— Домой! — коротко скомандовал он, — Бегом. Потерпи, родная, так надо.
Грация и не возражала.
Через три статера (несомненно — рекорд) все завалились за дверьми их кальварионского пристанища. Андрей, взбодрив себя "изменением жизненных токов", установил на створки "ледяную крепость". Еще раз "брызнул" в Гелинию сонную структуру и пожалел, что с потерей доступа к астральному телу, не может "подлечить" жену, которая буквально хватала ртом воздух и держалась за печень.
Подсел к Грации, успокаивающе погладил её по голове. Пока надо отдохнуть, а что делать дальше, придумает позже. Похоже, придется готовиться к обороне или бежать. А может... звать Чика?
"Посмотрим, — подумал Андрей, — пусть только уложится сумбур в голове. Там видно будет".
— —
*Великий — "титул" Гидроса среди его почитателей.
Глава 15
Дохлый попал в Эолгул случайно. Если только "случайности" не плетутся старушкой Клио. После столичных погромов, Следящие объявили на подручного Кагана охоту по всей Месхитии. Обложили как бергата. Сколько мог, отсиживался в Ольвии, но и местный Главный Следящий, ранее "евший с его рук" в конце концов, отказал в гостеприимстве и посоветовал отправиться в Тир, где "намечалась большая заварушка" и можно было легко затеряться.
Прибыв в Карагир, деятельный "серьезный человек" не представился местному "князю". Посчитал это ниже своего достоинства: он из самого Месхитополя, а здесь "всего лишь варварский городишко". Вместо "здрасьте, позволь заняться тем-то, тем-то", он собрал свою "стаю" из "вечных ветрянок" — "волков", не желающих присоединяться к организованной преступности. "Ночная братия" их не любила и преследовала, не гнушаясь помощью властей. Впрочем, преследовала без фанатизма. Если, конечно, они не откусывали кусок "законной княжеской добычи".
Недолго "стая" шустрила в портовом городе. Скоро ощутимо запахло войной и "Дохлый и Ко" "эвакуировались" в относительно большой и спокойный Эолгул.
Дохлый быстро разнюхал богатый объект и в памяти сразу всплыло бешенство Кагана после ограбления "кладовки" — аналога земного "общака". Сопоставил известные ему факты, вспомнив так же, что и сам "ночной князь" Месхитополя пропал в Тире. Неудача "самого Кагана", который, казалось, вовсе не знал слово "поражение", заставило Дохлого действовать осторожней, но не остановило. Сорок талантов полновесных гект маячит! Теперь, спустя без малого два года, возможно, меньше, но несущественно. Хозяева "Закатного ветерка" считались в городе безумно богатыми и сейчас вилла практически пустовала. Конечно, будь на месте дочь самого тирского князя или её муж, о котором чуть ли не сказки рассказывали, то на ограбление Дохлый не решился бы. Он был еще в своем уме. Но хозяев-то не было!
Вроде нигде не ошибся, а золото не нашел. "Тропы" не действовали, хозяин виллы должен был перепрятать богатство поближе, но... доверенные привратники утверждали, что Рус по-прежнему пользуется Звездной тропой! Вряд ли они врали под пытками. Исполнители были все же не настолько тупы (но и не вместилище мудрости), выбивать нужные сведения умели. И Дохлый не просто испугался, он почти физически ощутил нависшую над ним смертельную опасность. Нюх опытного "волка" буквально вопил об этом. Стало не до денег.
Мирхан второй день сидел под домашним арестом. Неприятности первого дня, кошмар со страшным Русом, почти забылись. Он спокойно обдумывал допрос с применением Знака "правдивости", который можно обмануть и опытный стражник прекрасно знал, как это делается. Но вряд ли до него дойдет — у Фармана у самого губы маслом намазаны. Вот когда вернется Максад... может, всё и забудется.
Теша себя подобными иллюзиями, Мирхан позавтракал в обществе молчаливой жены. Попил горячего чаю со сладкой выпечкой, лично приготовленной умелой супругой и прошел в кабинет, сказав жене, что надо изучать дела. Он и на самом деле достал свитки, перо, чернильницу, собираясь составить некий список. Мысли в голову никак идти не хотели, ни под каким соусом.
"Душно", — нашел он оправдание. Встал и распахнул застекленное окно.
Свежий ветерок всколыхнул пергаменты, а через два удара сердца Мирхан медленно сполз на пол. В смысле, через два сокращения чужой сердечной мышцы, потому как собственный кровяной насос командующего эолгульской стражей не мог этого сделать при всем желании — из левой половины его широкой груди торчала стрела с белым оперением. Кровь только-только начала окрашивать чистую домашнюю рубашку из дорогого привозного шелка. Ползла медленно, словно ей было жутко неудобно марать такую добротную вещь.
Какой список хотел составить арестованный, так и осталось тайной.
Фарман не доложил о происшествии князю. Еще раз подстегнул своих подчиненных и стал со страхом дожидаться Максада, надеясь, что пронесет. Риск большой, но предстать перед разъяренным магом-Пылающим — верная немедленная гибель. Так он успокаивал свое малодушие, тщательно пряча радость от "подарка" со стороны неизвестных "волков". Все-таки Мирхан, пусть он с миром идет в долину Предков, слишком много знал.
Вечером того же дня на пустыре за кузнецким кварталом встретились два человека. Один из них худой и длинный, другой — прямая его противоположность. Полный не мог спокойно постоять на месте, а жилистый лишний раз ленился пошевелиться.
— Он точно мертв? — поинтересовался "живчик".
— Сердце насквозь. Пять статеров подождал — за Целителем не побежали. Не вернется он из долины Предков, Дохлый, — и протяжно заржал от своего удачного не его взгляд каламбура.
— Заткнись! — толстый, несмотря на внешнюю рыхлось, неуловимо прижался к Длинному и тот почувствовал на горле холодящую остроту стали.
Да, стали. Геянские кузнецы-оружейники часто использовали алхимические эликсиры и по "примитивным" технологиям получали из железа, а то и вовсе из дрянной руды, добротную сталь. Кстати, уголь практически не использовали, заменяя его специальными амулетами. Конечно, так поступали только известные и богатые мастера.
— Эй, ты чего, — просипел он, — я хотел сказать мертв он, Дохлый... — и снова каламбур. Теперь для Длинного совсем не смешной.
— Есть еще баба, — напомнил месхитинец, не убирая ножа.
— Все парни в степи и нам валить пора! Они долго ждать не станут, ты говорил о сорока талантах... — заупрямился "волк".
— Я от своей доли отказался — всё по-честному. Маг владеет "тропой". Ты понимаешь, что он нас везде найдет? Тебе и "волкам" хватит казны, посуды и амулетов. Или?..
— Хватит, хватит, Дохлый! — поспешил согласиться Длинный, — баба на людях всегда, а из лука в том квартале не развернешься! Может... — шумно сглотнул, — уберешь нож?
— Уберу. Только ответь мне, какие дарки надоумили вас бельё хватать и живых свидетелей оставлять?
— Малин это всё! Он с девкой дело имел. Она и наплела, что магу на деньги плевать, а людей он бережет, — снова шумно сглотнул и кадык прошёлся по лезвию, напоминая о хрупкости земного существования, — а-а-а...
— Белье, — напомнил "серьезный человек".
— На платье или простыне координаты записаны...
— Ба-ра-ны, — презрительно сказал Дохлый и, чиркнув острейшим лезвием по горлу, ловко отскочил. Ни одна капля крови на него не попала. — Убрал я нож, Длинный... теперь ты мой тёзка, — приговорил он, глядя на хрипящее извивающееся тело. — Зря я сам подводил молодого к бабе... я тоже дурак, Длинный. Если тебя это утешит, — развернулся и спокойно пошел прочь.
Адыгей не стал тянуть время и сразу после беседы с Русом направился на поиски, которые привели его на местный рынок. Пришел не абы зачем, а познакомиться с симпатичной девушкой — Сирилгин. Она не чинилась, не посылала младших сестер, а ходила сама. Ей нравилось бывать на людях. Покрасоваться в обновках, поболтать-посплетничать, на людей посмотреть и себя показать. Полгода, как "разбогатела", а до сих пор не могла успокоиться. Ловила завистливые, а порой и презрительные взгляды старых знакомых и не могла нарадоваться. Особенно тогда, когда замечала, как завистливо-презрительная гримаса перетекала в подобострастную, стоит только обратить внимание на эту торговку. Сирилгин подходила к ней и скромно-невинным голосом спрашивала:
— Хороша ли у тебя капуста (хлеб, зелень, мясо, мука...), уважаемая... — далее следовало имя пожилой женщины, давно знавшей её матушку, а то и помнившей отца. Вежливо слушала ответ, расхваливающий товар и саму Сирилгин со всеми её родственниками, торговалась и... зависело от настроения, но предпочитала покупать именно у таких особ, злостных "борцов за моральный облик".
— Ой, простите, уважаемая, — скромно одетый, но явно состоятельный молодой человек извинился с обезоруживающей улыбкой. Он случайно толкнул Сирилгин с полупустой корзиной, из которой, тем не менее, посыпались покупки. В такой толчее — это неудивительно.
— Расступитесь, уважаемые, растопчите продукты! — командовал он, ловко прикрывая и девушку, и рассыпанные овощи, — видят боги, я не хотел! — еще раз извинился перед Сирилгин и первый бросился собирать упавшую зелень.
Через несколько ударов сердца к нему присоединилась и сама девушка, проглотив готовое сорваться с языка ругательство. Очень искренне, ловко и напористо повел себя парень — купец средней руки. Её не обманешь! Из-под простой летней куртки выглядывал краешек дорогой шелковой нижней туники, обычные на вид сапоги были пошиты из кожи Бегунка* — стоили пять гект, не меньше! Что он забыл на этом базаре для небогатых гончаров, где из достопримечательностей можно отметить только вкусные ароматы простых, но всегда свежих продуктов с окрестных садов-огородов, она не задумалась.
— Адыгей, — скромно представился он, протягивая "невесте с приданным" её же корзину. Кстати, когда он говорил "видят боги, я не хотел", то мысленно добавлял: "Трясти корзину", — истинную правду. С Богами лучше не связываться, даже если почитаешь Предков.
— Сирилгин, — не мене скромно, потупив глазки, представилась она в ответ и добавила, — не стоило мне помогать, мне неудобно...
— Что ты, уважаемая Сирилгин, я виноват. Это мне ужасно неловко. Хочешь, я помогу тебе понести корзину? Такая толчея... провожу до выхода. Или ты не все еще купила?
— Нет, нет, я как раз собиралась домой... Адыгей, — и самую чуточку стрельнула глазками, в рамках дозволенного воспитанной девушке. На самом деле хотела купить еще кувшин молока и... забыла, но еще что-то задумывала.
Купец вел её за собой, держа за руку и умело лавируя между людьми, а когда надо, отгонял неповоротливых субъектов шутливыми замечаниями. Но все равно, до выхода добирались медленно. За это время Сирилгин успела узнать, что он недавно приехал в Эолгул, на рынок забрел по незнанию, занимается торговлей. Правда, не расслышала чем. Сама она, как и положено порядочной девице, скромно молчала, изредка отвечая на прямые вопросы невинного характера. Интерес к парню рос. Теперь не только из-за предполагаемого богатства, но и... трудно определить. Веяло от него какой-то веселой бесшабашностью и в то же время расчетливой уверенностью и страстью. Чем-то неуловимым он напоминал Руса. И ей не приходило в голову, не было даже намека на элементарную мысль: как такой ловкий парень мог налететь на неё случайно.
Купец повернулся к Сирилгин, весело заговорил и вдруг перевел взгляд с лица девушки, куда-то за спину. Взор мгновенно посерьезнел. Фраза оборвалась на полуслове, сильные мужские руки обняли женский стан и Адыгей, оторвав от земли, развернул легкую девицу, словно закрутил в неприличном танце. Она не успела ахнуть, не то, что закричать, как парень повалил её на землю, накрыв своим телом.
"Какого дарка! — наконец, пришло понимание нелепой ситуации, — что он себе позволяет!!!", — возмущение смешалось с болью от удара спиной о ручку своей же корзины. Это сбило дыхание, а то Сирилгин непременно бы завопила.
— Дохлый... — прошептал Адыгей с каким-то странным бульканьем и в следующее мгновенье его рот окрасился алой пеной.
— А-а-а!!! — что есть мочи заорала придавленная мужским телом девица. Страх заставил забыть о боли, о двусмысленном положении. А купец лежал на ней, закрыв глаза. Струйка крови окрасила угол рта.
Вокруг собиралась толпа и кто-то крикнул:
— Целителя бы надо!
— Шкуру сдерут, — раздался "участливый" голос.
— Он богатый, на сапоги посмотри, недотепа, — ответил контральто** и сразу громко заверещал, — Целителя!!!
Только где его взять? На таких бедных рынках они не бывают, а до ордена... вроде рядом, а кто побежит-то? Шла первая вечерняя четверть — время трудового народа ходить за продуктами, рынок был забит. Но никто не бросился сломя голову искать Целителя для какого-то незнакомца. Вот поорать — многие мастера.
Рус вышагивал по кабинету, с нетерпением ожидая "звонка" Андрея, гоня прочь желание вызвать его самому. Не стоит отвлекать. Слуги предупреждены о возможном "сне" хозяина. Конечно, надежда на них — чисто успокоительная, но этого хватало. "Пасынок Френома" готов был "шагнуть в глубь себя" в любой момент.
"Не Эледриаса эта Сила еще, пока она безмозглая... интересно, другие склонные к Силе её чувствуют? — он отвлекал себя сторонними рассуждениями, — интересно, откуда я узнал имя, все-таки. Даже значения пока не знаю... нет, нет — и думать не хочу!", — гнал от себя противные мыслишки, проскальзывающие словно навязчивый шепот: "Владеющий Миром, хи-хи, Владеющий Миром...".
"По-любому должны особо чувствительные маги, особенно те, кто бывал в пятнах... что думают, интересно?..", — вдруг его ходьбу прервал вызов от Адыгея.
— Что за черт! Рано еще, — проворчал он вслух, но упал в кресло и принял "звонок".
— Дарки тебя раздери, Адыгей, две четверти назад виделись! — Рус не стал скрывать раздражения, высказался.
— Я умираю, Рус... — глупо улыбаясь, ответил "волк", — знаешь, совсем не страшно... Предки меня не забудут, я чувствую...
— Эй, подожди... как?! Что значит, умираешь?! — маг-Хранящий "и прочая" ошарашено уставился на вполне здоровое лицо Адыгея.
— У меня к тебе просьба, Рус. Найди Эльвирию и передай, что я её люблю... и пусть не торопится к своему Гелиону, пускай живет... — говорил как-то отстраненно.
— Молчи!!! — заорал Рус и схватил его тунику. Встряхнул так, что голова мотнулась, как привязанная на ниточке. — Заткнись!!! Ты "волк" или кто?! Борись, борковский выкидыш! Раз вызвал меня, то твоя душа еще в теле и до сих пор там! — а сам автоматически отмечал, что его силы практически не уходят и "отражение" Адыгея начинает слабеть.
— Собери волю в кулак! Ты воин, в конце концов! Где ты находишься, — мысли "пасынка Френома" понеслись со скоростью молнии, — отвечать! — и хлестанул "волка" по щеке.
— На рынке в квартале гончаров, — механически ответил Адыгей. Тут взгляд его впервые блеснул, — Дохлый меня кинжалом в спину. Кровь пошла горлом. Отомсти за меня, слышишь! Он, пад...
— Заткнись и смотри! Не открывай рта! — остановил его хозяин "вселенной".
Перед тиренцем предстал огромный Эскулап — точь в точь такой, каким изображают его статуи в храмах, только абсолютно живой. Адыгея волей-неволей пробрала оторопь и... затеплилась надежда. Вдруг рядом с богом возникла мелкая фигурка Целителя в характерной для них багряной хламиде.
