Музыка тишины

И вот к чему всё это в результате привело. Впрочем, чему удивляться... ведь с самого начала было понятно, что его не просто так именно к этим близнецам отправили... Стоило ли оно того?.. Но тут Эдмунд не сомневался. Не смотря ни на что. Да. Стоило. Уил того стоил. Даже самый призрачный шанс его вернуть.

* * *

За окном ещё темно. Остался примерно час до рассвета. Вильгельм всегда возвращается со своих ночных прогулок примерно в это время. Эдмунд никогда не ложится спать до того, как он придёт.

Дверь беззвучно открывается, Уил проскальзывает в комнату, скидывает сапоги, потрёпанный кожаный плащ и забирается на кровать. Эдмунд привычно подгребает его к себе. Уил обнимает в ответ, опускает голову на плечо и затихает.

— Что на этот раз? — наконец нарушает уютную тишину Эдмунд.

— Изабелла всё ещё учит меня обращаться с кнутом. Я потом тебе покажу.

Они уже давно поняли, что лучших учителей отнюдь не при замках надо искать. Вот и выбираются тайком по очереди, туда, куда людям их положения соваться не следует. Инкогнито, разумеется. Они вообще постоянно чему-то учатся. Магия, конечно, хорошо, но только на неё полагаться глупо и недальновидно.

— Грегори тебя искал, — сообщает Эдмунд.

— Хорошо.

— Ты точно уверен?

Уил немного отстраняется и, устало улыбаясь, качает головой.

— Мы ведь обсуждали это, Эд.

— Я просто... просто беспокоюсь.

— Это не жертва. Я люблю его. Люблю настолько, насколько вообще могу любить кого-то, кроме тебя.

Он спокоен и серьёзен. Только, когда они с Эдмундом остаются одни, он позволяет себе снять все свои маски. И только Эдмунд знает его настоящего.

— Кроме того... ты же сам понимаешь, что по-другому я не смогу тебя защитить, Эд. Здесь никому нельзя верить — ни противникам, ни союзникам. Одни поддерживают тебя, потому что хотят в будущем сильного правителя, другие — меня, мечтая усадить на трон послушного олуха, которым легко будет управлять, а третьи предпочли бы устранить нас обоих. И когда ты останешься здесь один... Грегори достаточно умён и честолюбив, чтобы со временем занять высокое положение среди магов. Если я буду его партнёром, то смогу направить в нужную сторону, и обеспечить тебе дополнительную поддержку, оставаясь в тени.

— Не сомневаюсь. При твоих-то талантах, — обречённо вздыхает Эдмунд.

Что ж, скорее всего, это вариант действительно самый приемлемый. Им ведь всё равно придётся кого-то выбирать, хоть ближе и роднее друг друга у них никогда никого не будет. На истинное партнёрство, о котором грезят все маги, в их случае рассчитывать не приходится. А ведь хотелось бы, чтобы были те, кто не просто встанет рядом, а станет частью общего единого целого.

— Любишь нашего многоуважаемого преподавателя, значит? — целуя чёрную макушку, лукаво уточняет Эдмунд.— Но меня больше?

— Больше. За тебя я умру.

* * *

Какая злая ирония. Ведь Вильгельм на самом деле практически умер. Умер за него. Эдмунда.

А мечты, оказывается, иногда сбываются. Беттани ведь — его истинный партнёр. Эдмунд в этом уже не сомневался, хотя до сих пор не представлял, как такое возможно. Она его пара. Вот только он предал её, когда отнял самое дорогое. И что теперь со всем этим делать он себе не представлял. Одно ясно, как бы ни было мучительно, прикасаться к ней сейчас ему нельзя, надо держаться на расстоянии. По крайней мере, до Обряда Соединения. Пока она не почувствует связь, так лучше. Для них обоих.

========== Глава 33. Начало конца. ==========

Лилен засыпала. Спать было нельзя, потому что, если заснуть сейчас — значит никогда больше не проснуться. Только она прекрасно знала, что двигаться дальше бесполезно. Да, там — в глубине леденеющей планеты — ещё теплилось ядро, но и оно совсем скоро остынет, омертвеет, и тогда... Ей не хотелось сейчас об этом помнить, хотелось помнить о другом, хотелось вернуться в тот последний ясный весенний день, когда он ещё был жив. Тогда все ещё были живы.

В то утро вся семья собралась за завтраком и отец, добродушно улыбаясь в пушистые седоватые усы, сообщил, что отныне она невеста. Все знали, что рано или поздно они станут мужем и женой, и вот теперь отец дал своё благословение. Старшие сёстры поздравили, мама заплакала. Лилен было всего девятнадцать и казалось, вся огромная счастливая жизнь лежит перед ней. Она нашла его руку под столом и крепко сжала. Их семьи были соседями, и она знала его всю свою жизнь... и любила столько же. После чая он увёл её в сад. Пахло грозой и особенно остро цветами. Почему-то цветы всегда пахнут сильнее перед грозой.

— Мы снова участвуем в войне, — чуть хмурясь, сообщил он.

Лилен лишь пожала плечами. Аликрав постоянно с кем-то находился в состоянии войны.

— Я собираюсь принять в ней участие.

— Зачем? — ещё до конца не веря, спросила она.

— Я должен. Мой титул обязывает. Меня ждут уже завтра.

— А как же свадьба?

— Но я же вернусь.

— А если нет?

Он притянул её к себе. Его близость и тепло успокаивали, но тёмная тревога уже камнем легла на тёплое, живое, любящее и такое беззащитное сердце.

— Я вернусь. Обязательно. Разве может быть иначе, если ты будешь меня ждать?

Она промолчала, только прижалась к нему крепче.

— Если же нет, — его дыхание коснулось её виска, — если нет, обещай мне, что будешь жить дальше и всегда смотреть вперёд, не оглядываясь на прошлое. А потом... потом я встречу тебя у самой границы Великой Пустоши. Там мы снова будем вместе.

Она пообещала. И потом ради него улыбалась весь день со свойственной ей беззаботностью. Лишь провожая вечером, поцеловала его с отчаянной беспомощной жадностью.

Он не вернулся. Где-то очень далеко, безвозвратно погиб. Даже тело родным не вернули. Аликрав по-прежнему с кем-то воевал, не заметив этой потери.

А потом случилось это. Никто так и не понял, почему и когда именно это началось. Просто однажды вдруг стало ясно, что солнце уже не греет, как раньше, а земля стремительно остывает изнутри. К тому времени Лилен уже успела осиротеть и выйти замуж за вроде бы хорошего, но всё равно чужого ей человека. Она уже не помнила, где и когда рассталась с ним.

Подступающий холод беспощадно убивал и гнал оставшихся, вынуждал их скитаться по бесконечным, бесполезным временным убежищам, углубляясь всё ближе к сердцу умирающей планеты. В одном из таких убежищ навсегда осталась вместе со своим мужем и тремя детьми одна из сестёр Лилен. Вторая сестра сгинула ещё в самом начале всеобщего хаоса. А Лилиан упорно продолжала идти вперёд.

Двадцать лет. Двадцать лет бесконечной дороги. Наверно, она выполнила данное ему тогда обещание. Здесь кроме неё никого больше не осталось. Стены глубокой подземной пещеры, к которой вывел её последний вырытый людьми тоннель, уже серебрились от инея, но там, впереди всё ещё достаточно тепло. Возможно, если идти вперёд, можно протянуть ещё день или два... но зачем?

Лилен закрыла глаза, свернувшись на холодном камне, и попыталась вспомнить его лицо. Каждую чёрточку. Ей осталось преодолеть совсем немного. Только Великую Пустошь. Она прошла уже так много, и так устала... но он ведь всё ещё ждёт её там, у самой границы...

Она заснула, а через час остановилось её сердце. Последнее сердце в этом мире.

Иола стояла посреди ледяной пустыни. На небе ясно светили звёзды. Ветер трепал подол её платья и спутывал волосы. Она знала, что уже ничего нельзя изменить. Эту партию она проиграла. Теперь только вопрос времени, когда вслед за этим миром последуют остальные.

В другом, пока ещё живом мире, в маленькой комнате с выцветшими обоями безмолвно плакала Видящая.

========== Глава 34. Капкан. ==========

Утро было чудесным, булочки с клубничным джемом — восхитительными, Рилассия — особенно очаровательной в своём лёгком воздушном зелёном платье. Всё было просто прекрасно, но Эйдан едва ли обращал на это внимание. Он злился. Вот уже несколько дней он буквально не находил себе места.

Стоило признать, что проблемы у него начались не сегодня, и даже не вчера, а прямо в тот самый проклятый день и час, когда Эйдан поддавшись на уговоры друга, отправился на рынок выбирать новых рабов. Если бы кто-нибудь сказал ему, чем всё обернётся, ноги бы его там не было. Нет, сначала всё складывалось замечательно — ждать возвращения беглецов пришлось не так уж долго и с заявлением прав проблем не возникло... жаль, конечно, что магически заклеймить не удалось, но ничего, пережить можно. А вот дальше...

Честно говоря, Эйдан так и не смог до конца разобраться, что конкретно его не устраивало. Чтобы продемонстрировать своё превосходство он нацепил на Вильгельма ошейник и протащил его чуть ли не через весь город. Так что? Тот даже ни разу не поморщился и головы не опустил. Зато на следующий же день имение Эрийских начали осаждать торговцы живым товаром. И ведь страх перед высокородными не помешал. Между тем, в новом доме приобретённые рабы освоились легко и быстро — Эмили все просто обожали, а Вильгельма... Да демоны раздери, даже Эйдан не ловил на себе столько голодных взглядов! А потом он застал его с Ёраном.

Они были слишком заняты, чтобы заметить его сразу, а он стоял и смотрел, чувствуя, как внутри разгорается злое бессильное пламя. Эйдан тогда так ничего и не сказал, просто развернулся и ушёл. Потому что недопустимо высокородному настолько терять самообладание, тем более по такому ничтожному поводу. Подумаешь, решил кто-то попользоваться его рабом. Большое дело. И, можно подумать, в первый раз. Сам он до такого никогда не опускался, но и никого за подобные шалости не осуждал.

Ёран потом ещё несколько дней ходил, будто пьяный от бурлившей в нём магической силы. Его потенциал всегда был средним, а тут вдруг, ни с того ни с сего, значительно возрос. Но на этом сюрпризы не закончились. Эйдан знал, что Ёран к нему неравнодушен, он ведь не дурак, и не слепой. Это льстило, порой забавляло, но никогда всерьёз не интересовало. Не того полёта птица. И всё же нынешнее доброжелательное равнодушие неприятно царапало самолюбие. Ёран больше не смотрел на него, как преданный щенок, его взгляд стал мечтательно-рассеянным и умиротворённым. А ещё он вдруг отказался от морока и теперь весь был усыпан веснушками, которые, как ни странно, совсем его не портили.

— Эйдан, милый, что-то не так? — нежно мурлыкнула Рилассия.

— Нет, дорогая, разве может быть что-то не так, когда ты рядом? — расплылся в фальшивой улыбке Эйдан.

— Ты в последнее время такой напряжённый.

— Что поделаешь? Дела.

Девушка понимающе вздохнула и накрыла его руку своей в знак поддержки. Оливия благосклонно кивнула. Не удивительно — Рилассия подходила ему по всем параметрам, на что родители уже не раз успели намекнуть. Магически, конечно, бедняжка несколько слабее, зато внешностью Эртхан не обделил, как и подходящей семьёй с хорошими связями. На случай, если обряд соединения пройдёт безрезультатно, очень достойная альтернатива.

Вопреки общему, тщательно поддерживаемому заблуждению, в семье Эрийских тоже бывали случаи, когда в брак вступали маги, не являющиеся истинными партнёрами. Пути решения проблемы тайно обговаривались заранее — подбирались потенциально подходящие кандидаты и, если кто-то из них тоже оставался без пары, просто публично разыгрывалось представление с обретением на основе предварительного соглашения. То, что их до сих пор не раскрыли — результат фантастического везения, потому что, наперекор всему, пустышек в их роду никогда не рождалось.

После завтрака Эйдан сразу же отправился в библиотеку, чтобы немного побыть одному. Через широкое окно открывался изумительный вид на сад и любимую чайную беседку Арзара. И, конечно же, Вильгельм снова был там — на сей раз помогал своей девчонке-целительнице собирать какие-то цветы. Эйдан видеть его не мог, и в то же время не мог не видеть. Внутри опять завертелся и заскрёб острыми когтями огненный зверь. Хотелось унизить, растоптать, вывалять в грязи. Он для этого уже многое успел перепробовать... да почти всё, кроме, разве что, порки на центральной площади. Но с телесными наказаниями могли возникнуть проблемы, во-первых, не за что, во-вторых, такие варварские методы не применялись в их доме уже лет триста, а, в-третьих, проделать такое — всё равно, что признать поражение. А потом Эйдан вспомнил тот поцелуй с Ёраном, насмешливый понимающий тёмный взгляд, казавшийся теперь откровенным вызов, и решение пришло само собой.

Вечером, сразу после ужина, Эйдан сообщил родителям, что отбывает по делам в город и велел прислать к нему Вильгельма.

— Собирайся, ты поедешь со мной, — коротко бросил он рабу, как только тот появился в комнате.

Вильгельм почтительно поклонился и без вопросов отправился выполнять поручение. От этой безукоризненной вежливости и исполнительности Эйдана трясло.

Когда они прибыли на место, в городе уже гасили огни и закрывали на ночь окна, однако питейные и увеселительные заведения всё ещё заманивали желающих приятно провести ночь в хорошей компании. Конкретно в этом, предназначенном исключительно для состоятельных и высокородных клиентов, Эйдан бывал часто, поэтому немногословная пожилая женщина, встречающая гостей у входа, сразу же проводила их в личный кабинет хозяина на третьем подземном этаже.

— Мы всегда рады видеть Вас в "Королевской орхидее", — любезно поприветствовал Эйдана представительный мужчина с ухоженной чёрной бородкой, — Вы хотите кого-то конкретного или приказать проводить Вас в общий зал?

— Пожалуй, хочу посмотреть на всех твоих питомцев, Марвел. И у меня для тебя подарок, — подтолкнул вперёд привезённого раба Эйдан. — Вот. Сегодня он поработает на тебя.

Марвел недоумённо моргнул, а потом предвкушающее поцокал языком.

— О, вир сегодня необычайно щедр! Необычайно! Ралита! Ралита!

На зов хозяина мгновенно явилась очередная молчаливая служанка.

— Проводи и подготовь! О, необычайная щедрость! Сегодня для Вас всё бесплатно! Абсолютно всё!

Вильгельм не проронил ни слова, когда его уводили на второй подземный этаж, отведённый для персонала.

В зале для клиентов находилось несколько гостей и около двадцати рабов любви обоего пола. Некоторые из них видимо появились недавно, а иных здесь уже не было. Увы, у представителей столь специфичной профессии сладкий век не так уж долог — начинали они рано, но закат карьеры неизменно наступал годам к двадцати, для самых удачливых к двадцати пяти годам. Кому нужны увядающие цветы, если рядом прекрасные едва распустившиеся бутоны?

Эйдан вяло рассматривал дорогой, но безнадёжно вульгарный интерьер, окружающих людей, вазу с фруктами и ждал.

Вильгельма привели минут через двадцать. Ему распустили волосы, одели в красный, тонкий, полупрозрачный, почти ничего не скрывающий халат и что-то ещё отдалённо напоминающее сильно укороченные бриджи. Эйдан ждал смущения, отвращения, хоть чего-нибудь доказывающего, что это место и общество ему неприятно, но не дождался ничего. Вильгельм подхватил бокал с вином и дразняще плавной походкой направился к одному из свободных диванов. Он как-то изменился весь сразу практически до неузнаваемости, при этом умудрившись остаться собой. Один небрежный жест и отворот халата сполз вниз, как бы невзначай обнажив плечо, один взмах ресниц и взгляд наполнился томным призывом и жарким обещанием, один глоток вина и вздох выдал острое нетерпение. Где, а главное с кем, он всему этому научился?