— А ничего, товарищ Савельев! Ничего делать не будем. Мы знаем, что он стучит, и даже догадываюсь кому. Генеральские звезды покоя не дают Вахтангу Давидовичу, подсидеть решил, только не понимает, что ему никто область не даст — в Москве не дураки, понимают, что наш настырный грузинский карьерист партийный все дело быстро и с треском развалит.

Выплеснув накипевшее, генерал успокоился, и внимательно посмотрел на подчиненного:

— Теперь самый главный вопрос! Для чего он нам слил эту информацию?

Ещё раз посмотрел на молчащего полковника, потом на слегка помятый листок, явно из школьной тетради.

— В конце октября 1984 года состоится покушение на Индиру Ганди. Двое телохранителей-сикхов должны будут расстрелять в упор премьер-министра Индии. В конце ноября, начале декабря запланирована диверсия на заводе компании Union Carbide в городе Бхопал в центральной части страны. Ориентировочное число жертв отравления ядовитым газом в результате выброса — от нескольких тысяч сразу, до десятков тысяч в течение нескольких недель-месяцев.

* * *

— Морозов, ты мне и нужен. Следуй за мной, поговорим в штабе о твоих художествах.

— И вам здравствуйте, Николай Иванович, — улыбаюсь и ничего поделать с собой не могу.

Такая реакция при встрече с директором школы удивит любого, но я искренне рад, а грозный вид и предстоящий разговор меня нисколько не пугают — Николай Иванович Кучер — человек справедливый и честный, поэтому бояться особо нечего. Радость моя не удивительна — только двое учителей из школьного времени заслужили мое искреннее уважение и повлияли на формирование характера и мировоззрения: директор школы и ... учительница по химии. Товарищ Кучер по совместительству преподавал историю и обществоведенье, и его уроки, на которых довольно резко и откровенно обсуждали все подряд: от политики до общественной жизни в стране — благо перестройка и гласность уже начались, позволили многое понять и во многом повлияли на мой характер.

Учительница химии же, просто была гениальным педагогом и удивительным человеком! На её уроках не было равнодушных — даже законченные троечники знали предмет на хорошо и отлично! Методика преподавания уникальная, собственной разработки — даже в союзном минобре её рассматривали, но она так и не получила широкого распространения — слишком серьёзные требования к качеству самого педагога оказались. К сожалению, счастье оказалось недолгим — в этом же 1984 году наша любимая химичка уехала в Москву с повышением. По подлому закону всемирного равновесия, следующий учитель химии оказался абсолютной полной противоположностью нашей любимице. Непробиваемая занудная зубрилка -худший из всех возможных вариантов.

В результате органическую химию, изучаемую в 9-10 классах, я органически возненавидел, извиняюсь за тавтологию. И знаний по ней практически не сохранилось в моей памяти, в отличие от неорганической химии. ЕГЭ по этому разделу для племянницы сделал, не сильно напрягаясь, без единой ошибки через двадцать лет после окончания школы! Вот, что значит — учитель от бога! После развала Советского Союза сманили её в США преподавать в какой-то частной школе или колледже.

— Рассказывай, как ты докатился до жизни такой? — усевшись за стол и сцепив пальцы рук обращается в мою сторону. Что примечательно — мне сесть не предложил, что намекает на крупный залет.

Больше в штабе лагеря никого нет — все на дискотеке, наверное.

— О чем вы, Николай Иванович? — попробуй, угадай какой из огромного множества моих залетов сейчас обсуждаем.

— Что за история с поступлением в пограничное училище? Что за ересь ты наплел Петру Иосифовичу?

Вот, ведь, непруха — именно этот момент хуже всего залегендирован. Точнее — вообще ничем не подкреплен, никакими фактами и доказательствами. Сшито на скорую руку, до первой проверки, в расчете на неискушенного учителя физики. Кто мог представить, что директор школы, заявившийся в колхоз всего на сутки, не только узнает об этом, но и меня выловит для дачи показаний. Расслабился, потерял бдительность — и поплатился за это. Придется выкручиваться, сочиняя на ходу, что чревато в будущем ещё большими проблемами.

Оправдание у меня есть и довольно серьезное. До сего дня пребывания в прошлом достойных противников мне не попадалось, как это не парадоксально звучит. Не считая короткой встречи с лейтенантом Сомовым и несостоявшейся стычки с Хуршедом.

Хуршед, к слову, далеко не так прост, как можно было ожидать от жителя Средней Азии. Знает несколько языков, свободно говорит на фарси, и даже цитирует Омара Хаяма по памяти. Разбирается в медицине, биологии и химии — в некоторых вопросах так лучше иного кандидата наук. К примеру, знает чуть несколько оригинальных способов растворения золота в кислоте с последующим восстановлением — не иначе контрабандой из Китая промышлял. При всем при этом, абсолютно не обучаем в математике — легко путает миллион с миллиардом, а все что больше десяти тысяч — для него тьма несчетная. И ведь мучается, но каждый вечер считает выработку и сводит дебет с кредитом, причем без калькулятора.

Никоим образом, не переоцениваю свои умственные способности, но в сравнении с окружающими, чувствую себя умудренным седым старцем.

И если такую неравномерную одаренность, как у Хуршеда легко объяснить научно — разные полушария мозга отвечают за разные типы творчества и мышления, то всеобщую тотальную 'недозрелость' окружающих объяснить не так просто.

Ни секунды не сомневаюсь, что вокруг меня найдется огромное количество более умных, начитанных, образованных людей с впечатляющим жизненным опытом, прекрасных специалистов и удивительных организаторов, настоящих руководителей и так далее и тому подобное.

Но, во-первых: в колхозе круг моего общения сильно ограничен — в основном школьниками, студентами, простыми сельскими жителями и затурканными учителями. С генералами КГБ общаюсь только заочно, посредством писем, так что тут не возьмусь судить, кто кого съест при встрече. Скорее всего — меня скромного, схарчат и не заметят.

И, во-вторых: советский человек имеет достаточно странный менталитет, не менее загадочный жизненный опыт при широком, но заметно ограниченном кругозоре.

Нельзя сказать, что это плохо — но, то, что это необычно и непривычно — это точно!

Достаточно сказать, что содержание Библии для большинства населения неведомо. Представления о мире ограничиваются передачей 'Клуб кинопутешественников' и рассказами моряков, побывавших за границей. Ну и передовицами советских газет — содержание которых ничем не лучше проповедей сектантов, бродящих по подъездам в начале следующего века

Советский человек позднего 'застоя' в чем-то похож на наивного романтичного ребенка, о котором должно заботиться государство-родитель. Естественно, это четко выражено у более молодых — старшее поколение о 'заботе' государства таких иллюзий не питало.

К примеру, моя родная бабушка до самого 1954 года вообще зарплаты не получала. Не принято было в Советском Союзе платить зарплату колхозникам — достаточно было начисления 'трудодней'. То есть — натуральной оплаты за отработанный день в виде зерна, буряков(сахарной свеклы) или других даров полей. Официальную же зарплату выдавали бумагами Государственного Займа, естественно в добровольно-принудительном порядке, то есть получали ценные бумаги вместо денег все дружно и без исключений. Официальный срок погашения займа — десять лет, но как обычно это бывает, обмен бумажек на деньги провели только через четверть века, в начале восьмидесятых. Не знаю, по каким коэффициентам считали, но бабушке летом 1985 года выплатили, аж целых двадцать пять рублей. И это получается её зарплата за три года практически каторжной работы! Более поздних сроков облигации займа вообще не погасили — не успели, Советский Союз распался.

На три рубля из этих денег бабушка купила пряников, ирисок для внуков и соседских детей, потом проплакала всю ночь.

Поколение, выросшее при Брежневе, такого отношения уже не застало, и это сказалось на мировоззрении.

Нельзя сказать, что это однозначно плохо — советские люди более простые, отзывчивые, по-детски наивные и прямолинейные, с обостренным чувством справедливости и так далее и тому подобное. Качества эти, несомненно, положительные, вот только никоим образом не соответствуют современному миру.

То есть для замкнутой социальной системы, которой являлся Советский Союз при опущенном железном занавесе, существование такой массы наивных, романтически настроенных, иждивенцев на шее у государства — явление вполне возможное, но при открытых границах и свободных информационных потоках — убийственное для страны и народа.

Причем мировоззрение советских граждан исказилось до такой степени, что многие реальные социальные блага, немыслимые для большинства других стран мира, стали считаться само собой разумеющимися, и поэтому малоценными и не существенными.

Подумаешь, бесплатное жилье! Не дом отдельный, всего лишь хрущевка. И никто не принимает во внимание, что из-за климатических особенностей такая бетонная коробка стоит как бы, не дороже американского коттеджа из фанеры и гипсокартона.

Квартплата — всего 1% от зарплаты. У Советского Союза газа и нефти навалом — ничего удивительного. Тот факт, что нефть и газ обычно где-то там далеко в Сибири на глубине нескольких километров и их ещё надо добыть, переработать, превратить в тепло и электричество никого не смущает. Эка мелочь, разве можно это сравнить с возможностью выбрать три пары джинсов или доступностью колбасы?

Бесплатное среднее и высшее образование? Кто сейчас оценит всю прелесть этой благословенной халявы? Студенты бюджетных отделений двадцать первого века могли бы просветить, но их пока ещё нет в этой реальности.

Гарантированное трудоустройство и отсутствие безработицы? Попробуйте объяснить советскому сантехнику, что на работе пить нельзя — узнаете много нового и интересного. И кран на кухне самостоятельно менять будете — благо мужики здесь к этому делу привычные.

Инфляция? Это у капиталистов какая-то хрень, зачем нам об этом знать. Доллар — шестьдесят две копейки. И не важно, что у валютчиков он пять раз дороже, советский человек этим не интересуется. Где мы, а где экономика. Оно нам надо?

Бесплатная медицина — само собой подразумевается. Бассейны, спорткомплексы, дома культуры, кружки и 'Юные техники' .

Такое ощущение, что все эти блага советский человек воспринимает, как дары природы — все оно само собой появляется, и поэтому заслугой государства не считается. Поэтому и цена всем этим благам, доставшимся бесплатно — в понимании обычного гражданина — околонулевая.

Впрочем, все это общие рассуждения, не способные ни помочь, ни оправдаться в данной ситуации.

— Не понимаю о чем вы, Николай Иванович.

— Ваньку не валяй, все прекрасно понимаешь. Направление в военное училище, тем более, в пограничное, никак не может быть пройти мимо руководства школы. А у нас даже характеристику никто не запрашивал, — можно подумать, что я этого не знал. Импровизация редко до добра доводит.

Спорить не вижу смысла, в рукаве у директора куча козырей — на самом деле характеристику не запрашивают, а получают из рук директора школы, при этом его ещё и опрашивают об ученике согласно установленной методичке — кадровый отдел не зря хлеб ест. Исходя из этого, понятна реакция моего школьного начальника — такого просто не может и, главное, не должно быть.

— Виноват. Немного приукрасил, — изображаю искреннее покаяние, судя по ответной реакции — не очень убедительно.

— Немного — это как? Объясни толком, было направление в училище или нет? Не мог же ты придумать эту историю на пустом месте? Или мог?

— Все — чистая правда, зря обижаете недоверием. Вот, только, комсомольского направления пока ещё нет, но оно обязательно будет.

— Ничего не понимаю!? Если райком комсомола не в курсе, в школе знать никто не знает — то каким образом ты собрался поступать в пограничное училище?

— Я же не знал, что существует определенный порядок. Поэтому просто взял по адресу: улица Свердлова дом 62, остановка 'Дом Союзов'.

Николай Иванович схватился за голову.

— Морозов ты...ты... каким...чем думал?! Откуда вообще такое желание?

— Фильм ' Семнадцать мгновений весны' повлиял. Хочу разведчиком стать.

— Ладно, это понятно. Что тебе ответили?

— Сказали, что инициативников не берут. Ну, тех, кто сам просится. Но если проявлю себя должным образом, то они могут поддержать мой выбор. Правда, для этого придется постараться.

Директор уже немного отошел от шока и тут же заметил несостыковку.

— Почему училище связи, если ты героем-разведчиком решил стать?

— К сожалению, в разведку меня не возьмут. Товарищ капитан честно об этом предупредил — он до этого полчаса расспрашивал о моих увлечениях и склонностях. Как узнал, что на олимпиаде по математике в пятом классе участвовал, сразу порекомендовал, что лучше на технические специальности идти. Ещё оказывается, разведчик обязательно должен любить ходить в театр — я же там десять лет не был.

— Не морочь мне голову театром, — не выдержал троллинга школьный директор. — Чем дело закончилось?

— Чтобы точно получить направление в училище надо сделать две вещи: победить на математической олимпиаде и получить спортивный разряд. Шахматный не считается. Бокс тоже не рекомендовали. Дзю-до, говорит, перспективный вид спорта для карьеры будущего чекиста.

— Всего лишь? — явно не веря в мои многочисленные таланты, скептически замечает товарищ Кучер.

— Не вижу никаких трудностей. Олимпиада уже у меня в кармане. Если не верите — спросите у Петра Иосифовича. Разряд по гребле у меня уже есть, но для полной гарантии, думаю, нашей команде надо победить на городских соревнованиях по гандболу. Чемпион города или даже области — ничем не хуже!

— У нас в школе есть гандбольная команда? — искренне удивился директор этой самой школы.

— Уже есть, — смело заявляю, поскольку команда реально есть, вот только ни одного дня ещё не тренировалась. Но ведь у меня есть необыкновенный дар — знать свое прошлое, которое — будущее. И этот сомнительный дар мне точно сообщает, что в десятом классе мы выиграли районное первенство. Правда, учитель физкультуры, бывший игрок астраханской 'Зари' и сборной СССР по гандболу, появится у нас в школе только в следующем сентябре, но у него уже есть достойный предшественник-тренер в моем лице. Неужели мы 'город' не возьмем — нам в прошлый раз чуть-чуть не хватило, засудили, и проблемы с составом были — трех основных игроков с уроков не отпустили!

Гандбол — он же 'ручной мяч' — самая популярная, можно сказать культовая игра в области. Не удивительно, что наша 'Заря' (позже 'Динамо') — были чемпионами СССР, серебряными и бронзовыми призерами раз двадцать становились. Даже европейский кубок получили, обыграв в финале 'Барселону' — гандбольную дочку знаменитого футбольного клуба.