Проблемы космического масштаба общий .

— Поплачь, поплачь моя королева. Отпусти себя... — шепот, больше похожий на карканье, на грай могильных воронов ободрал мое горло.

Миг и окружающее стало неважно, спецслужбы, деньги, проблемы и идиотизм всего сущего... была лишь безбрежная зелень глаз, мускус и амбра дыхания, шелк кожи и касание распахнувшего свои объятия разума. То что мягче любого бархата, то что чувственнее любого наслаждения, то что крадется на мягких лапах? то самое чувство? острое зазубренное лезвие, раны от которого заставляют трепетать в наслаждении, содрогаясь в такт каждому рывку, намеку на движение, дуновению...

— Я люблю тебя, моя королева... Люблю!

Не было звука, с которым хрустальная сфера волшебства рассыпается в сказках, не было воя призрачных псов или дьявольского скрипа покрытых патиной и паутиной створок древней твердыни... ничего этого не было — лишь перестук убегающих каблучков и сдавившее сердце... стальными когтями сдавившее чувство.

Разместившиеся на обзорной площадке перед гигантским распахнутым в глубины океана порталом, затянутым тончайшим экраном силового поля, девушки, были заняты ответственейшим делом.

— Дура ты, твое величество! И не лечишься! — откинувшаяся на невысоком диванчике пиратка отхлебнула из наполненного какой-то фиолетовой то ли дымкой, то ли жидкостью прозрачного бокала и резким кувырком ушла от чего-то, больше похожего на плазменный залп, мгновением позже пронесшийся примерно там, где только что находилась ее голова. — Эээй! Вашество! Не злись! Радоваться надо — мужика в кои-то веки захомутала.

С сожалением посмотрев на потеки содержимого бокала на полу и частично на замше дивана Лайна заковыристо выругалась на каком-то уж слишком редком туземном языке и с неодобрением посмотрела на кипящую подобно вулкану Кальне.

— Ну вот и зачем было выпивку разливать?

— Все тебе выпивка! Ты что, больше ни о чем думать не можешь? — несмотря на сильную злость и какую-то легкую потерянность представительница аристократии в не пойми каком по счету колене практически держала себя в руках. Процентов эдак на тридцать — сорок. Не более.

— Не могу! Вот сейчас — не могу и можешь меня не уговаривать. Лучше помоги, а то... — обведя все еще зажатым в руке сосудом уставленный разнообразными бутылками и розетками с чем-то подозрительно напоминающим закуску столик, любительница беспошлинной торговли сформулировала окончательно вертевшуюся все это время у нее на языке мысль: — А то одной я всю эту ситуацию не запью. А по трезвости еще и не разберу. Вашество. Ты хотя бы вкурила в какую, извините мой простонародный язык, задницу, мы все вляпались? Или все еще витаешь в розовых соплях?

Цапнув ближайшую бутылку, пиратка моментально изобразила еще парочку бокалов, и набулькав в них строго по паре пальцев желтого как солнце содержимого, двинула один из них в сторону принцессы, а второй всучила в когтистые ладошки недоуменно хлопающей глазами Анасии. После чего в лучших традициях старательских баров Ташского астероидного кольца выдохнула в сторону и запрокинула так и не выпушенную из руки бутылку. Сделав несколько жадных глотков, Лайна кинула взгляд в сторону рогатой:

— А тебе что, приглашение с императорской печатью надо?

В ответ на это тифлинг прекратила буравить взглядом внезапно появившийся в руках бокал и безо всякой подготовки просто влила его содержимое куда-то в глубь божественно очерченного кораллами губ ротика. Умудрившись при всем этом не то что не поморщиться — даже не скривиться. Хотя предложенное пираткой пойло даже на самый первый взгляд зашкаливало по крепкости. В чем, кстати моментально убедилась принцесса, попытавшись с аристократической изысканностью отхлебнуть вышеозначенный продукт и теперь с мученическим видом таращившей на окружающую действительность выпученные глаза, наполненные крокодильими слезами. Ну ладно — не крокодильими. Но тоже крупными.

— Кха! Что это?! Кха!

— Всамделишний кхарский рукш! — отсалютовав куда-то в потолок бутылкой, Лайна продолжила идентификацию: — По выдержке не скажу, но уж точно постарше двадцати, а то и тридцати годков будет!

— Ошиблась почти на три столетия! — вид ввалившейся в залу запыхавшейся и по какой-то странной причине красной как вареный рак Аюни заставил присутствующих заинтересованно уставиться на хозяйку базы, все еще пытающуюся отдышаться: — Фух! Ограниченная серия. Ферментировано и очищено...

Тут поток фактов, вырвавшийся из ученой, был остановлен пираткой.

— Подруга. А может харэ нам мозги канифолить? Может, поговорим?

— Хотите обсудить научные теории? Простите, не уверена, что у вас достаточно квалификации... даже у всех вместе.

— Скорее, практику — отозвалась свободная предпринимательница, с неожиданной силой швыряя в учёную целую бутылку. — Ненаучную. Что делать дальше будем, дамы и... дамы?

— Пить? — предположила Аюни, и сделала глоток из зависшей перед ней бутылки, самопроизвольно распечатавшейся.

— Хорошая версия — кивнула пиратка. — Сразу видно настоящего учёного. — А после этого?

— Что дальше — как-нибудь р-разберёмся — неожиданно вставила принцесса. — Вот с прошлым ничего не поделать...

Кальне хмуро бухнулась на диванчик; взмахнула свободной рукой, и в неё влетела бутылка. Лайна с интересом взглянула на неё, подняв бровь, когда принцесса, переведя взгляд с бокала на бутылку, отхлебнула из последней.

— Задница, говоришь? — саркастически произнесла Кальне. — Это разве задница? Это так, пр-роблемы, имеющие решение. Задница, пр-рошу прощения за пои манеры, это когда от тебя вообще ничего не зависит. К примеру, если родиться неудачно...

— Пожалуй — согласилась пиратка, отхлебнув из собственной бутылки... совсем немного отхлебнув. — Но к чему именно ведёшь?

— Думаете, мне так нравится этот этикет? — осведомилась принцесса, в чьём голосе можно было разобрать нетрезвые нотки. — Да провалился бы он в чёрную дыру... вместе со старинными традициями и достоинством императорской семьи! И обязанностями члена семейства...

Она угрюмо вгляделась в пустую бутылку; перевернула её и убедилась, что та действительно пуста.

— Смотри-ка, как быстро принцесску разобрало... — пробормотала Лайна. — Впрочем, триста лет выдержки...

Рукш изначально отличался изрядным коварством и способностью игнорировать большинство, если не все, фильтров крови, но всё же судя по скорости это был особо быстродействующий образец... или принцесса просто не обладала опытом распития крепких напитков. В любом случае, результат пиратке определённо нравился.

— Гадюшник эта имперская фамилия — как-то устало сообщила принцесса, ни к кому не обращаясь. — Совмещённый с сумасшедшим домом изящных манер.

— Ты так говоришь, как будто это секрет — хмыкнула Аюни. — Это во всех правящих семьях так. И чем древнее династия, тем сильнее.

— Во всём виноваты предки — кивнула Кальне. Со столика поднялась ещё одна бутылка, однако затем опустилась на место, и в руку принцессе пролевитировал бутерброд вполне обывательского вида. Откусив кусок, девушка скорчила гримасу отвращения, однако быстро прикончила закуску. — Особенно чокнутое первое поколение.

— Тебе не кажется, что нехорошо так о предках? — хмыкнула Аюни; Анасия согласно кивнула, и немного подумав, тоже ухватила со столика выпивку и закуску — руками, но телепортировавшись к нему и обратно.

— Прозвище "Безумная Им-мператрица" не я придумала — хмыкнула принцесса.

— Праздные языки готовы назвать безумным любого, кто выбивается из шаблонов — фыркнула учёная. — Уж я-то это по себе знаю.

— Ну, даже болтуны и разносчики сплетен не всегда ошибаются — заметила Лайна. — Тем более, есть и исторические свидетельства. Личность была... Историческая, да. Даже если половина — враньё...

— Вр-р-раньё — икнув, кивнула принцесса. — В том плане, что общедосступные хроники смягчают. Тот ещё был... Генеалогический нонсенс. Откуда взялась — неизвестно, как погибла — неизвестно, а главный оставшийся памятник — Нечаянное Море. Я ч-читала...

Принцесса умолкла.

— Что именно читала? — наконец, с любопытством осведомилась Анасия.

— Первые слова первой императрицы после ЧП, которое создало кратер — вздохнула Кальне. — "Ух-ты!"

Аюни что-то буркнула себе под нос.

— А все остальные значит святыми были? — С задумчивым видом изучая переливы света в глубинах божественно крепкого и дьявольски терпкого напитка ученая с каждым последующим словом все больше и больше распалялась, как будто разгорающееся, пламя родившееся из тлеющих углей и набросившееся на хорошо просушенную древесину помоста для аутодафе. — Что Джа — этот извращенец, не пропускающий ни одной юбки, вне зависимости от видовой принадлежности и возраста. Что Сайка, эта чертова кровавая стерва. А уж тихоня Миа... — передернув плечами в приступе нескрываемого омерзения Аюни щедро пригубила содержимого бутылки и обвиняющее ткнула пальцем в сторону принцессы: — Все хороши, а обвиняют почему-то несчастных ученых.

— Исторических свидетельств, видимых невоор-ружённым глазом с орбиты, от них не осталось — отозвалась принцесса. Пожала плечами. — Но разве же я спорю, что все хороши? Что тогдашние, что нынешние...

— Одна ты в белом — не удержалась Лайна. Кальне с достоинством кивнула.

— Да, это мой официальный цвет... Как младшей принцессы.

Она вздохнула.

— Мн... Вас там что, как тарских песчаных блох в бархане? — заинтресованный вопрос пиратки сопровождался звуками пережевывания бутерброда и диким предсмертным хрустом какого-то инопланетного аналога салатного листа, почему-то дичайшего фиолетового цвета.

— Ты это кого блохами! — попытавшуюся было подняться в приступе праведного гнева Кальне повело и она, чуть не расплескав содержимое широкого хрустального бокала, упала обратно на невысокий диванчик. — Ты за это? ответишь! Императорская семья благословлена богами плодовитостью и сплоченностью!

— Хи! Хи-хи! Бу-га-га! — Демонический хохот, начавшийся с тихого, практически неслышимого хихиканья, заставил всех присутствующих повернуться в сторону Аюни.

— Слышь, подруга, ты чего это? — Пиратка к этому моменту уже смирилась с мыслью о том, что как минимум окружающая действительность является какой то хитрой наркотической бредятиной, но окончательно утвердиться в этом ей мешал ее полный иммунитет к разного рода химической и околохимической гадости. — Ты это давай прекращай!

— Сплоченнось! — чуть заговаривающийся голос и обвиняюще поднятый куда-то в пустоту палец ученой, замечательно сочетался с чуточку косыми глазами, в глубине которых мерцали истинно демонические искорки. — Ты лучше скажи, кто из семейки за последнюю пару тысячелетий умер своей смертью или хотя бы в своей постели, да не от яда или силового лезвия? Сученок Джа хотя бы... тот, конечно, дал того еще маху — упал с какой-то очередной прошмандовкой с северной галереи. Умудрившись при этом уже иметь в организме как минимум шесть смертельных доз разного рода ядов и один набор боевых деструктивных нанитов. Так мудак и разбился...

Сделав глубокий глоток и даже немного при этом поперхнувшись Аюни продолжила:

— Как бы сказали эти придворные борзописцы — 'так и не вынув из возлюбленной свой меч'. Ходок чертов!!! — грохнув бокал о поверхность стола, ученая подхватила бутыль, и, пополняя уровень жидкости в хрустальном универсальном утешителе, забурчала что то уж совсем неразборчивое.

— Какая печальная история-а... — задумчиво произнесла Анасия, зевнув на последнем звуке и укладываясь на свободный диванчик. — Но, похоже, ты его всё-таки люби...

— Этого маррукша?.. — возмущённо перебила её покрасневшая Аюни, однако рогатая, кажется, уснула, едва её голова коснулась подушки, так что не ответила. Лайна, часто моргая, перевела взгляд со спящей на учёную, на принцессу, которая тоже выглядела полусонной, и выдала витиеватое ругательство. Мысленно.

Лайна. Свободный торговец с некоторыми трениями в отношении таможенного законодательства.

Попали. Хорошо так попали — по другому и не скажешь. Если не на 'двенадцать шагов', то на принудительное ментоскопирование это уж точно. После которого как говорится дорога только одна — в банк органов. Да и то если ливер не особенно изношен. Все же индивидуальный клон с набором запчастей на все случаи жизни вещь дорогая, особенно по ценам фронтира, так что 'растения' после работы СБ расходятся очень даже хорошо, и что самое главное, практически без отходов. В нелегальных клиниках вольных баронств можно поменять и улучшить практически все — от крупного ливера до позвоночных дисков и других костяшек. Это если на металопластик денег не хватит или армокомпозит. Или просто неорганикой брезгуют — бывают ведь и такие привереды.

Тьфу! Что-то у меня мысли уж вконец мрачные пошли... собралась гопкомпания, помет астероидного грязелова на наши головы. И черт меня дернул — замазалась по самое небалуйся. А ведь сперва просто хотела принцеску эту зарвавшуюся подразнить. Подразнила...

Ладно — теперь давай медленно и по полочкам. И без нервов! Без нервов, я сказала!

С аборигеном понятно. После откровений нашей сумасшедшей в халатике еще странно, как я его за все это время не затр... ну это самое. Причем не факт что живьем и не в особо извращенной форме. Это же надо умудриться из обычной гуманоидной формы изобразить нечто среднее между боевым псионом ра-катари и маткой трр-ча-крак в период расширения колонии.

Игра образов — для идиоток типа меня. Что бы с ума не сойти. А если по научному и без мата — взаимное множественное запечатление псиоболочек... драть их шлюзовым манипулятором со всего размаху! А все из-за того, что одна чрезмерно любопытная дура решила поиграться с геномом дикого псиона и доигралась, разлюби ее астероидный слизень! И космос бы с обычаями — ну признала мужем при двух свидетелях, просто трупов надо будет сделать на два больше, плюсом к телу любимого муженька... так нет — теперь точно никуда не денешься.

Поигрались! Посмеялись! А теперь будем плакать. И не я одна, вон как ее высочество перекосило... мне-то что замуж выскочить, что в скаф забраться, а вот как принцесска в имперском совете да перед батюшкой обьясняться будет — вот это самое интересное. И перед тетушкой. Эту старую змею чуть ли не вся галактика знает — синталком не пои, дай кого-нибудь свести да поженить... серый кардинал в юбке — то ли пятого, то ли восьмого мужа уже пережила и все туда же. Хотя тетка боевитая — сама конечно в живую не общалась, не по чину. Но из того, чем в портовых кантинах дышат, образ складывается еще тот — недаром погоняло у старушки 'Джалийский Демон'.

Ладно — не об том сейчас плакать надо... демоны с этим муженьком. Это так, щебенка в дюзах. Тут Аюни, мать, ее тар Саарен ни Джали, вот это грщак мта шак сакан! Хфургов выкидыш! Или на языке муженька — пушистый белый полярный зверек страдающий избытком веса из-за гормонального дисбаланса. Писец белый, пушистый, толстый. Самочка. Беременная.

Непонятно? Совсем-совсем?

Объясняю для совсем уж тупых.

Аюни, мать её, тар Саарен ни Джали!!!