Пыль дорог и стали звон

Со Стылого Огга на Когг Мирр вела лодочная переправа и Вингевельд, закутавшись в тёплый плащ стоически перенёс полуторачасовую качку на утлой лодчонке, после чего, несмотря на почтенный возраст, твёрдым шагом сошёл на берег в портовом Коггенпорте, позаботившись, чтобы никто не мог проследить его след.

Мальв, Стигг и Аргус были гробокопателями. Они утверждали, что на коггенпортском кладбище каждая вторая могила была выкопана лично ими. В это было несложно поверить, учитывая, что кладбище было очень небольшим: настоящий коренной житель Миррдаэна свято следовал древней традиции своих предков и усопшие находили свой покой, разбиваясь о скалы в погребальных лодках, которые иногда поджигали, если требовалось оказать покойному особую честь. А на кладбище хоронили лишь тех, чьи предки не принадлежали к морскому народу, а так как таких было немного, то и кладбище размером своим не впечатляло. К тому же, ввиду недостатка свободной земли на островах, живым она была нужна больше, чем мёртвым. Пасмурным вечером в покосившийся дом старого Стигга постучали. На пороге оказалась маленькая беззубая старушка с усталыми глазами, пожелавшая проведать могилу своего давно покойного мужа. Поправляя грязный подол старенького платья, она с грустью в голосе поведала историю о том, как совсем недавно нашла записку от супруга, из которой узнала, что на смертном одре он утаил в подкладке камзола, в котором и велел себя похоронить, семейные драгоценности, в том числе и своё обручальное кольцо. Кольцо это дорого старушке как память, а остальное копатели вольны забрать себе в качестве уплаты. Уже на следующее утро Стигг обошёл остальных участников своей команды, изложив им суть дела. Рыжий Аргус и молодой Мальв, всего год как взявший в руки лопату, но при этом крепкий малый, не раздумывая согласились.

— Она у ворот кладбищенских нас ждать будет, сказала. — Стигг торопливо вышагивал с лопатой за спиной.

— Как-то уж цветасто очень выходит. С чего б бабке в эдакую даль тащиться? — Поморщился утреннему солнцу Аргус. — Откуда она там, говоришь? Из Гилморена?

— Хех! Тебе уж который десяток, а стариков, видать, плохо знаешь. — Отозвался Мальв. — Матушку мою помнишь? Так её на старости лет аж в Нераль потянуло. Дедову могилу проведать. Хоть убей, говорит, а поеду. Вот и поди пойми, какая муха её укусила. Кстати, вернулась она довольная, говорит, лекари там отменные, спину ей подлатали. Да только вот померла прошлым годом. Эх, вот тоже спину сводит...

— Отлыниваешь? Смотри, нам в этом деле нахлебники не надобны. А на тебе и подавно пахать можно. Спина — она, знаешь, с непривычки болит. Покопаешь с моё, вообще забудешь, что она у тебя есть. — Усмехнулся Стигг. — А вон и ворота показались. Вон она, в чёрном балахоне, с платочком стоит.

— Слушай, а может, мы её того, а? — Встрепенулся Аргус. — Её ж не хватится никто, а мы и колечко себе хапнем? А потом закопаем. Воссоединение семьи, хехе.

— Вот ты ж жадюга, Аргус. Это ж колечко всего лишь.

— Кому "всего лишь колечко", а у кого крышу крыть нечем. Ей и так немного осталось, она вообще может обратно не доехать. И пропадёт это памятное колечко ни за грош.

— А если увидит кто? — Неуверенно проговорил Мальв.

— В Коггенпорте? Да кому тут по кладбищу шариться надобно? Сам вспомни, сколько работали — ни души. Местные здесь не бывают, а для приезжих не сезон ещё.

— Ох. Не нравится мне это всё. Хотя, мы ничем не рискуем. Давайте до места дойдём, там будет видно. — Пробурчал Стигг.

Искомая могила находилась на другом конце кладбища. Прохладный влажный воздух, обычный для этих мест, был сегодня особенно промозглый и пробирал до костей. Аргус мечтал поскорее взять в руки лопату, чтобы хоть как-то согреться. Остальные были полностью с ним согласны. Всю дорогу старушка плелась впереди, останавливаясь то у одного, то у другого камня, словно не могла вспомнить нужного места. Наконец, она замерла у аккуратного надгробия, на вид Стигг дал бы ему не больше пяти лет. Надпись на камне была полустёрта, так что разобрать её было бы непросто, да и вряд ли это надгробие отличалось оригинальностью. Скорее всего, то-то в духе "Помним и скорбим" или "На вечную память". В одном старый копатель был уверен — к этому захоронению его команда отношения не имела.

— Ну, за работу, парни. А вы пока здесь посидите, сударыня, отдохните на камушке.

— Ты, сынок, за меня не волнуйся. Постою я. С меня не убудет.

— Ну, дело ваше.

Лопата с лязгом вонзалась в землю. Влажные тяжёлые комья отлетали в сторону со временем образуя внушительную кучу. Солнце поднималось всё выше и, несмотря на прохладную погоду, вскоре копатели уже обливались потом.

— Чёрт возьми, словно навоз в свинарнике кидаем. Сыро как на дне морском, земля тяжеленная. — Ворчал Аргус, смахивая рукавом пот со лба. Работали они по двое, один всегда был наверху. Когда яма глубиной стала уже больше человеческого роста, он поднял голову к серому небу, из-за которого виднелось бледное пятно солнца. — Э, Стигг! Что там?

Сверху показалась готова старого копателя.

— Задремала она. Спит. Не добрались ещё?

— Да он, видать, в самом Пекле похоронен, хехе. — Отозвался Мальв, опёршись на лопату. — Чего с бабкой делать будем?

— Гроб откопаем, а там посмотрим. — Прошипел в яму Стигг. — А ну как бабка умом тронулась и там ничего, кроме костей, нету? Грех на душу брать ни за что? Ну уж нет.

— Я тогда её тем более тут закопаю. — Процедил сквозь зубы Аргус, сдунув каплю пота с крочковатого носа. — Тут как у чёрта морского в заднице...

— Отдыхаете, сынки? — Донёсся тихий голос сверху. Стигг чуть не подпрыгнул от неожиданности: старушка стояла прямо за его спиной.

— Да мы тут, бабушка, дух переводим. Очень уж глубоко муженёк ваш зарыт. — Ответил копатель.

— Глубоко, ох глубоко. И не говори, сынок. Воля его была такая, чтоб поглубже закопали. Он всю жизнь мертвецов боялся. Боялся, что ночами они с погостов встают и по деревням ходят.

— Ну, это уж байки. Нынче трупарей и не осталось вовсе, подымать мёртвых некому, так что лежат они себе смирно по ящикам да на дне морском.

— Ох, твоя правда, сынок. Нету нынче извергов этих... Кровососы только остались, да упыри.

— Ну, те наши острова за три мили обходят. Да и воздух морской для них, говорят, что нам едкий дым, всё нутро выжигает.

— Ох, что правда, то правда. Стало быть, совсем бояться нечего?

Из ямы донёсся голос Аргуса.

— Стиииигг! Добрались. Сбрасывай верёвку, подымать будем.

Крепкая верёвка, немногим тоньше корабельного каната была закреплена наверху и сброшена другим концом в яму.

— Готово, крепи ящик!

— Погодь, я сперва крышку открою, проверить надо ж! — Донёсся голос Аргуса. — Сбрось лом, только по голове не попади как в прошлый раз, чтоб тебя за ногу!

Снизу донёсся скрип дерева. И кряхтение копателей.

— Чего там? — Стигг заглянул в яму, опустившись на колени.

— Эээ... Не видать ничерта. Скинь лампу.

Когда и лампа была спущена по верёвке, шуршание продолжилось, перемежаясь с руганью.

— Дерьмо! Одни кости! Вонища жуткая. Спроси, точно та могила-то?

— Бабушка, говорят, нету там ничего. Ты могилы не спутала? Может, глаза подводят иль память не та?

— Ох, сынок, негоже так про старушку! — Запричитала бабка. — Вы внимательнее там поглядите. Ты б и сам туда залез, глядишь, чего б и увидел. — Стигг вновь опустился на колени.

— Говорит, то место. Погляди получше!

— Скажи этой старой карге, что она сейчас сюда сама полезет к муженьку своему, и тут и останется. — Свирепо отозвался Аргус.

— Зря он так злится. Они ж чувствуют. — Раздался голос старушки сзади. — Всё слышат и чувствуют. Сам спустись и узнаешь.

— Бабка, сдаётся мне, ты нас за болванов... — Слова Стигга прервал мощный пинок сзади, отправивший его прямо в недра свежераскопанной могилы. Приземлившись, судя по звукам, на Мальва, он издал громкий стон и выругался.

— Ох, ведьма старая! Шутки шутить со мной? Вылезу — лопатой башку отрублю и здесь же закопаю!

— Очень сомневаюсь. — Донёсся сверху голос. Это был уже не дрожащий старушечий голосок. Слова звучали низким леденящим голосом, от которого, казалось, сам воздух становился холоднее.

— Это что ещё за дьявол? — Проговорил Аргус, задрав голову. На лицо ему упала снежинка, потом другая. Изо рта стал вырываться пар. — Никак мороз в середине весны ударил?

Ругань и стоны затихли, когда вновь раздался ледяной голос сверху. Слова, произносимые им были копателям незнакомы, но тем не менее нагоняли жути. В следующее мгновение они почувствовали шевеление под ногами.

— Чтоб меня... Там что-то есть. — Прохрипел Аргус. Он развернулся и поднял дрожащими руками засыпанную землёй лампу. Когда он почти отряхнул её от налипших комьев грязи, за его спиной раздался жуткий вопль Мальва. Копатель немедля развернулся. Бледный словно снег Стигг, зажмурившись, вжался в земляную стену. А к другой стене Мальва прижимали те самые кости, которые ещё минуту назад смирно лежали в гробу.

— Уберите! Уберите его! — Вопил не своим голосом Мальв, но Аргус стоял как вкопанный, не дыша. Костяные пальцы мертвеца впились в лицо парня, сдирая кожу. Когда они добрались до глаз, он пронзительно завизжал, задёргался и замахал руками, пытаясь сбить тварь с себя. И только тогда Аргус опомнился и вцепился в костяные плечи, в попытках спасти парня. В этот момент серый череп развернулся назад и направил взгляд пустых глазниц на копателя. От ужаса Аргус взвизгнул и отпрянул, а мертвец развернулся к нему полностью и вцепился зубами в горло. Не помня себя, Аргус повалился на землю, пытаясь раздавить кости своим телом. Вскоре всё стихло. Стигг, с трудом разжал глаза. Он ощущал, что промочил штаны, но не чувствовал вокруг шевеления. Ноги словно окаменели, а тело свело судорогой от напряжения и ужаса. Лампа, заляпанная кровью, вновь оказалась внизу. Прямо у окровавленной шеи Аргуса, с остекленевшим взглядом беззвучно шевелившего губами. Вместо голоса доносилось только тихое сипение и хлюпанье, а под телом копателя виднелись сломанные кости. У другой стены сидел Мальв с приоткрытым ртом, из которого доносились беззвучные рыдания. Вместо глаз зияли тёмные провалы, из которых лицо заливала казавшаяся чёрной во мраке кровь. Череп мертвеца с окровавленными зубами лежал подле, не подавая никаких признаков жизни. Стигг неожиданно для себя самого бормотал все известные ему молитвы, вспоминая всех известных ему богов. Сколько раз он видел людей в гробах, погружал их на вечный покой в толщи земли. Сколько раз из потаённых глубин разума в его сны проникали тайные страхи о мертвецах, поднимающихся из могил. Не в силах оторвать взгляда от кошмара наяву, он ощущал, как мир вокруг него погружался во мрак. В лампе догорали последние капли масла...

Архимаг Вингевельд стоял на краю могилы. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, когда снизу донёсся душераздирающий вопль Стигга, внезапно захлебнувшийся в резком и громком хрусте.

— Как и было задумано. — Проговорил маг. Он вытянул руку вперёд, произнеся ещё несколько понятных ему одному слов, после чего скомандовал. — А теперь вылезайте!

Раздалось утробное хрипение. Из ямы, цепляясь за края, один за другим показались копатели. Вернее, то, что ещё недавно ими было. Покачиваясь и рыча, они предстали перед Вингевельдом. Безглазый Мальв с чёрным от запёкшейся крови лицом, Аргус, чья голова заваливалась то на одну то на другую сторону, болтаясь на разодранной шее, и Стигг, которому повезло меньше всех: голова была свёрнута назад, и к архимагу был обращён лишь его затылок.

— Будем считать этот эксперимент весьма и весьма удачным. — Улыбнулся архимаг. — Ты, поставь голову на место!

Покачивающееся тело Стигга вскинуло руки, но вместо того, чтобы вернуть голову в естественное положение, вывернуло её ещё дальше и, видимо, не рассчитав усилий, оторвало её совсем, после чего тут же повалилось на землю.

— Всё как в записях. При декапитации функционировать перестаёт. Впрочем, ничего страшного. Голова не была нужна тебе при жизни, не понадобится и сейчас. А теперь пора перейти к следующему шагу. Вы, двое, ждите здесь. А лучше — спрячьтесь в этой куче земли. Нам ни к чему лишние свидетели. И постарайтесь приладить ему голову на место. Эту проблему ещё предстоит исследовать и решить...

Глава 20

Миновав Зуб дракона, крутой и одинокий пик к северу от Дракенталя, группа всадников покинула Дракентальскую долину. Эрниваль из Дорема и Драм ехали на гнедой кобыле слева от серого жеребца, которого оседлали Игнат и Рия. Позади них на угольно-чёрной лошади сидел Таринор, угрюмый и погружённый в себя.

— Нам бы ходу прибавить. — Проговорила девушка. — Раухель наверняка выслал за нами погоню.

— Мы опережаем их, по крайней мере, на полдня. — Сказал Игнат. — На Перекрёстке можно свернуть и отправиться в Энгатар через Око короля, с юга. Ведь так, Таринор?

— Да. — Отозвался наёмник. Его мысли были устремлены в прошлое. Он вновь вспомнил то самое ощущение утраты, от которого старался убежать добрую часть жизни, не заводя долговременных знакомств, не задерживаясь подолгу на одном месте. Не имеющий ничего, ничего не теряет, так он думал. Но не заводить друзей в этом непростом мире он просто не мог. А значит, не мог и избежать их возможной утраты. До последних дней он не видел Бьорна давно. С тех самых пор, как несколько лет назад они, пожав на прощание руки друг другу, разминулись где-то у Северной рощи. Таринор отправился на запад, а Бьорн на восток. И вот, после стольких лет они вновь встретились только для того, чтобы расстаться. На этот раз навсегда.

— Полдня — это не так много, чтобы пребывать в беспечности. — Проговорил Эрниваль. — Это, конечно, не орденские кони, но не думаю, что они выдохнутся, если мы поедем чуть быстрее. — Сказав это, он пришпорил лошадь и понёсся вперёд. Игнат постарался не отставать, хоть и держался в седле даже хуже Эрниваля, чья рука была сломана. Наёмник посмотрел на удаляющиеся фигуры всадников. Товарищи по несчастью. Примерно так начиналась и их с Бьорном дружба. Но их терять он не намерен. Раз уж сам втянул ребят в передрягу, так и выкарабкиваться они будут все вместе. И плевать, что там сказал Асмигар во сне. Так он решил и тут же ощутил душевный подъём, словно глоток свежего воздуха после душного трактира. Бьорн Талот был таким человеком, который уж точно не хотел бы, чтобы его друг отравлял себе жизнь трауром по нему. Нет, вместо этого Таринор достанет этого Дериана Рейнара из-под земли и заставит жрать землю. Наёмник пришпорил фыркающую кобылу с твёрдым намерением догнать опередивших его.

Разумеется, в условиях возможной погони позволять себе привал было ни в коем случае нельзя, так что перекусывали на ходу, у кого что припасено. Королевский стол на пять персон наёмник, конечно, не накрывал, но выгреб из сумки всё до последней крошки. Драм от пищи отказался, сказав, что раненым это нужнее. На замечание, что ему самому тоже досталось, он лишь промолчал.

— Значит, мы теперь наёмничий отряд? — Проговорил Игнат, пережёвывая жёсткие сухари.