Легенда о Вращающемся Замке

— Я бы не зазевался, — вставил Гленан.

— Я для примера сказал. Так-то понятно, что вы, лорд Кэбри, самый опытный из нас в этих делах и настоящий мастер по части нечисти, — Гледерик зыркнул на приятеля с неожиданной злостью. — Но я веду речь к тому, что, пожалуй, и впрямь бессмысленно выяснять, кто здесь в большей степени идиот. В любом случае, мы живы.

— Благодаря твоим смекалке и смелости, — отметил Остромир. — Мы все у тебя в долгу, Гледерик. Хорошо, что ты сообразил насчет своего происхождения. И хорошо, что твое происхождение оказалось подлинным. Говоришь, твой меч светился? Кровь Айтвернов — древняя кровь. Столь же великая, как кровь Фэринтайнов. Драконьи Владыки были одним из величайших правителей Волшебной Страны. Такими же, как Повелители Холмов или как Сумеречный Король, что правил на севере в былые дни. Недаром я расспрашивал тебя в Кутхилле, не волшебник ли ты.

— Да какой уж я вам волшебник, — отмахнулся Дэрри. — Будь я волшебник — взмахнул бы рукой, и эта нелюдь на месте бы в прах обратилась. Ничего подобного, впрочем, не произошло. Эльф лишь сказал, что видит во мне "крохи магии" — и не больше того. Видно, этих крох и хватило. Да и меч этот я таскаю от своего бывшего господина. Если он знался прежде с волшебницей — вдруг есть на нем какие-то чары. Прежде правда не появлялись, и на Броквольском поле мне не помогли. Может, моя кровь помогла. Может, эта дрянная ночь подсобила. Я не знаю. Я был бы рад, скажи это существо, что я великий чародей и пугаю его своим могуществом — но ничего подобного оно не заявляло.

— Великий чародей, — сказал Гленан, явно уставший за минувший день, еще не выспавшийся толком и успокоенный хотя бы тем, что все закончилось благополучно, — а мы спать сегодня вообще еще будем?

— Не знаю, — признался Гледерик. — Остромир, как ты считаешь, леший этот еще вернется?

— Не должен, — покачал венет головой. — Я лично с такими созданиями не сталкивался. Но согласно всем преданиям, однажды изгнанный с позором и признавший свое поражение, фэйри такого рода обратно не приходит. Это для них против правил и против чести. Как для ловеласа волочиться за дамой, которая его на глазах у честного народа с гневом отвергла.

— Хорошее сравнение, — рассмеялся Дэрри. — Так значит, ложимся спать все трое, без часовых? Лесной дух не вернется, а разбойников в этой чаще точно не водится.

— Нет, — сказал венет. — Спать ляжете вы двое. А я подежурю до утра.

— С чего вдруг? Сами же сказали, что леший больше не придет.

— Если верить преданиям. А что, если они на этот счет врут? Нет уж, рисковать подобными вещами я не намерен. Мы и так оказались в большой опасности. Со мной были обереги, и я думал, что их хватит для нашей защиты, и все положенные заговоры я тоже произнес, когда разводил костер — но, видимо, этот фэйри оказался сильней. Так что посижу-ка я и пригляжусь к лесу.

— Это бессмысленно, — сказал Гледерик. — Просидите хотя бы только свою часть дежурства, а потом будите Глена и ложитесь. Нет смысла одному куковать всю ночь над костром.

— Ну, может и разбужу, — сказал венет тоном, прямо утверждавшим обратное, — но сейчас вам лучше лечь отдыхать.

Дэрри шумно и демонстративно вздохнул, пробормотал что-то на предмет упертых упрямцев, и завернулся в свой плащ. Земля была холодная, но хоть какое-то тепло овечья шерсть, из которой плащ был сделан, все же давала. Гледерик лежал на боку, поджав к животу ноги, и какое-то еще время смотрел сквозь наполовину сомкнутые веки на несущего свое дежурство венета. До недавнего времени Остромир оставался для него загадкой. Сначала юноша воспринимал его как еще одного Гэриса Фостера — сурового и молчаливого вояку, у которого невесть что за душой. Но чем больше они путешествовали вместе, тем сильнее Дэрри замечал, насколько седовласый венет от сэра Гэриса отличается. Он был вовсе не груб и не твердолоб, что, казалось, было бы ожидаемо для человека его рода деятельности. Напротив, Остромир проявлял обычно отменную вежливость и был по-своему даже деликатен, не чурался иронии, а его высказывания демонстрировали широкий кругозор. Видно было, что он получил куда лучшее воспитание, чем можно было предположить, глядя на его жесткое лицо и широкий разворот плеч.

Гледерик понял, что доверяет ему. Это было по-своему весьма непривычно — он мало кому вообще доверял. Почти начал доверять Гэрису Фостеру — а тот немедленно показал двойное нутро. Хотелось надеяться, что эта черта у Фэринтайнов не семейная. Мысли Дэрри невольно переключились на его покойного господина. Юноша понял, что ему на самом деле ужасно жаль, что сэр Гэрис оказался фальшивкой, просто маской, которую умелый интриган надел, исполняя свою роль. Гледерику ведь по-своему нравился Фостер. Раздражительный и сердитый, тот только и делал, что ворчал и ругался, и был способен врезать своему бедовому оруженосцу кулаком по челюсти — однако было в нем что-то, что внушало к нему привязанность. Он выглядел пусть и грубым, но зато открытым и честным. А оказалось, все эти открытость и честность — просто инструмент в руках искусного лжеца. Обманка.

Гледерик пообещал себе, что если однажды ему придется достигать каких-то неправедных целей, будет он это делать откровенно, с открытым забралом, не увиливая и не скрывая своих намерений. Так, думалось Дэрри, будет достойней. Никаких уверток, честно идти напролом.

Собственные мысли его, однако, оставались противоречивыми и путаными. Он одновременно не одобрял поступков старшего Фэринтайна — и сожалел, что вышло так, как оно получилось в конечном счете.

"Я скучаю по Гэрису, — решил Гледерик. — Он был мерзавцем и прохиндеем, но лучше бы он уцелел, а не наделал всей этой ерунды. Если разобраться, чего он добивался и чего вообще хотел? Занять место, которое занимал Хендрик. Почему нет, если Хендрик в самом деле оказался дрянным королем? Может, Гилмор распоряжался Эринландом бы разумнее кузена. И все же, должна существовать определенная грань. Вести под жертвенный нож родного брата — не так должен поступать король, даже руководствуясь высшими целями. Можно порой делать нечто недостойное, но тут вышел явный перебор. Сам бы я так никогда не поступил. Лучше сказать в лицо врагу правду — и посмотреть, что враг на это ответит, чем держать за спиной кинжал".

За своими размышлениями юноша и не заметил, как к нему подкралась дрема. Веки его сами собой полностью закрылись, Дэрри перевернулся на другой бок и в скором времени уже полностью уснул. Ради разнообразия, в этот раз ему совершенно ничего не снилось.

Хвойный лес вскоре сменился лиственным, ели и сосны уступили место березам и осинам, ясеням и дубам. Сейчас они уже почти все стояли облетевшие, и землю под копытами коней устилал густой ковер опавшей листвы. Сквозь голые ветки деревьев то и дело проглядывало ненадолго вынырнувшее из-за туч солнце, на излете осени внезапно порадовавшее путников последним, быть может, в уходящем году теплом. Маленький отряд проезжал густыми дубравами и светлыми березовыми рощами, берегами звонких, стремительных рек. Несколько раз приходилось на короткое время останавливаться, когда Остромир принимался поправлять маршрут, замечая, что дорога слишком сильно отклонилась к западу или к востоку.

Места вскоре пошли не такие дикие и нехоженые, как раньше. Путешественникам то и дело попадались то одинокие хутора, стоявшие на вырубках, то небольшие деревни, то торговые фактории, обычно расположенные по берегам рек. По воде местные обитатели предпочитали сплавлять дерево и пушнину в близлежащие города. Серебряные Леса, занимавшие обширную территорию между восточными рубежами Эринланда и западными провинциями Озерного Края, формально относились к вотчине венетского великого князя, однако заселены были негусто. Так уж сложилось испокон веку. Селились здесь в основном охотники и лесорубы. Вдоль тянувшегося с восхода на закат Большого Тракта стояло несколько достаточно крупных городов, таких, как Дебрев, однако до тракта еще только предстояло добраться.

Тем не менее, пару раз странникам удавалось заночевать под крышей, в попавшихся на их пути деревнях. Местные жители оказались вполне гостеприимны и охотно приняли их под свой кров. Это были спокойные и тихие земли, много лет не знававшие междоусобиц. Впрочем, об идущей на западе войне Гледерик и его спутники не забывали ни на минуту. Особенно напряженным сделался Гленан, и Дэрри уже старался лишний раз не заговаривать с ним, лишь бы только не попасть под горячую руку. Наследник графов Кэбри окончательно сделался взбудораженным и дерганым, и огрызался на каждое слово. Его можно было понять. До сих пор неизвестно было, что происходит в Эринланде, какой оборот приняли военные действия, удалось ли Эдварду Фэринтайну отстоять столицу.

На восьмой день после выезда из Ильмерграда Остромир сообщил, что до тайника Пяти Королей осталось всего ничего. Сначала, с самого утра, путешественники долго плутали по звериным тропам и нехоженому бурелому. Седовласый венет вел себя нарочито молчаливо, только и делал, что постоянно хмурился, с особенной внимательностью оглядываясь по сторонам.

Остромир спешился, держа коня в поводу, и провел Дэрри и Гленана парой неприметных оврагов. Несколько раз он останавливался, возвращался назад по своим же следам и поворачивал в другую сторону. Венет был явно взволнован, и Гледерик ощутил, как и сам проникается стремительно сгустившимся в воздухе беспокойством. Неужели, подумал юноша, после всех этих однообразных дней, уже начавших утомлять своей одинаковостью, они все-таки добрались к цели всего путешествия?

Наконец Остромир привел своих товарищей на склон оплывшего, густо заросшего вековыми дубами холма. Венет остановился перед входом в какую-то темную пещеру:

— Здесь, — сказал он. — Все-таки нашел это место. В какой-то момент мне показалось, что мы заблудились и память меня подводит.

— Так это и есть тот самый легендарный форпост древних магов? — уточнил Гледерик недоуменно. Он ожидал чего угодно, но только не подобного. — Я полагал, что мы наткнемся на развалины древней крепости, как в Каэр Сейнте, или на что-то наподобие этого. Что тут окажутся башни, укрепления, бастионы. Ворота, стены и рвы. Это все должно было производить впечатление, разве нет?

Его чувства можно было понять. Вход в пещеру, перед которым они стояли, выглядел совершенно обыденно и даже заурядно. Он зарос по краям сорной травой и кустами, а с потолка, как прекрасно просматривалось даже отсюда, свисали древесные корни. Из подземелья веяло сыростью, слегка тянуло холодом.

Поблизости не наблюдалось никаких циклопических укреплений, разрушенных замковых стен, крепостных рвов или хотя бы на худой конец массивной каменной плиты с высеченными на ней древними рунами, таящими в себе зловещее предостережение или пророчество. Юноша испытал разочарование — в сказках все получалось немного иначе. Впрочем, в сказке эти места непременно бы охранял дракон.

— Ну я понимаю, — сказал Остромир, видя овладевшее Гледериком смятение, — смотрится не слишком грандиозно. Но это точно оно. Сначала я нашел в светоградской библиотеке старую хронику, в которой говорилось о тайном хранилище, расположенном в этих лесах, и о могущественном артефакте, спрятанном в нем. Летопись утверждала, что лишь потомок лидеров старого союза сможет проникнуть в этот схрон. Я был молод и любопытен, мне захотелось проверить, правдива ли древняя легенда. Я приехал в здешние края, долго расспрашивал обитателей окрестных хуторов. Наконец они рассказали мне о странной пещере, в которую не может войти никто из людей, к ней приближавшихся. Привели сюда. Внутри я наткнулся на невидимый барьер. Примерно в паре минут от входа. Пытаешься сделать шаг вперед — и больше не можешь. Упираешься во что-то. Словно холодная прозрачная стена, которую нельзя увидеть, но можно потрогать.

— Великолепно, — сказал Гледерик, вглядываясь в темноту. Только сейчас до него окончательно дошло, какой авантюрой с самого начала была вся эта экспедиция. — А вдруг там попросту нету этого артефакта? Может, его спер какой-нибудь предприимчивый король пятьсот лет тому назад, прочитав ту же самую хронику, которую читали вы. А если нужный нам предмет там все еще лежит, как мне вообще его опознать? Это магическое кольцо? Посох? Зачарованный щит? А если там внутри установлены ловушки? Заклятые магией Древних демоны, стоящие на страже колдовских сокровищ? Ядовитые испарения? Сжимающиеся стены, опускающийся потолок? Каменные големы, наконец? Что мне тогда делать?

Гленан рассмеялся:

— Дэрри, ты сказки больше слушай. Каменные големы, надо же такое придумать.

— Ну мало ли, — Дэрри смутился. — Всякое ведь бывает.

— Ты обязательно нам потом расскажешь, если увидишь нечто подобное, — подбодрил его Кэбри. — И про големов расскажешь, и про сжимающиеся стены, и в особенности про демонов. А теперь иди. Или мы будем стоять тут до самого ужина и смотреть, как ты боишься сделать хотя бы шаг?

— Ничего я не боюсь, — буркнул Дэрри и проверил, хорошо ли меч выходит из ножен. — Я просто задумался, а что же может ждать меня внутри. Это полезное занятие, временами о чем-то думать. Все же, согласитесь, было бы странно, если бы древние маги не поставили в своем логове никаких ловушек. Заклятия заклятьями, но есть же еще и простая предосторожность. Ну да ладно, какой в самом деле смысл просто стоять и ломать над этим голову. Я пошел. Если не вернусь к следующему утру — устройте по мне хорошие поминки.

— Внутрь зайдем вместе, — сказал Остромир. — Я доведу тебя до преграды, а дальше будь осторожен.

Пещера оказалась и в самом деле совершенно заурядна на вид. Она плавно спускалась вниз, идя под легким уклоном. С потолка порой срывались капли воды — где-то наверху тек ручей. Остромир шагал первым, светя факелом. Отсветы пламени колебались по стенам. Пройдя, наверно, целых три сотни футов от входа, венет остановился, выставив перед собой ладонь.

— А вот и эта самая преграда, — сообщил Остромир. — Я ее чувствую.

Гленан, державшийся до того позади, подошел к венету и тоже провел рукой по воздуху, нащупывая пальцами нечто незримое. Озадаченно нахмурился.

— В самом деле, — подтвердил эринландский дворянин. — Тут что-то очень плотное. Твердое. Как невидимая стена, будто сам воздух превратился в камень. Не могу продвинуть руку. — Он сделал шаг вперед и уперся лбом в пустоту. Напрягся, пытаясь ступить дальше, и не сдвинулся с места. — Не пускает, — признался Гленан. — Надо же, а я на секунду даже усомнился, что подобное возможно.

Гледерик прошел несколько футов, миновав товарищей и не встретив при этом никаких препятствий, развернулся к ним лицом и посмотрел с долей сомнения:

— Вы меня наверно разыгрываете, — сказал он почти сердито. — Лично мне на лоб ничего не давит.

— В таком случае, я тебя поздравляю, — отвечал ему Гленан. — Мы окончательно убедились в том, что ты потомок иберленских королей. Если хочешь, можешь уже прямо сейчас начать примеривать на себя корону. — Граф Кэбри вздохнул. — Прости мне мое ерничество, — сказал он. — Просто я тоже втайне рассчитывал, что смогу миновать это сдерживающее заклинание, чтобы оно из себя не представляло. Я ведь дальний родственник Фэринтайнов, пусть и не по прямой линии, и надеялся, что, может быть, и кровь Уайтхорнов во мне тоже найдется. Но, видимо, наши предки ни разу так и не породнились. Дом Уайтхорнов пресекся очень быстро, сразу после окончания магических войн. Жаль. Я надеялся, что смогу составить тебе компанию и помочь, если внутри вдруг окажется опасно.