4 - Обычная жизнь

Или вот ещё:

"...На самом деле Второй Удар не сопровождался массовыми жертвами и разрушениями, как это принято считать. Врезавшийся в Антарктиду в районе Земли Королевы Мод метеорит уничтожил лишь несколько исследовательских станций, но не более.

Да, этот удар не был катастрофичным, но стал своего рода спусковым крючком для последующих событий.

Я не буду рассказывать о растянувшемся почти на месяц медленно смещении земной коры, сопровождающимся чудовищными землетрясениями и извержениями вулканов. Я не буду говорить о самом последнем рывке, когда вызванные инерционным смещением морей цунами затопили большую часть прибрежным территорий. Я не буду говорить о таянии ледников в Северной Антарктиде, начинающей постепенно очищаться ото льда, повышение вод Мирового океана и появлению таких территориальных образований, как острова Киренаика, Флорида и Малайзия.

Давайте лучше вернёмся к проблемам иного рода.

Итак, 2 октября 2000 года. Всеобщая истерия, густо замешанная на религиозных предрассудках, даёт первый большой всход. Продолжающееся уже несколько недель противостояние индуистов и мусульман на территории штатов Джамму и Кашмир, оспариваемых Индией и Пакистаном, выливается в так называемый Кашмирский кризис. В течение трёх последующих суток конфликт стремительно расширяет свои границы, превращаясь из пограничного в полномасштабный межгосударственный.

И вот здесь правительство Индии совершило чудовищный просчёт.

Армия Пакистана уверенно продвигалась вглубь территории страны и, казалось, что новое поражение будет неизбежно, но на этот раз жертв будет наверняка больше... Так что было принято решение о нанесении ядерного удара по Пакистану с целью принуждения его к миру. В конце концов, индийская ядерная программа во многом создавалась как последний довод в случае поражения в войне с Китаем или Пакистаном.

Увы, но последний уже как два с половиной года состоял в "ядерном клубе", в лихорадочном темпе производя атомные боеголовки. Так что вслед за первыми ядерными бомбами, упавшими среди наступающих пакистанских войск по городам Индии ударили тактические ракеты.

Две густонаселённые страны менее чем за месяц утратили не только военный и людской потенциал, но фактически вообще перестали существовать в качестве государственных образований. По сегодняшним оценкам Пакистан нанёс порядка двадцати пяти ударов, Индия — около семидесяти, хотя сейчас принято считать, что обе страны не полностью опустошили свои арсеналы. Но, тем не менее, факт остаётся фактом — в результате этой первой большой постударной войны погибло около восьмиста миллионов человек, то есть большая часть населения Пакистана и Индии.

Разумеется, почти все эти люди погибли вовсе не в ходе войны, а в результате возникших позже эпидемий, нехватки воды и пищи. Увы, но в условиях всеобщего кризиса мировому сообществу оказалось просто недосуг оказать гуманитарную помощь двум погибающим народам... Пакистан и Индия просто перестали существовать, превратившись по-настоящему в дикие территории. Не слишком пострадавший в ходе войны юг Индостана постепенно стал территорией новообразованного государства тамильских сепаратистов, а Пакистан и восточная часть Ирана превратилась в так называемую "зону племён". Там нет никакой власти и порядка, а мировое сообщество, нужно признать, весьма неохотно занимается надзором за территориями, подвергшимися радиоактивному заражению. Маньчжурия — не в счёт, Российская Федерация традиционно придерживается весьма... своеобразного курса. Во всех сферах.

Вообще же, Индо-Пакистанский конфликт в настоящее время является самой кровопролитной войной в истории человечества. Впрочем, похоже, что для индийцев это становится уже нехорошей традицией — в их старинном эпосе "Махабхарата", например, была описана битва при Курукшетре, когда погиб миллион солдат...

Итак, Индо-Пакистанский конфликт стал первым по числу погибших в его ходе, вторым же в этом ряду стоит Русско-Китайский конфликт... Что объединяет две эти войны? Конечно же огромные массы вовлечённых людских ресурсов, широких размах действий и массированное применение ядерного оружия. Впрочем, в случае с русско-китайской войной не всё так однозначно — Российская Федерация пострадала исключительно от выпадения радиоактивных осадков, а на её территорию не упала ни одна атомная бомба. В целом это объясняется своевременностью и решительностью первого и единственного удара, нанесённого по ядерной триаде Коммунистического Китая. А вот последствия конфликта оказались почти теми же самыми — эпидемии, голод среди китайского населения... Лишь объединённые усилия ведущих стран азиатско-тихоокеанского региона уберегли Китай от участи Индопакистана, за что китайцы должны быть благодарны всем нам по гроб жизни.

Скажите, что это дискриминация на грани расизма? О нет, это всего лишь чистый расчёт и честный, хотя и циничный ответ. Мы помогли им, когда сами находились в глубоком кризисе, так пускай же теперь они, если им ведомо понятие совести и чести, расплатятся с нами. Политика — это не место для бескорыстной помощи и чистого альтруизма. Когда на первый план выходят интересы государства вкупе с выживанием нации, то даже такие понятия как совесть и честь частенько отставляются в сторону. Это печально, но это факт, и с этим уже ничего не поделать.

То же применение в Третьей Мировой войне ядерного оружия не есть ли абсолютно вопиющий и недопустимый факт? Мы, японцы, до сих храним страшную память и Хиросиме и Нагасаки, и тем труднее нам порой понять государства, применившие ядерное оружие.

Но как быть, если перед ними стоял вопрос выживания?

В конце Второй Мировой не ядерное оружие и не полное поражение на море и суше вынудило Империю капитулировать, как считают победители в той войне. Тогда мы просто сами прекратили сопротивление, ради выживания как нации. Кто-то хочет усомниться в том, что мы не были способны драться до конца? Зря. Больше читайте о штурме Окинавы американской армией.

Но в тот момент перед Японией стоял выбор жить или умереть. Раз и навсегда, без возможности переиграть или откатить назад события. И тогдашний Император (великий человек!) принял весь груз позора от поражения на себя ради спасения Империи.

И как показало время, он не ошибся.

Прошли годы, и Япония вновь вернула себе былое величие. Кто с этим может теперь поспорить? Знамя Восходящего солнца вновь развивается в Китае и на островах южных морей, и с нами вновь считаются, как с Великой Державой...

Сейчас я говорил как верноподданный Империи, а теперь скажу, как аналитик.

Выживание нации и государства — есть высший приоритет любого гражданина этой страны, включая и её правителя. Ради этого допустимо применения практически любых средств и методов, что нам сейчас с готовностью и демонстрируют государства, в прошлом буквально помешанные на эфемерных правах человека и демократических ценностях. Широко популярные в прошлом на Западе различного рода правозащитные организации за прошедшие годы элементарно исчезли — теперь у развитых стран гораздо большим спросом пользуются конторы наёмников. Никого теперь не волнует геноцид коренного африканского населения и тлеющие конфликты в странах третьего мира.

По-настоящему экстремальной ситуации оказалось вполне достаточно, чтобы уже ставшие традиционными маски западных политиков исчезли.

"Да, нам плевать на все страны, кроме своей".

"Да, в других странах нас интересуют лишь ресурсы".

"Да, мы готовы развязать войну ради собственных интересов".

Именно так действует любая Великая Держава, несмотря на то, что она будет формально декларировать. Между прочим, не только западные державы придерживаются этих принципов — подобные действия характерны для любой нормальной страны. Защищать своих, жертвуя ради них чужими — вполне привычный подход.

Но здесь главное — тонко выдержать грань и не скатиться в жёсткий национализм...

Впрочем, в дебри философии мы углубляться не будем — главное запомните, что все отношения между государствами лучше всего рассматривать через призму именно этих трёх принципов. Так будет гораздо проще. Всегда ищите кому и что может быть выгодно, и вы вряд ли ошибётесь."

Вот такое я и читаю, ага. Знаю — не слишком типично для четырнадцатилетнего подростка, более органично в моих руках сейчас бы смотрелся, скорее всего, какой-нибудь журнал типа "плейбоя"... Впрочем, есть у меня и "плейбой" — чисто для порядка, ибо это было ожидаемо. И тоже вполне ожидаемо заныканный куда подальше. Ибо держать подобную, гм, литературу открыто — не есть гут.

Мысли профессора Канемори, если честно, особой толерантностью и политкорректностью не отличались, что вкупе с играющей из колонок компьютера музыкой настраивало на весьма воинственный лад...

Музыка? Хм, музыка...

Хотя, как музыка? "Slipknot" же... И песня "People = shit" — "Люди равно дерьмо", ага... Бешеный драйв музыки, неглупый текст, проникновенный голос солиста — и почему эта группа не нравилась никому, кроме меня? Даже Шигеру? Она же...

Эх... Да кого я обманываю? Это же был просто аудиотрындец, который нормальный человек в принципе слушать не может. В веке девятнадцатом таким ужасом, наверное, можно было бы и убивать... Причём, массово. Или, если прокрутить задом наперёд на половинной скорости, то, наверное, можно вызвать Сатану... Да, и возможно, что межконтинентальную ракету СС-18 "Сатану", как наиболее адекватный ответ на такое звуковое безобразие!..

Так что я, в принципе, отлично понимал, что регулярные вопли Аски на тему того, что я слушаю лютое и отборнейшее дерьмо, когда-нибудь повлекут за собой и действия... Вполне возможно — крайне активные.

Но когда дверь в мою комнату резко распахнулась и в меня полетела подушка и мягкий пушистый тапок красного цвета, это оказалось немного неожиданно... Тем более что это сопровождалось истошным рёвом, от которого я буквально подпрыгнул на месте:

— ИКАААРИ!!!

Краем глаза я засёк какое-то движение в районе дверного проёма и сходу метнул в ту сторону книгу, которую держал в руках, и откатился в сторону. Так что два диковинных снаряда в меня не попали. Пнул высокий оружейный сейф за номером два, который в отличие от привинченного к стене номера первого был набит не оружием, а всяким хламом. Стальной ящик с грохотом свалился на пол, я схватил лежащий под рукой пистолет и, используя металлический шкаф в качестве укрытия, взял дверь на прицел...

А Мисато меня ещё спрашивала, зачем я поставил эту трахому посреди комнаты! А вот зачем!

И только потом до меня дошло, что чрезмерно воинственные тексты книги и песни настроили меня на слишком уж агрессивный лад.

Ну, кто ещё стал бы с воплём "Икари!" врываться ко мне в комнату и бросать тапками и подушками... Явно не нодовские террористы — это уж точно...

Аска дикими глазищами смотрела на меня, а точнее на пистолет, смотрящий прямо на неё... Который я, впрочем, тут же опустил.

— Да вы тут все сумасшедшие, что ли?! — наконец пришла в себя девушка и, естественно, первым делом возмущённо заорала. — Это у вас вместо приветствия, что ли — тыкать друг в друга пистолетами?!

— Мы вроде бы с утра друг друга уже приветствовали...

— Да причём тут... Убери пистолет, кретин!!

И правда — кретин... Мда.

— А ты точно Аска Лэнгли?

Хотя, если я сейчас смущённо и виновато забормочу извинения, то для моего авторитета это будет хуже, чем если я продолжу гнуть линию параноика...

— Я тебе сейчас по башке дам, — посулила немка.

— Ты точно Аска Лэнгли. Только такая безумная личность как ты, могла угрожать вооружённому человеку...

Рыжая аж задохнулась от возмущения, а её правая бровь начала явственно дёргаться.

— ЭТО Я БЕЗУМНАЯ?! Да это ты — больной психопат!

— И вовсе незачем так орать, милая фройляйн. Быть может, у меня и есть некоторые параноидальные черты, но они очень полезны для выживания... Кстати, что вы имели мне сказать, раз уж столь бесцеремонно ворвались в моё скромное жилище?

Сорью размашистым шагом вошла внутрь и с яростным сопением начала ходить взад-вперёд передо мной, бормоча себе под нос:

— Спокойно, Аска... Спокойно... Без смертоубийств... Без рукоприкладства... Да, очень хочется! Но нельзя... нельзя... Нельзя!..

Я с благожелательным интересом наблюдал за немкой. Почему-то первой мыслью, которая пришла в голову при взгляде на рыжую — а ведь чертовски непросто следить за такой роскошной гривой волос!.. Вот, помню, максимально у меня волосы закрывали воротник, но это было крайне хлопотно, а у неё они ведь до самого пояса и...

Спустя секунд десять до меня дошло, что от волос мой взгляд плавно переместился немного ниже, и я несколько отстранённо, но всё же рассматриваю чью-то задницу...

Впрочем, месяцы совместной жизни с Мисато наделили меня в этом плане некоторым иммунитетом. Я смотрю, я понимаю, куда и на что смотрю, я спокойно перевожу взгляд на что-нибудь другое... Спокойно, я сказал! Это ж Аска. На фоне Мисато — всё равно, что эсминец на фоне крейсера. Мелковата, плосковата и... Гм, ладно. Не будем о больном. А то куда не плюнь — везде в отклонение от нормы попадёшь. Неблагостный у меня выбор подружек — или малолетние сверстницы, которые мне не пара, или девушки привычной возрастной категории, но для которых уже я — не пара.

Мдаааа... Как говорится, что это такое — камень преткновения всех мужчин?

Море?

Алгебра?

Дихотомия добра и зла?

Ни хрена! Женщины...

— ...вообще слушаешь?!

Я, оказывается, на какое-то время отключился от реальности и банально прослушал, что там мне сейчас говорила Сорью. А в себя пришёл только под бешеным взглядом голубых глазищ.

— Повтори ещё раз — я тебя прослушал, — мной в ход была пущено обескураживающе-честная наглость.

Аска глубоко вздохнула, закрыла глаза и начала беззвучно считать, как можно было понять по движению её губ.

Айнц, цвай, драй...

Досчитав до десяти, девушка, по-видимому, успокоилась и произнесла:

— Я сказала, что нам нужно серьёзно поговорить.

Почему-то в голову пришла сегодняшняя фраза Акаги...

— Извини, Лэнгли, но... Нет, я на тебе не женюсь... — всей моей выдержки едва хватило на то, чтобы произнести это максимально серьёзным тоном и не заржать.

Рыжая поперхнулась и в состоянии, близком, к шоку, посмотрела на меня. Но затем неожиданно искренне и громко расхохоталась.

— Отличная самооценка, Икари — размером примерно с Еву, — сквозь смех выдавила Аска. — А я ещё думала, что это у меня совсем нет чувства реальности...

Вот теперь пришла уже моя очередь изумлённо выкатывать глаза на дистанцию прямого выстрела.

— Значит так, говорю первый и единственный раз. Если ты... Да, ты! Ещё раз врубишь такую... такой... короче то, что ты наивно считаешь музыкой... То я в тебя кину уже не подушку, а что-нибудь потяжелее.