На руинах Эдема (полный файл)

— Не извиняйся. Я... понимаю, — сглотнула. И гораздо лучше, чем ты думаешь, подумала, но не стала говорить вслух.

— Мы были счастливы, насколько вообще могут быть счастливы люди в нашем мире. А потом... — он облизал пересохшие губы, — Мама и сестренка заболели. Это не выглядело чем-то серьезным... поначалу. Но когда уже половина коммуны слегла, с теми же симптомами — все поняли, что дела плачевны. Вот только было поздно.

Прикинув примерно по годам, когда это происходило, я невольно ахнула. Жуткая Южная Эпидемия, унесшая сотни, если не тысячи жизней!? Нам достались только ее отголоски... которых, впрочем, хватило, чтобы забрать жизни членов моей семьи.

— После того, как их не стало, отец будто с ума сошел... — Петрель покачал головой, — Я не осуждаю его, нет. Возможно, мы выжили только благодаря его безумному порыву — взять лодку и плыть, плыть, пока не наткнулись на этот остров. Но все же он не должен был так поступать.

— Его вели чувства. Боль. Страх. Любовь к тебе, — знакомо, как же знакомо. Только последнего чувства во мне не было. Мой побег — не из-за желания кого-то спасти, а всего лишь... побег. От самой себя, прежде всего. Судя по тому, что столько лет спустя старик-Смотритель не сумел забыть, и до сих пор видит в чужой девчонке умершую дочь — убегать бессмысленно.

Другой вопрос в том, имеет ли смысл возвращаться?

Будто услышав мои мысли, Петрель медленно произнес:

— Не знаю, захочу ли потом вернуться... Да, я привязан к острову. Но он никогда не был моим выбором. Так что... я просто не знаю, — он понурил голову, в один миг показавшись куда младше — просто мальчик, потерявшийся в море...

Не знаю, что руководило мной, не иначе, как снова сердечный порыв... Но я придвинулась к Буревестнику и неловко обняла его за шею. Он застыл, а потом прижал меня к себя, уткнувшись лицом мне в волосы. В этом не было ни капли романтики. Просто двум людям захотелось хотя бы на минуту стать не такими одинокими.

— — — — —

— А теперь слушай сюда, — прошипела Гера, подкрепляя свои слова тяжелой пощечиной. Любой другой упал бы от удара такой силы, Мика же пошатнулась, но выстояла. Нехорошо сверкнула глазами, однако нападать в ответ не спешила, чувствуя на себе взгляды остальных Технобогов. Силы, мягко говоря, не равны, значит, не стоит нарываться... Пока. Такое унижение она не забудет все равно, просто дождется более удобного случая для мести.

— Ты заявилась к нам, обещая легкую победу над своими бывшими друзьями! Мы поверили. Мы сделали тебя почти что одной из нас... — голос Технобогини звенел от плохо сдерживаемой ярости, — Что же происходит на самом деле?..

Микаэлла молча оттерла кровь из разбитой губы, не спеша отвечать. Впрочем, Гера в этом и не особенно нуждалась.

— Я скажу тебе, что... Гибнут мои воины! В глазах братьев и сестер я вижу страх и сомнения! А твои так называемые "ангелы" все еще живы, все трое! — предводительница пришельцев замолчала, восстанавливая дыхание. Когда она заговорила вновь, голос был абсолютно спокойным, но всем, кто его слышал, стало куда страшнее, чем от крика.

— Мы приняли тебя, как одну из нас... Поделились силой. Дали крылья. Но вот сейчас я задумалась... — Гера наклонилась к Мике совсем близко, так что пряди каштановых волос коснулись лица Падшей. — А так ли нам нужна предательница?

Среди Технобогов поднялся довольный ропот. Похоже, большинство разделяли сомнения своей предводительницы.

Микаэллу прошиб холодный пот. Впервые ей стало по-настоящему страшно; Падшая внезапно осознала, насколько эти твари древнее и могущественнее ее самой. Да и жестокости в них гораздо больше...

Девушка шумно выдохнула и решилась заговорить.

— Я... я не предательница.

— Да неужели! — подал голос Арес. Он был чуть ли не единственным Технобогом, державшимся на равных с Герой, и потому не побоялся взять слово. — Не ты ли переметнулась от своих светлокрылых и... — настал черед пришельца нервничать, — тех, кто вас послал сюда, — неловко закончил он.

Молчание стало напряженным, как натянутая до предела струна. Вот-вот готовая лопнуть струна.

— Вас я не предавала! — выдохнула Мика, — Послушайте, я знаю ангелов. Знаю их сильные и слабые стороны. Если мы не можем победить их напрямую, значит, нужно действовать хитростью.

— Что ты имеешь в виду? — потребовала Гера. Ее волчьи глаза в это время обещали убить, если информация не окажется достаточно важной.

Микаэлла, словно и не заметила этого. Она слегка расслабилась, довольно улыбаясь. Падшая вновь почувствовала собственную значимость... Но не слишком ли поспешно?

— Ангелы пришли, чтобы спасать людей, — неспешно начала она, — Да, они сильны физически... но вот душевно... скажем так, нестабильны. Особенно одна из них.

— Та... что убила Афродиту? — в холодном тоне Технобогини вдруг промелькнуло нечто, похожее на боль.

— Да. Она особенная, самая опасная, зато и самая уязвимая, — о том, что Лоа уже не была особенной Микаэлла не подозревала. — Найдите ее больное место — и нанесите удар.

Гера тихо рассмеялась, а у Падшей мурашки по спине побежали от этого смеха.

— Найдите? О нет, дорогуша. Этим займешься ты! Вернешься и сделаешь то, что так хорошо умеешь — предашь.

— Они не поверят мне, — хмуро заявила Мика.

— Не волнуйся, — Технобогиня довольно осклабилась, — Мы позаботимся о том, чтобы для твоих бывших друзей все выглядело правдоподобно.

— — — — —

Да, для правдоподобия пришельцы не пожалели ничего.

Искалеченная Мика практически ощущала, как серый песок губкой впитывает кровь, что все продолжала течь. Хуже всего пришлось спине: две глубокие раны, от нещадно вырванных золотых крыльев. Жестокие Боги, даровав что-то, склонны вскоре лишать своих же даров. Немигающим взором Падшая сверлила небо над головой, ставшее внезапно бесконечно далеким. Вот уже второй раз у нее забирают небо и крылья...

Микаэлла прикрыла заслезившиеся глаза. Сейчас она умрет и перестанет, наконец, быть пешкой в чужих играх. От этой мысли стало вдруг легко и весело, даже показалось, что она вот-вот взлетит вновь...

Но чья-то хлесткая пощечина вернула Падшую из грезы-агонии.

— Если все-таки жива — сама ее прикончу, — сообщила Сильва, глядя на то, как друг возится с чуть живой предательницей.

— Возможно. Позже. Разве ты не видишь, кто с ней так? — спросил он, пытаясь отыскать признаки сознания в узких зрачках.

— Технобоги? Впрочем, наплевать, — женщина сжала кулаки и собиралась было высказать что-то еще, но тут Мика закашлялась, приходя в себя. Ангелы вмиг напряглись, готовые дать отпор, однако Падшая не выглядела сейчас способной на атаку. Более того, она казалась жалкой, ослабленной и... Даже предвзято настроенная Сильва могла бы поклясться, что в глазах бывшей соратницы плещется отчаянный страх, чуть ли не ужас.

— Пожалуйста, помогите... они... скоро вернутся... — невнятно прошептала Микаэлла. Не договорив, она обмякла в руках Гелия, вновь лишившись чувств.

— Ты. Этого. Не. Сделаешь, — парцеллируя речь, заявила Сильва.

— Выбора нет, — возразил ангел, — Она не опасна... пока... К тому же, наверняка узнала о Технобогах больше нашего, это может оказаться полезным.

— С ума сошел! Она убила Алесса, чуть было не прикончила меня... Лучшее, что мы можем сделать, так это добить ее сейчас, чтоб меньше мучилась!

Гелий поморщился.

— Тише-тише, не кричи так. Думаешь, я не понимаю, что Мика опасна? Только вот, — он усмехнулся, — Я также понимаю, что она здесь неслучайно...

— Ты думаешь?.. — в синих глазах сомнение сменилось пониманием.

— Уверен.

Сильва чуть улыбнулась.

— Тогда ты прав. Выбора нам снова не дали.

— — — — —

— Тесс, девочка, ты давно в последний раз Петреля видела? — я отвлеклась от разделывания огромной рыбины и поглядела на Смотрителя.

— Вроде с утра, — припомнила я. Ох, а уже вечер... Конечно, на острове особо некуда деться, но и спрятаться тоже.

— Пожалуйста, поищи его, — попросил старик, — С ужином я и сам справлюсь.

Ограничившись кивком в качестве ответа, я поспешила на поверхность.

— И где его носит? — ворчала, прочесывая побережья. Солнце село не так давно, однако темнело с каждой минутой, а поиски до сих пор не увенчались успехом. — Боже, найду его и сразу врежу, — пообещала себе и присела на валун, чтобы немного передохнуть.

— Кому это так не повезет? — раздался за спиной знакомый голос.

— А ты догадайся, — я обвиняющее ткнула пальцем ему в грудь, — Где тебя черти носят?

— Не черти, а ветер и море, я ведь Буревестник, — легкомысленно заявил он и добавил с улыбкой и резко посерьезневшими глазами: — А ты все больше напоминаешь мне Джин...

Всю злость как рукой сняло. Его сестра... Я опустила голову, не зная, что можно ответить. Почему-то казалось, что было нечто неправильное в таком пестовании призраков прошлой жизни. Почти уверенна, что у нас с покойной Джин крайне мало общего.

— Прости, что пропал, — он откинул прядь с лица, только тут я заметила, что волосы темные и тяжелые от воды. — Плавание помогает, когда на душе неспокойно, — пояснил парень.

— Почему неспокойно? Опять предчувствуешь бурю? — в моем голосе не было ни капли язвительности.

Он кончиками пальцев провел по моей щеке.

— Почти. Предчувствую, что ты скоро уйдешь...

Я открыла рот, собираясь ответить, но непривычно громкий звук не дал этого сделать. Раздался металлический скрежет, а через мгновение к моим ногам упало нечто... Наклонилась, изучая странный предмет. Больше всего он напоминал птицу, сделанную из механического мусора. Творение Технобогов?

— Смотри, у нее к лапе что-то привязано, — заметил Петрель.

— Действительно, — обратила и я внимание на белеющую полоску бумаги. Потянувшись, с опаской схватила ее. "Птица" больше не шевелилась, и я немного расслабилась. Слишком мелкое и безобидное для Технобогов создание.

Развернула записку, пробежалась по ней глазами. В горле сразу как-то подозрительно запершило, стоило мне увидеть следующие слова:

"Вернись, пожалуйста. Она жива".

Гелий

Пояснений насчет личности "ее" не потребовалось. Ангел и так знал, что лишь один человек может заставить меня возвратиться.

Глава 8

Беспомощно ищу я тень улыбки

В глазах твоих холодных, как мистраль;

Скользнуло что-то легкой серой рыбкой.

Ты плачешь, только мне тебя не жаль.

Канцлер Ги "Романс Громеру"

Люди все же странные существа, и я не исключение. Мы убегам от прошлого и верим, что сможем забыть и не возвращаться. Но стоит ему поманить нас, обещая, что все станет как было — и мы, сломя голову, несемся обратно.

Неужели в нашей природе заложено желание блуждать на погостах и пепелищах?

В глубине души я знала, что ничего уже не будет как прежде. И все равно сорвалась, в слепой надежде, что, может быть, все же...

Скомканное прощание с Петрелем и Смотрителем. Оба выглядели расстроенными, да и я сама неожиданно поняла, что успела привязаться к двум чудакам и даже к самому острову Маяка.

Буревестник не сказал ни слова, лишь смотрел на меня... как-то странно: то ожесточенно, то отводя взгляд, словно что-то скрывая.

Вот и я кому-то сделала больно, отстраненно отметило сознание. Ни радости, ни огорчения по этому поводу не было. Только чувство необъяснимого опустошения внутри.

— Ты всегда сможешь вернуться, — сказал Смотритель, когда я уже уселась на байк. Я благодарно улыбнулась. Нет, понимала, что больше здесь никогда не окажусь... но согревает знание, что место, куда можно вернуться просто есть.

Был поздний вечер, когда я покинула остров. Правда, глотая слезы, не выдерживала несколько раз и оборачивалась, выискивая стремительно отдаляющийся свет маяка. Когда он окончательно исчез во тьме, мне стало грустно, не знаю даже, почему.

И вот, вновь берег... возвращение в точку отправления свершилось. Полет над ночным морем оказался сложнее, чем я предполагала. Холодный ветер продувал насквозь, кажется, я до сих пор чувствовала, как где-то внутри меня гуляют ледяные сквозняки. Или причина была вовсе не в погоде?..

— Я знал, что ты придешь.

— Здравствуй, Гелий, — подарила ему измученную улыбку. Если он сейчас скажет, что в записке была неправда... или что он имел в виду другое... что иная причина заставила написать это... Я не выдержу, честно. Меня не убили Технобоги, мародеры и островитяне, но жестокая шутка о Тамаре может оказаться той самой последней каплей.

— Ты выглядишь грустной. Неужели не рада? — выражение его лица было невозможно разглядеть, однако я была почти уверена, что оно не соответствует интонациям — удивленно-недоверчивым.

— Просто устала, — ложь сорвалась с губ легко, гораздо легче, чем давалась мне раньше. Наверное, желание говорить правду умерло вместе с одной из частичек меня.

— Тогда пойдем?.. — он вопросительно изогнул бровь.

— Пойдем... — откликнулась эхом.

Байк пришлось вести рядом, присутствие Гелия не давало просто запрыгнуть на него и помчаться к... Я прикусила губу. Нет, не нужно думать об этом сейчас. Если все правда — время на размышления еще будет. А так только растравлю душу за эту бесконечно долгую дорогу домой.

— — — — —

— Тома? — кажется, я охрипла от невыплаканных слез. Да, это была она — как, меня сейчас совершенно не волновало — немного повзрослевшая, будто бы прошло гораздо больше времени, чем на самом деле.

Она стояла, чуть опустив голову, пряди отросших — вот еще одна странность — рыжеватых волос падали на лицо.

Да, это оказалась она... и все же, что-то неуловимое было не в порядке...

— Малышка моя, — нет, больше не выдержу. Кидаюсь к сестренке, прижимаю ее к себе и, уткнувшись ей в плечо, глотаю слезы. И не сразу понимаю, что на объятия Тамара отвечать не спешит. Проходит минута... две... и еще... А девочка продолжает стоять статуей, и я вдруг даже сквозь одежду ощущаю, какая она холодная. Будто ледяная.

Мне страшно. Так, как не было никогда.

Отстраняюсь, чтобы заглянуть Томе в лицо, чтобы понять, почему она стала такой...

На меня глядят два пронзительно-голубых осколка небес. Вместо теплых карих глаз, в которых всегда была недетская мудрость и доброта, я вижу пугающие и прекрасные одновременно, совершенно чужие очи цвета лазури.

Хотя... незнакомыми я их назвать не могла. Обводя взглядом комнату, я мгновенно нашла то, что хотела.

Гелий, Сильва и, конечно, Лоа. Смотрели на нас с сестрой. Смотрели такими же холодными и странными глазами. Ангельскими.

Я все поняла, и резкий всхлип против воли вырывается из груди. Нет, нет, не хочу верить...За что? За что??? Мысленно повторяю вновь и вновь, не помня, чьи слова раз за разом прокручиваются в моей голове.

— Что вы с ней сделали? — чуть ли не плача, кричу на бескрылых и, наверное, поэтому таких жестоких созданий.