Кто поверит эху? - Часть 1

Жаба эта зеленая, Тори Аэмара, все еще намекает на возможность союза. Он и сам хочет заручиться столичной поддержкой, ему не нужно главенство в Хинаи, его интересуют деньги и негласная власть. Многие знатные семьи — осведомители каждый день доносили — напротив, распускают слух, что Кэраи вот-вот призовет на их головы ставленников Столицы, для этого и старается разрушить сложившийся тут уклад. Суро Нэйта, напротив, похоже готов на всё, с условием, что первенство тут получат они, в обмен на верность Столице. Глупцы, там не вступают в сделки.

И Тори ошибается — три десятка весен назад Кэраи впервые пошел по этой земле, и все готов сделать ради ее процветания. Эта неплодородная бурая почва дороже любых чинов и сокровищ. Местные праздники, огоньки в потемневших от времени храмах и полные цветов лодочки на воде, белые цапли над озерами, длинноиглые сосны, даже суеверия эти нелепые.

Хотя думал не раз: может и благо для страны, быть под единой рукой, а не так — каждый хозяин собственного угла. И еще думал, что как бы ни сложилось, после них с братом жить Тайрену, и слава их Дома должна сохраниться, и сила, и доброе имя. Вот его цель, что бы там ни считали.

...Лепестки с ветвей вишен, слив и акаций уже облетели, по земле катится колесо лета, и кто знает, какой будет следующая весна.

Тагари после Истэ так и не захотел взять жены, и для рода это было плохо. Но Кэраи его понимал, ведь и сам не доверял женщинам. Слишком уж привык, что при дворе их красоту используют в корыстных целях, в первую очередь они сами. Он не отказывался от коротких связей, благо, прелестниц в Столице было — как дождевых капель в туче. Из-за того, что он ни к кому не привязывался, некоторые считали его собирателем женских сердец. Смешно и нелепо.

Истинной, но неосуществленной слабостью своей он всегда считал лошадей. В них сплетены воедино сила и красота, гордость и грация ... и при том ум и верность. Как такими не восхищаться? Мог позволить себе многих, но здравый смысл говорил — зачем?

В Столице он редко выезжал куда-то, и в основном лишь в парадной свите, когда стать коня, разумеется, важна, а вот скорость и выносливость...

Здесь тоже не было времени ездить, но все же он выбирал время для дальних прогулок, даже когда обстоятельства этого и не требовали.

— Оседлайте Рубина, — велел он конюхам.

Лошадей у Кэраи было две: игреневая кобыла Слава и рыже-чалый Рубин, умный и злой жеребец. Для поездки в Срединную крепость он выбрал Рубина. Дорога предстояла не слишком дальняя, и с собой взял всего троих слуг, двое из которых прекрасно справились бы с ролью охранников. Расстояние невелико, дорога безопасна. Малиновые головные повязки со знаком рыси не оставили бы у случайного встречного сомнений в том, какому Дому эти люди служат.

Не столько деловыми нуждами было вызвано путешествие, сколько желанием побывать наконец там, где брат проводит изрядную часть времени и где обучают новобранцев. Самого Тагари там сейчас не было, но встреча с его помощником, Асумой, ожидалась приятной. К тому же в старинной, потерявшей свое значение цитадели жили не только военные, а за судьбой гражданских надо приглядывать уже самому Кэраи. Ну и пора как следует объехать все значимые места в Хинаи. И заранее готовиться к новым пересудам. Он только решает с братом, как поступить, а слухи уже поползли: хоть сами твердыни Хинаи находятся в ведомстве военном, в них, особенно крупных, и рядом гражданских полно. Так пора привести к единству то, что на деле и что на бумаге. И Атога, глава Глядящей Сверху, уже слухи узнал и недоволен грядущим перераспределением налогов.

Дороги меж крепостями в провинции оказались куда лучше, чем в городах и предместьях. Пришлось увеличить штрафы, ответственность за плохо выполненный подряд — а то Айю привык выслушивать оправдания — камень, мол, плохой был, или дожди неудачно прошли и дорогу размыло. Ну, теперь пусть перед началом работ как следует в храме попросят о хорошей погоде.

— Когда-нибудь я хотел бы добраться и до крепостей Ожерелья. Ведь там не был ни разу. И к озеру Трех Дочерей — говорят, на его берегах находят золото и горный хрусталь...

— Смех и слезы Дочерей, — охотно откликнулся невысокий крепкий мужчина со шрамом через бровь, из самых доверенных слуг, сопровождавший господина и в Столицу. — А воды озера Холодного целебны.

— Его мне увидеть доводилось, той водой пыталась лечиться моя мать, но не помогло.

— Госпожа была очень доброй женщиной, — вздохнул крепыш. — Мы все просим небеса о ее счастливой высшей судьбе.

Выехали на рассвете, чтобы в сумерках добраться до Срединной. Дорога до крепости, как и ожидал, была хорошей как по правому, так и по левому берегу, и Кэраи сперва хотел переправиться уже у самой Срединной, но после решил проехать по территории соседнего округа. С части его земель получало доход семейство Нэйта. Не сказать, что большой — плодородных земель тут было маловато, как и во всей провинции, и лучшими заведовали Дома Таэна и Иэра. Вторые — не так уж давно, с тех пор, как разбогатели и начали перекупать право более мелких по значимости семей.

Дорога меж холмов извивалась очень ленивой змеей, по ней тащились повозки, шли пешие, и Кэраи не утерпел.

— Поедем напрямик, а то доберемся заполночь.

Лошади послушно свернули, повинуясь воле всадников.

— Лучшие кони в Хинаи — у Нэйта, — заметил Ариму. — У Тритонов тоже хороши, но те покупают, а Суро сам их разводит. Не пытался вам предложить вроде как в дар?

— Он скорее колбасу из них сделает, — рассмеялся Кэраи. — И хорошо, что не предложит, отказать было бы трудно.

Не светло-зеленые равнины, поросшие дроком и ковылем, расстилались перед ним — обступали темные холмы, покрытые искривленными соснами, папоротником и крапивой. То тут, то там на холмах виднелись рыжеватые проплешины или провалы, склоны изрезали овражки, похожие на морщины.

Кэраи придержал коня, оглядываясь по сторонам.

— Только после срединных земель я вижу, насколько это дикий и суровый край, — сказал он задумчиво.

— Здесь еще ничего, — весело ответил один из слуг. — А вот на самом севере горы — глушь непролазная.

— Недаром тут рождаются сказки о нечисти — не о проказниках-маки или робких лесных красавицах, а о тех, кто намного хуже.

— Вы в них не верите, господин? — с ноткой удивления спросил другой спутник, недавно начавший ему служить. Ариму, ехавший рядом, помалкивал и ухмылялся совершено нахально.

— Наверное, они были когда-то. Но сейчас им тут нечего делать, — ответил Кэраи..

Заметил, что слуга с опаской косится через плечо на заросли черного ельника неподалеку.

— Жалеешь, что срезали путь?

— Да не то чтобы... но лучше бы нам успеть до того, как стемнеет. Будет туман... тут он часто, в лощине меж этих холмов земля заболоченная. Опасности нет, но приятного мало.

В небе парил коршун; казалось, он сопровождает путников с момента, как они свернули с дороги. Его вильчатый хвост упорно указывал на север.

Путники остановились на пригорке, поросшем молодыми деревцами. С бока его сбегал ручеек с очень холодной водой. Струйка пробивалась из-под коряги, похожей на скрюченную кисть руки.

— Прямо двуликая ведьма источника, — рассмеялся крепыш со шрамом.

— О чем это ты? — удивился Кэраи.

— Я ведь с самого севера, у нас там легенда есть, — охотно начал слуга, и спохватился: — Только вы, вроде, того, не верите в легенды-то?

— Но слушаю с удовольствием, особенно если они красивы, — с улыбкой откликнулся господин.

— У нас говорят — прекрасная О-Э была дочерью простого кожевника. И вот как-то раз она встретила оленя в лесу, и тот не убежал, а бродил рядом, пока не настала ей пора возвращаться. День за днем ходила девушка в лес, надеясь снова встретить его, и однажды...

— Эй, там люди, — подал голос другой слуга. — Крестьяне какие-то...

— Беженцы, — обронил Кэраи, подходя к нему. Отсюда, из рощицы, путников видно не было, зато лагерь внизу оказался как на ладони. Люди устроились в овражке неподалеку; один склон его был пологий, другой довольно обрывистый. Варили еду. Человек десять всего, из них два подростка и два ребенка поменьше. Судя по нехитрым пожиткам, дальности от дороги и настороженности, похоже, и впрямь это были не торговцы и не родственники, решившие навестить своих в соседней деревне. И не с границ бегут, от набегов рухэй — далеко. А вот откуда все же явились ...

— Для переселения нужно разрешение о расчете с долгами, — сказал Кэраи; чуть прищурясь, он старался разглядеть те мелочи одежды, которые поведали бы, откуда пришли эти люди. — Вряд ли у них есть...

Топот копыт почти сразу подтвердил эту мысль — возле овражка показались всадники в коричневой форме земельной стражи. Красные полосы на рукавах указывали на принадлежность именно к здешнему округу.

Они всполошились, женщины прижали к себе детей, мужчина, который вел всех, быстро проговорил что-то указывая на деревца у подножия. Видимо, велел прятаться.

Люди попытались было укрыться в сосновом редколесье — на их беду, деревья тут едва росли, и были совсем молодыми, меньше, чем на вершине. Похоже, не так давно пожар уничтожил прежний лесок.

Всадники настигли крестьян, некоторые натянули короткие луки. Командовал ими мужчина средних лет, с полным лицом. Люди испуганно застыли, больше не пытаясь бежать — все, и дети, молчали.

Командир стражи что-то говорил, но ветер относил его слова в другую сторону. Спутники Кэраи неуверенно посмотрели на своего господина, но тот, опираясь ладонью на ствол сосенки, спокойно наблюдал.

Людей согнали в кучу; один из стражников, нагнувшись, хотел поднять в седло ребенка, и что-то сказал стоящей рядом женщине. При этих словах, издалека неслышных, она ухватила мальчика за руку, тот заревел, видимо, от испуга. Стражник потянул ребенка к себе, женщина не отдавала.

— Дуреха, — пробормотал Ариму.

Тут один из мужчин невесть каким образом очутится рядом со стражником и попытался ударить его в лицо. Свистнул клинок...

Перед тем, как уехать, земельные тщательно затушили костер, возле которого остались валяться разбросанные миски. Тело забрали с собой.

Когда всадники скрылись, с холма спустился и Кэраи со спутниками. Посмотрел на вещи на траве, на полосу крови — она еще не засохла.

— Что он ей сказал такое? — пробормотал один из слуг, глядя вслед уходящим. Явно думал о стражнике и женщине.

— Может, решила, что отберут ребенка? — предположил другой.

— Да кому он нужен-то... Хотя не так уж и мал, могли и забрать.

Через несколько мгновений лошади несли Кэраи и его спутников прочь.

— Господин, почему вы не выдали своего присутствия? — спросил Ариму.

— А зачем?

— Но земельная стража вела себя довольно жестоко.

— Убитый, к сожалению, дал для этого повод. Что до остальных, то я распоряжусь, за их судьбой проследят. А все это вместе надо решать иначе. Не годится, когда крестьяне покидают свои наделы, особенно если не война тому причиной.

— А этих вернут на место?

— Если ушли недалеко, да, если нет — оставят здесь, решив вопрос с деньгами.

— Жалко все-таки, — долгое время спустя сказал один из сопровождавших.

Поездка оказалась удачной и легкой, в Срединной господина Таэна приняли не просто как подобает, но даже радостно.

Возвращались другой дорогой.

— Неприятный случай, — согласился Айю, когда Кэраи рассказал ему о случившемся. — Я поручу узнать, что это были за люди.

Задумавшись, он мерил комнату тяжелыми шагами, и резные тени от листьев клена колыхались на одеянии. Шелковистая ткань цвета охры, прошитая золотыми листьями, сама выглядела кленом, только осенним, готовым к смене времени года:

— Крестьяне бегут с насиженных мест, земельная стража обязана пресекать это. Что делать — поля обрабатывать надо, а на севере почва плохая. Сейчас еще участились побеги из приграничных земель, из-за угрозы налетов...

— Приграничные округа далеко. Здесь беженцы спасаются не от рухэй, а от ставшими непосильных налогов при бедной земле. И тут уж я ничего не могу поделать — столичной казне мы обязаны предоставить означенную ей долю. А Дома Хинаи всегда имели свою, и чем больше требует Столица, тем меньше они готовы поступиться собственным благом, нам их пока нечем прижать. Так что снизить налог мы не можем — поступления в казну сократятся, — сказал Кэраи.

— Да, это проблема, — задумчиво согласился Айю. — Что-то поменять может только Столица, а перемены не будут к лучшему. Мы и так в последние годы отсылаем все больше денег.

— И не всегда понимаем, что сулит будущее — мы-то живем хорошо, пока есть возможность прижать крестьян посильнее.

— И что будете делать?

— То, что смогу.

Когда он поручил разобраться, сколько людей и какие земли покинули, и переселить многих из ссыльных крестьян на участки, где почву вполне можно было обрабатывать, и убрал постоянный надзор за ними, это не все одобрили — виновных надо наказывать, а не потакать им.

Дело это было небыстрое, но на бумаге все стало ясно куда быстрей, и сведения утекли из Ведомства по земле. Суро Нэйта, верно, и способствовал этой утечке. Ясно стало, что небольшие поля, предоставленные беглым крестьянам, находятся на землях, с которых получают налоги Таэна, мнения разделились резко. Но положенные законом компенсации он уплатил, а что прибыль получит большую, так к этому не придерешься.

— Убить вас пока пытаться не будут, а вот подставить — милое дело. И заодно наслать порчу или иное что, — пророчествовал Айю.

— С вашего позволения, я буду опасаться первой половины, — смеялся Кэраи. Не знал, что помощник все-таки подсунул ему в библиотеку драгоценную самшитовую статуэтку, хранящую от зла. Спрятал ее между свитков. Статуэтку нашел зоркий Ариму, показал хозяину, тот лишь вздохнул — ну пусть будет...

**

— Он снял с должностей еще двоих человек из казначейства, причем это были давние сторонники их Дома. Нам пока остается лишь молиться о его здравии, — рассмеялся мужчина средних лет по имени Шимара, поджарый и темный; он в свое время сумел спасти главу Жаворонков и от немилости столичного ревизора, и от клинка недоброжелателя. Теперь Суро Нэйта числил Шимару среди ближайших помощников, с виду не возвышая. Но ему позволено было смеяться в присутствии господина, когда тот молчал.

— Ну, так отправься в храм и займись этим, — сердито сказал Макори. Его все раздражало в Шимаре — и более всего подчеркнутая свобода держаться.

Второй сын главы Дома, Суро-Молчун перекатывал по ладони незрелое еще яблоко, — больше, казалось, в целом мире ничто его не интересовало.

Слуга с поклоном отвел в сторону занавесь, пропуская тяжело ступавшего Атоку.

— Есть вести из дома Аэмара? — спросил Суро.

— Пока нет ничего, — ответил Атоку.

— Ты уверен в этом своем человеке?

— Как в себе самом. Он сын моей кормилицы. Пусть Тори считает, что переманил его...

Суро подал знак слуге налить вина. Дождавшись, пока маленькие чарки гостей будут полны, а слуга покинет комнату, заговорил: