В непосредственной близости от входа в здание висел анимированный плакат, который, казалось, никто не решался снять. Волшебница «Микки», похоже, очень хотела, чтобы вы купили средство для волос, которое «вдвое увеличивает сократительную силу прядей ваших волос!».
«Мне бы когда-то пригодилось что-то подобное, — подумала Рёко, сканируя лицо девушки на плакате, чтобы определить личность. — Но я не совсем понимаю, с чего бы кому-то покупать это только потому, что так говорит “Микки”».
У нее за спиной дернулись ее волосы, стряхивая немного воды. Она проигнорировала воду, так как та не имела особого значения, раз уж даже ее одежда очищалась сама. Одним из последствий обучения было некоторое… невнимание к подобному. Она подумала, как отнесутся к этому ее подруги.
«Это одобрение, — подумала Кларисса. — Люди склонны покупать то, что им запоминается, и они чаще запоминают то, что ассоциируется с кем-то им знакомым. Так что Микки платят немного валюты, и она соглашается появиться в такой рекламе. Полагаю, это один из способов заработать деньги. Хотя ее послужной список отмечает ее как “погибшую”. Полагаю, это должен быть старый плакат».
Рёко задумалась.
«Кстати говоря, мне, вероятно, стоит немного подумать о том, что мне делать со всеми лишними квотами, — подумала она, решив не сосредотачиваться на второй половине сказанного Клариссой. — Есть мысли по этому вопросу?»
«По сути, да. Хотя не думаю, что прямо сейчас подходящий для этого момент. Кажется, что-то в этой ситуации не так».
«Хм? Что ты имеешь в виду?» — спросила Рёко.
«Имеющаяся у меня информация указывает, что твой дедушка назначен в полевой госпиталь, а не что-то подобное, в относительно безопасной городской зоне. Это, скорее, специализированное учреждение, для тяжелых случаев, а также для клонального восстановления волшебниц. При всем уважении, не думаю, что у твоего дедушки достаточная для этого квалификация. И несмотря на все мои усилия, я до сих пор так и не нашла его кадровую запись».
«Кажется, ты слишком много об этом думаешь, — подумала Рёко, хотя ее это обеспокоило. — Давай не будем задерживаться и войдем».
Первый признак настоящей координации и логистики с тех пор, как она покинула ЧКК Ворон, едва она вошла, встретить ее вышла приятно выглядящая молодая женщина физически чуть старше двадцати.
«Тиё, Норико»
Возраст: 112
Род занятий: волшебница (активная служба): психотерапевт, ОПЗ
Звание: полковник
Классификация: телепат
«Психотерапевт?» — удивленно подумала Рёко.
— Добрый день, — по-японски сказала женщина. — Я хочу передать вам извинение от Ацуко-сан, что она не в состоянии прибыть лично. Тяжело быть сразу везде, и в некоторых ситуациях, мы считаем, лучше иметь человеческое присутствие, а не задействовать виртуальность.
— Ситуациях? — спросила Рёко. Ее волосы дернулись еще раз, как будто в соответствии с ее настроением стряхивая остатки воды.
Женщина ровно взглянула на нее, оценивая, после чего сказала:
— Пока вы добирались сюда, ваш дедушка пострадал от довольно серьезной травмы. В то время как она не угрожает жизни, возможно, его внешний вид огорчит вас. Если бы вы не были уже в пути, мы бы, честно говоря, все отменили. В данном случае я буду здесь, ну, наблюдать за вами. Ничто в ваших записях не предполагает, что это как-либо серьезно повлияет на вас, но осторожность вполне может быть лучшей частью отваги.
У Рёко распахнулись глаза, и она почувствовала, как по ее венам прокладывает себе путь осколок страха.
— Травмы? — слегка паникующим голосом спросила она. — Как? Будут ли постоянные последствия?
Под постоянными последствиями она имела в виду существенное повреждение мозга. Достаточное время в регенеративном баке могло даже нормального человека восстановить не более чем из головы, но фактическое повреждение мозга — ну, даже если хирургия сможет это исправить, высок шанс, что человек может вернуться с измененной личностью или потерянными воспоминаниями. Мышцы, связки и кости были относительно неважны. Нельзя было терять информацию. Ну, кроме когда доходило до магического исцеления, но это… зависело от качества исцеления, и таких было недостаточно.
Рёко впервые пришло в голову, что для чего-то подобного может быть полезно наличие таккомпа.
— К счастью нет, — сказала Норико, сперва ответив на более важный из ее вопросов. — Налет пришельцев временно скомпрометировал зону обороны в районе, где он работал, и он оказался мишенью неудачно вовремя выпущенного снаряда. Он будет в порядке.
Рёко подумала, что для психотерапевта Норико странно… клинична. Она ожидала гораздо более мягкого подхода. Она задумалась, отражает ли это личность женщины, или ее файл предполагает, чтобы именно так разговаривали с ней люди. Возможно, и то, и другое.
«Ты стоишь с буквально раскрытым ртом», — указала Кларисса. Рёко поспешно закрыла его, возможно, вложив слишком много сил.
— Хорошо, — сказала она, силой заставляя себя сохранять спокойствие. — Это важно. Надеюсь, травма его не слишком беспокоит.
Женщина слегка улыбнулась.
— Я бы сказала, он хорошо с этим справляется. Записи о вас были верны. Идемте, посмотрим на него. Я перешлю описание травмы на ваш таккомп.
Рёко на ходу получила телесную карту ран и внутренне поморщилась. Потеря двух ног и множество осколочных ранений в живот. Она… ну, во время обучения она многое повидала и очень хорошо знала, что через неделю он вернется к своим обязанностям, но все равно не стремилась это увидеть. Ее мать, возможно, устроила бы сцену, предполагая, что она узнала.
Курои Абэ она нашла довольно скоро, сидящим на кровати, чтобы приветствовать их прибытие. Он был один в маленькой личной палате, украшенной висящей у него над головой одинокой картиной в стиле импрессионизма и псевдоокном, отображающим видеопоток города снаружи. Дальняя стена показывала один из этих вечно популярных армейских «Военных докладов», любимых среди рядовых за ироничный осознанно пропагандистский стиль. Из-под одеяла, которым дедушка прикрыл свою нижнюю половину, выбегал набор белых трубок. Трубки переваливались через край кровати, казалось, вливаясь прямо в материал стены.
— Мне не сказали, что ты навестишь, иначе я бы вышел тебя встретить, — сказал ее дедушка, наклонившись вперед внимательнее всмотреться в нее. — Тиё-сан появилась из ниоткуда, задала мне несколько вопросов и вдруг сказала, что приведет ко мне внучку.
— Вопросов? Правда?
— О, ничего важного.
«Она хотела знать, что я думаю о твоей сексуальной ориентации», — молча передал дедушка, не позволив ничему показаться на лице.
«Правда?» — спросила Рёко, вдруг ощутив дискомфорт.
«Что-то произошло?»
Рёко с усилием сохранила лицо спокойным.
«Она мыслечтец, деда. Она не может прочесть эти передачи, но я вполне уверена, что она все еще слышит тебя».
Ее дедушка слегка огорчился.
— Ну, я тоже не знала, что навещу тебя, — сказала Рёко, взглянув на женщину, не выказавшую никаких признаков, что она, к примеру, уйдет и оставит их наедине. Она вдруг засомневалась, нравится ли ей ОПЗ. Среди прочего, она была уверена, что вопрос был как-то связан с Асами, но как они вообще об этом узнали?
Курои Абэ на мгновение задумался, взглянув в сторону своих ног.
— Хочешь взглянуть? — резко спросил
— Взглянуть? — повторила Рёко.
Мужчина начал стягивать с ног покрывало.
— Вы уверены, что это хорошая идея, Курои-сан? — скептически спросила Норико. — Она…
— Ба, она куда крепче этого, — заверил он, мгновенно уловив смысл.
Через секунду Рёко, слегка поморщившись, выяснила, для чего нужны были трубки. Отсутствующие ноги, одна оторванная чуть выше колена, другая чуть ниже бедра, были помещены в две отдельные ногообразные формы, покрытые мутным слоем синего. В обе входил набор трубок для питательных веществ и отходов, и там уже было множество выпуклых клеточных образований, где их для формирования высеяли врачи. Из нетронутых частей ног выросли схожие розовые массы, крупные волокнистые пучки просочились вниз в форму.
Она предположила, что каковы бы ни были брюшные травмы, они были прикрыты надетой на него рубашкой. Не самое приятное было зрелище, но хотя бы ничего не кровоточило, и в симуляциях она видела гораздо хуже.
— Не могу смотреть на то, как она растет, не вспоминая о некоей ужасной опухоли, — прокомментировал ее дедушка, глядя на ногу.
— Что? — спросила Рёко.
— До твоего времени, — сказал Абэ.
— И до вашего времени, — указала Норико.
— Я был врачом, — пренебрежительно отмахнулся Абэ. — Мы это изучали. Вот интересно: пусть даже я знал, что меня это не убьет, по-настоящему сложно убедить себя в этом, когда смотришь на десятисантиметровое отверстие в животе, не чувствуешь ног, а сознание угасает.
На некоторое время повисло неловкое молчание. Рёко с болезненным увлечением смотрела на растущую ногу, в то время как психотерапевт вместо этого смотрела на Рёко. Ее дедушка смотрел в стену, понимая, что описал все слишком красочно.
— Если вы не возражаете, — сказал он, прикрыв ноги и взглянув на терапевта. — Мы хотели бы побыть наедине.
— Конечно, — текуче поклонилась Норико. — Отправьте мне сообщение, когда закончите здесь, Сидзуки-сан.
Женщина ушла, дверь за ней закрылась.
— Как думаешь, она подслушивает, телепатически? — через мгновение спросила Рёко.
— Не стоит слишком об этом беспокоиться, — сказал Абэ. — Слышал, тебя повысили? И вручили медаль?
Рёко вдруг ощутила дискомфорт.
— Ах, да, — сказала она. — Да. За э-э…
— Знаешь, твоя мать все это время знала о происшествии с транспортом, — сказал ее дедушка, наклонившись и тихо говоря, пусть даже на это не было причин. — У нее есть связи. Хотя нехорошо лгать матери.
Рёко почувствовала, как на ее лице появляется растерянность.
— Но… — начала она.
— Она не хотела, чтобы ты знала, что она может за тобой следить, — сказал дедушка. — Я говорю тебе это потому, что вам нужно поработать над тем, как об этом говорить. У меня слишком много плохого опыта возникло из-за недостатка общения.
Мужчина поймал ее взгляд, серьезно взглянув на нее.
Рёко подумала о своей матери, о сестре матери и о бабушке и слегка поморщилась.
— Ладно, — сказала она, не уверенная, была ли она искренна.
Ее дедушка скептически взглянул на нее, но не стал настаивать.
— Итак, э-э, как обучение и развертывание? — спросила она. — Знаешь, до ранения.
Его лицо слегка помрачнело, что удивило ее.
— Это опыт, — сказал он, переводя взгляд с нее на дальнюю стену, где воспроизводились кадры колонны бронетехники пришельцев. — Знаешь, в основном это стабилизация, — через секунду пояснил он. — И при этом никаких криков. При превышении определенного порогового значения корковые имплантаты изолируют болевые центры, и всегда можно рассчитывать на боевой режим, предполагая, что таккомп еще цел. Если кора определяет, что продолжение стандартных действий невозможно, все впадает в фуга-подобное состояние. Среднее планетарное выживание около пятнадцати часов, но люди возвращаются и через две недели. Зависит от ситуации.
Рёко неловко поерзала. Ее дедушка все еще был тем же человеком, с тем же смутным ощущением самоуверенности, но он никогда раньше не склонен был выдавать слишком много деталей. Это было больше проблемой ее и ее матери.
— Ах, я слишком много говорю, — поправил он сам себя. — Ну, во всяком случае, это довольно интересно. Нам в основном достаются случаи, требующие немедленной стабилизации. Все остальное либо слишком мелкое, чтобы беспокоиться, либо можно направить на реконструкцию. Мы просто получаем одно за другим вышедшие из фуги тела, никогда не кровоточащие, пусть даже обычно крови полно. В основном мы получаем людей еще в броне — часто броня единственное, что удерживает их в живых. Порой мы можем сделать достаточно, чтобы их тела снова работали. Порой нам приходится на месте засовывать их в регенеративный бак. Порой нам приходится к обращаться к целительнице. Порой мы ничего не можем сделать.
Абэ слегка наклонил голову, одним глазом глядя на нее. Это был оценивающий взгляд, взвешивающий, как она это воспримет. Ее дедушка всегда немного отличался от ее родителей — к примеру, гораздо более склонен говорить о таком, порой она подозревала, что это было своего рода обучением. Она это ценила, насколько оно того стоило.
В данном случае она осталась относительно безучастна. Она уже достаточно неплохо разбиралась в упомянутых деталях, и помимо этого, она обнаружила, что ей сложно эмоционально реагировать на простое произнесение фактов. Ей нужно было хотя бы увидеть, и даже тогда она оставалась уравновешенной — во всяком случае, так она полагала.
— Тем не менее, хорошо знать, что ты спасаешь жизни, — сказал мужчина. — Я скучал по этому чувству, когда вышел на пенсию.
Он опустил голову, поднеся руку ко рту, как будто о чем-то размышляя.
— Во всяком случае, хватит уже об этом, — сказал он. — Поговорим о чем-нибудь еще. К примеру, мне все еще хочется знать, о чем спрашивала психотерапевт.
— Что? — спросила Рёко, полностью потеряв нить разговора.
Ее дедушка наморщил лоб, решая, как выразить вопрос.
— Я не хочу любопытствовать, — сказал он, — хотя, полагаю, именно это я и делаю. Просто я не думаю, что ОПЗ показался бы без каких-либо причин, чтобы поинтересоваться у меня твоей сексуальной ориентацией. Она и о другом спрашивала. Мне просто интересно, не хочешь ли ты поговорить. Все в порядке, если нет.
Рёко опустила глаза.
— Я…
Она остановилась, не зная, что сказать. Часть ее хотела, чтобы вмешалась Кларисса, таким образом все упростив — но, конечно, устройство молчало. Как подразумевала Кларисса, в итоге ей нужно было говорить самой.
— Тиё-сан не упоминала, почему я сейчас вдруг прибыла навестить тебя? — тихо спросила она.
Мужчина внимательно взглянул на нее.
— Не думаю, — сказал он. — Она так и не объяснила. Я предположил, что если бы ты собиралась навестить, меня бы временно отвели с фронта, но я полагаю, что ноги мне оторвало совершенно случайно и в весьма неподходящее время. Хотя то, как ты это упомянула, заставляет меня думать, что в этом есть что-то особенное.
— Ну, я не могу об этом говорить, — вздохнула она, — но я получила специальную боевую задачу. Она… ну, довольно опасна. И дело в том, что я знаю девушку, которая хочет отношений, но я… я не знаю, интересует ли меня это. Я не хочу отказывать ей и сожалеть об этом, но в то же время я не хочу в итоге обманывать ее. Что еще хуже, я могу не вернуться с этой миссии. Говоря откровенно, раньше мне не хотелось ничего говорить, потому что у меня может не быть второго шанса, но я не хочу начинать что-то и умереть сразу после этого. Я… это заметно осложняет мою жизнь, и я не могу избавиться от ощущения, что я одержима какой-то тривиальной подростковой проблемой. И, конечно, если я слишком сильно все испорчу, это может буквально угрожать жизни другой девушки, учитывая все это эмоциональное состояние самоцвета души.
