— Три раза, слава Богу, пронесло, а если бы попали?! Я слишком люблю и Эжена и свою сестрёнку, чтобы так рисковать. Другое дело, что свадьбу можно будет устроить в Париже, хотя Версаль для этого действа подходит значительно лучше. Надеюсь, к этому времени мы несколько уменьшим число британских агентов и очистим от них воздух.

— Сдаюсь, дорогой Николя, ты неотразим, на всё чёткий обоснованный ответ. Я со всем согласен. Остаётся только назначить дату!

— Поручи это телеграммой свой венценосной супруге, уверен, что женщины сами обо всём прекрасно договорятся. А я присмотрю со своей стороны, чтобы всё было сделано без ненужного риска.

Интересно, сколько бы франков (рублей) стоил этот наш международный телефонный разговор при оплате согласно моих драконовских тарифов?

* * *

Только положил трубку аппарата на место, как он снова зазвонил. Я уже хотел выразить своё ф-э связистам, когда сообразил, что это звенит его сосед, абонентом которого является Мезенцев.

— Слушаю вас.

— Добрый день, Ваше Величество! Выводы Хитрово полностью подтвердились! В Стамбуле переворот, Абдул-Азиз скорее всего убит. Событиями руководят сэр Генри Эллиот, посол Британии в Стамбуле и великий визирь Мехмед Рушди.

Как не вовремя, надо было послушаться Хитрово, он предупреждал о возможности смены султана на более про-британски ориентированного. Я же по привычке доверился "блокноту", где это событие значилось несколькими годами позже.

— Спасибо, Николай Владимирович. Вечером жду вас и ваши предложения по означенному вопросу.

— Будет исполнено, Ваше Величество. До свидания.

Тетрадь сорок шестая Дневник Тринадцатого Императора

(Вторая половина 1872 года, Британия нагнетает ситуацию).

Историческая справка

Павел Петрович Андреев (14 июля 1843 — 18 (05) октября 1911[1]) — русский адмирал, участник Русско-турецкой войны 1877 — 1878, командир практической эскадры Черноморского флота.

Прохождение службы: капитан-лейтенант (1876), капитан 2-го ранга (1885), капитан 1-го ранга (1887), контр-адмирал (1893), вице-адмирал (1899).

С 1877 года — командир императорских яхт "Царевна" и "Держава". Участник Русско-турецкой войны 1877 — 1878. С 1893 года — младший флагман Балтийского флота

В 1896 — 1898 годах — во время греко-турецкой войны — командование Средиземноморской эскадрой от контр-адмирала С. О. Макарова (1894 — 1895) принял контр-адмирал П. П. Андреев.

с 1893 года — младший флагман Балтийского флота

Михаил Александрович Хитрово (1 [13] февраля 1837, Москва — 30 июня [12 июля] 1896, Санкт-Петербург) — российский дипломат, посланник в Португалии и Японии, поэт, переводчик.

С 1855 г., окончив школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, служил прапорщиком, корнетом в лейб-гвардии Конно-гренадерском полку. Во время Крымской войны находился в составе войск, охранявших побережье Балтийского моря. В 1857 г. в чине поручика вышел в отставку.

С 1859 г. — на службе в Министерстве иностранных дел: переводчиком VIII класса в Азиатском департаменте, затем чиновник особых поручений, с 1860 г. — управляющий консульством, затем консул в Битоли. С 1864 г. — младший секретарь миссии в Константинополе, с 1868 г. — дипломатический чиновник Министерства иностранных дел при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе в звании камер-юнкера.

В 1871 — 1876 гг. — Генеральный консул в Константинополе, после чего был назначен в распоряжение Главнокомандующего армией великого князя Николая Николаевича Старшего для ведения дипломатической переписки.

Турецкий черноморский флот прикрывал в мае и июне высадку турецкой пехоты и кавказских эмигрантов, происходившую у Гудауты, у Очемчиры и Сухума, а также бомбардировал пост Николая, Поти, Гудауты, Очемчиры, Сухум. В конце июня эскадра Гобарта-паши бомбардировала беззащитную Евпаторию и некоторые другие пункты.

"...Мeжду т?мъ турецкій флотъ уже на другой день, посл? объ-явленія войны напалъ на пограничный постъ св. Николая и зат?мъ приступилъ къ бомбардированію Поти, Гадаутъ, Очемчиры, Сухума и другихъ прибрежныхъ пунктовъ.

Сухумъ пришлось даже уступить турецкимъ войскамъ за невозможностью защищать его подъ огнемъ непріятельскихъ броненосцевъ. Наконецъ, 23-го апр?ля (5-го мая) 1877 года посл?довало объ-явленіе Порты о блокад? нашихъ черноморскихъ портовъ. Въ ско-ромъ времени, однако, стало для вс?хъ очевиднымъ, что турки не въ состояніи будутъ сд?лать свою блокаду д?йствительной, безъ чего, согласно условіямъ Парижскаго трактата, она не могла быть признаваема подписавшими его державами. Одна Англія продолжала упорно признавать турецкую блокаду д?йствительною, не-смотря даже на возобновленіе сначала каботажной торговли, а за-т?мъ (съ 19-го мая) и срочнаго пароходства между Одессою и Николаевымъ".

Двести пятьдесят вторая запись в дневнике Е.И.В. Николая Второго

Экран "блокнота" услужливо в такт моим невольным мысленным запросам высвечивает известные и малоизвестные цитаты и выражения о политике и политиках....

— Это политика и тут совершенно другие правила и законы, и главный из них — сильный всегда поедает слабого.

— Англичане под шумок начнут захватывать земли на Ближнем Востоке, попытаются за нашей спиной отхватить Каспий с его нефтеносными районами.

Эти и другие выдержи политических авторитетов из того времени выдаваемые "блокнотом" были прерваны телефонным звонком.

* * *

— Слушаю вас.

Как не вовремя, надо было прислушаться к Хитрово, он предупреждал о возможности смены султана на более про-британски ориентированного. Я же по привычке доверился "блокноту", где это событие значилось несколькими годами позже.

— Спасибо, Николай Владимирович. Вечером жду вас и ваши предложения по означенному вопросу.

— Будет исполнено, Ваше Величество. До свидания.

(Санкт-Петербург, кабинет Е.И.В в Зимнем дворце)

Теперь надо ещё раз хорошенько подумать кому, точнее какому источнику отдать предпочтение. "Блокноту" или СБИ? Им обоим я доверял полностью, требовалось только оценить возможную степень их погрешности в представлении данных. Легко сказать, а как это сделать? Изведя кучу бумажных листочков и сточив чуть ли не наполовину любимый карандаш, ни к каким определённым выводам прийти, не удалось. Остался метод проб и ошибок. Не самый лучший способ уж слишком дорогими мои ошибки для державы могут оказаться.

— Ваше Императорское Величество, Светлейший князь Мингрельский прибыл для аудиенции.

Ну, наконец-то Нико Дадиани нарисовался, а то я уже стал забывать, как мой друг юности выглядит.

— Проси!

— Добрый день, дружище! Как я рад тебя видеть! Усаживайся, поудобней будем разговаривать!

Усадив приятеля в кресло, я попросил адъютанта принести лёгкие напитки и обеспечить нам разговор без помех.

— Володя, нас ни для кого нет!

— Будет исполнено, Ваше Величество!

— Ну, Светлейший князь Нико, вот ты и попался. Теперь пока не расскажешь обо всех ваших с братом Андреем деяниях, из кабинета не выпущу. Да, совсем забыл, как княгиня Екатерина, мать-то, как себя чувствует?

— Ваше императорское Величество,....

— Отставить, Ваше Величество. Я для тебя Николай, обычный человек, без всех этих управленческих приставок.

— Управленческих приставок? Интересное пояснение к титулованию. Мне такого ещё не встречалось. Знаешь, даже во Франции с её демократическим духом такого толкования не придумали.

— Ничего, за ними не заржавеет, им только повод дай.

— Никса, на тебя наши металлурги тоже влияние оказали. "Не заржавеет"! Смысл вообщем понятен, но само выражение внове!

Сколько лет прошло, а эти около русскоязычные "выражения" нет, нет, да проскальзывают. Ничего, сейчас переведу стрелки.

— Это всё Путилов, да Обухов с Черновым и компанией виноваты. Чугуны, железо, стали, прокат, проблемы с коррозией, ну вот так и получилось сие новое высказывание. Ладно, проехали, рассказывай что и как!

Очередное жаргонное словечко "проехали" уже не смутило Светлейшего и он начал рассказ.

— Знаешь, Никса, я, пожалуй, с конца того списка начну, что мы когда-то с тобой составляли.

— Ты прав, Нико, по Чиатуре, Дашкесану, Ткварчели и Ткибули, равно как и по металлургии Рустави, я в курсе событий. — Рельсы для персидского железнодорожного пути они катают неплохие, а большего от них пока и не требуется. Жду от тебя хороших новостей о работах на Черноморском побережьи. Газеты разное писали, да там слишком часто заказные статьи печатаются, поэтому на них в серьёзных делах внимание обращать — только время зря терять.

— Ты совсем не изменился, Никса, всё такой же недоверчивый. Поэтому я тебе рассказывать ничего не буду. Буду только изображения демонстрировать. Прикажи, пожалуйста, мой багаж в кабинет внести.

Большие хорошего качества фотографии демонстрировали этапы терраформирования Черноморского побережья Кавказа. Увиденное давало надежду, что с малярией в тех краях, покончено или, в крайнем случае, будет покончено в ближайшие год, два.

— Отлично, Нико, нет честное слово, просто великолепно. Теперь тебе надо будет с одним человеком встретиться, Катков его фамилия.

— Никса, я отлично знаю, кто это такой. Мы, правда, лично не знакомы, но объясни мне для чего всё это необходимо?

— Дорогой мой Светлейший князь, ты никогда не задумывался, для чего я просил тебя внимательно изучить историю Болгарии и хотя бы заочно познакомиться с её лидерами?

— Никса, но это же территории Османской империи.

— Сегодня да, но что будет завтра только одному Богу известно! Вот, так-то Нико! Завтра в Гатчину приедет Катков со своими специалистами "пера и чернил" подготовься, пожалуйста, на тему "терраформирования" произведённого на Черноморском побережьи! Твою рекламную компанию начнём с малого! После встречи с прессой не расслабляйся, тебе предстоят ещё встречи с Кишельским Иваном Кировичем, Василом Левским и Христо Ботевым, Николой Войновским и многими другими замечательными людьми.

— Ваше Императорское Величество, вы меня пугаете. Возглавить такую не простую страну в это неспокойное время?! Да у меня и опыта такого нет.

— Опыт дело наживное, а допустить, чтобы братья славяне погрязли в очередной междоусобице нельзя, вот ты и будешь этим делом заниматься. Помогать, будем, но главное выдавить из страны пробританских, протурецких и прочих П Р О агентов влияния и дать людям спокойно жить и работать!

— Никса, а у тебя в родственниках Александр Македонский не значился?

— Такой нет, но говорят, что капля Петровской крови была. Действуй, Нико, помоги приятелю!

(Борт "большого охотника", бухта северо-восточнее Кильёса, рассвет)

Прогноз погоды по "гаврилычу" частично оправдывался. Перед рассветом море стало избавляться от туманной дымки, которая грозила, грозила, но так и не превратилась в плотную туманную завесу. Вот уже и мигание "ратьера" с берега снова лучше стало заметно, хотя катер ни на йоту не приблизился к нему и находился на том же расстоянии от корабля что и прежде. По всем писаным и не писаным признакам скоро рассвет.

— Штурман, что твои приборы предсказывают?

— Павел Петрович, барометр перестал падать, застыл, стоит как вкопанный, больше пока ничего не скажу.

— Сколько часов до рассвета?

— Да уже не часы, скорее минуты считать можно.

Тьма южной ночи постепенно стала превращаться в предрассветную сизую мглу вокруг маленького корабля, скрывавшегося в небольшой бухточке. Уже привычное мигание "ратьера" с катера и снова нет никаких новостей.

— Павел Петрович, через час задует утренний бриз, туман снесёт, и мы окажемся совсем на виду.

— Ждём ещё полчаса и уходим.

Оглянувшись, Андреев увидел входящего на мостик старпома, кивнул ему и виновато развёл руками, как будто в неприбытии "гостей" только он и был виноват. Тревожным шёпотом Александр доложил, что на борту с пассажирами всё в порядке, позже не выдержал и задал всё тот же вопрос.

— Командир, светает. Скоро эту мряку бризом снесёт и нас будет хорошо заметно что с моря, что с берега.

— Знаю, Александр, всё знаю, ты бы заглянул к "деду", как там его замечательные машины? Предупреди, что через полчаса они нам понадобятся.

Безмолвный кивок и офицер, исправляющий самую тяжёлую должность на корабле, исчез с мостика, чтобы в очередной раз убедиться что всё исправно, что всё делается как должно и не следует ожидать от техники судна и экипажа каких-то несуразиц.

Минуло ещё четверть часа, снова безрадостное мигание с катера. Сизая мгла, в которую как в кружевную пелерину кутался сторожевик, понемногу стала менять цвет и очертания.

— Павел Петрович, ветерок помалу сдувает наше покрывало.

— Да я и сам вижу — пора убегать.

Тревожный разговор на мостике маленького кораблика был прерван негромким и всё же радостным возгласом сигнальщика:

— Есть сигнал! — С катера передают: "Прибыла группа людей из нашего консульства, человек пятьдесят. Начинаем погрузку".

Командир БО только хотел вызвать своего старшого но, обернувшись, увидел его стоящего рядом.

— Александр Яковлевич, готовьтесь принимать пассажиров.

— Есть принять пассажиров. Только куда ж я их приму? Говорили, что консульских шесть, семь человек, а с берега сигналят, что их с полста!

В это время, преодолев разделяющее их расстояние, катер ткнулся о борт "охотника". Увидав его пассажиров, большая часть которых была у матерей руках, перепачканных, закопчённых, иногда всхлипывающих от страха, моряки без понуканий и команд сами организовали ручной конвейер и быстро препроводили всех внутрь судна. Катерок развернулся и снова пошёл к берегу. Так повторялось и повторялось, наконец, с борта катера поднялись казаки и с ними несколько гражданских. Буквально в эту же минуту до Андреева донёсся тревожный возглас сигнальщика.