Звоночек 4

Убедившись, что я твёрдо намерен стоять на своём, Берия демонстративно попрощался, поговорил со следователями и убыл. Однако, как показали дальнейшие события, не успокоился. Ночевать-то я собирался у самых близких друзей, у Миловых, так и живущих в старом домике Полины. Забрав жену с детьми из отделения милиции, мы всей гурьбой завалились к ним на двор, благо перепуганная Маша не спала из-за пожара. Хозяина, Петра, дома не случилось, был в командировке на Урале, помогал налаживать автоматическую сварку бронекорпусов на УВЗ.

— Вот, дорогая, принимай цыганский табор, кибитка, конь, барон, женщины и дети, — горько пошутил я, поздоровавшись.

— Вы что ли погорели? — всплеснула она руками.

— Не мы, а нас! — поправил я её. — Приютишь, пока не осмотримся, как дальше жить?

Конечно, Маша не отказала, в тесноте, да не в обиде. Тем более, не первый уж раз. Мне выпало место на пустом к концу весны сеновале, но только я сомкнул глаза, как из дома прибежала перевозбуждённая хозяйка и стала дёргать меня за ноги.

— Телефон! Тебя! Быстрее давай!

— Иду, — буркнул я сердито от того, что не дали толком заснуть и полез вниз.

— Слушаю, Любимов, — взял я в сенях трубку под заинтригованными взглядами всех без исключения обитателей дома, прежних и новых. — А ну, быстро спать! — тут же отреагировал я на неуместное под утро любопытство, прикрыв микрофон рукой.

— Здравствуйте, товарищ Любимов, — спокойно, даже с ленцой в голосе, поприветствовал меня Сталин, — Как вы себя чувствуете?

— Невыспавшимся себя чувствую, товарищ Предсовнаркома, — сказал я чистую правду.

— Товарищ Берия доложил мне о происшествии. Мы тут посовещались и решили, что вам следует поселиться в доме коменданта на острове, где вы жили, когда работали в НКВД. Завтра же и переезжайте. Спокойной ночи!

— Спасибо, товарищ Сталин! Спокойной ночи!

Вот такие, самые простые слова. Если не брать в расчёт, что произнёс их глава правительства СССР, которого поднял по среди ночи из постели нарком внутренних дел! И всё ради какого-то генерал-полковника. Гордись, товарищ Любимов, стал ты птицей высокого полёта, раз дела твои у таких людей вызывают искреннее беспокойство! Аж на душе потеплело! Оборотной стороной медали является, правда, то, что меня этим вечером в покойники списать какая-то тварь пыталась. Но ничего, ничего, "Смерш" на то и "Смерш"! Тем более, что это у них, наверное, самое первое дело, почин, так сказать. Здесь ударить в грязь лицом никак нельзя! А Берия хитрец... Знал, что с самим Сталиным спорить не буду и пошёл на крайности, лишь бы поместить меня под надёжную охрану да так, чтоб и мне было удобно.

Следующий день, несмотря на 13-е число, стал одним из самых счастливых в моей жизни. По уважительной причине ни мы с Полиной на службу не пошли, ни дети в школу. Мотались по магазинам и рынкам, транжиря честно заработанные деньги и восполняя потерянное в огне имущество от кухонной утвари до одежды и всего прочего, необходимого для жизни. Накупили в запас и всяческих вкусностей. С простой едой к концу весны особого изобилия не наблюдалось, зато сладостей и прочей экзотики — хоть отбавляй. А вечером устроили новоселье на давно обжитом месте, двойной, как бы, праздник. Душа пела, позабыв все служебные проблемы и заботы. Когда ещё доведётся провести время с семьёй вот так?

Впрочем, под конец настроение мне всё же испортили. Дотошные следаки, за неполные сутки разобрав пепелище по головешкам, раскопали мой тайник с "иномирными" артефактами. Мобильник и местную зарядку к нему огонь не пощадил, а вот закопчёный Штурмгевер с выгоревшим боезапасом неизвестного калибра, да немецкие штык-ножи со свастикой к нему, попали в руки военной контрразведки. Причём, мне никаких вопросов по этому поводу пока не задали, стали трясти соседей-островитян с Инженерной улицы, не их ли это поделки. Объяснение с Берией было теперь попросту неминуемо и я одну за другой сочинял про себя байки, пытаясь непротиворечиво обосновать находки в моём доме. Но... Но 14 мая меня никто не трогал, поскольку пришла весть о капитуляции Англии, не Британской Империи, а острова. А 15-го всем стало и вовсе не до мелочей.