Кирпичи 2.0

Лида с ногами села на кровать и молча смотрела на меня. Свет был выключен. Я замер на пороге, с бутылкой в руках, не решаясь подойти.

— Иди ко мне, — прошептала Фрайбергер.

Проснулся в полной темноте от стука в дверь. Свет в номер не проникал из-за плотно задернутых штор.

— Housekeeping! — раздался за дверью голос горничной.

— Минутку, — охрипшим голосом крикнул я.

Не вполне осознавая, где я и зачем, встал с кровати и, спотыкаясь о раскиданную одежду, доковылял до двери. Отпирая, понял, что не одет, спрятался за дверь, высунул голову и попросил горничную зайти попозже.

Заперся, раздвинул шторы, открыл окна. В номер ворвались уличный шум и легкий мартовский мороз.

Мутным взглядом окинул комнату — недопитая бутылка виски возле кровати, на ковре темнеет пятно. Рядом — перевернутая пепельница и окурки. На полу раскиданы подушки, одеяло и смятое мокрое полотенце — свидетельство того, что ночь я провел не один.

Меня мутило. В ванной я хорошо прополоскал горло, почистил зубы, умылся.

В комнате достал из мини-бара бутылку холодной минералки, в три глотка опустошил наполовину и присел на кровать. На меня накатили воспоминания о прошедшей ночи, и я невольно улыбнулся.

Улыбка исчезла, как только я взглянул на часы. Полдень. То, ради чего я приехал — встреча с партнерами, — в разгаре. Представив, как рвет и мечет Степаныч, переживая за Лиду, я позвонил ей. Она отбила звонок, прислав сообщение "Я не могу сейчас говорить".

Облегченно вздохнув — встреча состоялась, не все потеряно, — стал быстро приводить себя в порядок. Принял душ, выпил еще воды, заказал в номер кофе. Оделся в свежее и помчался в партнерский офис. Степаныч и Лида не отвечали на мои звонки и сообщения, поэтому адрес пришлось выяснять у Риты.

В офисе мне сообщили, что руководство вместе с моими коллегами уехало в ресторан на обед. Я решил дождаться их на месте, а пока изучить бумаги по проекту, предоставленные региональными коллегами.

Наконец они вернулись. Судя по оживленным голосам и веселью, переговоры прошли успешно, а результаты нашей работы признали хорошими.

Степаныч, увидев меня, слегка нахмурился, но сочувственно спросил:

— Как самочувствие? Полегче?

Краем глаза я заметил, как Лидка отчаянно закивала и подмигнула.

— Получше, Михаил Степанович. Спасибо.

— Тогда знакомьтесь, коллеги. Товарищ Резвей — наш так некстати захворавший коллега.

— Очень приятно познакомиться воочию, Сергей, — протянул мне руку представительный импозантный мужчина. — Тихонов Валерий Николаевич.

Генеральный директор компании-заказчика. Я мысленно поблагодарил Лидку и широко улыбнулся:

— Взаимно, Валерий Николаевич!

Я пожал ему руку, потом познакомился с остальными представителями заказчика.

— Рад, что с вами все в порядке! В принципе мы с вашими коллегами уже все обсудили, но я люблю выслушивать все точки зрения. Поэтому предлагаю устроиться в конференц-зале и еще раз обсудить все пункты...

Тихонов, как ледокол, рассекая огромным телом воздух, направился в конференц-зал, а в его фарватере двинулись уже остальные. Я чуть задержался, пропуская народ и дожидаясь Лидку. Она, улыбнувшись, жестом показала на свою голову, провела большим пальцем по горлу и вывалила язык набок — устала, ужасно себя чувствую, мозги кипят. Я ее прекрасно понял и, не сдержавшись, шепнул:

— Спасибо!

В ответ она сжала мою руку. Ладошка у нее была мокрой — переволновалась. В голове промелькнули образы прошлой ночи, и у меня сперло дыхание...

Остаток дня мы работали над проектом с местными ребятами. Тихонов увел Степаныча к себе, и они весело провели время, судя по тому, каким нарядным шеф вышел оттуда.

Мы заехали в гостиницу, собрали вещи, выписались и поехали в аэропорт. Я сорвал у задумчивой Лидки еще один поцелуй, когда зашел за ней в ее номер. Но мыслями она уже была не со мной и вела себя чуть отстраненно.

Ночью мы вернулись в Питер. Степаныч попрощался с нами еще при посадке. Лидка весь полет проспала, а я думал, что будет дальше. Все разъяснилось само собой, когда, выходя из самолета, Лида сказала:

— Резвей, ничего не было, хорошо?

Я пожал плечами.

— Как скажешь, Фрайбергер. Ничего не было. Но будет?

Лида промолчала.

— Лид!

Она прикусила губу и выпалила:

— Не знаю, не знаю! Может быть... Забудь, ничего не было! Не было ни-че-го!

— Конечно, не было, — подтвердил я. — Просто переспали, бывает. Я о другом...

— Все, прекрати! Замолчи!

Я огляделся и все понял. Лиду встречал Костя. В руках он держал розу на длинном стебле, обернутую целлофановой пленкой. Вид у него был несчастный, но в глазах светилась надежда. Он даже не видел меня, влюбленно глядя на Лиду.

Она обернулась ко мне, ее глаза сияли. Очень тихо, так что я едва расслышал, она произнесла:

— Все будет хорошо, Сережа! И было — тоже хорошо.

Кинулась к Косте, обняла и прижалась к нему. Осчастливленный Панченко выронил цветок.

Я, ничего не чувствуя, быстро пошел на выход из аэропорта.

Странно, но мне было все равно.

Я снова проспал. Сказались и бессонная ночь, и смена часовых поясов. Не помню, как отключил будильник и сработал ли он вообще. Проснулся сам. Потянулся, глядя в потолок, и понял, что на работу опоздал. Комнату заполнил дневной свет, а за окном шумел город. Часы показывали начало одиннадцатого.

Собравшись так быстро, как мог, поехал в офис. Я давно не позволял себе опозданий, работал хорошо и мог надеяться, что мне все сойдет с рук. Конечно, я мог оправдаться тем, что с утра встречался с заказчиком. Но, во-первых, я не умел врать и считал лучшей политикой честность, а во-вторых, все это можно проверить. Были люди в компании, которые не гнушались проверять.

На вахте стоял Николаич. В последнее время он обычно, увидев меня, издалека улыбался и приветствовал. Сегодня он меня будто не видел.

— Добрый день, Игорь Николаевич, — поздоровался я.

Николаич хмыкнул и отвернулся. Я не стал придавать значения его странному поведению и поднялся к себе.

Уже подходя к кабинету, я что-то почувствовал. Открыл дверь и вошел. Всё было как всегда — коллеги работали, уткнувшись в экраны или бумаги. Левон что-то жевал, но пальцы его летали по клавиатуре. Лиды на месте не было. Панченко, увидев меня, криво ухмыльнулся.

Что-то было не так. Ни обычного гомона, шума и перекрикиваний, ни вялых приветствий.

Я подошел к своему рабочему месту и замер. Мой компьютер был опечатан, на столе лежало уведомление о расторжении трудового договора. Меня уволили.

Кровь прилила к лицу. В голове забегали мысли-тараканы, вытаскивая на свет все мои прегрешения и возможные причины. За что?

— Ребята, кто-нибудь знает, что происходит? — решился спросить у коллег.

— Сережа, ничего не знаем, — ответил Левон. — Пришли айтишники, опечатали твой компьютер, из отдела кадров принесли бумажку. Тебя не было — оставили на столе.

— Ясно, спасибо.

Сел, внимательно изучил уведомление. Формулировка была вроде понятной, но в мою картину мира не вписывалась. Увольняли по куче статей: "прогулы; появления на работе в состоянии алкогольного, наркотического или иного токсического опьянения; неоднократное неисполнение работником без уважительных причин трудовых обязанностей; разглашение коммерческой тайны, в том числе разглашение персональных данных другого работника".

Всё стало запутаннее. Судя по реакции на мое появление в офисе, содержание уведомления уже ни для кого не было секретом. Я был уверен, что мое увольнение — самая обсуждаемая новость дня. Как же некстати я проспал!

Решив лично поговорить с Кацюбой, я прихватил уведомление и пошел к нему. В приемной Рита поливала цветы. Она включила музыку и, пританцовывая, передвигалась от цветка к цветку, подпевая Бейонс. Заметив меня, смущенно замерла.

— Привет. Уже в курсе? — спросил я.

— Привет! Все в курсе. Шеф тебя видеть не хочет. Сказал, придешь — гнать тебя взашей. Ты что натворил-то?

— Да сам не понимаю. Вчера из командировки вернулся, все там нормально прошло, заказчик доволен...

— А ты не заметил, что в последнее время часто многого не понимаешь и все у тебя как-то само собой происходит?

— Рит...

— Да я что, я ничего. Просто поделилась наблюдением, ничего личного. Ты подумай: может, все-таки какой-то скелетик вывалился из шкафа?

— Да точно тебе говорю, ничего не вываливалось!

Я вспомнил события последних дней. Ничего страшного я не сделал. Наоборот, резко увеличил свою эффективность, приходил первым на работу. Да у меня все в руках горело! Если не считать замятую благодаря Лиде историю в командировке, то... Стоп! А если все-таки не замятую?

— Ага, вспомнил! — торжествующе воскликнула Рита, наблюдавшая за мной.

Я позвонил Лиде, стараясь не злиться на Риту. Она-то уж точно не виновата.

— Привет! Надо поговорить.

— Наконец-то, Резвей! Ты где? В офисе? Тут такое творится! Иди в переговорную, я сейчас буду!

Лида, конечно, поможет прояснить, что случилось. Но для начала я попробовал все-таки зайти к Кацюбе. Пусть наорет, но хотя бы буду знать причину увольнения из компании, которой отдал годы.

— Не надо, Сергей. Себе же хуже сделаешь, — остановила меня Рита.

Я вздохнул и отпустил ручку двери.

— Хорошо.

Выходя, услышал за спиной Риткин голос:

— Выше нос! Все будет хорошо!

Мы с Лидой закрылись в переговорной, и она начала объяснять:

— Не поверил Степаныч ни мне, ни тебе. Учуял запах перегара — мне утром замечание сделал, когда мы ехали на встречу. По тебе проехался: мол, ты совсем идиот, раз в командировке накануне важной встречи напился.

— Да откуда он знал-то, что я с тобой пил? — спросил я.

— Ну привет, Резвей. Мы же на посадку шли вместе, он тогда уже заметил, что мы навеселе.

— Понятно.

Свет был выключен, жалюзи задернуты. Мы сидели в полумраке: я на стуле, она, облокотившись, на столе напротив. Шелест лопастей вентилятора разбавлял тишину.

— И это причина увольнения?

— Резвей, да у него ворох причин. Он когда к Кацюбе пошел, весь компромат на тебя собрал. У него там куча служебок — хамил, угрожал, сливал информацию якобы. Честно признаюсь: и от меня там была парочка, и от Кости. Юрку зачем обидел? Он тебя вообще бог весть в чем обвиняет: типа, ты на представительские проститутку снимал для личного пользования.

— Только одну? Невысоко он мои способности оценивает, невысоко.

— Резвей, ну что ты как маленький? Бог с ним, с Юркой этим. Ты думай, как тебе выпутываться. К Кацюбе ходил? Хочешь, я с тобой пойду? Объясню, что и как! — горячилась Лидка. — Обоих вряд ли уволит, кто у него останется — Костя да Юрка, что ли? А работать кто будет?

— Лид, спасибо, но не надо. Постараюсь сам ему все объяснить. А вообще, знаешь, сюрприз хоть и неприятный, но чего-то подобного я ждал.

Лида вопросительно посмотрела мне в глаза.

— Ты же помнишь, каким я был. Я же всем помогал, всем старался угодить... Ну, и посадил на шею. Тебя любил очень, а ты этим пользовалась, разве нет?

Лидка шмыгнула носом и прошептала:

— Помню.

— А когда понял, что больше так жить не могу, надо развиваться, научиться отстаивать свою позицию, так сразу все и началось. Был добрый лох, а стал агрессивный чудак, который не то что не сделает за тебя твою работу, а еще и сверху нагрузит.

— Сереж, а мне нравится, как ты изменился.

— Спасибо, я уже догадался в командировке, что нравится, — попробовал пошутить я.

— Да ну тебя, — отмахнулась она. — Ты знаешь, может, все это и к лучшему. Сменишь обстановку, коллектив — пусть сразу увидят тебя нового. Мы-то помним тебя прежним, отсюда у ребят и неприятие...

Раздался стук, дверь приоткрылась, и появилась голова Панченко.

— Лида, ты тут?

— Блин, явился! — зло прошептала Лидка. — Я побегу. Держись!

— Спасибо тебе, Лид, — я пожал ее руку. Она опустила взгляд, помолчала, вскинула голову, чмокнула в щеку и ушла.

— Что ты там делала? — услышал я возмущенный голос Панченко. — С ним?

— Не твое дело, — ответила ему стерва Лидка.

Остаток дня я провел, сдавая дела, складывая в коробку личные вещи и собирая подписи на обходном листе. В бухгалтерии провели расчеты, и выяснилось, что мне ничего не должны, все съел заем. Не до конца понимая, в какой глубокой финансовой пропасти оказался, я все же попытался договориться с бухгалтерией о пролонгации займа — мало того, что я почти на мели, так на мне еще и кредит. Бухгалтерия отправила меня к генеральному.

Я снова пошел к Кацюбе, но его не было на месте.

— Сереж, — позвала меня Рита, пока я раздумывал, ждать ли шефа.

— Да?

— Я хочу сказать, что с твоим опытом и способностями найти новую работу — не хуже, даже лучше этой — ты сможешь очень быстро.

— Откуда ты знаешь, Рит?

— Просто знаю, — серьезно сказала она. — Верь мне.

— Верю, — сказал я и пошел собираться.

Прошелся по отделам, прощаясь, пожал руку каждому, невзирая на отношения. В глазах некоторых видел злорадство и лживое сочувствие. Другие искренне переживали за меня, но большинству было все равно. Не уверен, что кто-то вспомнит об этом уже вечером.

Миха с Левоном неловко помялись, пообещали звонить, помочь рекомендациями, предложили на выходных посидеть, отметить мой "выход на волю". Милка Чердаклина разревелась, сказала, что еще ничего не потеряно, она будет жаловаться... Кому, о чем?

Даже Саня Бородаенко не сдержался, приобнял:

— Держись, старик, где наша не пропадала!

Молча пожал мою руку Кравцов.

Я подошел к Панченко, рядом с которым сидел Юрка Бажов.

— Ладно, парни. Не скажу, что буду горевать, но мы вместе работали, делали одно дело. Бывайте!

— И тебе успехов... — пробормотал Костя, пожав мне руку. — На новом месте.

Я остановился, разглядывая своего главного, как мне казалось, врага и пожалел его. Я представил, как он, маленький, неуверенный в себе, но получивший внимание роскошной женщины, переживает; как тяжело ему даются отношения с Лидой. Я поклялся себе, что никогда никому не выдам нашу с ней тайну — я желал сберечь ее репутацию и самолюбие этого маленького нахохлившегося Наполеона. Мне даже захотелось взъерошить Косте волосы, потрепать его и сказать что-то вроде "все будет хорошо", но я сдержался.

— Спасибо, — сказал я Косте и посмотрел на Юрку. — Жаль, что так вышло, Юр. Я правда хотел как лучше.

Юрка насупился, нехотя процедил:

— Всякое бывает. Удачи.

На пороге я еще раз окинул взглядом ставший таким родным кабинет. Что-то сжалось в груди.

— Хороших проектов, ребята! — пожелал я бывшим коллегам.

И ушел.

Две недели жил в прежнем ритме. Время, уходившее на работу, занял ее поисками. Но месяц заканчивался, а новое место я так и не нашел. Над своим резюме работал целый день, следуя рекомендациям кадровых сайтов. Разослал его по знакомым с просьбой посодействовать в поиске новой работы.