— Не знаю, — пожал плечами Одеяло, как-то затравленно глядя на Подушку. — Может...
Ирка поднялась и отвесила хороший подзатыльник Одеялу. Он развернулся и отвесил ей что-то весьма нерусское.
— А теперь по-русски! — воскликнула Ира.
Одеяло отшатнулся и с ужасом посмотрел на нее.
— О, это по-русски: "Ой, как я тебя боюсь"! — усмехнулась девушка.
Подушка скептически пожал плечами и сел на подушку, подскочил на месте, убрал подушку и снова сел, облегченно вздохнув.
— Теперь на Одеяло сел.
Подушка подорвался с места, убрал и одеяло.
— Теперь на матрас.
— Что же, мне на полу сидеть? — недовольно спросил он.
— Ой, на пол сел! Встал, попрыгал! — ужаснулась я.
Эстонец только фыркнул, но комментировать не стал. Значит, спать пора. Не успела я дойти до тумбочки, как у Иры начался приступ. Она мастерски изобразила ужас от увиденного на потолке, потом убежала к себе на кровать и зарылась под матрас. Я начала спешно отступать, споткнулась об тумбочку, чуть не полетела на соседнюю кровать, влезла на свою, испустила душераздирающий вскрик и тоже зарылась под матрас, сгибаясь от хохота над очумевшими от такого развития событий эстонцами. Парни вскочили, стали озираться, поглядывая на то же место, что и мы. И тут Ира драматично изобразила конвульсии. Наверное, она просто хотела вылезть из-под матраса, но сочла начало весьма перспективным и изобразила из себя не то зомби, не то вампиршу, в общем, получилось эффектно. Она рыкнула, поскребла ногтями и стала вставать рваными движениями. Эстонцы отскочили к моей кровати, а я уже вошла в роль. Я склонила голову набок, максимально неестественно свесила руку и наблюдала. Ира еле сползла по тумбочке и направилась куда-то вперед. Подушка на свою беду поднял голову на меня, порывисто вздохнул и поскорее отскочил в сторону. Я замаскировала смешок под жуткий кашель и продолжила начатое Ирой дело. Я поднялась, шатаясь, и потянула с Ларисы одеяло.
— У-у? А-а-а! — завопила Лариса, схватила подушку, прижала ее к себе и вжалась в стену.
Я поперхнулась смехом, представив, как Лариса спряталась за Подушкой, который продолжал пятиться:
— Да хватит прикалываться!
Я еле сползла с тумбочки, чуть на самом деле не упав. Тумбочка-то скользкая! Постояв и немного пошатавшись, я пошла на веранду, распугивая народ по дороге. Увидев Гельсу, я пошла к ней.
— Оль... Оль? Оль!!! — она завопила и убежала через смежную комнату. Этого никто не заметил, я тем временем плюхнулась на кровать, изобразила жуткую бойню и затихла.
— Ге-гельсу! Ге-ге-гельсу! — Лариса даже заикаться начала.
Я нашла у Гельсу красный блеск и старательно в нем измазалась. Я успела дойти только до косяка, а Ира уже на всех парах мчалась к эстонцам. "Пары" у нее, правда, были муравьиные.
— А! А! — вскрикнула Лариса. — Сейчас облако. Облако!
Ира начала шататься, я же прижалась к косяку и изобразила парочку конвульсий.
— Ой, что случилось? — спросила я бодреньким голосом. — Ой, что это? Включите кто-нибудь свет! Что-то я не то съела.
— Не знаю, вроде бы я ничего не ела, — сказала Ира, включая свет.
— А-а! Что это? — я показала всем желающим измазанную в "крови" руку и мордочку.
— Гель-гель-гель, — заикалась Лариса. Да вроде бы не гель, а помада.— Гельсу-су-су!
— Так, Оля, не подходи ко мне! — сказала Тома.
Эстонцы вытянули шею, чтобы посмотреть на меня, и синхронно шарахнулись, увидев мою перемазанную рожицу.
— Так, я нигде не испачкалась? Ни в чем? — засуетилась Ира.
— Да я тоже, кажется, ничего не ела. Ой, я кого-то съела? Надеюсь, это была белочка. Хотя тогда бы я, пожалуй, волос нахваталась.
— Ты... ты и так нахваталась. Гель-гельсу! — причитала Лариса и просигналила нам. — Облако. Облако уходит!
— Вроде бы оно плав... пла... пла, — я изобразила плавный обморок и восстала кроваво-напомаженным монстром. Ирка упала на пол и теперь медленно поднималась. Эстонцы чуть на шкаф не спрятались. Неужто так страшно? Я опиралась на косяк, периодически действительно соскальзывая с него из-за измазанных рук. Выправившись, я пошла вперед, подтаскивая левую ногу. Я заподозрила, что прихватила с собой чью-то обувку, но проигнорировала сей факт, и самоотверженно двигалась по направлению к Ире, которая воздвигалась над полом, все медленнее и медленнее. Мы с Ирой долго и со смыслом фыркали друг на друга, изображая разговор. Условившись и более-менее внятно сообщив, что я уже поела, а Ира еще нет, она потопала к Подушке, жуткой скрипя тапочкой об пол, я же старательно прятала лицо, дабы никто не увидел на нем шальную улыбку.
— О-о-о! Большое облако! Большое облако! — завопил наш с Ирой оповеститель Лариса.
Мы с необыкновенной прытью кинулись на кровати, подгребая ногами. Вскоре мы уже "пришли в себя".
— Хм, чей это волос? — удивилась Ира, что-то вытаскивая изо рта.
Подушка нервно провел по волосам.
— Что это за гадость опять? — воскликнула я, облизывая пальцы.
— И что?
— Кетчуп... со вкусом металла...
— Кровь! — ужаснулась Ира.
— Что??? — я поскорее отдернула руки, с "ужасом" уставившись на них. — Пойду-ка смою.
Подушка пошел со мной. Я очень удивилась, постучав пальцем по голове. Мозгов не хватает? Ира расхохоталась. Мы с ним вышли.
— Ты куда? — вожатый Дима, видно, под дверью караулил.
— Да вот измазалась, — сказала я, крутя перед ним "окровавленными" руками.
Дима с ужасом уставился на них.
— Ты же сказал, что эстонцев нельзя. Вот мы их и съели, — сказала я.
Дима ужаснулся еще больше, тут из комнаты вышел Подушка.
— Ну, этого еще не доели. Сейчас исправлюсь, а то там уже грязно, пойду вниз доедать, — сказала я. Подушка решил было сдавать назад, но я так живописно взмахнула руками, что он все понял и подошел за мной. Я еле спустилась по лестнице. Смех уже некуда было девать.
И тут я поняла, что мыла нет. Мы же сами его все и собрали. Пришлось просить у мелких, благо у них с собой было. Так, теперь надо бы еще кого-нибудь напугать.
— Ты чего посреди коридора стоишь? — спросил Подушка.
— Я стою у ресторана, — сказала я.
— В коридоре же...
— Замуж поздно, сдохнуть рано, — вздохнула я.
— А? — не услышал Подушка.
— Ой, слава богу, ты не слышишь, — порадовалась я.
Мы вышли на улицу, и я стала решить, кого пугать. Подушка ступорился, решая, зачем мы вышли на улицу.
— Что, лезть по кипарису? — спросил он, залезая наверх.
— Лезь, лезь, ты сам решил, я тебе не помогала, — сказала я.
Эстонец слез обратно, я усмехнулась.
Мы потрясли кипарис, стуча в окна, на головы нам посыпались шишки. Ужас!
— Эй, тут никого нет? Нет? — послышалось от окна, мы поскорее убежали.
И тут меня посетила гениальнейшая идея сходить в столовую! Мы пошли в столовую. Ой, обрыв и темно! А я высоты и темноты боююююююсь!
Дошли мы до столовой, подергали — закрыто, поднялись на второй этаж, там тоже закрыто.
— Н-да, все закрыто, — констатировала сей факт я.
Мы спустились к кипарису. Тут я увидела давно вожделенный мною бортик и забралась на него. Я давно хотела по нему побегать, а днем как-то не очень. Класс! Особенно когда меня Подушка держал, чтобы я не рухнула вниз. Вдвойне класс! Еще одна гениальная идея, и мы залезли на Пушкинский грот. Блин, тут еще части ступенек нет.
— Ой, ай! Ух! — блин как бы не свалиться!
— Ольга, ты же вроде высоты боишься, чего же ты к ней стремишься? — удивился парень.
Последняя ступенька подвела парня, и ему пришлось спешно заткнуться, дабы восстановить равновесие.
Мы забрались на самую высокую площадку, откуда можно упасть и заметить это, только когда столкнешься с водой.
Обратно спускаться. Блиииин! Я еле-еле спустилась пониже, сползая по бортику, но у второй лестницы бортика не было, только стена, а за нее не удержишься, да еще и не все ступеньки на месте.
— Ты что? — удивился эстонец.
— Как я отсюда слезу? Ужас! Зачем я сюда залезла? — ужаснулась я. — Подушк, можно, я отсюда спрыгну?
— Нет, ты давай как-нибудь не спрыгни уж, — сказал он.
Я стала медленно и максимально осторожно спускаться. Фу-у-у-ух, спустилась. Мы подошли к памятнику, подергали за флаги и пошли на сказочную поляну. Вот класс, ничего не видно под ногами, ходишь, спотыкаешься, как будто ты в дремучем в лесу. А светильники классные, как будто светлячки. Подушка подошел к одному из них, он осветил ему только плечи и ниже.
— Медный всадник без головы, — расхохоталась я.
Теперь мы пошли на греческую эстраду, ночью она особенно хороша. Мы посидели на всех скамеечках, точнее я присаживалась, а Подушка только непонимающе смотрел на меня и ходил следом, потом на нас насорили белочки. Я надеюсь, что только насорили! А мы спустились к мосту желаний. Тут был небольшой лесок, в котором от дерева к дереву было не дотянуться. В итоге от дерева к дереву я перемещалась перебежками, ибо там был скат. Мы перешли мост желаний, полюбовались ночным пляжем и морем. Так жаль, что нас на пляж ночью не водят! А вон и синяя дача. Ой, какая лестница!
— Подушка, я не пойду! — сказала я.
Мы пошли в обход, шли мы долго.
— Подушка, это Су-Уксу! — сказала я, услышав и видев речку.
— О-о! — ужаснулся парень, мы быстрее пошли к дачам. Вот путешествие через Москву на Мулловку!
Вот и любимый дубок (ура, мы до него дошли!), и любимая синяя дача. Вернулись! Дима на посту не наблюдался, так что мы поскорее зашли к себе.
— Нет, люди, куда же Ольга-то с Подушкой делись? — удивилась Ира.
Я пригнула Подушку к полу.
— А может, она и вправду всех подряд ест? — спросила Лариса.
— Ага, щаз. Скорее, Подушка всех ест, поэтому тако-ой большой! — усмехнулась Ира.
Подушка удивился и даже рот раскрыл, я его поскорее закрыла. Ой, ромашка, дубль раз, дубль два!
— Вы где были? Вы где были? Вы где были? — тут же спросила Ира.
— Да так, — ответила я. — М... мы вроде бы никуда не уходили. Мы вроде бы тут и были...
Подушка молчал.
— Не знаю, почему украинцы до сих пор орут. Не верьте сплетням, что после поезда я хожу с окровавленным топором. Я сама ничего не помню, — сказала я.
Тишину нарушила ворвавшаяся в комнату Гельсу.
— Привет, — сказала она.
Ира расхохоталась, за ней вся комната. Подушка с Одеялом обиделись на нас.
— Вы так и не поняли, что весь спектакль был устроен для вас? — спросила я. — Only for you!
— Only you, — запела Ира.
Я быстро ушла на свою кровать, предварительно ткнув Ирку, эстонцы все еще держали на нас обиду и демонстративно сели на Валькину койку. Та их быстро выгнала. Так они и остались стоять посреди комнаты. Потом Подушка сообразил и сел на стул. Одеяло попрыгал вокруг него и решил сесть ему на колени. Подушка поскорее их убрал. В итоге они сели на тумбочки, причем долго не могли решить, кто где, и пересаживались. Мы переглянулись с Ирой и поменялись кроватями. Эстонцы заступорились и уставились на нас. Мы еще раз поменялись и еще раз.
— Это заразно? — зашушукались наши соседки.
И тут послышались шаги вожатого. Я была на Ириной кровати, Подушка на последней ступеньки ее тумбочки. Я задрала матрас, Подушка поскорее туда залез и затих. Самоупаковывающаяся у меня Подушка! А вот Ира долго упаковывала Одеяло, ибо у него высовывались то ноги, то голова. Наконец, он был утрамбован до попискивания из-под матраса. Зашел Дима, прошел туда-сюда. Точно, заразно. Ушел.
— Господи, будильник! Московское время столько-то, столько-то! — сказала я.
— Если бы он так говорил, я бы ему подушку в рот засунула! — прогневалась Ира.
Я хихикнула.
— Я не кляп, — заявил Подушка из-под подушки.
Во мне проснулось экспериментаторское желание: а далеко ли я улечу, если Подушка подпрыгнет? Я тихонько просунула руку под матрас и ткнула подушку.
— Ой! Тут что-то колется! — воскликнул парень, впрочем, не шевелясь.
— А я там свой браслет шипастый забыла. Если найдешь, вытащи, -сказала она.
Тут Подушка подпрыгнул, я полетела совсем недалеко, всего сантиметров на тридцать. Ира подняла руку, демонстрируя, что браслет на ней, и сунула его под свой, точнее, мой матрас.
— Ой, тут тоже что-то колется! — воскликнул Одеяло.
Мы с Иркой захихикали.
— Сейчас у меня Иркины наклонности проснутся! — угрожала я, выражая этим свое неудовольствие по поводу невысокого подскока. Я стукнула рукой по матрасу. Подушкина голова высунулась оттуда. Я стукнула еще раз, и еще, эффект такой же. Н-да...
Ирка расхохоталась.
— Все, сейчас будет второй заход! — сказала Ира.
— Сейчас буду прыгать! — заявила я. Ага, с парашютом!
Я встала.
— Не надо, не надо, не надо, — заканючил Подушка.
Я легла на место и постучала ногой по бортику.
— Слава богу, не по мне, — вздохнул Подушка.
— Сейчас будет второй заход!
Мы вылезли и пошли с Подушкой вниз. Там мы растворили мыло и заполнили мыльной водой целое ведро. Я радостно вдыхала аромат мыла.
— Ах...
Подушка жутко на меня покосился, достругивая об кольцо мыло. Странно, у меня не стругалось...
— Ну, мыльница я, мыльница! — сказала я.
Мы принесли воду наверх.
— О, класс! — сказала Ира.
А они уже тут натянули веревки.
— О-о, осторожнее, с такой высоты, наверное, не видно, что тут веревки, — сказала я Подушке.
Мы сложили все тапочки в одно место, а воду разлили в другое. Подушка залез на самую верхнюю ступеньку и взирал оттуда на меня.
— Слушай я и так шею сворачиваю, а ты еще выше забрался. Скажи словами, я все равно тебя не вижу. Ты так высоко-высоко и далеко-далеко!
— За 7-ю морями, за 7-ю лесами, — запела Ира.
— Ага, за семью морями, за семью лесами, — поправила ее я.
— Ха, до меня такой смысл не доходил, — сказала Ира.
— Ага, а до меня цифры долго не доходили.
Подушка долго меня гипнотизировал и, наконец, родил:
— Ты куда? — спросил он.
— К Диме, — нашлась я после секундного замешательства.
Он долго ступорился, я успела натянуть еще одну веревочку и добавить еще одну припрятанную тапочку. Под конец решила оккупировать Иркину кровать (понравилось мне). Я позволила Подушке упаковаться под матрас и прислушалась. Блин, ничего не слышу.
— Подушка, послушай, кто-нибудь идет? — попросила я.
Парень не то прислушался, не то всерьез задумался.
— Идет, — наконец изрек он.
— Кто-то большой и круглый? — уточнила я.
— Ты меня за кого держишь? — спросил парень.
— Все-все, скрипач, — сказала я, укладывая его на место. — Люди, идет!
Все быстро попрятались на своих койках, поспотыкавшись местами об свои же тапочки. Ирка в последний момент спрятала голову Одеяла, и ей тут же досталось от Димы за то, что она спит на моей койке, пока я в изоляторе.
— Подушк, слышишь, тут, оказывается изолятор, — сказала я ему.
Ну да, изолятор, иначе почему я так басовито хихикаю, похоже, горло болит. Ира изобразила поскуливание и побила матрас. Мы расхохотались, Дима решил, что мы смеёмся над Ирой.
