Книга первая. Практическая демонология

— Я не оставлю тебя! — возмутился таким предположением Дирон. — Мы будем биться вместе, плечом к плечу!

— Дурак, — почти ласково произнес я. — Какой смысл погибать обоим? Ни я, ни тем более ты его не остановим. Необходимо, чтобы инквизиция узнала о том, кто в действительности стоит за этим делом. Поэтому, как выберешься — беги к деревенскому старосте. Он знает, кому передать твои сведения. Надеюсь, святые отцы уже насторожились. Когда я только приехал в твой дом, то позволил Таше при вознице назваться моей невестой. Такую новость тот вряд ли удержал в тайне, полагаю, уже к вечеру вся округа знала, куда и зачем отправился барон Вулдиж. Ты, верно, не в курсе, но семьи наследственных магов находятся под негласным наблюдением инквизиции. Она обязана была послать наблюдателя за столь важным событием. Не каждый день в брачном союзе объединяются два семейства с такой громкой историей былых подвигов.

Я сделал паузу и устало потер лоб. Эта задумка была моей своеобразной страховкой на случай возможной неудачи. При всей моей нелюбви к святой братии я просто не имел права позволить демону безнаказанно расхаживать по этому миру и губить людские души. Жаль только, со сроками немного не угадал. По моим расчетам, инквизитор-соглядатай должен был прибыть примерно через неделю после моего появления в доме. Кто же знал, что у меня в распоряжении окажутся лишь одни сутки.

— А ты? — растерянно поинтересовался Дирон.

— А я умру и буду навещать тебя в кошмарах, — неожиданно разозлился я. — Что за глупые вопросы? Я еще раз повторяю: вдвоем нам не убежать, тем более с бесчувственной Ташей на руках. И потом, как-никак я назвался женихом твоей сестры. Мне родовая честь не позволит после этого бросить ее на произвол судьбы. Не беспокойся, как-нибудь выкручусь. А если не выкручусь — не сильно расстроюсь. Я слишком часто видел, что нас ждет за порогом мира живых, чтобы бояться такого исхода событий.

Конечно, я кривил душой. Умирать мне совершенно не хотелось. Представляю, как меня встретит матушка и другие неугомонные родственники, когда узнают, что род Сурина по моей вине угас. И вообще молод я, чтобы так спокойно расставаться с жизнью. У меня чересчур много незаконченных дел.

Однако Дирону о моих мыслях знать было совершенно необязательно. Иначе я его ни за что не уговорю оставить меня один на один с Райдиком.

— Так что давай договоримся, — произнес я с безмятежной улыбкой, постаравшись за ней скрыть свои истинные мысли. — Я не выгоняю тебя из дома прямо сейчас. Полагаю, мне может пригодиться твоя помощь. Но как только станет слишком жарко — ты сразу же бежишь. Бежишь без оглядки и без всяких геройств и подвигов. Считай, что этим ты спасешь не одну жизнь впоследствии.

Дирон упрямо выставил вперед подбородок, словно желая поспорить со мной, но через мгновение сник, кивнул и послушно отошел к окну. Я в изнеможении закрыл глаза. Какой же долгий, безумный день! Всего-то четыре часа пополудни. Примерно сутки назад я впервые переступил порог этого дома, а кажется, будто уже целую вечность заточен здесь.

Справившись с запорами, Дирон настежь распахнул оконные створки. В комнату ворвался шум мокрой листвы и свежий, прохладный ветер, напоенный влагой недавнего дождя. Я не выдержал и вздохнул полной грудью, позабыв о сломанном ребре. И тут же закашлялся, схватившись за бок.

— С тобой все нормально? — с тревогой осведомился Дирон, возвращаясь на старое место.

— Жить буду, — выдавил я и сделал блеклую попытку пошутить: — Если твой отец, конечно, не добьется успеха.

Дирон как-то виновато отвел глаза. Помолчал немного и грустно признался:

— Я до сих пор не верю, что мой отец не погиб, а находится в теле слуги. Это как-то дико. Мой отец и черное колдовство? Чушь какая-то! Да он никогда даже мышь при мне не обидел. Конечно, в последнее время он мало обращал на нас внимания. Постоянно читал или разбирал бумаги. Но такое мне даже в страшном сне бы не привиделось.

Я мог на это ответить, что зло заползает в душу смертного незаметно. И еще более незаметно выедает ее изнутри. Лишь вчера близкий тебе человек искренне смеялся над твоими шутками, обнимал тебя и уверял, что никогда не предаст. А уже завтра он же хладнокровно вонзит тебе нож в спину, если ты осмелишься встать на пути осуществления его замыслов.

— Я все понимаю, — тихо произнес я.

— Не понимаешь, — с горечью выплюнул Дирон. — Это мой, а не твой отец сейчас рыскает по дому и выискивает нас. Это меня, своего ребенка, он едва не убил собственными руками. Представляешь? Мой отец! Которого я всю жизнь считал самым лучшим, самым добрым и самым справедливым человеком на свете!

Последнюю фразу юноша почти выкрикнул, но тут же опомнился и испуганно зажал себе рот. Некоторое время я настороженно прислушивался к тому, что творилось в коридоре, но там было тихо. Потом перевел взгляд на красного от смущения Дирона, который, видимо, уже пожалел о своем порыве.

— Я рано осиротел, — негромко проговорил я. — Мне было пятнадцать, когда мои родители покинули этот мир. Я не люблю об этом вспоминать, но у меня был старший брат — Мерар. Ему в ту пору как раз исполнилось двадцать. Как раз столько, сколько сейчас тебе. Матушка всегда держала нас в строгости, пожалуй, даже излишней, поэтому брат, оставшись без присмотра, тут же пустился во все тяжкие. За полгода умудрился просадить все состояние и остановился лишь тогда, когда понял, что денег больше нет. Думаю, он бы даже наш замок пропил, если бы на него нашелся покупатель. Но, к моему величайшему счастью, у фамильного гнезда рода Сурина была столь дурная слава, что таких смельчаков не оказалось. Осознав, что вести прежнюю разгульную жизнь больше не на что, Мерар безмерно огорчился. Многочисленные дружки быстро исчезли в неизвестном направлении, когда узнали, что пирушек больше не будет. Остался только младший брат на руках и замшелые стены никому не нужного замка.

Я замолчал, кривя губы. Столько лет прошло, а мне до сих пор больно вспоминать о тех временах. Я действительно сильно любил брата. Он всегда защищал меня и брал на себя мою вину за все детские шалости и проказы. Когда мне снились кошмары и я кричал от страха по ночам, Мерар приходил ко мне и до утра сидел рядом, держа за руку. Как он тогда шутил — сражался с мороками Темного Бога, оберегая мой отдых.

— И что дальше? — осторожно поинтересовался Дирон. — Он одумался и взялся за ум?

— Как сказать, — уклончиво протянул я. — Мерару так понравилась прежняя веселая жизнь с доступными женщинами и гулянками до утра, что он решил найти секрет денежного благополучия в магических книгах. И нашел, что самое удивительное. Правда, для этого надо было принести человеческую жертву.

Давняя обида спазмом перехватила горло. Я замолчал, не в силах продолжать. Зря, наверное, я решил рассказать об этом Дирону. Подумал, что ему станет легче, когда он узнает, как черная магия до неузнаваемости меняет людей, даже самых близких. Но в итоге лишь разбередил собственную рану.

— Он выбрал тебя? — с сочувствием спросил юноша и тут же примирительно поднял руки, увидев, как я скривился, словно от невыносимой боли. — Прости. Если не хочешь — не рассказывай.

— Ты никогда не задумывался, почему у знаменитых черных колдунов прошлого никогда не было семьи? — кашлянув, продолжил я. Раз уж начал говорить, то нечего замолкать на полуслове. — Все дело том, что служение Темному Богу требует кровавых подношений. И чем ближе к тебе была очередная жертва, чем крепче ты ее любил, тем большую силу ты получишь взамен. Мой брат хотел сыграть по-крупному. Поэтому он подарил меня призванному демону.

Тут мой голос дрогнул и едва не сорвался. Злополучная ночь, которую я так старательно пытался забыть, вновь ожила в моей памяти. Я уже ложился в кровать, когда брат зашел пожелать мне добрых снов. Это удивило меня — в последнее время Мерар не баловал домочадцев своим общением. Сутки напролет он проводил в кабинете отца, без отдыха разбирая бумаги. Помню, как наш верный призрак Тоннис радовался такому прилежанию. Шутил, что иногда не жаль потерять все состояние, чтобы понять — счастье не в деньгах и не в друзьях на час.

В камине уютно потрескивали догорающие поленья. Я укрылся до самого носа теплым одеялом, следя за причудливым танцем огненных бликов на стене. В комнате царил приятный полумрак. Я уже потушил все свечи и сейчас нежился в сладкой полудреме.

Неожиданно в комнату постучали. Я не успел ничего сказать, как дверь распахнулась, и на пороге появился Мерар. Он нес в руках свечку, пламя которой неровными отблесками ложилось на лицо брата, рождая на щеках какой-то нездоровый чахоточный румянец. Из-за этого казалось, будто он давно и безнадежно болен.

— Я тебя разбудил? — спросил Мерар, подходя и присаживаясь на краешек кровати.

— Нет, — покачал я головой. — Просто греюсь.

— Да, дров у нас маловато, — рассеянно произнес Мерар, напряженно думая о чем-то своем. — Тяжело зиму будет пережить.

— Справимся, — с нарочитым оптимизмом улыбнулся я. — В конце концов, с голода не умрем. А весной будет ясно, что делать дальше.

Мерар промолчал. Лишь чуть дрогнули уголки губ. А в следующий миг он громко рассмеялся, взлохматил мне волосы и привлек меня к себе. Я едва не задохнулся от счастья от такого поступка брата. Он редко обращал на меня внимание после смерти родителей. У него были свои, взрослые проблемы и дела. А я лишь постоянно мешался под ногами. Пытался увязаться за ним, когда брат отправлялся на пирушки. Доводил его друзей до бешенства мелкими пакостями и глупыми шутками. Подглядывал, когда он уединялся с очередной дамой в спальне.

— Я люблю тебя, Вулдиж. — Мерар резко отстранился и посмотрел на меня. — Ты ведь знаешь это?

— Конечно, — смущенно отозвался я.

— Прости, если иногда бывал груб или жесток с тобой. — В глазах брата отражались темно-багровые всполохи почти потухшего камина. — Но помни, ты ведь мой брат. И всегда останешься им, что бы ни случилось.

Мерар легонько поцеловал меня в затылок и вышел, оставив в полном недоумении от его странных слов. Но в ту ночь я заснул совершенно счастливым. И думать при этом забыл о зловещем предупреждении незнакомца, с которым встретился накануне.

Тем страшнее было пробуждение...

— Не понимаю, — растерянно качнул головой Дирон. — Но ты жив! Как тебе удалось спастись от демона?

— Я до сих пор не знаю, — пожал я плечами, прогоняя невеселые воспоминания. — Когда брат... Когда Мерар привязал меня внутри жертвенного круга и принялся чертить у меня на груди символы призыва, я понял, что спасения ждать бессмысленно. До этого тлела хоть какая-то надежда, что я стал жертвой глупого и жестокого розыгрыша. Мой брат любил пошутить над окружающими и не всегда вовремя останавливался. Но тут...

Я снова замолчал. Каждое произнесенное слово доставляло почти физическую боль.

Огонь вокруг. В кабинете отца светло от множества зажженных свечей. Но, странное дело, от них исходит не жар, а пронзительный холод, от которого все тело цепенеет. Я не могу пошевелить даже пальцем — веревки туго врезались в кожу, поэтому все конечности давно онемели.

Лицо распухло от слез. Горло, почти сорванное бесполезными криками, саднило. Наконец я затих, понимая, что своим сопротивлением ничего не добьюсь.

— Вот и умница, — бормочет брат, торопливо дорисовывая вокруг меня круг с загадочными символами. — Не бойся, Вулдиж, это будет не больно. Ты ведь смелый мальчик.

Я напрягаюсь изо всех сил, пытаясь порвать сдерживающие меня путы. Пустое. Легче лбом прошибить каменную стену.

Вот Мерар закончил свои странные действия и остановился у меня в изголовье. Напротив, в моих ногах, на небольшом возвышении установлено старинное зеркало, в котором отражается огненное безумие, высокая фигура брата и моя — распятая на полу.

Мне страшно. Никогда в жизни мне еще не было так страшно. Я знаю, сейчас со мной произойдет что-то жуткое. Но не это главное. Впервые в жизни я боюсь родного брата. Кто-то незнакомый смотрит на меня из его глаз. Незнакомый и очень опасный, способный убить меня одним прикосновением пальца. Брат что-то нараспев бормочет себе под нос. От незнакомых слов меня начинает тошнить. Завораживающий ломаный ритм заклинания укачивает. Сердце словно рвется наружу из грудной клетки — так отчаянно оно бьется. И вот...

— Приди! — выкрикивает Мерар.

Перед глазами слепящим огнем вспыхивает сталь остро наточенного кинжала. Но нет, каким-то шестым чувством я понимаю, что брат не собирается убивать меня. Точнее, он доверит это дело кому-то другому, и от этой мысли меня едва не выворачивает наизнанку.

Нож легко чертит на моей обнаженной груди загадочные знаки кровавыми линиями. Хочется застонать от боли, но я сдерживаюсь, насквозь прокусив губу.

Однако когда поверхность зеркала покрывается чуть заметной рябью, через которую медленно проступает силуэт призванного существа, моя смелость моментально сходит на нет. Я кричу, кричу во весь голос от ужаса, забыв о сорванном горле. Потом, когда сил на крик больше не остается, хриплю. Умоляю брата прекратить все это. Но он лишь смеется.

— Ты ничего не понимаешь, маленький, — улыбается Мерар, проводя последнюю линию и заканчивая рисунок на моем теле. — Так будет лучше для всех.

Слышится звон разбитого стекла. Это демон наконец-то входит в наш мир. Пол тихонько вибрирует от его неторопливой поступи. А потом все мое нутро обжигает невыносимая боль. И накатившее беспамятство милосердно принимает меня в свои объятия.

— Я потерял сознание во время ритуала, — сухо произнес я. — Когда очнулся — все было кончено. По совершенно непонятной причине демон пропал. Растворился, будто его и не было никогда. Около круга лежало тело моего брата. Обезглавленное и выпотрошенное какой-то жестокой силой. Я до сих пор не знаю, что произошло тогда. Возможно, брат допустил какую-то ошибку и сам стал жертвой демона.

— Но ты не уверен, — скорее констатировал, чем спросил, Дирон.

— Я не люблю вспоминать о той истории, — со страдальческой гримасой произнес я. — Но кое-какие детали до сих пор кажутся мне странными. Меня пытались предупредить о замыслах брата. Накануне днем, на прогулке я встретил какого-то мужчину. Он был настолько закутан в плащ, что вряд ли мне удастся его узнать, если судьба когда-нибудь вновь скрестит наши дороги. Прохожий сказал, чтобы я был осторожен. Мол, брат собирается убить меня. Естественно, я не поверил и расхохотался. Пошел дальше, но когда через пару шагов вздумал оглянуться, на тропинке никого не оказалось. Это было открытое, хорошо просматриваемое на несколько миль вокруг место, поэтому я не представляю, куда он мог пропасть. Но это еще не все. После спасения из лап демона я перерыл все бумаги, которые только нашел в замке. Однако никакого упоминания о черной магии не нашел. Впрочем, мне скоро стало не до расследований. Поскольку я еще не достиг возраста совершеннолетия, инквизиция приставила ко мне опекуна. Между нами сложились непростые отношения. Святой отец, по всей видимости, подозревал, что я сам убил своего брата, хотя мне пришлось пройти немало весьма... гм... болезненных испытаний, чтобы доказать свою невиновность. Словом, целых три года, до моего восемнадцатилетия, скучать мне не приходилось.