200 девушек моего соседа

Еще шаг и еще, узкая тропинка, каменная дорожка, куст жасмина, кованая скамейка, шаг, еще и еще один. Сердце проваливается куда-то, оставляя на своем месте странный комок теплоты и радости. Шаг, еще...Сознание мутится...шаг...аромат жасмина...шаг...ступенька, одна, вторая, третья...дверь, звонок, ее глаза цвета шоколада.

Мир окончательно перестал существовать, теряясь в аромате жасмина и утопая в омутах кошачьих глаз цвета морской волны.

глава 24

— Вы? — Казалось, Алиса совсем не удивилась, увидев на пороге Севастиана.

— Я. — Коротко ответил тот, не найдя слов лучше.

Алиса несколько секунд молчала и рассматривала взъерошенного мужчину, крепко сжимая ручку чашки с дымящимся кофе.

— Простите, что в такую рань, но...

— Вам просто не спалось...— Скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Алиса, — Ничего страшного, мне тоже что-то не спится.

Она шире открыла дверь, жестом позволяя Севастиану войти. Севастиан облегченно вздохнул, когда понял, что прогонять его никто не станет. Он медленно шел в сторону кухни, вдыхая аромат свежего кофе на полную грудь. Утро врывалось в открытое окно весенней свежестью и первыми солнечными лучами. Ветер медленно игрался тонкой, почти прозрачной занавеской, недовольно шурша ее светлой оргазой. Севастиан резко обернулся, встречаясь с вопросительным взглядом Алисы.

— Вот, — Она поставила чашку с кофе на стол, — Я зачем-то сделала еще одну, — Она натянуто улыбнулась, — Как оказалось, не зря...

— Спасибо... — Он слабо улыбнулся в ответ и поднял с пола клетчатый плед, — Кажется, это ваше?

Севастиан поймал ее растерянный взгляд и бережно вернул плед на ее плечи. Она села напротив так и не решаясь остановить его. Несколько минут назад, перед тем, как он постучал в ее дверь, теплый плед сполз с ее плеч и остался забытым на полу. Она глубоко вдохнула и закрыла глаза. усталость давалась в знаки. События вчерашнего дня все еще не отпускали ее, заставляя сжиматься в комочек.

— Зачем? — Она поймала свое отражение в дымящемся напитке.

— Потому что...— Севастиан понимающе улыбнулся.

— Но...

— Все хорошо. — Прервал он ее и отхлебнул из чашки, позволяя еще горячему кофе обжечь его изнутри.

Алиса пристально всмотрелась в лицо мужчины напротив и виновато опустила глаза. Севастиан, словно догадался о ее мыслях, понимающе улыбнулся и вздохнул. Он не менее пристально рассматривал лицо Алисы и понимал, что кошмарный сон приснился ему не случайно. Вон, какая она измученная. Казалось, усталость поселилась в ее глазах и застыла где-то в пушистых черных ресницах. Ее опущенные плечи и тяжелые шаги выдавали ее напряжение, с которым она пыталась бороться, методично размешивая сахар в чашке.

Севастиану вдруг захотелось подойти к ней и положить свои руки ей на плечи. Снова поправить плед, который словно пытаясь убежать, сползал на пол. Убрать в сторону прядь волос и поцеловать ее в висок, теряясь в аромате кофе и ее духов. Захотелось крепко-крепко сжать ее в своих руках, чтобы напрочь выбить из нее это состояние подавленности и печали.

Интересно, что произошло? Что именно заставило ее глаза наполниться такой неподдельной грустью? Почему ее руки дрожат? Что, в конце концов, с ней происходит?

— Странно...— Протянул Севастиан, поднимая глаза на Алису.

— Что странно? — Не поняла она.

— Вы не спите в такой ранний час....

— Ах, это, — Алиса слабо улыбнулась, — Не спалось что-то...

— Бывает... — Улыбнулся Севастиан, понимая, что разговора у них не получится.

А он ведь так много хотел ей сказать. Так много. Сколько всего он должен рассказать в это прохладное раннее утро. Куда подевались все слова? И почему она смотрит на него таким печальным взглядом? Что произошло? Как рассказать ей о том, что вот уже несколько дней он живет только ею одной?

— Вы.... — Севастиан и Алиса начали одновременно, и так же одновременно смутились.

— Что? — Алиса полуулыбнулась, не решаясь поднять на него глаза.

— Нет, сначала вы, — Севастиан пристально рассматривал смутившуюся девушку.

— Я? — Она растерянно посмотрела по сторонам и задумалась, — Вы верите в сверхъестественное? — Алиса не отрывала взгляда от окна, — Хотя, нет...забудьте, — Девушка поникла.

— Почему же, смотря, что считать сверхъестественным?

— Знаки....— Прошептала Алиса.

— Какие знаки? — Удивился Севастиан.

— Не знаю... — Она никак не решалась посмотреть на него, — Предостерегающие, наверное...

— У любых знаков есть причина, — Севастиан задумался, — Нужно только разгадать ее.

— И какая же, например? — Алиса натянуто улыбнулась, размешивая уже давно растворившийся сахар.

— Либо это действительно знаки свыше, либо...— Он замолчал, всматриваясь в ее опечаленные глаза, — Скажите, а ваш новый садовник хороший специалист?

— Что? — Алиса, наконец, подняла на него глаза, ничего не понимая.

— Вчера, ближе к вечеру в вашем саду работал садовник

— Нет. Вы что-то путаете.

— Но я его видел. — Настаивал Севастиан.

— Я ... не нанимала нового садовника. Да и с старым я еще не виделась. — Насторожилась Алиса.

— Странно....

— Я отлично помню вчерашний день. — Алиса опустила голову, вспоминая вечернее видение, — И садовника в нем точно не было...

— Странно...— Снова прошептал Севастиан, — Так что вы говорите, у вас случилось?

— Я не знаю, как это объяснить. — Алиса умолкла, — Голоса, видения, исчезающие буквы...

— Что простите?

— Потоп на куне... — Словно не слыша вопроса, продолжала девушка, — Я не могу понять, что со мной происходит...

— Я уверен, что этому может быть логичное и самое простое объяснение. — Одобрительно улыбнулся Севастиан.

— И какое же? — Алиса без тени сомнения, застенчивости и страха встретилась с его омутами цвета морской волны.

В ее глазах он видел только одно: надежду. Алиса надеялась на то, что ее кто-то утешит, ободрит и поможет разобраться в том, что с ней происходит.

— Быть может, вам просто показалось. — Севастиан пожал плечами, — Игра воображения, знаете ли...

— Вы....— Алиса нахмурилась, — Вы хотите сказать, что мне всего лишь померещился потоп на собственной кухне?

— Это вполне возможно.

— И голос отца? — Алиса отодвинула чашку с недопитым кофе.

— Вы еще не смирились с утратой, вот вам и кажется....

— И голоса? И надписи? — Девушка поднялась на ноги.

— Все это тоже можно объяснить. Нервы...усталость...

— Что? — Ее голос сорвался, — Вы хотите сказать, что я сумасшедшая?

В ее глазах застыл немой упрек. Руки тряслись, крепко сжимая края клетчатого пледа. Каждая секунда молчания Севастиана казалась Алисе вечностью. Ну, почему он не отвечает? Почему молчит? Не хочет ее обидеть? Вряд ли...несколько бессонных часов на рассвете убедили Алису, что с ней не все в порядке. Нет, это никакие не нервы и усталость. Это что-то...что-то, о чем упрямо сейчас молчит Севастиан, но что так ясно читается в его зеленых глазах.

— Нет, я совсем не это хотел сказать...я... — Он растерянно посмотрел на Алису и тоже поднялся на ноги.

— Но сказали именно это! — Стальным голосом отчеканила девушка.

— Нет, что вы...я всего лишь...

— Ну, конечно....заявилась к вам на рассвете, убедила в том, что у меня течет крыша и моя кухня превратилась в целое озеро, — Ее голос дрожал, — Рассказываю сейчас вам о таинственных голосах...конечно...конечно, я сумасшедшая!

Она резким движением сбросила со стола чашку. Словно в замедленной съемке, чашка плавно упала на пол, разбиваясь вдребезги. Маленькое темно-коричневое пятно расплылось на белом кафеле.

— Простите, я...— Севастиан неуклюже пытался извиниться, — Я...

— Нет! — Алиса нервно развела руками от чего плед соскользнул с ее плеч, — Это я...это все я....схожу с ума.

В порыве ярости она отбросила плед, смахивая со стола фарфоровый чайник и большое круглое блюдо. Посуда полетела на пол, осыпая его десятками осколков. Севастиан удивленно рассматривал гору битого фарфора и отчаянно пытался сообразить, что происходит. Словно завороженная, Алиса обреченно смотрела на испорченную посуду. Слезы предательски струились по ее щекам. Плечи ее слегка подрагивали в подступающей истерике. Алиса растерянно посмотрела по сторонам, а потом в оцепенении опустилась на колени, рассматривая разноцветные осколки. Все произошло настолько быстро, что сама не успела ничего понять. Неужели она действительно сходит с ума? Вот уже и посуду бьет. И смотрит на себя со стороны. Вот и Севастиан медленно подходит к ней и приседает над осколками. Вот он взволновано смотрит в ее глаза, вот смущаясь, убирает мокрую от слез прядь с ее лица.

Надо же, сколько осколков! Они такие острые! Алиса одернула руку, порезав палец, и подняла виноватый взгляд на Севастиана.

— Простите, я...я сама не понимаю, что со мной...— Она растерянно поднялась, глядя на него широкооткрытими от страха глазами, — Я...видимо, это действительно нервы и усталость, или же....— Севастиан сделал шаг на встречу, — Или же...вы правы и я...— Ее голос дрожал, словно осиновый лист на ветру, — Я...я....

Севастиан не дал ей договорить, молча переступая через гору осколков и крепко сжимая ее плечи.

— Я...я....— Слова где-то снова потерялись, не желая совершенно находиться в это раннее утро. Его глаза оказались так близко, что Алисе показалось, что она непременно утонет в их зеленых омутах. — Я не собиралась бить эту чертову посуду...нервы на пределе...— Шептала она, пытаясь уцепиться за абсолютно ненужные объяснения.

Севастиан так же молча, провел большим пальцем по ее щеке, отчего ее коленки стали дрожать еще сильнее. Его губы были так близко, что казалось, если она еще не сошла с ума, то непременно это сделает от этой близости.

— Простите....я....— Это глупое слово казалось сейчас лишним, но оно было единственным, которое Алиса могла выговорить без помех.

Севастиан продолжал сжимать ее плечи, ласково вытирая крупные слезинки на ее щеках. Алиса замерла, желая сейчас провалиться сквозь землю от стыда, съедающего ее изнутри. Ей было неприятно и безумно стыдно за свою выходку. За то, что она сорвалась и дала волю своим чувствам на глазах у Севастиана. А он...Он не сказал ей ни единого слова упрека. Он пожелал молчать и утирать ее слезы, пока она сгорала от стыда и утопала в омутах цвета морской волны.

— Простите....— Словно заклинание Алиса повторяла свое извинения и растерянно хлопала влажными ресницами, пытаясь в который раз извиниться за свою выходку.

Но Севастиан решил иначе. К чему все нелепые объяснения, когда ты утопаешь в глазах цвета кофе и черного шоколада? К чему все слова, которые никогда не выразят и сотой доли того, что он чувствует? Ее глаза...Ее ресницы...Ее губы: вот что ему нужно.

Севастиан настойчиво сжал ее плечи и безрассудно потерял счет времени и ощущения пространства, утопая в ее запахе и карамельном вкусе ее губ. Жадно, словно уставший странник, изнемогая от жары, он медленно собирал капельки жизни с ее губ, перемещая свои пальцы в черный водопад ее длинных волос.

Руки Алисы, которые еще секунду назад были подняты в протестующем жесте, безвольно опустились и нашли его ладонь. Она судорожно пыталась понять, что происходит, но уставший мозг сумел найти только одно определение: она тонула. Тонула медленно, необратимо, цепляясь за что-то, или кого-то. Она тонула в омутах его глаз цвета морской волны, тонула в его близости, тонула в усталости и, в конце концов, тонула в тепле, которое дарили его губы. Алиса знала, что в подобные моменты сердце должно выделывать что-то необъяснимое, но ее сердце молчало. Ровным счетом, как и молчал ее разум. Что-то другое жило в ней, руководствовало ею и позволяло Алисе бесконечно утопать в его кошачьих глазах.

Наваждение длилось всего несколько секунд, которые показались ей банальной вечностью. Дна она достигла быстрее, чем ожидала. Дном оказался утренний холод, который обволакивал ее плечи, стояло Севастиану разжать свои объятия и отстраниться от ее губ. Он снова провел подушечкой большого пальца по ее бледной щеке, на которой застыла соленая дорожка от недавних слез. Она растерянно глядела в его глаза и, казалось, даже не дышала. Немой вопрос, застывший в глазах девушки, так и остался сладкой карамелью на его губах, словно напоминание о том, что он позволил себе нечто большее, на что мог надеяться.

— Утонула... — Шептали ее глаза.

— Наконец-то... — Ответили глаза цвета морской волны.

— Утонула... — Повторили глаза цвета кофе и черного шоколада.

— Ну, и пусть... — Взблеснули одобрительными огоньками морские омуты и беззвучно улыбнулись.

О том, что у Алисы все-таки есть сердце, она узнала спустя несколько секунд, когда Севастиан снова убрал мешающую ей прядь волос и последнюю слезинку на ее пушистых ресницах. Ее сердце подало признаки жизни в тот момент, когда она увидела его спину в дверном проеме. Он исчез так же неожиданно, как и появился.

— Тук....тук....— Неспокойно начало сердце, — Тук-тук-тук, — Алиса растерянно смотрела на то, как яркий солнечный лучик пробирается в щель открытой двери и исчезает на ее огромной кухне. — Тук-тук-тук-тук, — Сердце, наконец, вернуло работоспособность, пока Алиса вздрагивала от громкого звука закрывающейся двери.

Ей казалось, что она слышит звук его шагов по каменной дорожке. Она была почти уверенна в том, что шаги его ускорялись и к себе домой он добрался почти бегом. И ветка жасмина мешала ему, удерживая его за плечо. И яркое солнце заставило его зажмуриться, аккуратно лавируя между кустами, название, которым он не знал.

— Тук-тук-тук-тук-тук...— Уверенно, набирая ритм, сердце пыталось что-то сказать ей, объяснить, уверить ее в чем-то, но Алиса лишь глубоко вдохнула и снова опустилась на колени перед горой битых осколков, которые еще пару минут назад были изящным дорогим кофейным сервизом, который подарила ей тетушка Пенелопа.

Белый фарфор растерянно смотрел на Алису, а она не менее растерянно смотрела на острые осколки. В нескольких шагах от фарфорового побоища одиноко лежал клетчатый плед и терпеливо ждал, когда его вновь вернут на плечи хозяйки.

— Что же это...? — еле слышно прошептала Алиса, не решаясь поднимать осколки, — Неужели, действительно нервы?

Оконная рама пронзительно скрипнула под натиском объятий ветра, заставляя Алису нервно вздрогнуть от неожиданности. Сердце снова предательски участило свой ритм, разгоняя остатки страха. Алиса судорожно глотала влажный утренний воздух, пристально рассматривая гору битого фарфора.

Он...что он сделал? Поцеловал? Ее? Рука застыла на полпути к осколкам и нервно убрала ту же самую прядь волос. Но...зачем? Зачем он это сделал? Фарфор молчал, сердце предпочло скрыть ответ на глупый вопрос, разум был настолько истощен событиями последних дней, что снова находил всего лишь одно определение, которое уже успело стать для нее привычным: утонула.

Решительным движением рука сгребла остатки посуды в одну кучу и, наконец, нашла в себе силы для того, чтобы выбросить их. Одиноко лежащий плед был заботливо наброшен на плечи. Утренний ветер врывался в открытое окно, выплясывая забавный танец вместе с тонкой, почти прозрачной занавеской. Солнечные лучи были всюду, и вездесуще путешествовали по дому Алисы, словно очищая его от ночных кошмаров.