Борджиа: Дорога к Риму

— Неважно! Главное хорошие девушки под боком. С ними даже спать куда приятнее. Они и не к таким привыкли, не то ещё повидали! Заодно утром помогут в себя прийти.

— А ведь ты прав, друг мой. Уговорил! Сейчас попрощаюсь с Лукрецией, пожелаю ей приятных снов, а потом уже и это напившееся чудо отволоку в одну из комнат. Ты же девочек приведи, двух, как и говорил. Выбор тебе доверяю, ты в этом богоугодном деле куда лучше меня разбираешься.

Так и сделали. Попрощавшись с Лукрецией, которая аж светилась от избытка впечатлений и отношения к ней со стороны гостей, я ещё немного подождал, убедившись, что почти все гости более чем довольны своим нынешним состоянием. Ну а как иначе то, положение хозяина пирушки обязывало. Уже началось откровенное лапанье девушек, которые были ничуть не против. Довольные возгласы полуобнажённых красоток, грубоватые местами комментарии псов войны... Пускай развлекаются. Любителей буянить тут вроде не водилось, да и предупреждали приглашённых о необходимости держать себя в рамках приличия. Относительных, но всё же рамках.

Мне же пора было утаскивать Бьяджио. Моранца, несмотря на то, что я уже убирал от него кубки с вином и бутылки, упорно накачивался, точнее продолжал это делать. Похоже, поставил себе цель нализаться до состояния нестояния. Хотя и уверял, что: 'Плевать мне на этого Х-хуана, который только говорить и может, а на деле его любой может на мясо разделать и в Тибр спустить'. Может оно и так, спорить не буду. Только я успел узнать, что он плохо реагирует на те ситуации, когда его положение не даёт поставить на место того, что на невидимой иерархической лестнице находится сразу на несколько ступеней выше. И заступничество других не сильно помогает, потому как самостоятельность у Моранцы также была довольно сильно развита.

— Ну всё, герой. Хватит с вином воевать, — усмехнулся я, отодвигая от Бьяджио и кубок, и две стоящие рядом бутылки. О, обе уже пустые. — Пить хватит, пора в кроватку отдыхать.

— Я ещё...

— Ты не 'ещё', а уже. Уже пьян до изумления, я такое не так часто видел. Так что не брыкайся, тогда дотащу тебя без проблем. Иначе тут спать будешь... после удара бутылкой по голове. Ты меня знаешь, я могу.

Несколько наёмников, которые услышали моё воззвание к остаткам здравого смысла, одобрительно закивали, парочка даже высказалась на предмет того, что хоть так, хоть этак, а отдыха Бьяджио не миновать. И лучше уж по хорошему, а не от соприкосновения бутылки и головы. Голова на утро болеть куда меньше станет.

Ага, послушался, цепляться за стул перестал, позволив себя тащить и даже в меру оставшихся сил передвигая ноги. Вот ведь чудо в перьях! И вообще, где это видано, чтобы человек тащил собственного пьяного телохранителя на предмет проспаться? Впрочем, учитывая наши более чем приятельские отношения... нормально. Охраны вокруг и так более чем достаточно. И из числа солдат Раталли с Эспинозой, и других, давно уже прибывших в Рим из Каталонии. Да, замок Святого Ангела становился местом, в котором представителям семейства Борджиа и их званым гостям можно было чувствовать себя почти в полной безопасности. Почему именно почти? Форс-мажорные обстоятельства никто не отменял. Опасность, она могла подкрасться с любой стороны и забывать об этом не следовало. История готова привести не то что десятки, сотни примеров, когда видных персон убивали в казалось бы полностью безопасных местах. Я этого забывать не собирался.

Дотащив Бьяджио до одной из гостевых комнат, я сгрузил подающее слабые признаки жизни тело на кровать и облегчённо выдохнул. Заодно поблагодарил судьбу за то, что Моранца был весьма хрупкого телосложения, а следовательно и весил немного.

Можно было спокойно выдохнуть и отправиться обратно к гостям. Мигель знает, куда я это пьяное чудо потащил, так что не заблудится, когда куртизанок доставлять будет. А если и заблудится... Как по мне, этому вот телу гораздо полезнее сон, чем попытки растормошить со стороны девочек, пусть даже и профессионалок. Прикинув все эти доводы, я уже совсем собрался было выходить, как изменившееся дыхание Моранцы заставило обернуться. Да твою же так и ещё раз этак с особо хитрым проворотом! Пребывая в пьяном состоянии, Бьяджио ухитрился расположиться так, что его неизменное 'шейное украшение' из стальных пластин очень уж неудобно повернулось, мешая дышать. Сам же он, пребывая в нездоровом алкогольном сне, поправить его не мог. Оставлять это было нельзя, вдруг, чего доброго, ещё задохнётся! Мне такое нафиг не требуется!

Разбираться, как там удобнее и лучше расположить 'ошейник' я даже не собирался, куда надёжнее было просто снять его к ангельской бабушке и всё тут. Здесь Моранце всё равно ничего не угрожает... помимо неслабого похмелья поутру. Найдя место, где располагалась довольно простенькая защёлка, я снял мешающий нормальному сну аксессуар и... И эпически охренел, по-иному и не выразиться. О нет, никаких уродливых шрамов на шее не было, равно как и родимых пятен, которых многие и впрямь обоснованно стесняются и прячут от постороннего взгляда. Тем паче тут, в Европе конца XV века, где родимые пятна порой могли принять за 'дьявольскую метку'. Ничего этого не было, под 'ошейником' находилась обычная кожа. Только вот не было и ещё кое-чего. Адамова яблока.

Может у меня глюки? На птичку перепила точно не свалить, вина я практически не употреблял, а употреблённое было до такой степени разбавлено водой, что о действии алкоголя и говорить не следовало. Придётся проверить. В штаны я, понятное дело, не полезу, а вот другой явный признак, с ним гораздо проще.

Расстегнуть лёгкую куртку, называемую тут соттовесте, затем рубашку... Нет, я не ошибся, будь оно всё проклято. Под рубашкой были типичные такие обмотки, оттянув которые можно было увидеть часть небольшой, размера явно не дотягивающего до второго, но превосходящей первый женской груди. Так вот ты какой, северный олень! Может ты и Моранца, но ни разу не Бьяджио. Теперь понятен и этот экзотический аксессуар, закрывающий шею, и байка, выдуманная для оправдания присутствия оного. В другом месте не прокатило бы, но среди наёмников и не такие странности встречаются. А эта была вполне себе неплохо замотивирована. Хм, более чем неплохо!

Присмотревшись, я и впрямь увидел шрам на шее. Тонкий, от не шибко опасного пореза, но он был. И явно нанесённый не просто так, не по случайности. Загадка на загадке.

Становились понятны и странноватые комментарии от Пьеро де Медичи насчёт того, что мой, хм, телохранитель сильно запомнился девочкам. Ещё бы они его не запомнили! Странно другое — что его инкогнито не развалилось в клочья тогда, в Пизе или ещё раньше. Ведь три с лишним года в кондоттах, среди всё повидавшего контингента псов войны... Чудеса да и только. Или просто жизнь, которая порой подкидывает такое, что ни в сказке сказать, ни топором на заборе не вырубить.

Дела, однако. Понятное дело, что положение этого... этой, мать её, Моранцы, не изменится. Я из другого времени, воспитан в иной среде, поэтому меня совершенно не напрягает факт, что телохранитель сменил тендерную принадлежность. Зато местные, с ними куда сложнее. От них ей лучше и дальше скрывать свой маленький секрет.

Слишком я призадумался, поэтому появление Мигеля с двумя полураздетыми дамочками отнюдь не тяжёлого поведения стало немного неожиданным. А ведь в обычном состоянии я услышал бы его пораньше, а не тогда, когда он уже дверь открывал. Теперь поздно его гнать пыльным веником, это можно было сделать, будучи по ту сторону двери. Сейчас же... Разве что дамочек однозначно следует отправить восвояси. Или просто в коридор.

— Так, красотки! — я хлопнул в ладоши, привлекая их внимание. — Поскучайте чуток в коридоре, моему другу плохо после выпитого. А потом веселье обязательно продолжится.

Меня тут же уверили, что они готовы ждать таких интересных мужчин очень долго, но хотелось бы побыстрее, после чего ускользнули в указанном направлении. Мигеля бы туда же, следом за ними, но этот особо любопытный тип, хоть и был в подпитии, но понимания ситуации не утратил. И с наблюдательностью у него всё было в порядке. К сожалению.

— Бьяджио в очередной раз нас удивил.... Удивила, — хмыкнул Корелья, бросив взгляд на шею, а потом на обмотки под частично расстегнутой рубашкой. — И что теперь?

— Ничего. Мне безразлично, что у моего телохранителя и хорошего приятеля в штанах. Только теперь пить будет редко и мало, чтобы не случилось как сейчас, но с другими действующими лицами. Я — это одно дело. Другие же устроят из этого маленького недоразумения огромную проблему.

— А я ей ещё куртизанок притащил. Двух куртизанок. Теперь себе возьму, чтобы не скучали. Тут им... делать нечего ни сегодня, ни вообще.

— Эт-то ты зря так думаешь, — усмехнулся я. — Нашу знакомую, как я понял, девушки очень даже привлекают. Взглядов в сторону мужчин я никогда не замечал, а вот в сторону женщин их было более чем достаточно. Кстати, вот и смущение объяснилось. Опаска... вполне понятная. И осторожность в выборе.

Мигель понимающе кивнул. Более чем подходящий объект для шантажа, если секрет станет известен кому-то с не шибко крепкими моральными устоями.

— Всё как раньше?

— Ага. За тем исключением, что мне, когда она проспится и придёт в себя, придётся рассказать, что волею случая её секрет перестал быть для меня таковым. И подсказать несколько дополнительных мер предосторожности. А вот тебе лучше помолчать. По крайней мере, пока.

— И чем я хуже то?

— Не хуже, просто... ты у нас слишком известен как большой любитель красивых девушек. В большом количестве и когда угодно. Не стоит... смущать её. Пусть немного привыкнет хотя бы к тому, что её секрет не секрет хотя бы для одного человека. А там уж посмотрим на состояние её души.

— Понял. Молчу и веду себя как раньше. То есть постараюсь, — внёс поправку Корелья. — Это... неожиданно.

— Не для тебя одного. А сейчас давай, тебя две девицы за дверью ждут. Я сейчас верну все на место, кроме этого клятого 'ошейника'. В пьяном состоянии она им случайно горло себе пережать может. Зато утром мы непременно поговорим.

Мигель усмехнулся, явно представляя себе подобный разговор, после чего вышел из комнаты. Пошёл продолжать веселье, понятное дело. Мне же сейчас надо застегнуть рубашку неожиданно образовавшейся в своём окружении девушки, куртку, после чего, оставив поблизости от кровати запас воды на утро, тихо удалиться.

Увы и ах... Когда застёгивал рубашку, ощутил, что за мной вполне осознано наблюдают. Ну да, точно, открыла глаза и смотрит. Внимательно так, да и алкогольного дурмана заметно меньше. Неужто так быстро выветриться успел? Или же...

— Я всё слышала.

Понятно. И шок от того, что её главная тайна раскрыта, мобилизовал скрытые возможности организма, заставив ударными темпами протрезветь. Скорее всего это лишь временно, потом бедолагу снова накроет и похмелье всё едино неизбежно, но сейчас она вполне пригодна для разговора.

— Раз слышала, то должна понимать, что беспокоиться тебе не о чем. Только пить явно не стоит, не твоё это.

— Странный...

— Если ты обо мне, знакомая синьорина с незнакомым именем, то всё верно, есть такая особенность. Только тебе от этой странности была одна сплошная польза и никакого вреда.

— Бьянка.

— Приятно снова познакомиться, — подмигнул я заметно покрасневшей девушке. — Красивое имя, тебе идёт. Но, сама понимаешь, вряд ли буду обращаться к тебе так. Водички? Холодненькой...

— Да.

— Тогда вот, держи и не облейся, а то я вижу, как руки трясутся от избытка впечатлений.

Руки у Бьянки и впрямь заметно подрагивали. Отходняк от эмоциональной вспышки, тут и сомневаться не приходится. Пила она долго, жадно, правда порой постукивая зубами о край кубка. Наконец, я забрал у неё из рук пустой кубок и, поставив его на столик, спросил:

— Ну что, хоть немного пришла в себя?

— Думаю... да, — прислушавшись к собственным ощущениям, ответила она. — Знаешь, это очень непривычно. Больше трёх лет ко мне обращались как к мужчине.

— Прямо уж и всегда?

— Почти... — и опять искреннее смущение, столь сильно меня забавляющее. — Кое-кто видел.

— Не болтливыми твои подружки оказались, как я понимаю.

— Их это забавляло. Что они знают то, о чём другие и подумать не могут.

Женская солидарность в одном из своих забавных воплощений. Охотно верю, поэтому киваю, соглашаясь с высказанным Бьянкой. А она уже еле слышным шёпотом уточняет:

— Тебе это не противно слышать?

Понятный вопрос... для здешнего времени. Но не для человека XXI века, для которого лесбийская эротика уж точно не повод для расстройства. Чистая эстетика и никак не менее того.

— Ничуть. Вот если двое мужчин... Тогда возникнет искушение отрезать всё ненужное, а оставшееся сопроводить добротным пинком под зад куда подальше. Девушки же... одна красота плюс вторая красота — звучит неплохо. Так что можешь не беспокоиться, я с пониманием отношусь к тяге к прекрасному.

Кажется, Бьянка в очередной раз ощутила всю гамму ощущений от взрыва мозга. Вроде и привычное уже явление, а всё давно нехило на её разум действует.

— Ну... да. Тогда я рада.

— Главное старайся выбирать таких же не склонных к болтливости подруг, какие у тебя были раньше. Вот и все мои советы по этому поводу. Важнее другое. Может есть что-то ещё из того, что лучше бы знать? А то ведь вдруг я и впрямь смогу чем-то помочь, а ты будешь скрывать это из странных стеснительных мотивов.

— Ничего такого... особенного. Только то, что меня привело в первую кондотту. Желание не просто выжить, но стать сильной, чтобы больше никогда не было страшно.

И неожиданно для себя Бьянка вывалила на меня историю своей прошлой жизни. той самой, где она ещё не была 'Бьяджио Моранца'. История, честно то сказать, весьма незатейливая, таких и раньше хватало. Да и в привычном мне времени случались, пусть и не такие открыто-отвратительные. Хотя... всякое бывало. Обычная семья торговца средней руки, с женой и двумя дочерьми. Затем глава семейства погибает от оспы — это заболевание было распространено повсеместно, а смертность от него была весьма и весьма немаленькой — и оставшаяся мать с двумя детьми начинает себя чувствовать... довольно неуютно.

Отсюда и довольно быстрое второе замужество, оказавшееся для Бьянки худшим из возможных вариантов. Дело в том, что отчим начал к ней приставать, а поскольку был из довольно влиятельной семьи и пользовался в квартале, где они жили, определённым влиянием, то... Жалобы матери ни к чему не привели, Бьянку сочли малолетней вруньей. Ещё и новому муженьку сказали, что у дочери совсем с головой плохо стало. Плюс общий с новым супругом ребёнок, сын, добавлял крепости браку.

Отчим немного выждал, чтобы окончательно развеять возможные подозрения, после чего принялся за старое. Однако любителю приставать к собственной падчерице пришлось горько пожалеть о подобных действиях. В тот день, когда тот, пользуясь отсутствием жены, уехавшей на пару дней, решил добиться желаемого... В общем, сперва получил винной бутылкой по голове, а затем и нож в сердце. Бьянка уже тогда поняла, что полумеры не помогут, а месть со стороны недобитого отчима может оказаться страшной. Ну или его родственников, уже за добитого урода. Потому вычистила закрома покойника от денег, попрощалась с сестрой, обещав той писать по мере возможности, после чего растворилась для своих родных на просторах италийских земель. Дальше... облик юного парнишки, первоначальное обучение владению оружием, на что изъятых денег вполне хватило. Поступление в кондотту, ознаменовавшее начало карьеры юной наёмницы, которая в конце концов и привела её к довольно странному нанимателю в моём лице.