F20.Балансировать на грани

Приветствия, наконец, окончены, девочки переоделись в сухие вещи, сидят кто на стульях, кто на коробках в зале, потягивают вино из чудом найденных в кошмарном бардаке бокалов, закусывают сыром и фруктами. Я старательно чокаюсь и делаю вид, что пью со всеми наравне, сама же украдкой переливаю содержимое своего бокала в мамин. Пока ничего не станет ясно на сто процентов, никто не должен знать, что я, возможно, беременная. Решилась довериться только маме.

— Значит так, вы разбирайте коробки на лоджии, — киваю я Кате с Машей, — мы с Ниной займемся вещами в спальне. Мама, пожаришь нам куриных котлет? Мясо в холодильнике.

За разговорами время летит быстро, работа идет активно. Олег прилетит завтра ближе к вечеру и сильно удивится порядку. Больше всего, конечно, хочется уже нормальную кухню. Сейчас варочная поверхность стоит на паре кирпичей, под покровом темноты одолженных на время с соседней стройки. Я, как верная жена и подельница, ждала Олега в засаде. Ну и насмеялись мы в тот вечер.

— Шизофреник со справкой украдкой тырит кирпичи. Кто бы мог подумать, кем я стану, когда вырасту, — подмигнул он мне, когда зашел в нашу новую квартиру, прижимая к себе добычу.

— Если бы тебя поймали, я бы дождалась. Честное-пречестное! — самоотверженно воскликнула я, встречая добытчика легким поцелуем в губы.

— Однако ж мне почему-то не радостно от этой перспективы. Разводи костер, женщина, голодный уставший муж пришел с "дела".

Катя напялила мою летнюю соломенную шляпу с огромными полями и шастает по квартире, пританцовывая под "Cheese people", Маша ходит по пятам, без зазрения совести умоляя подарить черное коктейльное платье.

— Ты все равно его уже не носишь, — ноет она. — А мне бы пригодилось. У меня новый кавалер. Вообще, замужним женщинам не пристало ходить с таким вырезом.

— Оно мне дорого как память, — посмеиваюсь я над подругой. Именно в нем я, кстати, была тем вечером, когда мы с Олегом впервые танцевали вместе на корпоративе. — Оно счастливое.

— Ты вообще о нем забыла, могу поспорить. Я его нашла, не без труда, кстати. Значит, теперь оно мое.

— Вот оно что, — смеюсь. — Ну, померь, вдруг хорошо сядет. Я подумаю.

Пока Маша переодевается, мама накрывает на крошечный низкий столик наш скромный домашний обед. Она неожиданно хорошо вписалась в компанию, и сейчас взахлеб обсуждает с Ниной рецепт солонины.

— Без тебя, конечно, в "Эд точка ру" уже не так, — громко говорит Нина. Она всегда перестает следить за тоном, когда немного выпьет. Я давно привыкла, но девочки хихикают и переглядываются. — На твое место, правда, недавно взяли очередного специалиста. На этот раз это ну очень симпатичный мужчина чуть за сорок. Справляется с переменным успехом.

— Женатый? — подмигиваю я.

— Пф, мне-то откуда знать, — быстро отворачивается она, показывая, что не желает продолжать тему. Я слегка улыбаюсь, понимая, что Нина знает все на свете. И неспроста она не отвечает прямо.

— А когда Олег вернется? — спрашивает Катя.

— Завтра вечером.

— Приезжайте к нам на следующей неделе, сделаем мясо на гриле. О, чуть не забыла! Недавно читала его новую статью в "МедПравде". Мы с Мишкой смеялись в голос.

— Да, его завуалированный юмор понимают не все, но кто понимает — оценивает по достоинству.

— Хорошо платят в этом журнале?

— Неплохо. Его "Заметки отрицательного человека" пользуются спросом. Это, увы, не то, о чем он мечтал. Все же раздел юмористический. Но пишет с удовольствием. Ну и продолжает заниматься арендой квартир. Нам хватает, — туманно завершаю речь. Неспроста Катя так мало знает о нашей жизни. Редко удается вот так собраться вместе. Мы часто созваниваемся с ней и Инной Викторовной, а вот видимся, если повезет, раз в месяц. Но сейчас, думаю, будем чаще, так как новая квартира как раз находится на выезде из города в ту сторону, через которую я езжу к родителям и свекрам. Впрочем, посмотрим. Они все еще настороженно относятся к сыну или брату, при каждом звонке ожидая плохих новостей, не доверяя затянувшейся ремиссии. Часто не замечают, как сильно он старается быть ближе, как сложно ему дается общение с ними. Но мы не переживаем по этому поводу. В любом случае, видимся с родственниками намного чаще, чем раньше, прогресс очевиден.

На той неделе отпраздновали юбилей — полтора года минуло, как Олег не принимает лекарства. Врачи только пару месяцев назад разрешили начинать планировать. Что будет дальше, одному Богу известно. Но если кто-то знает о своей дальнейшей жизни больше меня, пусть сделает шаг вперед. Я рассмеюсь, пожму руку, и пожелаю удачи.

— Аль, а что делать с этими тетрадями и блокнотами? Тут целая тонна!

— Ну-ка, дай я посмотрю. — Разбирая склад коробок на лоджии, Катя случайно наткнулась на гору наших с Олегом старых изложений. Как же их много! Кто бы мог подумать.

— Можно увезти родителям, будут разжигать камин, — предлагает Катя.

— Нет, пусть пока останутся.

Мама спит на нашей с Олегом кровати, девочки несколько часов назад разъехались по домам, а я все сижу на кухне, плотно прикрыв дверь, чтобы в спальню не просачивался свет, и взахлеб читаю тексты, которые иногда с улыбкой, иногда со слезами на глазах писали мы с Олегом несколько лет назад.

Пока я заново училась ходить после операции, тратила уйму времени на то, чтобы проанализировать причинно-следственные связи событий последних лет, ища виноватого, стараясь понять, что именно привело меня в тот злополучный день на проезжую часть под колеса машины. Легче всего было бы, конечно, сделать, как советовала мама — свесить ответственность на Олега и навсегда вычеркнуть мужчину из своей жизни. Я бы так, вероятно, и сделала, если бы нашу связь можно было бы уничтожить одним днем, пусть даже и трагическим. Слишком близкими людьми мы друг другу стали, чтобы запросто забыть, перешагнуть и идти дальше. Куда идти? Без него никуда не хотелось.

Заслужил ли Олег прощение? Искупил ли вину? Сложные вопросы, непросто было отыскать ответы. Я заработала мозоли на пальцах, пока писала о прошлом, начиная с того дня, как впервые услышала о своем муже. Экономить время необходимости не было. Мне предстояло разобраться и скорректировать дальнейшее направление жизни, которая в тот момент катилась как снежная глыба с горы, набирая обороты, сметая на своем пути желающих помочь, рискуя врезаться в препятствие и разлететься на комья. Меня ждало важное решение, принятие которого нечестно свешивать на других. Сколько же бумаги мы с ним исписали. Как она только вытерпела.

ГЛАВА 28. Олег

Аля не слишком любит сюрпризы. Несложно догадаться почему. Сюрпризы шизофреника редко приносят радость. Но, по крайней мере, я стараюсь, как могу, ее не разочаровать. В последнее время она часто смеется, даже Вера Анатольевна ей нипочем. Какая же она сильная. Интересно, она такой родилась, или же жизнь била, пока не добилась желаемого? Вопрос непростой. Впрочем, какое это имеет значение. Для того чтобы чувствовать себя счастливым, некоторые ответы знать необязательно.

Какое-то время я топчусь у закрытой входной двери, понимая, что ключи от квартиры лежат внутри этой самой квартиры. Они там, а я снаружи. Такой вот растяпа. На часах — пять минут третьего, будить Алю не хочется. Но и ночевать на пороге — не лучшая идея. Что ж, стоило подумать об этом раньше.

Большой медицинский форум, на который меня пригласило руководство "МедПравды", прошел бодрее, чем я предполагал. Долгое время сомневался, ехать или нет, но Аля настояла. Время, правда, выдалось не самое лучшее, мы только предприняли вторую попытку забеременеть. Но ее мама обещала приехать и составить компанию. Кто ж знал, что к ней нагрянут родственники, вынуждая задержаться на несколько дней в поселке.

Конечно, глупо было надеяться, что я играючи освоюсь на этом сборище людей в белых халатах, запросто вольюсь в коллектив, с легкостью начну перехватывать инициативу разговоров, то и дело сыпля байками и шутками, пока бывшие коллеги не начнут хвататься за животы, катаясь по полу. С другой стороны, я неплохо поел, пообщался со многими старыми знакомыми, почерпнул несколько недурных идей для новых статей в юмористическом разделе популярного мед. журнала, где последний год ежемесячно печатают мои заметки. Странно, но здоровым нравится читать бредовые идеи и рассуждения сумасшедшего. Они находят их остроумными. Не стоит, разумеется, думать, что я особо выбираю выражения, и щажу нашу современную медицину и представителей старой школы. Ни в чем себе не отказывая, поливаю резкими словечками и подкалываю, издеваюсь по полной программе. Ну, мне только дайте повод, я найду до чего докопаться. Легче всего высмеивать то, что делать не умеешь, не так ли?

Только заметил, что забыл снять бейджик. Как был, сорвался с заключительного ужина и рванул в аэропорт. Соскучился по своей Алечке. На бейджике написано, что я внештатный писатель. Кто бы мог подумать. В последней статье опубликовали фото моей трудовой книжки, которой я посвятил целый текст. Санитар, врач-психиатр, системный администратор, уборщик, писатель. Бывает же. Редко у кого, к счастью.

Почему я уехал раньше срока с форума? Представил, что снова придется тащиться в гостиничный номер и засыпать в одиночестве. Одиночество я не люблю. С тех пор, как врачам удалось вытравить бесов из моей головы, я стал особенно остро нуждаться в общении и живом диалоге. Привык я к круглосуточной мерзкой болтовне, приходится теперь вот компенсировать. Усмехаюсь. Естественно, я не скучаю. Искренне верю всем сердцем, что они передохли навсегда. Если какой снова заведется, прикончим и его. Терпеть я не стану. Некогда мне сейчас.

Иногда во мне вдруг просыпается оптимист и сыплет подобными, как выше, заявлениями. Что ж, почему бы и нет? Будущее туманно. Я пройду весь путь, который предстоит. Не стоит жалеть меня, каждому придется пройти собственный путь. Пусть нам всем чаще улыбается удача.

Что ж, хватит стоять под дверью и гипнотизировать замок. Стучусь.

Открывают почти сразу. На пороге — моя Аля в пижаме. Волосы собраны вверх, как я люблю, глаза широко открыты, ни намека на сон.

— Олег? — удивляется она, после чего выхватывает из рук одинокую розу, и прижимается ко мне.

— Аль, погоди, я хоть куртку сниму. Мокрая, холодная. — Быстро раздеваюсь.

— Спасибо за цветок, — она подносит его к носу.

— Потянуло на романтику. Соскучился, — улыбаюсь я. — Мама спит? — понижаю голос.

— Да, в спальне. Проходи на кухню. Мы тебя ждали только завтра, но кое-что от посиделок с девочками осталось перекусить.

На кухне я усаживаюсь на стул рядом с низким неудобным столиком, скорее бы уже привезли нормальную мебель. Аля хлопочет у холодильника, я любуюсь ее стройной фигуркой.

— Почему так рано? Все нормально? — вдруг спрашивает она, оглянувшись.

— Да, отлично. Потом расскажу подобнее, сейчас нет сил. Соскучился по тебе. Да и вот, не удержался, — достаю из кармана несколько упаковок с тестами. — Сделаем сейчас, или дождемся понедельника и сдадим кровь? — хитро помигиваю. Она расплывается в улыбке, берет из рук тесты.

— Решили же, что на этот раз не станем торопиться.

— Можем их выбросить. Но меня прямо распирает узнать, Аль.

Она смеется.

— Меня тоже. Сейчас подумаем и выберем, как поступить. По идее, они уже должны показать, получилось или нет.

— Угу. — Хватаю ее и прижимаю к себе. Надоела болтовня. — Как считаешь, — шепчу на ухо, — твоя мама крепко спит? — целую нежную шею, Аля послушна и податлива моим ласкам. Чувствуется, что тоже соскучилась.

— А вдруг получилось? Тогда нельзя.

— Пф, глупости. Здоровой беременности осторожный секс не помеха. А я буду осторожным, поверь, — подмигиваю, хотя сам пока не представляю, как после стольких дней разлуки, дорвавшись до ее тела, вести себя осторожно. Разберусь по ходу.

— Подожди минуту, милый, хочу тебе кое-что показать. Я мигом.

Она не без труда высвобождается из объятий и, переступая через расставленные как попало на полу пакеты, банки и коробки, добирается до подоконника, и берет оттуда пачку тетрадей.

— Смотри, что я нашла: наши старые дневники, представляешь. Я думала, мы их выбросили.

— Надо же, — с интересом беру из ее рук первый попавшийся, открываю на случайной странице и читаю свои похотливые фантазии о своей тогда еще будущей жене, которые без стыда и совести изливал на бумагу, когда только пришел в "ЭД точка ру" работать.

— Я так и не смогла уснуть сегодня, все читала и читала. Знаешь, о чем подумала? Твой редактор, как там его?

— Вьюжин, — подсказываю.

— Да, точно. Он мог бы взглянуть на эти тексты. Знаешь, если соединить твои и мои изложения, выстроить их в правильной временной последовательности, доработать. Что-то убрать, что-то добавить, может, приукрасить даже... Короче, может получиться целая история! Я уверена, что они могут помочь кому-то, вдохновить поступить правильно, в соответствии с собственными сокровенными мечтами.

— Ты считаешь?

— Весь вечер только и думаю об этом. Например, мои изложения озаглавить четными главами, твои — нечетными.

— Почему это мои — нечетными?

— Ну, давай наоборот. Как разница! — негодует она, освобождаясь от моих рук, которые давно отложили блокноты в сторону и теперь вовсю шарят по ее пижамке. — Олег, я серьезно. Ты издеваешься надо мной?

— И в мыслях нет. — С трудом сдерживаю улыбку. Ну, какая еще книга, когда мы не виделись неделю! Нужно решать проблемы в порядке их срочности и важности. И в приоритете сейчас — моя дикая жажда ее тела. — Быстро в ванную, делай тест, мне нужно знать, как любить тебя этим вечером. Я подойду через минуту. Мы включим душ. Уверяю, твоя мама ни о чем не догадается. Пулей, Аль, я не шучу.

— Обещай, что потом серьезно подумаешь над моей идеей.

— Живо! — рычу я ей, успевая ущипнуть за упругую попку прежде, чем Аля убегает в ванную.

Даже не знаю, какой результат хочу получить больше. Удалось или нет? Для меня имеет значение только то, что после пережитого Аля предпочла остаться рядом. Наверное, пусть будет так, как мечтает она. Я давно не живу амбициями и жаждой соперничества с отцом. Мне очень повезло, своей больной головой удалось понять не слишком поздно, что больше всего я мечтаю делать счастливой свою любимую женщину. Пусть большой ценой, но я обрел новую цель в жизни.

Аля не знает, каким я был до диагноза, что к лучшему. Когда мы с ней познакомились, я уже мыслил иначе. Больше не считал окружающих неудачниками, и... как бы правильно выразиться... признавал их право на существование. Хотя раньше меня не раздражали только пациенты, то есть люди, добровольно признающие, что зависят от меня, что меня нужно слушаться. 

Болезнь научила терпению, указала на место, находящееся позади толпы. Тяжело приходилось моему эго, но я делал успехи. Старался облегчить окружающим их участь находиться рядом — одни Эмиль с Эм чего стоили. Семимильными шагами двигался навстречу миру и, должен признаться, был к нему ближе как никогда раньше, в том числе до диагноза. Пережитые ужасы в клинике, отвращение знающих о моем недуге людей — это кара, которую я должен был принять, чтобы позволить себе вцепиться во второй шанс.