Братство Трилистника

— Вот вы Владислав Павлович. Вы майор республиканской армии, а судя по тому, что я слышал о вас, ещё и прекрасно образованный человек, дворянин, находчивый и сообразительный. Девушки рассказывали, что Ваша роль в раскрытии заговора была неоценимой. И что в результате? Вы бросаете на произвол судьбы расследование в Ясеневом Перевале. Сбегаете в Новый Слайго, где уговариваете присоединиться к этой авантюре Патрика Флэтли и Эмму Хэдли. Проникнув в Анхелес, вы сбиваете с пути истинного нашего лучшего агента в тылу врага и похищаете брата британского монарха!

— Я могу объяснить...

— Не стоит. Я понял Ваши объяснения с первого раза. Вы опасаетесь, что если война продлиться долго, то республика получит удар в спину от купечества. Свои резоны в этом есть, но вы неправы. Впрочем, никто из вас всё равно не раскаивается. Ни Диего, похитивший генерала, не подумавшего, какой это позор для Локхида, быть украденным из лагеря, а не захваченным в плен на поле битвы. Ни Патрик, оставивший свою общину без руководителя, и даже Эмма... впрочем, с Вами, леди, случай особый.

Николай Петрович Резанов тяжело вздохнул. Потом открыл ящика стола и зашарил внутри.

— Впрочем, люди взрослые, вас учить, только портить.

Граф-президент извлёк оттуда небольшой свёрток, развернул его. Нашим взорам предстало четыре ордена, лично мне неизвестных, впрочем, остальным, судя по вопросительным взглядам моих подельников тоже.

— Мы учредили Орден Вольного Побережья. В отличие от "Медведя" эта награда вручается за невоенные заслуги, людям, стоявшим на страже интересов Республики. Завтра вам его вручат, Владу — за участие в поимке Каткарта, Патрику Флэтли за то, что смог деморализовать ирландских солдат, Диего и Эмме за разведку в тылу врага с риском для жизни. А пока — ступайте и не грешите.

С этими словами граф-президент закончил аудиенцию, и мы покинули дом Резанова, который за последние годы превратился в президентскую резиденцию.

И вот на выходе из дома-резиденции я попал в крепкие объятия Тигрёнка. Она радовалась нашему возвращению, потому что беспокоилась за нас всех, а также за Ивана Кускова, который снова оказался в тюрьме Анхелесе.

— Не переживай, — похлопал её по плечу Диего. — Мы его вытащим. Я ещё в дороге набросал примерный план штурма Анхелеса. Мы сможем взять город практически без потерь. Но о нём мы обязательно поговорим, в своё время.

Калифорнийский аристократ улыбнулся своей хищной улыбкой и раскланялся с нами. Его ждал у себя Кондратий Рылеев, в чьём доме он остановился. Почти сразу с нами попрощался Патрик и отбыл в расположение ирландских отрядов в Новой Вологде. Эмма Хэдли уже тоже хотел уйти, но её остановил голос Ани.

— Эмма, не уходи, мне надо тебе кое-что сказать... — голос девушки зазвучал как-то надтреснуто. — Я тебе хочу рассказать...

Аня отстранилась от меня и как-то поникла. Только тут я заметил, что она выглядит уставшей и опустошённой.

— Ты помнишь Костю, Игоря, Леона и Яшу? Я с ними дружила, когда жила в Новоархангельске.

— Да, конечно. Они нам помогали в восемнадцатом году, когда мы только начинали.

— Они погибли... В битве при Форт-Россе.

— Какой кошмар! Все четверо?

— Да. Они же воевали под знамёнами Добровольческого полка Аляски, и попали под удар кавалеристов Джонсона.

— Я слышала, что во многом благодаря стойкости этого полка и была выиграна эта битва. Кавалерия британцев не смогла прорваться к левому флангу, и была отброшена. Что подняла боевой дух войск...

— Да, всё так. Но они погибли. Все четверо и в один день. И я...

— Пойдем, поговорим, солнце, — Эмма подошла к ней, обняла. Та доверчиво прижалась к англичанке, и Эмма погладила её по волосам. — Иди сейчас к дому Каткарта, я тебя догоню, мы посидим, поговорим. Я немного поговорю с Владом. Дела республики.

Аня уходила, озираясь на нас. И лишь когда девушка удалилась на расстояние, с которого не могла услышать, о чём мы говорим, Эмма посмотрела на меня, а я спросил:

— Что за секретные дела республики, о которых нельзя рассказать ей?

— Влад, ты парень умный, но иногда бываешь таким дураком. Я об Ане хотела с тобой поговорить. С ней я её буду утешать, а потом ты. Просто побудь с ней, выслушай про то, какие это были замечательные ребята. Не вздумай шутить, а то я тебя знаю. Ей сейчас очень тяжело. Она ведь до этого всё воспринимала как весёлые приключения...

— А теперь приключения кончились, и началась грубая жизнь...

— Знаешь, я по тебе заметила, ты умеешь говорить умные вещи, но не понимая, не осознавая того что говоришь.

— Ты сейчас о чём?

— Не обращай внимания. Но не дай боги тебе понять, что ты сейчас только что сказал.

С этими словами Эмма Хэдли удалилась, оставив меня в полном недоумении.

* * *

После церемонии награждения, как водится — торжественного, на центральной площади Новой Вологды, я оказался предоставлен самому себе. Мой полк сейчас находился на севере, готовясь к отражению атаки Шербрука, а мне через Диего Рылеев передал приказ оставаться в городе.

Все были заняты, даже Тигрёнок, которая хоть и грустила по погибшим товарищам, но продолжала готовить к новым боям отряд калифорнийских амазонок, в чём ей помогали и Эмма и Доминика. Сеньор де ла Вега не вылезал из штаба, обсуждая с генералами штурм Анхелеса, а Флэтли отбыл вместе со своими ирландцами усилить армию Риверы, который занялся на юге тем, чем фон Керн занимался на севере два года назад.

Решающее наступление отложили на начало весны. Хоть в этих южных краях зима была весьма тёплой, но вот осадки, а также полная непредсказуемость погоды делали нежелательным перемещение больших групп войск.

Тем не менее, Лунин осаждал Анхелес, делая существование британцев в этом городке всё невыносимее. Единственным минусом было то, что море мы контролировать не могли. Наш флот был слишком слаб, несмотря на одержанные победы, вступление в бой с основными силами, могло закончиться плачевно.

Но скоро всё изменилось. Сначала из Ясенева Перевала приехала Совушка, радостная и довольная, а следом за ней приехали Павел Резанов и Афанасий Сверчков. Они привезли очень обнадёживающие вести. Самозваный "король Федерико" отрёкся от престола и отбыл на остров. Становилось ясно, что британцы уже практически выдохлись, но требовалась пара завершающих ударов. Министр иностранных дел Республики, сидел в Кале, дожидаясь, чем закончится поход Шербрука и если понадобится, отправиться ко двору короля Георга.

За то время что я не виделся с Совушкой, она сильно изменилась, хотя и осталась такой же странной, но было видно, как она подросла, стала более женственной, а в глазах исчезло странное блуждание, теперь она как будто бы смотрела куда-то туда, за грань существующей реальности.

Мы с удовольствием обменялись новостями друг с другом. Я рассказал ей про свои приключения, а она про то, что приехала сюда, чтобы вступить в ряды амазонок и хотя бы чуть-чуть поучаствовать в борьбе за независимость Калифорнии. Ещё Совушка мне рассказала, что они с Павлом собираются пожениться, но только его родители очень сильно против, так, что вероятно им предстоят большие сложности, но это они решат потом.

И вот что меня раздражало. И она, и Эмма Хэдли стали всё чаще, в последнее время, смотреть на меня с какой-то жалостью. Как будто знали, что у меня скоро будут большие неприятности. А когда две ведьмы, молча, пророчествуют тебе, что скоро будет плохо, это неприятно. И я теперь понимаю, почему в Средневековье к ним так жестоко относились. Осуждаю, но понимаю. Бесит же — учитывая, что на прямой вопрос, что не так, и что я могу сделать, они лишь пожимали плечами и говорили что им это неизвестно, но случившееся меня сильно изменит. Возможно, и к лучшему.

Как говорится, не было печали...

Глава 3 (XIX век)

Мягкой поступью тигра...

Новая Вологда 1822 год

Аня ловким движением выбила саблю из моей руки и, скорчив довольную рожицу, отсалютовала мне.

— Ты так и не научился хорошо фехтовать, — упрекнула меня девушка. — Хотя, в нынешних условиях, это может спасти тебе жизнь.

— У меня всегда при себе пеппербокс или винтовка, — возразил я. — Я хорошо стреляю и могу отбиться штыком.

Наш традиционный спор прервало появление какого-то порученца в погонах сержанта, потребовавшего, чтобы я срочно явился к Рылееву.

— До встречи, солнце, — с этими словами я поцеловал девушку в щёку и отправился следом за порученцем.

По дороге я размышлял, что это всё-таки странно. С момента моего возвращения Кондратий Фёдорович и не вспоминал обо мне, а тут вдруг срочно. Вероятно, понадобилось сделать что-то такое, о чём не следует распространяться. Но я, же не в обиде. Я завсегда готов помочь Республике.

Рылеев стоял в своём кабинете у окна. Увидев меня, он подошёл ко мне, пожал руку, потом кивнул на кресло у стола. Я сел, а Кондратий занял во главе стола.

— Влад, есть дело, очень важное. Вернее два дела. Начну с неприятного. Вчера приехал Лев Камаев, он требует, чтобы Анна вернулась домой, под отчее крыло. Камаев очень влиятельный купец на Побережье, к тому же связан с РАК и Российской Империей. Мы не вправе пренебрегать просьбами такого человека.

— Кондрат, а я здесь причём? Ты думаешь, что Аня послушается меня и вернётся домой?

— Нет, конечно, но ты попробуй. Поговори с ним и с ней, в общем...

— Нет. Я, конечно, скажу Ане, но настаивать, ни на чём не буду, а уж тем более лезть в её отношения с родителями.

— Вы с ней близки...

— И что?

— Рано или поздно тебе понадобится его благословение на свадьбу, если я правильно понял и у тебя с этой девушкой всё серьёзно.

Лично я как-то упустил из виду, эту тонкость в семейных отношениях XIX века. Но потом вспомнил, что я вообще-то не собираюсь претендовать на приданое и на часть его дела, а раз так... Я состроил скептическую гримасу. Рылеев раздражённо буркнул:

— Тогда хотя бы не хамите ему при встрече.

— Так что за второе дело? — сменил я тему разговора.

Рылеев поморщился, понимая, что нас двоих он не переупрямит и ему придётся подключать всё своё дипломатическое мастерство, чтобы успокоить купца.

— Для плана Диего де ла Веги, надо провести небольшую подготовительную работу. У нас как заноза в заднице форт Кэмпбелл в трёх вёрстах к северу от Анхелеса.

— Три километра, двести метров, — автоматически перевёл я, в более привычную для себя систему координат.

— Ловко ты умеешь считать в метрической системе, — удивился Рылеев. — Мы с Николаем Петровичем тоже думаем после войны переходить потихоньку и на григорианский календарь, и на метрическую систему.

— Но к делу. Форт Кэмпбелл — это просто частокол с парой строений, не очень серьёзное укрепление, но он создаёт нам проблемы. Во-первых, его построили так, что подобраться к нему незаметно невозможно. А если они успеют передать в Анхелес сообщение об атаке, то весь план пойдёт псу под хвост.

— Подожди, — остановил Рылеева я. — Как это так, подобраться к нему незаметно нельзя? Он что стоит на возвышенности?

— Да, а лес вырублен на пару вёрст вокруг.

Я хмыкнул.

— Влад, я имел в виду, что не сможет подойти регулярная армия, но ведь ты действуешь по-другому, так?

— Ладно, ты меня совсем запутал. Я завтра отправлюсь на место, с небольшой разведкой и захвачу пару человек...

— Амазонок не бери. У них своя задача в наступлении на Анхелес.

— Минутку! — возмутился я. — Сейчас в Новой Вологде кроме них из членов Братства только Сверчков и де ла Вега. Ты мне предлагаешь идти на опасное задание с непроверенными людьми?

— Влад, когда тебе это мешало? С Эммой, даром, что глотки друг другу не грызли, а в доме Каткарта поработали неплохо.

— Очень плохо. Нам просто повезло...

— Послушай. Я уверен, что ты сможешь подобрать себе напарника или команду.

— Понял. Приказы не обсуждаются, а выполняются.

Оставив за собой последнее слово, я покинул кабинет Рылеева, не обращая внимания на возмущение, отобразившееся на его лице.

* * *

Следующие три дня я не видел Аню, мечась по Новой Вологде в поисках толковой команды. Я немного лукавил, говоря Кондратию, что здесь кроме амазонок и Сверчкова с Вегой, я никого не знаю. Был ещё и Жан Журне. Но на его счёт Доминика высказалась довольно откровенно, запретив мне привлекать его к операциям. Он был поэт и мечтатель, а не боец, хотя в Шпанберге он зарекомендовал себя неплохо. Но у них с Доминикой было что-то вроде романа, и она его оберегала вот таким странным образом. Словом, всё шло к тому, что укрепления мне придётся штурмовать в одиночку.

Ситуацию спасла Аня. Она, узнав, что мне нужна помощь, сразу же предложила свои услуги, но узнав, что Рылеев запретил мне брать кого-то из калифорнийских амазонок, нашла выход, предложив взять Совушку, которая формально не была в составе отряда. Я поблагодарил Тигрёнка и подумал, что она относится к типу людей, на чью подмогу всегда можно рассчитывать.

Правда, Паша Резанов пытался возразить, но мы все посмотрели на него недоумённо, и на том вопрос был решён окончательно. У меня почему-то мелькнула мысль, что президент, наоборот, обрадуется этой рискованной поездке.

Отъезд из города выдался немного скомканным и сумбурным. Тигрёнок сильно переживала из-за разговора с отцом. Я, конечно, успокаивал её, как мог, но в голове держал и то, что Афанасий звал меня посидеть, пообщаться, перекинуться в картишки, перед долгой дорогой. Поэтому я скоро с ней попрощался, сказав, что лягу спать пораньше, а сам отправился пообщаться со Сверчковым. Одного я не учёл, что в том же доме обитала и Эмма, к которой и пришла Тигра, застав меня и Афанасия за картами. Я как-то вяло пробормотал, когда она проворчала "спать он пошёл", что мне не спалось, и я сюда просто заглянул ненадолго.

Аня ничего не ответила, и я не понял, обиделась она или нет. Но, чтобы ничего не отвлекало меня от задания, я выкинул эти мысли из головы, решив, что выясню всё после штурма Анхелеса.

В путь с Совушкой мы выдвинулись в начале марта 1822 года. Дорога была сложной, но девушка прекрасно ориентировалась на местности. Так что уже к утру второго дня мы оказались практически рядом с нашей целью, в полутора километрах от форта Кэмпбелл.

Надо было отдать должное упорству англичан. К нему действительно подобраться было невозможно незамеченным. Если только ночью... но не стоило. Мы же не знали численность британцев за частоколом. А что оповестить Анхелес они успеют, как мы не старайся, стало понятно, как только я заметил, рассматривая форт через подзорную трубу, реквизированную у Сверчкова, гелиограф.

"Богато живут, сволочи", — подумал я, но вслух сказал:

— Атака не получиться. Придётся прибегнуть к резервному плану.

Для него я прихватил форму пехотного капитана армии его величества Георга IV. Был лишь один недостаток. Мой английский был не так хорош, как требовалось, а выдавать себя за ирландца было опасно, после того массового дезертирства, что устроил в начале войны мой друг Патрик Флэтли.