Похоже, эльфа посчитали главой их отряда. Но Джай был даже рад, что ему не пришлось объясняться с воином-стражником. Ведь он и сам не знал, зачем Натаэль привел отряд в этот город. Все объяснения Лиама сводились к банальному "эльфы всегда правы". А самого проводника не удалось расспросить по той простой причине, что эльф не реагировал на расспросы. Он вообще был очень странным, этот их загадочный проводник. Слишком уж подчеркнуто отстраненно вел себя эльф. Днем он ехал впереди отряда и почти никогда не оборачивался. Во время привалов и ночных стоянок — располагался в стороне от остальных. К тому же, он почти не разговаривал. За прошедшую декаду Джай услышал от него только несколько слов. И всегда, что бы не случилось, Натаэль сохранял бесстрастное выражение лица. Но юноша так и не смог определить, было ли поведение эльфа хорошо спланированной игрой, или его на самом деле ничто не волновало.
— Рэм Баор в городе, воин?— спросил эльф.
— Да, тэри,— ответил степняк. Больше он не задал ни одного вопроса.
А потом они, наконец, въехали в Караш. Джай уже приготовился увидеть чудо — настоящий город степняков. Но при ближайшем рассмотрении в нем не нашлось ничего чудесного. Узкие улочки, пересекавшиеся под всевозможными углами, превращали город в настоящий лабиринт. Кособокие глиняные домики, высотой максимум в два этажа, тесно прижимались друг другу, иногда оставляя между собой небольшие проходы в виде арок.
Рассматривая эти однообразные строения, Джай решил, что степняки не любили (или не умели) работать с камнем. Потому что за полчаса езды по Карашу он так и не увидел ни одного каменного строения (кроме защитной стены вокруг города) и ни одной мощеной мостовой. Так что даже по сравнению с провинциальными городками Империи, Караш выглядел жалко.
Джаю быстро надоело рассматривать неказистые домики, поэтому он изучал местных жителей. Но уже через несколько минут убедился, что, даже научившись строить города, степняки все равно оставались степняками. Традиции предков для них были незыблемы. Поэтому внешне жители Караша мало отличались от людей, которых Джай видел в поселке рода Шааз.
Женщины носили длинные бесформенные одежды, полностью скрывавшие фигуру, и закрывали лица так, что видны оставались только глаза. Одежда мужчин отличалась большим разнообразием. Степняки-воины (их почему-то оказалось намного меньше, чем предполагал Джай) носили кожаные куртки и штаны, такие же, как у Лиама и остальных воинов в их отряде. Остальные жители носили похожую одежду, но сделанную из ткани. А старики одевали длинные цветастые халаты. Вооружены были все, включая женщин. Но мечи были только у воинов, остальные обходились кинжалами или ножами.
Еще Джай обратил внимание, что на улицах совершенно не было детей, и (что выгодно отличало Караш от имперских городов) они не встретили ни одного нищего. Кроме того, он так и не увидел здесь ни одного эльфа.
Натаэль уверенно вел отряд по запутанному лабиринту улочек и переходов. А Джай уже откровенно скучал, редко оглядываясь по сторонам. Как оказалось — зря.
Сначала раздался предостерегающий крик Лара. Эльф закричал так неожиданно, что Джай не успел сообразить, что произошло. Но отреагировал он, как и учили, мгновенно. Его ладонь автоматически легла на рукоять гайна. Он даже успел обернуться, ища источник угрозы, когда что-то толкнуло его в бок. Толчок был настолько сильным, что юноша едва не вылетел из седла. Одной рукой он ухватился за поводья, а вторую прижал к боку. И только нащупав конец арбалетного болта, глубоко засевшего где-то между ребер, Джай, наконец, понял, что только что произошло. На них снова напали. Вернее, снова напали на него.
Лиам и остальные осматривали улицу, пытаясь отыскать врага. Но кем бы ни был неизвестный стрелок, он уже скрылся. Поэтому воины только распугали прохожих. Джай хотел остановить их, но ставшие непослушными губы отказывались ему подчиняться. А когда он повернул голову, пытаясь отыскать Лиама, у него неожиданно потемнело в глазах. И если бы Лар вовремя не поддержал его, то сын герцога свалился бы с лошади.
От ладоней эльфа стало распространяться живительное тепло. Он снова пытался его лечить, используя собственную жизненную силу (Лар не был целителем, поэтому это был единственный доступный ему способ помочь Джаю). Но в этот раз, у него ничего не получалось. Не смотря на все усилия, эльф не мог залатать брешь, через которую уходила жизненная сила. Юноша понимал, что вот-вот потеряет сознание. Он знал, что если не остановит эльфа, то тот так и будет вливать в него силу, пока не свалится замертво рядом с хозяином. И тогда Джай сделал единственное, что ему еще оставалось — сломал барьер, который так старательно возводил целых два года, для того, чтобы донести до чужого сознания повелительное "нет".
А через мгновение волна чужого негодования накрыла его. Эльф был действительно зол. Правда, не совсем понятно — на кого. Казалось, Лар злился на весь свет. На отступника, который притащил их в этот город. На степняков, которые постоянно отвлекали его внимание. На себя самого, потому что вовремя не заметил опасность. На Джая с его дурацкими приказами. Вообще на всю Империю и Хаганат вместе взятые, потому что они жили по каким-то непонятным и нелогичным законам, которые нарушались чаще, чем соблюдались. Но все это Джай отмечал как-то отстраненно. Сейчас ему было уже все равно, о чем думал злополучный эльф, к которому он за последние два года, похоже, успел привязаться. И даже то, что по телу начинала разливаться противная слабость, уже не волновало его.
Наверное, его сняли с лошади и уложили на землю. Потом кто-то (скорее всего Лар) вытащил из его бока арбалетный болт. Джай почувствовал это, потому что неожиданная боль заставила его на пару мгновений прийти в себя. Но этого хватило для того, чтобы юноша расслышал несколько фраз, произнесенных на древнем как мир языке.
Разговаривали двое, и оба голоса казались смутно знакомыми.
— Сделай же что-нибудь!— выкрикнул один.
— Что я могу?— безразлично ответил второй.
— Ты же целитель!— настаивал первый.
— Мне не подвластна магия жизни, и я не могу исцелять,— спокойно, как маленькому ребенку, объяснял второй.
— Просто позови его, отступник!— захлебывался от ярости первый, но теперь его голос звучал уже не так ясно.
— Он всего лишь человек, и не услышит меня,— едва слышно прошептал второй.
Это было последнее, что услышал Джай прежде, чем потерял сознание.
Это был великолепный сон: наполненный тихой музыкой ветра, играющего в зеленых кронах, и золотистым теплом первых солнечных лучей. Он дарил покой и умиротворение. Поэтому Джаю не хотелось просыпаться, и он еще долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь удержать ускользающее сновидение.
Тихий шорох открывающейся двери заставил его насторожиться, и это окончательно развеяло остатки сна. Потому что Джай четко помнил, что Лар умел появляться и исчезать из его комнаты совершенно бесшумно. А слуги никогда бы не осмелились вот так подкрадываться к нему. И только после этого юноша осознал, что он не может находиться в родовом замке. Память о событиях последних дней возвращалась медленно и неохотно. Джай замер, стараясь дышать ровно и глубоко, как и полагалось спящему. Незнакомец осторожно закрыл за собой дверь. Он ступал бесшумно, но тихий шорох одежды и едва уловимый аромат полевых цветов выдавали его присутствие. Прохладные пальцы коснулись лба юноши, и тот все-таки открыл глаза.
Неожиданный гость, а вернее гостья, тут же испуганно отдернула руку. Но убегать она не стала. Просто замерла на месте. Так что Джай смог рассмотреть незнакомку, застывшую в шаге от него. У нее были тонкие черты лица и необычные для степнячки светло-голубые глаза. Но смуглая кожа и черные волосы не оставляли никаких сомнений в том, к какому народу она принадлежала. Девушка, или скорее девочка (вряд ли, ей исполнилось больше двенадцати лет), казалась маленькой и хрупкой. И просторная рубашка с широкими рукавами только усиливала это впечатление. Эта рубашка и шелковые шаровары, перехваченные на лодыжках ремешками, составляли всю ее одежду. Для Джая, который привык видеть женщин одетых в платья (или, на худой конец, в мантии), она выглядела необычно.
Он так и не смог определить, кто она. Потому что, не смотря на простоту наряда и босые ступни (не удивительно, что девочка ходила совершенно бесшумно), вряд ли она была служанкой. Прислугу не стали бы одевать в одежду, сшитую из румийского шелка. К тому же в ее косу были вплетены цепочки с мелкими золотыми монетами — достаточно дорогое украшение.
Оглядевшись, Джай увидел, что находится в небольшой комнате, стены которой были завешаны разноцветными коврами. Точно такие же ковры лежали на полу. И даже потолок был затянут тканями. Так что создавалось впечатление, что это не комната, а необычной формы шатер. Здесь не было мебели. Кровать заменяло ложе из сваленных друг на друга шкур. Оно возвышалось над полом всего на ладонь и занимало большую часть комнаты. Это ложе и несколько больших подушек на полу и составляли всю обстановку.
— Что это за место?— первым делом спросил Джай.
— Дом рэма Баора, господин,— ответила степнячка.
Имя показало юноше знакомым. Но ему понадобилось несколько мгновений для того, чтобы вспомнить, что именно его упоминал Натаэль в разговоре с воином-стражником.
— И как я здесь оказался?
— Тебя привезли твои воины. Ты был ранен и долго не приходил в себя.
— Это уже входит в привычку,— пробормотал сын герцога на имперском.
Девочка явно не поняла его, но переспрашивать не решилась.
— Как долго я спал?— продолжил свои расспросы молодой лорд.
— Один день и одну ночь.
Похоже, ранили его серьезно. Если он столько времени провалялся без сознания, не смотря на то, что степнякам все-таки удалось отыскать целителя. А им это удалось. Иначе Джай не сидел бы в этой комнате. Наверняка, на том арбалетном болте все-таки висела какая-то магическая гадость. Для того чтобы закрыть обычную рану хватило бы усилий одного Лара.
Вспомнив о ране, Джай с удивлением отметил, что не чувствует боли. Он ощупал место, куда, как он отчетливо помнил, угодил болт, но не обнаружил повязки. Чтобы развеять последние сомнения Джай осмотрел бок, но никакой раны не обнаружил. Не было даже шрама. Только светлая полоска кожи указывала на то, что последние события не приснились ему, а произошли на самом деле.
— У вас хороший шаман,— произнес Джай.
— О нет, господин,— ответила девочка,— Тиам ничего не делал. Только осмотрел тебя и сказал, что его помощь не нужна.
Ситуация становилась все интереснее. Но выяснением личности неизвестного спасителя можно было заняться и позже. Сейчас Джая гораздо больше интересовал другой вопрос.
— Где мои люди?— спросил он.
— Твоих воинов поселили с воинами рэма, господин.
— Эльф вместе с ними?
Отсутствие Лара беспокоило Джая. Он почему-то не чувствовал его присутствия: ни мыслей, ни эмоций. Осталось только неясное ощущение, указывавшее на то, что эльф был все еще жив. Степнячка медлила с ответом, и юноша требовательно посмотрел на нее.
— Мне не знакомо это слово, господин,— призналась она.
Тогда Джай провел кончиком пальца по уху, изобразив заостренную форму ушей эльфов. Так что девочка сразу же сообразила, что именно его интересовало.
— Один тэри сейчас разговаривает с рэмом. А второй — остался с твоими воинами, господин,— ответила она.
Джай снова облокотился на подушки — ему нужно было подумать. Потерпев очередную неудачу, неизвестный враг снова попытался довести дело до конца. Не получилось с нападение на отряд — почему бы не использовать Кэр Тавар? Не вышло со сворой — можно попробовать застрелить из арбалета. Стрелок потерпел неудачу — враг придумает что-то еще. Не вечно же Джаю будет сопутствовать удача... Тем более что проклятая метка выдавала его месторасположение, куда бы он не пошел. Ему нельзя было долго оставаться на одном месте. Нужно было выбираться из Караша, как можно быстрее.
— Где моя одежда?
— Я сейчас принесу,— ответила девочка и вскочила на ноги. Причем с такой готовностью, словно мечтала о том, чтобы сбежать из этой комнаты как можно быстрее. Но прежде чем она подошла к двери, юноша все-таки окликнул ее:
— Подожди,— произнес он,— ты не сказала, как тебя зовут.
— Мое имя Шеони, господин,— девочка неуверенно улыбнулась ему в ответ, а потом скрылась за дверью. А Джай понял, что снова попал в очередные неприятности.
Ведь все признаки беды были, что называется, на лицо. Имя ему захотелось узнать... А о том, что девчонка ухаживала за ним все это время (кроме нее других кандидатур не было) он подумал? Или хотя бы о том, что она почти полчаса находилась с ним в одной комнате (практически в его спальне), да еще и без покрывал? Даже то, что она называл его "господином" он принял, как должное. Привык, что к нему в последнее время даже по имени никто не обращался, все называли "рэмом", "милордом", "дааном"...
Но в том то и дело, что для Шеони он не был ни "милордом" (в Хаганате его имперские титулы не имели значения), ни "рэмом" (она же не была воином), ни тем более "дааном". Для нее он был господином. То есть по законам степняков эта девочка считалась его женой. И хотя в Хаганате вкладывали в это слово иной смысл, чем в Империи (жена для степняка была скорее собственностью, чем спутницей жизни), сути это не меняло — теперь Джай должен был нести за нее ответственность. Узнать бы еще, откуда на него свалилась такая "радость".
Шеони вернулась очень быстро (не прошло и нескольких минут). Она протянула Джаю ворох одежды, среди которой он узнал свои штаны и дорожную куртку. Только рубашка оказалась другой. Сын герцога повертел ее в руках, раздумывая, сколько заплатил за нее щедрый хозяин этого дома (все-таки румийский шелк, к тому же редкого бледно-голубого цвета). Но девочка, похоже, по-своему поняла его молчание.
— Ваша была совсем испорчена, господин. Ее уже нельзя было починить,— извиняющимся тоном произнесла степнячка. Словно это она была виновата в том, что изорванную и окровавленную тряпку, не удалось привести в божеский вид.
Джай только пожал плечами в ответ. Он оделся, стараясь не смотреть на степнячку, которая даже не подумала выйти из комнаты. Потом стянул волосы в хвост. Благо, на это не потребовалось много времени, потому что кто-то заботливый (он даже знал — кто) расчесал их, пока он был без сознания.
Юноша как раз собирался выяснить у Шеони, куда делись его сапоги, когда в дверь неожиданно постучали. Джай вопросительно посмотрел на степнячку, но та только покачала головой в ответ. Кем бы ни был незваный гость — она не знала, кто он. Впрочем, гостем в этом доме был как раз Джай, о чем ему напомнили уже через мгновение. Никто не собирался дожидаться его приглашения — почти сразу дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Первым оказался степняк лет шестидесяти. Джаю достаточно было один раз взглянуть на него, чтобы понять, что перед ним хозяин этого дома — рэм Баор.
