но, видно, не судьба. Теперь вот эльфийки, и значит, наш гениальный Виталя будет разыгрывать карту лесбийской любви и ревности между разноцветными сестрами. Как оригинально!
Стоп, стоп, у последней "сестрицы" это не цвет грима, это действительно цвет кожи такой необычный. Накладной румянец у краснокожей был, наоборот, белого цвета, что, конечно же, логично, в свете всего этого сумасшествия. А бывают разве краснокожие эльфийки? С зубками, больше похожими на клыки?
— Где костюмер? Я спрашиваю, где костюмер??? — Виталя размахивал руками, цвет его рожи обогнал по насыщенности бордового кожу странной эльфийки и сравнялся с цветом румянца Наташи. — Какие были указания насчет сарафанов? На эскизах же ясно прорисовано, что на ладонь выше колена! Что за самодеятельность?? Нарушение трудовой дисциплины??? Так я ректору докладную напишу!
По поводу грима, однако, нет никаких замечаний со стороны режиссера. Так и задумывалось, вероятно. А сарафаны, действительно, какие-то не комильфо. Широкие слишком и некрасивые.
Виталя, подвывая, подбежал из глубины зала, оказавшись у ног бестолково толпящихся у самого края авансцены актрис, дернул одну из них за сарафан, та охнула, взмахнула руками и стала заваливаться на него. Отпихнув потерявшую равновесие девушку локтем, Виталя взялся обеими руками за подол ее сарафана, дернул..., дернул еще раз..., безобразно оскалился, надкусил край и только тогда с ужасающим треском сумел разорвать крепкую ткань. Подол, кстати, он почти полностью оторвал, обнажив острые коленки желтокожей эльфийки. Хм, коленки-то не желтые, а нормального цвета! Вообще-то после краснокожей всего ожидать можно было, но у этой... Очень-очень даже симпатиш-шные коленки!
— Вот теперь порядок: строго по эскизам! А то из-за ваших подолов валенок не видно! — валенки, почему-то расшитые зелеными мартышками, должны были, наверное, символизировать... Что, интересно, они должны были символизировать?
— Следующий, сказал заведующий! — Виталя незаметно для меня обзавелся острейшими на вид когтями и зубищами. — Подходи по одному, всем подолы оборву, всем подолы заверну!
Он сунулся к краснокожей, но та вдруг, изящно присев, ухватила его под челюсть, дернула, и Виталя упал грудью на край сцены. Поворачивая кисть, девушка придержала голову режиссера и надавила коленом ему на шею. Раздался хруст, не оставляющий сомнений в том, что репетиция закончилась, и закончилась не как обычно.
