День перевалил за три часа пополудни и, пока мы валандались с этим бандитами и "Осами", настало время возвращаться домой. По рации мы попытались связаться с Генералом, но ответила Наоми, которая сообщила, что наш командир вместе с белокожим местным генералом проводит смотр только что созданного полка королевских стрелков. Мы еще раньше слышали об этих генеральских амбициях. В течение разговора мне казалось, что я вижу глаза Наоми, которыми она внушала мне, чтобы мы были очень осторожными и что бой еще не закончился, но в радио эфире не прозвучало ни одного слова с ее стороны. В этот момент Наоми напоминала мне чернокожую богиню, с которой я беседовал в подземелье.

Мы с Белояром подняли истребители до тысячи метров и с этой высоты стали обозревать раскинувшуюся перед нами панораму. Городские кварталы и улицы с горящими грузовиками и "Осами" уплывали за спину. По какой-то непонятной причине, я предложил Белояру возвращаться домой на бреющем полете. Моему другу что не предложи, только предоставь ему только возможность летать так, чтобы дух захватывало, а сердце рвалось бы из груди. Вот, мы и попробовали летать в ритме аргентинского танго на высоте восьми метров над землей. Скорость истребителей не превышал пятисот километров в час, когда мы находились на высоте, то она была незаметной, но когда наши машины заскользили низко над землей, от нее дух стало захватывать. Наши машины то взмывали над лысым пригорком, мелькнувшим под крыльями, то падали вниз в овраг, молчаливо пролетая на уровне склонов этого длиннющего оврага.

Но вот навстречу скользнула лесополоса, чтобы преодолеть ее, нам нужно было перепрыгнуть лесополосу в буквальном смысле понимания этого слова. Короткий разбег, затем прыжок и дальше должен был снова последовать бесконечный бег истребителей. Ничего не предвещало опасности, а экраны радаров были чисты и электроника не тревожила нас тревожными сигналами.

Но эта лесополоса спасла меня и Белояра от возможной гибели.

Еще на подходе к лесополосе, на краю нашего поля зрения мелькнула четверка истребителей. Создалась нестандартная ситуация! Иррек и его электронная начинка не видела врага и молчала, а мы зрительно могли наблюдать истребители противника. Но радара упрямо молчал и демонстративно не замечал эти истребители, которые стремительно приближались к нам. Мы с Белояром видели противника, а Иррек что-то жалобно бурчал непонятное. Контуры-шлемы управления истребителем настолько объединяли наши разумы, что иногда казалось, что Иррек мог смотреть на мир нашими глазами. Поэтому, несомненно, он тоже видел контуры этих машин, а электроника машин, напрямую подчиненная ему утверждала, что, якобы, противника вблизи наших Х76 не наличествует.

Мы собственными глазами видели, что вражеские истребители атаковали нас ракетами, а экран радара по-прежнему ничего не отображал.

Мы с Белояром остались в живых по очень простой причине, лесополоса, возникшая впереди, заставила нас рвануть чуть-чуть верх свои истребители, чтобы сходу преодолеть преграду. На какую-то долю секунду машины выскользнули из вражеских прицелов и ракеты расцвели пышными черными взрывами под нашими крыльями. Даже после разрывов ракет контур-шлем системы управления истребителем и Иррек в самом категорическом тоне говорили о нормальной работе двигателя, агрегатов, электроники, приборов и датчиков, но они так и не видели вражеские машины, которые повисли практически над нашими головами. Иными словами, электроника наших истребителей отказывалась помогать нам в этом бою, а без ее помощи этот бой превращался в бой "воображаемым" врагом, все маневры и атаки нужно было строить, основываясь на зрительном восприятии. Но, к сожалению, глаза человека нельзя рассматривать в качестве идеального и единственного средства ведения современного воздушного боя. Противник мог уходить за пределы нашего поля зрения, что маневрировать и заходить в атаку каждый раз с нового направления. К тому же мы с Белояром были существенно ограничены боезапасом, ведь мы немало потратились в предыдущем бое.

Нужно было срочно искать выход из сложившегося положения, а времени на его обдумывание практически не было. Единственным способом для спасения своей и Белояровой жизней оставалось искусства матери и полученные знания африканских шаманов.

Откинув голову в пилотском коконе на подголовник сидения, я расслабился коконе и попытался уйти в астрал, замедлив тем самым течение времени в своей действительности. Благодаря знаниям, переданным мне африканскими колдунами, я покинул тело и сознанием вышел в астрал — отражение нашей действительности с замедленным течением времени. Что на практике означало, что пребывание в этом пространственно-временном континууме никак не отразится на течении времени в действительности, которую покинул. Оно для меня практически остановилось и будет стоять до тех пор, пока я не вернусь в свое тело.

Душа благополучно покинула плоть и начала бродить по отражению. Если бы не полученные знания африканских колдунов, то моя душа не смогла бы вернуться обратно в тело. И если этого не произойдет, то в реальности моего бытия через некоторое время истребитель Х76 взорвется, уничтожая мою плоть — тело. И тогда уж я никогда не смогу вернуться в привычную реальность.

В астрале я сосредоточился и усилием сознания воссоздал картину реальности, которую я только что покинул. Две маленькая копии Х76 зависли над лесополосой, практически скрытые листвой деревьев. Под ними чернели два всполоха взрыва ракет. Лесополоса наискосок перечеркивала громадное поле, засеянное кукурузой. За лесополосой кукурузное поле почти надвое разделялось оврагом-трещиной, которая по прямой вела к джунглям. У самых джунглей равнобедренным треугольником выстроились три грузовика с малокалиберными автоматическими зенитными пушками, установленными на их борту. Получалась красивая картина-панорама, если бы не четыре железные птички, парящие на высоте четырех-пяти тысяч метров над землей и эти три зенитки на грузовиках. Если бы не джунгли и не зенитки, то мы с Белояром на бреющем полете ушли бы от этих вражеских железных птичек, а так нам придется повоевать.

Шансов уцелеть, выжить в этом бою у нас с Белояром практически не было.

Глава 11

Меня разбудил незнакомый голос, который возник в голове, который требовал моего внимания, так как хотел переговорить со мной. К этому времени я уже забыл, что это значит "проснуться", когда отрываешь голову от теплой подушки и удивленными глазами смотришь на человека, который тебя будит. Конечно, никто не тряс меня за плечо, требуя проснуться, просто в голосе зазвучал не твой голос. То, что был не мой голос, я понял сразу, помимо того, что этой был чужой голос извне, по тональности этого голоса нельзя было определить, принадлежал ли он мужчине или женщине, а был каким-то безликим.

Мысленно я попросил головной мозг занести в память все нюансы моей сегодняшней побудки и тот факт, что голоса можно различать по принадлежности голоса к мужскому или женскому полу.

Безликий голос поинтересовался моим общим самочувствием и добавил, что этим утром, одновременно с этими словами сознание сформировало ощущение восходящего солнца и его лучей, заливающие мое лицо теплом и светом, мы будем заниматься такой наукой, как медицина. Голос тут же пояснил, что инопланетная цивилизация, в гостях у которой я нахожусь, в течение длительного периода времени наблюдала за возникновением и развитием человеческой раса на планете Земле. Эта гуманоидная раса, совершенно неожиданно для всего ученого мира галактического сообщества, стала стремительно развиваться и осваиваться на планете. За короткий период своего существования, она сумела достичь таких высот своей цивилизации, каких ни одна другая не достигала. Поэтому за ее развитием стали пристально наблюдать с тем, чтобы эта молодая раса в своем развитии не пересекла опасной черты, а именно применение и использования ядерного оружия.

Голос пояснил, что более детально о предыстории существования во вселенной гуманоидных рас мне расскажут несколько позже, а в настоящий момент от меня требуется более активное участие в процессе восстановлении своего организма. Инопланетяне за период наблюдений за Землей многое узнали о человеческой расе и людях, ее представителях. Бывали случаи, когда они сталкивались напрямую с человеком, залечивали его раны, но им никогда не приходилось сталкиваться с такой проблемой, как генно-молекулярное восстановление представителя человеческой расы. В данный момент они не хотели бы рисковать, искусственно перенося свою давно отработанную методологию на представителя другой расы.

— В этой методологии нет ничего страшного, время и соответствующие препараты быстро поставят тебя на ноги. Но, чтобы не наделать каких-либо ошибок, ведь мы имеем дело с разумной личностью, нам бы хотелось бы немного больше узнать о специфики твоего организма в анатомическом и духовном строении, а для этого нам необходимо покопаться в твоем головном мозге. Вы не беспокойтесь, ваш мозг не будет функционировать всего пару дней. — Сказал безликий голос.

???

Возвращение в тело не заняло много времени, у меня это получилось так ловко, словно я стал заправским африканским шаманом. Правда, когда усилием воли, просчитав предварительно все возможные варианты совместных с Белояром действий, я выключил панорамное изображение виртуальной реальности и начал процесс возвращения. Вначале возникли проблемы с ориентацией в этом сером пространстве виртуалки. Но очень скоро я обратил внимание на некие неяркие пятна в этой серятине и понял, что эти пятна сопряжены с основными моментами моего маршрута следования в этом пространственном континууме. Поэтому я постарался отыскать отправную точку маршрута, но, прежде чем нырнуть в него, я на некоторое время задержался, чтобы еще раз обдумать последовательность своих и Белояра действий в обычном пространстве. Когда появлюсь там, то у меня уже не будет времени на принятия каких-либо решений, только совместная быстрота нашего мышления и совместные действия могут стать залогом успеха борьбы за жизнь. Заранее заготовив мыслеобраз для Белояра, в котором я четко разъяснил ему последовательность действий, головой вперед я нырнул в отправную точку астрального маршрута.

Контур-шлем, изменив степень прозрачности лицевой пластины, смягчил поток солнечного света, брызнувшего прямо в глаза.

Мне практически не потребовалось времени на переход из одного состояние в другое, чтобы тут же заняться пилотированием Х76. Одновременно завершив передачу мыслеобраза своему напарнику Белояру, я продолжил скольжение над листвой деревьев лесополосы, чтобы затем прижать свой истребитель вплотную к початкам кукурузы. И на скорости пятьсот километров в час пустился в овраг-расщелину, рассекающий поле. Не показываясь более на поверхности, маневрировал машиной так, чтобы ее габаритами вписаться в изгибы и повороты этого оврага. Слава богу, что овраг оказался глубокой и довольно таки широкой расщелиной, и всего несколькими не со столь крутыми изгибами и поворотами. В течение пары секунд мы, а Белояр, как я ему и сообщил в мыслеобразе, неукоснительно следовал за мной, насквозь проскочили овраг и в его самом конце стали резко набирать высоту. Мы выскочили из этого оврага, как джинны из бутылки, за секунду до появления на поверхности я открыл огонь из пушки и пулемета, стреляя вслепую и стараясь поразить хотя бы одно зенитное орудие.

Белояр четко маневрировал истребителем, зеркально повторяя мои действия и мои маневры.

Как ни говори, а мы с Белояром родились счастливчиками!

Наше появление из оврага оказалось совершенно неожиданным для вражеских зенитчиков, находившихся в засаде. Они, хотя и готовились к встрече с нами, но не сумели отреагировать должным образом, когда оба наших истребителя выскочили из оврага. Они зевнули момент и такой зевок им дорого стоил. Одна зенитка была поражена огнем истребителя Белояра, а я пулеметными очередями разогнал расчет другого орудия, зенитчики от неожиданности и с испуга, словно зайцы, прыгали за борт грузовиков, а наводчик одного орудия так и остался на своем сиденье, безжизненно уткнув голову в прицел.

А в этот момент мы с Белояром, выведя на форсаж двигатели своих истребителей, бешено набирали жизненно необходимую нам высоту.

Вражеские железные птички тоже оказались не на высоте, они также прозевали наш маневр ухода по оврагу-расщелине из-под их атаки. Когда пилоты противника пришли в себя и осознали сложившуюся ситуацию, то к этому моменту мы уже набрали пять тысяч метров и шли на сближение с ними. Честно говоря, нам с Белояром было очень тяжело пилотировать Х76 , полагаясь только на свое зрение. Поэтому, в двух словах проинформировав напарника о принятом решении, я превратил наши сознания в истребители Х76. Перед нами тут же раскрылся небесный простор, в котором маячили четыре вражеских истребителя, и в этом состоянии мы с Белояром пошли на них в атаку. Контур-шлем работал отвратительно и я не мог прочитать все выходные данные на мысленной доске приборов истребителя. Поэтому я точно не знал, сколько неиспользованных ракет осталось у меня и какое оружие могу использовать.

Направив правую руку в сторону ближайшего вражеского истребителя, я мысленно отдал приказ на пуск ракеты. Из руки вырвалась дымная полоса и устремилась к истребителю противника. Ракета взорвалась прямо на физюляже вражеской машины, перед пилотской кабиной. По всей очевидности, пилот был ранен осколками, но остался жив и через некоторое мгновение сумел восстановить управление своего истребителя. Переваливаясь с крыла на крыло, машина отлетела в сторону и, постепенно снижаясь. Стала удаляться от меня. Машинально я выставил левую руку вперед, чтобы второй ракетой все же добить эту подраненную вражескую птицу. Но вместо пуска второй ракеты послушался пустой щелчок и невыразительный голос Иррека сообщил, что других ракет больше нет, запас их полностью использован.

Белояр, в свою очередь, не терял даром время, он, полого пикируя, атаковал вторую пару вражеских истребителей, которые продолжали висеть над лесополосой, по-видимому, выискивая нас. По поведению пилотов вражеских истребителей, можно было бы судить, что и они имели аналогичные нам проблемы с электроникой и в бою были вынуждены полагаться только на свое зрение. Но Белояру все же повезло больше, чем мне, у него в запасе были две ракет, которые он использовал по прямому назначению — один истребитель из его пары оказался сбитым, а другой был сильно поврежден. Но, оставленные нами в покое на некоторое время, вражеские зенитки не дали Белояру в полной мере отпраздновать свой успех, они открыли такой плотный огонь по его истребителю, что ему пришлось немало потрудиться, чтобы не попасть под очередь зенитных снарядов. Две уцелевшие зенитки начали вести огонь прицельными плотными очередями, концентрируя его в основном по истребителю Белояра. Меня зенитчики, словно, и не замечали, чем я не преминул воспользоваться. Склонив правую руку вниз, я вошел в глубокий вираж, резко проваливаясь к земле, чтобы выйти на траекторию полета сразу над обоими грузовиками. Когда я почувствовал, что грузовики оказались в прицеле, то открыл огонь из своих пулеметов и пушек. Оба мои плеча сотрясались от пулеметных очередей и пушечных выстрелов. Первый грузовик загорелся сразу и зенитчика, тут же прекратив огонь, стали выпрыгивать за борт. До второго грузовика мне так и не удалось дотянуться своими снарядами и пулями, пушка и пулеметы замолкли, полностью закончился боезапас.