— Положим, я не в курсе всех его имен, но что вы знаете про него? Неужели думаете, что он будет про себя все рассказывать? Это, по крайней мере, наивно...
— Наивно или нет, но я, в отличие от тебя, бывал в его пределах и знаю, какие безграничные возможности там кроются для моего посмертного воплощения, — уверенно прочитал мне отповедь хозяин.
— М-да, — я попытался мычанием выразить все свое сомнение. — А я вот слышал, что такие "продвинутые" грешники пробивают всю пирамиду и оказываются на самом дне...
Но, кажется, меня не поняли, так как хозяин резко сказал:
— Все! Хватит болтать! У тебя есть выбор: или все рассказать о себе и после того, как я проверю твой рассказ, ты уйдешь отсюда целым и невредимым, или...
— Что или?
Я чувствовал, что больше мою настырность ничто не сможет остановить и приготовился к любой потасовке. Конечно, у дяденьки могут оказаться под рукой колюще-режущие предметы, но и мы не лыком шиты — я осматривал комнату на присутствие подходящих для драки предметов, но из-за темноты было трудно что-либо разглядеть. Однако события приняли несколько неожиданный оборот.
— Не спеши. Советую подумать, время для этого у тебя найдется. Только одно предупреждение: не прикасайся к самадхи, если еще хочешь жить.
Пока я соображал, к чему это он закрутил такую речь, хозяин, как по мановению волшебной палочки, испарился из комнаты, и до моих ушей донесся только лязг закрываемой двери. Я понял, что меня просто напросто заперли вместе с артефактом и, если ничего не предпринять, то либо сдохну, либо выживу, если окажусь посвященным. Взглянув на обгоревшие свечи, срочно затушил все, кроме двух — нужно экономить, чтобы не остаться слишком быстро в кромешной тьме.
Первым делом обошел комнату и осмотрел все, что там находилось: это был типичный подвальный чулан со всякой ненужной рухлядью. Черный самадхи по прежнему зловеще переливался бликами в своей нише, расположенной в кирпичной стене. Пока моя сущность плотно закупорена в теле, статуэтка не представляла особой опасности, но понятно, что хозяин прав: прикосновения к артефакту я могу и не выдержать.
Поэтому мы с моим "сыром в мышеловке" уселись поудобнее друг против друга, думать, каждый о своем. Не знаю, о чем думала эта мрачная стекляшка, но я пытался просчитать варианты, что с ней можно сделать, и, к сожалению, ничего путного мне в голову не приходило.
Единственный безболезненный вариант — это и дальше прикидываться инфернальным соратником. Защита должна продержаться сколько угодно. Но что потом? Драться с темным экстрасенсом? Так он теперь просто меня пристрелит на всякий случай. Даже если я его поколочу, тогда меня пристрелит Генрих, его верный слуга — ведь воспользоваться своими экстрасенсорными способностями мне здесь не под силу.
И даже если они меня не убьют, я-то их точно не убью, на это у ангела кишка тонка. Драться — еще куда не шло особенно с мальчишами-плохишами, но и то всегда опасаешься, а вдруг ты, Буль, не прав? Короче, в любом случае, они оклемаются и тогда уж точно меня поймают, так как я с этим самадхой совершенно беспомощен в деле запудривания мозгов. И потом, куда я эту хрень повезу? Как ее уничтожить, чтобы не навредить людям?
Одно было понятно: статуэтку надо было разрушить, тогда она вместе со своей целостностью половину потенциала потеряет, а куски можно разбросать, и даже если не разбрасывать, в осколках потенциал начнет быстро рассасываться. Была только одна проблема — при разрушении эта штука так жахнет высвободившейся энергией, что только смотри, чтобы какого-нибудь землетрясения не случилось.
Одна свечка зашипела и потухла, и я поспешно зажег новую. Осталось еще пару огарков, а решение проблемы так и не приходило мне в голову. Я еще потрепыхался мыслями туда-сюда и замер в тоскливом ожидании. Вскоре в подсвечнике осталась только одна свеча. Я вздохнул и приступил к единственному реально возможному плану, о котором даже не хотелось думать.
Сначала суетливо отыскал в углу запримеченную раньше тяжеленную железную колотушку, которая вполне тянула на среднюю кувалду, и подошел к статуэтке. Мысли мои почему-то крутились вокруг Люси. Вам, людям, покажется смешным, но мне хотелось посвятить этот, наверное, глупый поступок ей. Я принес девушке столько неприятностей, что это было единственное доброе дело, которое могло меня оправдать в собственных глазах.
Последняя свеча замерцала, потрескивая и возвещая о завершении своего срока службы. Больше времени не оставалось. Я замахнулся кувалдой, точно прицелившись на статуэтку, и в самый момент, когда тяжелый металл обрушивался на черное стекло, "выглянул" из Женькиной шкуры, чтобы принять на себя волну инферно от разлетающегося на мелкие осколки артефакта, и хоть как-то смягчить последствия своей авантюрной деятельности...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ЗА ПРЕДЕЛОМ БЕСПРЕДЕЛА
ГЛАВА 10. ТАМ, ГДЕ НЕ БРОДЯТ ЧИСТОПЛЮИ
Я очнулся от болевого шока, в полной темноте, нарушаемой только слабыми туманными сполохами. Сознание постепенно собиралось в кучу, и я уже начал подумывать, что же такое со мной могло произойти, как окружающая действительность стала самым настойчивым образом привлекать внимание. На меня все больше давила темнота, причем это ощущение стремительно усиливалось.
Наконец меня, как молния, пронзила догадка: я же проваливаюсь в глубины преисподней! Как сама догадка, так и мои дальнейшие действия строились исключительно на интуиции, так как соображать, почему так приключилось, не оставалось никакого времени.
Я только попытался "оглянуться" и хоть что-то предпринять, как получил почти шокирующий удар инферно. Ощущение было примерно такое, как если бы засунуть голову в микроволновку и включили тумблер. Не пробовали? Ну и не советую — это можно проделать только раз, по крайней мере, на Земле. Но я сейчас был не на Земле, и чисто рефлекторно "спрятался" внутрь себя — как рак отшельник в свою раковину.
Однако что-то позитивное произошло, поскольку мелькание сполохов остановилось, и гнетущее чувство больше не усиливалось. Больше "не высовываясь", потихоньку огляделся: похоже, я, наконец, где-то был. Вокруг в темноте прорисовывались контуры каких-то кривых деревьев, а в нос ударил запах то ли гнили, то ли плесени.
"Уф-ф!" — облегченно вздохнуло буквально все внутри меня. Кажется, я куда-то приземлился. Теперь, пока не наделал очередных глупостей, мне нужно все основательно обдумать, а прежде всего, понять, как здесь оказался. Но как ни пытался привести в порядок свои мысли, они упирались в тот момент, когда железная колотушка обрушилась на черного самадхи. Я еще помнил брызги разлетающихся осколков, боль от того, что "высунулся" из брони Женькиного организма, и все — словно выключили свет, а вместе с ним и все остальное.
Ладно, если память не хочет мне помогать, то попробую восстановить пробел с помощью логики. В общем-то, произошло то, что и должно было произойти, но почему я все еще себя ощущаю? Я-то приготовился к полной аннигиляции с развоплощением. Значит то ли черное излучение артефакта прошло мимо, то ли...
"Да! Конечно!" — я взглянул на средний палец правой руки: оно было на месте. Вот ведь как бывает: делаешь что-нибудь с одной целью, а оно срабатывает совершенно при других обстоятельствах. Программка зеркальной защиты моей сущности, которую мы с ангелами установили буквально перед так толком и не несостоявшейся битвой экстрасенсов, защитила меня от излишков тяжелого излучения.
"Что же получается? — посетила меня следующая догадка: Эта же защита меня чуть и не угробила!" После того как меня вышибло из Жениного тела, я, естественно, угодил прямиком в инферно, которое было замкнуто на "черную дыру" в изнанке реала. А здесь я, вместо того чтобы развоплотиться или среагировать с антагонистической окружающей средой, пошел падать сквозь миры ада, словно нож сквозь масло. И не удивительно — ведь эта программа отражала на инферно его собственные эманации, то есть, чем глубже я проваливался, тем тяжелее шло отражение от меня. Таким образом я в любом слое казался "своим" клиентом.
Хорошо хоть додумался немного "вылезти" из-под защиты, а то бы так и воткнулся в самое дно самого последнего круга ада. Мне еще крупно повезло — ведь "высунись" я чуть больше, и уже нечему было бы высовываться, а в глубинах преисподней рванула бы маленькая аннигиляционная бомбочка. Но, несмотря на свою "удачливость", мне было страшно стыдно за столь бездарно утраченное тело друга. С другой стороны, эта жертва была принесена не зря: артефакт разрушен, и вряд ли эти осколки теперь послужат для дела инферно, ведь большая часть потенциала утрачена, а то, что осталось, быстро рассосется в реале.
Во всяком случае, сейчас не время кручиниться о том, что мне недоступно. Вот не случилось ли при разрушении самадхи чего-нибудь плохого на Земле — вопрос непраздный. Я попытался просчитать последствия: оказалось, что если дело не дошло до землетрясения, то ничего особенного может и не произошло. Место малонаселенное и, за исключением небольшого старого горного разлома, общий фон в округе скорее положительный. Ну, образуется там зона, которую люди и звери будут избегать. Так, ничего особенного — для того же Иоганна только лучше. И все же я себя успокаивал, на самом деле там могло произойти все что угодно, вплоть до глобальной техногенной катастрофы.
И все-таки сейчас наиболее насущным было определиться, где я нахожусь и что могу сделать, так как без ответа на эти вопросы мне не выбраться отсюда. Если вы думаете, что ангелу выбраться из ада, как раз плюнуть, то смею вас разочаровать. На самом деле, инферно — это что-то вроде кочана капусты из листьев параллельных и уходящих в его глубь миров, и что там творится, фактически никому неизвестно. Ангелов пускают только в определенные, заранее оговоренные места, да еще в самые верхние "легкие" миры чистилища. Мне же сейчас выпало "счастье" оказаться в самой середине этого кошмара. Единственным выходом отсюда, который я знал, была возможность постепенного "всплывания" души в более легкие миры, но мне это, по всей вероятности, не грозило.
Проведя такой экспресс-анализ собственного положения, я пришел к неутешительному выводу: отсюда нужно "делать ноги", но как делать, не было ни малейшего понятия. А раз не было намеков, то нужно было делать хоть что-то, например, встать и пойти куда-нибудь.
Я еще раз осмотрелся в темной чаще — похоже, что стало светлее, или это у меня глаза привыкли? Думаете, какие глаза в аду и к чему им там привыкать? Честно сказать, и я так думал, и не только про глаза — вообще боялся даже представить, как сейчас мог выглядеть. Здесь были свои правила игры, и мне эти правила были совершенно незнакомы. Поэтому в первую очередь я со страхом посмотрел на руки, ноги и даже заглянул за спину. И не ухмыляйтесь! Представляете, каково вдруг обнаружить у себя за спиной драконий хвост? И это еще в лучшем случае.
Но мой случай оказался просто превосходным: две руки, две ноги, никаких хвостов, а то, что босые ноги больше на ласты похожи — это уже мелочи. Поэтому я, уже весело лязгнув немалыми зубищами, приступил к осмотру местности.
Тоска — этому унылому пейзажу соответствовало только одна характеристика. Все эти страшные черные коряги существовали здесь вопреки здравому смыслу. Ну, должна же быть хоть какая-то зелень? Не могла же вся эта гниль вырасти вот такой? Или могла? Опять забыл, где нахожусь — тут и не такое вырастет, и дай бог (или кто тут у них за главного), чтобы это не выросло прямо на тебе или в тебе.
Мне стало настолько тоскливо, что я решился на эксперимент: а что если чуток "высунуться" из-под зеркальной защиты кольца, вдруг меня вообще выбросит из инферно? Надежды были мизерными, а эксперимент крайне опасным, но мне так не хотелось надолго здесь оставаться, что я пошел на риск: взял и начал медленно стаскивать кольцо с пальца, одновременно осматриваясь по сторонам.
Однако положительный эффект был только в самом начале: я словно стал лучше "слышать" и "видеть", но одновременно с реактивным воем на меня стала наваливаться мрачная тяжесть. Я не очень понял, что произошло, но нашел себя лежащим на том же месте, в котором приступил к эксперименту. Правда, об этом приходилось только догадываться по общей обстановке, так как теперь весь гнилушник был повален в радиусе нескольких десятков метров, и лишь болото продолжало невозмутимо и спокойно вонять и побулькивать в темноте.
У меня же настроение было, словно баржа с дерьмом утонула. Хорошая терапия: минуты не прошло, а депрессняк такой, что будь я человеком — впору бы вешаться. Но я не человек и поэтому быстренько заставил себя позабыть все лирические настроения, а так же расстройства по поводу того, что быстрая эвакуация отсюда мне не светила, если, вообще, хоть что-то светило, кроме этого хмурого рассвета.
Пришлось воспринимать мрачную действительность такой, какая она была: слева болотина, больше похожая на сточную канаву, справа пародия на лес, состоящий из немыслимого переплетения каких-то гнилушек. А вот между ними можно было двигаться, причем, судя по слабым намекам на некоторую вытоптанность, кромка между двумя бедами служила кому-то тропой.
Пробираясь по ней я задумался, хорошо это или плохо — предполагаемая обитаемость этого захолустья? С одной стороны, есть возможность что-либо разузнать, с другой — первый же встречный обитатель вполне может мной позавтракать. Судя по тому, что светало, именно позавтракать, если только встреча не будет отложена до обеда.
Ведь как может быть? Ограничения по размерам, как и по внешнему виду или внутреннему содержанию потенциальных жителей сей юдоли зла не известны, а из оружия борьбы у меня... я еще раз взглянул на мощные когти на руках и еще разок лязганул зубами. А не так уж и плохо! Во всяком случае, травоядным барашком я всяко не являлся. Да и какая тут трава для барашков? — я уже битый час брел по совершенно не меняющейся местности, и заподозрил бы, что хожу вокруг болота, но светлая кромка у одного из горизонтов не меняла положения, с чего можно было понять, что двигаюсь по прямой. Хотя какое это имело значение здесь, где правила игры устанавливал сам дьявол?..
...Однако неплохая же у меня реакция! Только заметив мелькнувшую в воздухе серую тень, я кубарем прокатился вперед и услышал клацанье зубов, причем не своих. Не вставая с четверенек, мгновенно обернулся назад и оскалил зубы. В "утренних" сумерках передо мной мерцал желтоватой белизной гораздо более внушительный оскал, чем мой. И принадлежал он огромному зверю, которого с некоторой натяжкой можно было назвать волком. Так мы и стояли с минуту друг против друга, рыча и скалясь. Видимо, под впечатлением своей первой неудачи, зверь не хотел повторять ошибку, а я, естественно, тоже не спешил нападать, соображая, что и убежать от этой зверюшки не смогу.
Все-таки волк не стал долго думать и повторил бросок, целя своими клыками мне прямо в горло. И вот тут мне пришлось приятно удивиться. Мои, незаконно приобретенные в астрале и вяло работавшие в реале навыки каратэ и всякой прочей борьбы вдруг расцвели пышным цветом в экстремальных условиях. Я сам не успел сообразить, как сел на пятую точку, опять оставив раскрытую пасть над собой. Но теперь я не просто бесславно ретировался с линии атаки, а подставил одну руку под горло зверя, чтобы тот не цапнул меня, и одновременно второй нанес несколько резких ударов по грудной клетке. При этом меня посетило совсем не ангельское сожаление о том, что делаю это не двумя руками — иначе остановка сердца животинке была бы обеспечена.
