Ронин

— Сергей, это я! — крикнул я в сторону двери.

— Кермес, ко мне!

Пес меня отпустил и потрусил к хозяину.

— Ну и песик у тебя,— покачал я головой,— заикой можно стать.

— А стучаться надо,— ответил Сергей Федорович ласково гладя пса по голове, которую он положил на хозяйскую коленку.— Постучался бы, он гавкнул. Предупредил тебя о своем присутствии. А раз без стука, значит вор. А с ворами у нас Кермес по-своему разбирается.

Я не стал выяснять как Кирюха разбирается с ворами. И так видно было, что серьезный товарищ Кермес Сергеевич.

* * *

Утро выдалось солнечным. Такое было ощущение, что осень наступать передумала. Зима решила не приходить. Солнце грело. Тучи разошлись. Было тихо и безветренно. Телецкое озеро как большое синее зеркало отражало солнце, раскидывая солнечные лучи по сторонам. Вечно зеленые сосны, ели, кедры грелись под лучами внезапно расщедрившегося солнца. И в пору было опять ждать весны и лета.

Сергей проводил нас до причала турбазы указывая и подсказывая дорогу, и дальше мы двинулись в путь с Константином вдвоём. Как он нас не отговаривал идти с ним завтра. Мол темнеет рано, засветло не успеете вернуться если заблудитесь. Но я уперся и настоял на своем. Лишь Костя недоумевал, чего это на меня нашло. Отойдя от турбазы километра на два, и минуя забор станции Западносибирского отделения Академии наук.

Отдышавшись и поумерив пыл я наконец сказал:

— Терпеть не могу просить и быть должным. Поэтому ни у кого ничего и никогда не одалживаю, — покосившись на Костю, продолжил,— А так же терпеть не могу когда не договаривают. Недоверие показатель неуважения к собеседнику. Так, что будь добр рассказывай. Пока до камней дойдем всё успеешь сказать.

Костя вздохнул и начал говорить:

— В прошлый раз я упустил немаловажную деталь как вирус. Необъяснимы мутации вирусной инфекции ещё одна немаловажная черта. Пока медицина находила вакцина, вирус мутировал, и приходилось создавать новую вакцину. Мы постоянно опаздывали в результате численность населения к началу двадцать второго века была уже пять миллиардов. Города захлестнули эпидемии. Человек без марлевой маски в общественном месте просто не мог появиться. Чтобы опередить болезнь мы решили заглядывать в будущее для обеспечения соответствующей и так необходимой вакциной.

— Я не про то, а чем тебя так 'человечки' заинтересовали?

— Должен признаться, что есть у меня своя гипотеза всех пророчеств и совпадений в истории. Гипотеза шаткая, валкая, и базируется на путешественниках из будущего в прошлое. Просто однажды я спросил себя: А что если путешественники из будущего и изменили естественный ход событий? Почему так много сбывшихся предсказаний?

И пока мы ставим эксперимент, не ставит ли кто-то эксперимент над нами без нашего ведома и участия?

— Вот поэтому я против прогрессоров! — сказал я широко улыбаясь

— Прогресса? — не понял Костя.

— Это из Стругацких, были такие писатели фантасты. Они описывали как земляне толкали прогресс на недоразвитых планетах, и шпионы разведчики от землян и назывались — прогрессоры. Пока им в голову не пришла та же мысль, что и тебе. А нет ли над ними инопланетян прогрессоров, которые так же как и они на других планетах устраивают развитие прогресса на свой лад на Земле?

— Удивительно, значит схожие идеи уже давно витают в воздухе. Впрочем ноосфера Вернадского это все объясняет. Люди на определенной степени духовного развития просто черпают знания их всего объема мировых данных.

— Знаешь Константин,— я увидел необычное дерево для тайги, на нем вместо шишек висели яблоки,— Мы, кажется, подходим к месту.

* * *

— Посмотри! Вот видишь! Здесь и здесь явно какие-то знаки, символы привязывающие людей к определенному роду занятия,— Костя поливал камни водой, от чего полу стертый рисунок становился ярче. Едва различимые линии проявлялись как по волшебству.

— Тут понятно, книга — мудрец, сабля за спиной — воин, чаша — кормилец....Нет. Чаша. Чаша? Скорее лекарь. А это символ? Что-то я такого не встречал..

Мне честно говоря эти символы и черточки уже осточертели. Я с большим удовольствием рассмотрел понятные и уже трактованные рисунки. Раскопка могилы местной 'принцессы', четверо человечков, уносящих труп на носилках. Разрушающиеся горы.

А вот взявшиеся за руки человечки как на картине Матиса 'Танец' меня особо не вдохновляли. Не видел я ничего загадочного в этом рисунке. Да он без сомнения принадлежал к другому времени, или его явно рисовал другой человек. Но что это давало?

— Знаешь, меня как я уже говорил, терзает мысль о вмешательстве, — Константин оторвался от камня и наконец поднялся во весь рост.

— Именно поэтому ты изучаешь все религии подряд,— буркнул я.

— Именно поэтому мой друг, что религии давали долгосрочный повод для объединения народов и народностей по совершенно новому принципу. Именно поэтому, что законы религии есть везде. Даже в таком атеистическом государстве как Советский Союз.

Устав КПСС целиком из библейских законов проистекает. И законы эти есть в любой религии, я говорю не только о христианстве и исламе. Не укради, не убей, не возжелай..

— А чем тебя эти-то рисунки заинтересовали?— перебил я Костю.

— А вот чем...,— Константин замялся и вопросительно посмотрел на меня,— Дай сигарету что ли?

Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Сигарет у меня в моем понимании не было.

Тех к которым я привык в 21 веке, а была 'вонь в бумажке' производства Бийской табачной фабрики под названием 'Полет'.

Мы закурили и присели на валуны.

— За двести лет до нашей эры правил в Индии император Ашока. Мудрый, популярный правитель, принявший Буддизм и сделавший его главной религией страны. Он очень успешно воевал и расширил территорию страны прихватив часть нынешнего Афганистана. Так вот, перед войной с сопредельными княжествами собрал он ' Девять неизвестных' которые и написали ему несколько трактатов по разным аспектам управления государством. Один написал про ведение войны, другой про экономику, третий про врачевание, существует мнение, что часть книги если не вся вошла впоследствии в Тибетскую медицину. Четвертый написал книгу по воинскому искусству.

Именно из неё берут свои корни всякие там карате и кун-фу. Пятый по...Впрочем не важно, — Костя затянулся сигаретой, и закашлялся,— Так вот есть у меня подозрение, друг мой, что не одни мы с тобой беглецы из будущего ещё где-то семь человек бродят по миру. И соберемся мы за круглым столом императора 'без боли рожденного'.

— И это пришло к тебе в голову потому, что тут девять человечков? А было бы десять, или восемь, значит ничего подобного?— я не поверил своим ушам. Сдавалось мне, что Сергей прав и Константин хоть слегка, но рерихнувшийся. Вот уж воистину дервиш! Подумал я и сказал:

— Ты как Дон Гуан у Пушкина, тому достаточно было пяточку увидеть, чтоб остальное в своём воображении дорисовать.

— Ты зря так думаешь, — Костя укоризненно смотрел на меня,— Ты просто не обладаешь всей информацией. Рассказать всё, что я знаю — жизни не хватит. Но бывает так, когда количество информации переходит в качество, и возникают интуитивные предчувствия.

Данных для конкретных выводов не хватает, слишком они разрозненные, а для интуитивного решения вполне.

Добавить мне было нечего и спорить не о чем. Предчувствие не оспоришь. Солнце уже перевалило за горный хребет. Вдалеке за спиной шумел водопад. Низенький такой водопад метров пять не выше. Ручей со склона ронял струи вниз. А здесь на каменистом плато его вообще не было видно. Вода пряталась меж круглых валунов и вливалась в озеро. Если б не шум водопада, слабенький такой шум, словно в подъезде батарею прорвало и вода шумит по ступенькам, то о ручье можно было и не догадаться. Пора было идти обратно. Темнело рано. А ночь в горах ещё та. Темень, руки своей не разглядишь. Не хотелось в такой темноте по камням шагать. Ногу подвернуть — делать нечего. Докурив сигарету так, что обожгло пальцы, я прицелился и щелчком отправил окурок за камни. Окурок с валуна свалился и обиженно зашипел коснувшись воды. Но внимание моё привлек рисунок на валуне, с которого только что свалился окурок. Ничего особенного. Просто овал какой-то нацарапан с двумя кругляками внутри размером поменьше. Издалека похоже на большую пуговицу. Скажем, если б лошади носили пальто, то вот от конского пальто она была бы в самый раз. На что-то это было похоже. Что-то очень знакомое. На память я никогда не жаловался, и на зрительную тоже. Когда в детстве за грибами ходили, заблудиться никогда не боялся.

— Ну что пошли назад ? — обратился я к Косте скучающему рядом. Вроде и не ссорились мы с ним а некий холодок отчуждения прошел между нами. Поднявшись, я решил

не поленится а ближе рассмотреть очертания 'пуговицы'. Не дойдя до серого гранитного камня метра два, я догадался что это за овал накарябан. Сердце учащенно забилось.

Рука потянулась к внутреннему карману куртки. Онемевшей рукой я извлек из кармана цубу и приложил к нацарапанному кругляшу. Так и есть, очертания полностью совпало!

А два эллипса поменьше — это отверстия в цубе под козуку и когай два маленьких, вспомогательных ножа. И я даже догадывался чем это овал был очерчен и оцарапан. Плохо наверное аигути пришлось. Острие стер об твердый гранит.

— И что ты теперь скажешь?

Я обернулся и увидел, что за моей спиной стоит Костя и радостно так улыбается.

— Случайностей нет. Есть лишь не выявленная закономерность.

— Как ты думаешь когда это я мог нацарапать?

— Лет восемьсот назад, а может быть тысячу. Жаль нет микроскопа, я сделал бы сравнительный анализ рисунка с человечками и очертания твоей гарды. Как знать, может они сделаны одним инструментом, и рисовал их один человек.

* * *

Тьма подкралась незаметно, как будто нас накрыли кружкой без дна. Ещё светлое небо и темные, почти черные горы. Мы торопились. Шли бодрым шагом переходящим в рысь.

Ноги отмахавшие сегодня не мало гудели от усталости.

— А знаешь почему меня прозвали Дервишем? — неожиданно спросил Костя. Он был в прекрасном расположении духа, — Я работал в топографической экспедиции в Каракумах. Производили разметку местности. Моя работа была устанавливать репера на контрольных точках. И когда репер нужно было ставить и мешал саксаул его нужно было вырубать. Мне жаль было. Там и так с растительностью небогато, в Каракумах. И я относил репер в сторону...

Глава 13.Дуэль.

Он умел бумагу марать под треск свечки.

Ему было за что умирать у Черной речки.

Б.Ш.Окуджава.

Со дэс нэ, господа. Дело было в том, что граф Воронцов отпрыск известного рода графом да и князем был виртуально. Младший сын Воронцова Георгий был хорош собой, хорошо воспитан, служил в Преображенском полку в чине капитана. Пользовался успехом у светских красавиц и на балах. Но случилась некая некрасивая история из-за женщины.

Георгий стрелялся на дуэли. Последствия дуэли были ужасающие, поскольку противник был убит и Георгию грозила каторга. Он был разжалован. Лишен титула и состояния, и отправлен в ссылку, с глаз долой, в наш чудесный город. Прибыл он в Н-ск не один.

Георгий женился на вдове убитого, которая была на пять лет старше его. Уж не знаю, то ли любовь была такая сильная, то ли Георгий Петрович решил бросить напоследок перчатку Петербургскому обществу отвергшему его сиятельство. К новоявленной чете супругов Воронцовых отнеслись как к прокаженным. Но факт оставался фактом. Отец князя Петр Гаврилович разорвал после произошедшего с сыном всякие отношения и велел на порог к нему больше не появляться, но все же купил ему три деревеньки в нашем уезде и дом в Н-ске, и от тюрьмы сынка таки уберег. Молодой Воронцов, привыкший к красивой и праздничной жизни в нашем городе заскучал и увлекся картами, успешно спуская родительские деньги. Про 'молодую' жену он кажется и забыл вовсе. По крайней мере нигде на людях с ней не появлялся. И вот однажды Георгию крупно не повезло. Он так увлекся, что поставил на кон одну из имеющихся у него деревень. Деревню Максимовку он проиграл, но вслед за проигрышем вспыхнула ссора. Состоялась дуэль между Георгием и поручиком полка кавалерии Лапиным. Поручик был легко ранен в плечо, а Георгию повезло меньше. Пуля, миновав жизненно важные органы, застряла в позвоночнике. И после той дуэли Георгий стал сильно хромать, а через пять лет ноги его совершенно высохли и остаток дней он провел в инвалидном кресле. И наследника после себя не оставил. Дочь Ольга Георгиевна была единственным ребенком в семье. Часть этой истории я узнал от неё, а всё что она умолчала мне поведал Алексей Востриков. Случай давал мне возможность переписать эту историю. Особой симпатии Георгий Воронцов во мне не вызывал. Щеголь, франт каких много. А вот к его дочери я питал странные чувства. Был я на десять лет её старше биологически, а реально на целую жизнь. Эротических фантазий она во мне не будила, а будила жалость и безотчетное желание погладить сироту по голове, прижать к своему плечу, несмотря на её показную ершистость и независимость. Родных сестер и братьев у меня никогда не было, но моё отношение к Ольге наверное можно было выразить как отношение старшего брата к младшей сестре. Тем паче, что она рано осталась сиротой и в опеке нуждалась, а местное дворянское общество её не принимало. Может поэтому и примкнула к группе товарища Петровского, который дружеские отношения в ячейке всячески культивировал.

После моего заявления о крапленых картах события начали развиваться, но не совсем в том направлении, на которое я рассчитывал.

— А вы собственно кто будите? — Поинтересовался серьезный господин, которому Воронцов проиграл, поднимаясь из-за стола. То, что он в сговоре с поручиком Лапиным, сомнения у меня не вызывало.

— Мичман Лазарев Игорь Николаевич, Черноморский флот, барбетный броненосец 'Двенадцать апостолов', — отрапортовал я, щелкнув каблуками. Я знал, что такой существует, но сомневался, что его уже спустили на воду. Но представившись флотским был единственный шанс не встретить нечаянно 'сослуживца' по сухопутному полку. Народ здесь присутствовал разный, но морских офицеров быть не могло в связи с отсутствием какого-либо судоходства. Речушка Ельня была глубиной коню по седло. Плавали — знаем.

— С кем имею честь? — спросил я в свою очередь. Реакция в зале мне не понравилась.

Никто не вскочил, не стал возмущаться крапленым картам, никто даже близко не принял

мою сторону. Точнее сторону справедливости. Напротив. На меня смотрели с удивлением, как на некое недоразумение и чудо. Так наверное смотрели индейцы на Колумба.

— Полковник Шацкий Илья Ефимович, — ответил визави,— Вы надеюсь мичман понимаете серьезность своего заявления?

— Петруша! — позвал он дрожащего официанта.

— Слушаю, ваше высокородие!

Полотенце Петруши, перекинутое через руку висело как парадная сабля, до того он принял подобострастный и служивый вид. И было от чего. Шацкий, насколько я знал, был начальником кавалерийского гарнизона расположенного в городе.