"Имею топор - готов путешествовать!", роман целиком

Вот же гад, отвязался!

Более того, он таки создал школу пророков, и теперь рядом с ним тридцать человек, послушных его воле!

Я поднес палец к губам и легонько стегнул лошадей. Виджи недоуменно нахмурилась, но промолчала. Мы тихо — топ-топ, топ-топ — уже начали огибать менгир, когда нелегкая направила ветер нам в лицо. Через миг Олник звонко чихнул. Лошади разразились ржанием.

Все прошло бы нормально, не вздумай я поднять голову... Сущая глупость — поднять голову, чтобы проверить, не заметили ли нас сверху, в то время, когда самым умным было бы продемонстрировать Даргонзанду свой затылок. Наши глаза встретились. Он узнал меня мгновенно и страшно закричал.

Клянусь вам, это был вопль баньши. Нутряной, яростный и посылающий гибель. Наконец в нем прорезались членораздельные слова:

— Грррааааа... У-у-уубийцаа-а! Братья! К нам приехал убийца вашего учителя!

Братья размежили очи и уставились на Даргонзанда. Учитель взревел во всю мощь хилой грудной клетки:

— Убейте его, пока он не убил меня!

29.

Чтобы братья скорее уяснили, что от них требуется, Даргонзанд прибавил несколько бойких ругательств и простер ко мне обе руки. Обвинения как горох посыпались на мою голову:

— Растленник, совратитель, смутьян! Демон в людском обличье! Кровавый упырь, наемный убийца, человек без совести и чести! Смотрите, у него руки по локоть в крови!

Речь была бодрая, с огоньком. Он забыл добавить, что от моего рукопожатия у любого разумного существа развивается панариций большого пальца, а короткий разговор награждает пожизненным заиканием, плешью во всю голову и, в исключительных случаях, — глухотой.

— Все на защиту учителя, братья! — взвыл мудрец, его борода и волосы разметались. — Спасем наш храм Просветленного пророчества! Убейте этого человека! Он выродок, собачий сын и злыдень!

Братья начали таращиться в мою сторону, задирая лохматые бороды. Потчуя меня инвективами, Даргонзанд распалялся все больше. Наш фургон как раз проезжал мимо холма. Привстав на сиденье, я — терять нечего! — показал многомудрому учителю кукиш. Он взбесился и подпрыгнул, как петух на насесте. Думаю, узкая каменная площадка была еще немного скользкой от утренней росы, ну и, конечно, зря он стоял на ней босиком: его правая нога взлетела в воздух, миг — и бренное тело специалиста в вопросах просветления навернулось с менгира.

Восемь ярдов — не большая высота, если прыгать умеючи. Ну, и смотря на что прыгать. Но падать с такой высоты головой вниз даже на поставленные горкой матрасы я никому не советую. Сквозь глухой звук удара донеслось звонкое "хрусть!", взлетело облачко пыли. Тело великого мудреца и чудозвона застыло у подножия монолита. Виджи вскрикнула.

Надо же, какое несчастье. Ай-ай-ай. Надо будет сказать Альбо, чтобы помолился за упокой его гнилой души.

После краткого замешательства братья, курлыкая, посыпались с насестов. Их глаза горели фанатичным огнем, а скрюченные пальцы и оскаленные рты никак не вязались с обликом просветленных пророков.

Я хлестнул вожжами, лошадки припустили. Эльфийка едва успела подхватить свой меч. Сзади раздались вопли, и что-то, отдаленно похожее на собачий вой. Любопытно, они действительно попробуют меня убить? А как же постулаты? Попытка обрести просветление отказом от насилия? Гм, а не изменил ли наставник после случая со мной концепцию учения? Под моим прямым влиянием, так сказать? На миг я почувствовал себя восточным гуру и впал в грех гордыни.

Олник поравнялся с нами, то и дело оглядываясь через плечо.

— Фатик, за вами толпа! — крикнул он. - А-а-апчхи-и-и! Мое почтение, сударыня эльфийка!

Он так и сказал — "за вами", поскольку решил нас обогнать. Резвый осел с одним задрипанным гномом бежал куда быстрее, чем ехал наш перегруженный фургон. Я не успел моргнуть, как Чох оказался впереди на три лошадиных корпуса. Гном шлепал серого ладонью, мотыляясь в седле. Если бы не стремена, он бы уже десять раз свалился.

— Что они... хотят от нас? — Виджи уцепилась за дугу фургона, привстала и поглядела назад. Узкий поясок очерчивал ее осиную талию. — Эти страшные... люди... Вы знакомы с ними, Фатик?

Кажется, она не совсем поняла слова пророка. Эльфийка, что с нее взять.

— Друзья сурового детства! — крикнул я, молясь, чтобы от тряской езды по бездорожью у нас не отпали колеса. — Как обычно, я должен им денег.

Гритт! В этот миг я ощутил стыд за свою расу. Да, мы на первых позициях почти везде, но и по глупости мы первые тоже. Такого количества слепых дурней, которые сбиваются в стада по первому зову шарлатанов, нет ни у гномов, ни у эльфов, кажется, потому, что эти расы не одержимы изначально безнадежным поиском глубинного смысла бытия.

— Этот человек наверху... Он умер!

— Сначала упал, потом умер, — я вновь подхлестнул лошадей. — Он, может, еще оживет. Пророки живучие сволочи.

— Некоторые бегут на четвереньках...

— Это потому, что у них затекли ноги.

Она ахнула:

— Они швыряют в нас камнями!

— Просят остаться на обед. Ничего, сейчас мы оторвемся. Все равно из харчей у них только вяленая репа.

Виджи присела на свое место и попыталась опрокинуть меня взглядом.

— Вы... вы шутите!

— Есть немного.

Ее уши заалели, а глаза расширились — точно как тогда, в нашей конторе. Я испугался.

— Но зачем?

— Что зачем?

— Зачем вы шутите со мной, Фатик Джарси?

Гм, и правда — зачем?

— С доброй шуткой жизнь кажется веселее. Добрая шутка вызывает улыбку на устах женщин.

Ее лицо окаменело.

— Пожалуйста, Фатик Джарси, не шутите со мной больше, иначе я дам вам оплеуху!

О-о-о, Гритт... Э-э-э... А-а-а... Гм.

Я посмотрел ей в глаза (это было непросто, если учесть, что я правил фургоном по бездорожью) и кивнул:

— Хорошо. Нас преследует стая зомбированных кретинов. Они пошли на поводу у алчного ублюдка, который напел им песенки про нравственное совершенствование путем отказа от всех радостей жизни. У многих из них были жены и дети, дом — полная чаша и хорошие счета в банке, а теперь у них только голая задница, которую холодит ветер. Ублюдок, который довел их до этого, помер, и я этому рад. И не нужно на меня так смотреть! Я — гррр! — варваррр!

— Я знаю, — тихо отозвалась она.

Низкий кустарник царапал дно фургона. Из-под копыт порскнул песчаный заяц — жилистая бестия, которую было практически невозможно разварить до состояния, когда его мясо можно жевать, не рискуя сломать челюсть. Заговорившись, я чуть не своротил фургон в промоину. В последний момент удалось ее обойти. Олник на своем ишачонке мелькнул далеко впереди, скрываясь за длинным, словно рыбий хребет, взгорком. Резвый, шельмец!

Дрогнул полог, Альбо просунул голову, блистая тонзурой; упитанные щеки ходили ходуном.

— За нами озверелая толпа!

Угу, тихие радости похода.

Я искоса глянул на Виджи — ее уши, слава богу, остыли.

— Это шайка пророков. И у каждого фитиль в заднице для добавочной экзальтации.

Он шевельнул густыми бровями:

— Пророки Атрея?

Я удержался от вопроса насчет того, носят ли фаленорские пророки Атрея зажженные фитили в задницах.

— Пророки Гогола и Могола, Чепухи и Соплежуйства. Гритт, это примитивная эсхатологическая секта, чей лидер говорит со вселенной. Они хотят нас убить, ибо такова была последняя воля их главаря.

Он выпучил глаза. Я даже не удивился: спокон века варваров считают людьми скорбного ума, которые могут выговорить слово "эсхатология" раза, эдак, с двадцатого, перекосив от напряжения рожу. А этот варвар вдобавок изучал философию, я мог бы добавить, знает пяток языков и умеет читать.

Наружу просунулись еще две головы.

— Там... — начал Скареди, чья голова была слева.

— Ядрена вошь! — перебила его Крессинда, чья голова с недоплетенными косами была справа. — И это только начало недели!

Монго, Имоен и Квакни-как-там-его, видимо, следили за отшельниками с другой стороны.

— Все нормально! — крикнул я. — Сейчас оторвемся! Держитесь!

Конечно, перебить этих полудурков не было проблемой. Меня останавливали два соображения. Первое — гуманизм. Второе — куда более весомое, сидящее на хилом гуманизме, как на кляче, — домашние насекомые, которых отшельники крайне любят разводить в одежде и волосах.

Избегая валунов, набросанных слева и справа от взгорка, я направил фургон по его скату. В этот миг справа от нас снова появился Олник. Вид у него был нервный. Он огибал взгорок слева, надирая ослу уши, чтобы тот бежал быстрее, и что-то вопил во всю глотку. Ехал он, разумеется, отшельникам навстречу, вздымая клубы бурой пыли.

Небеса, он что, решил их атаковать?

— ...гы... Ыгы! Ог!.. У-у-у! — кричал напарник, повернув к нам раскрасневшееся лицо.

— Что? — проорал я, въезжая на гребень.

— Огыыыы! Гы!!! — взвыл напарник, пытаясь развернуть ослика.

Я пустил лошадей вниз по склону, мельком убедившись, что местность без колдобин и оврагов.

— Фатик! — крикнула Виджи.

Я поднял взгляд выше и увидел их. Огры! Целая бродячая деревня желтых огров рыл, примерно, на семьдесят, пристроилась табором неподалеку от взгорка! Они уже снимались с места, как видно, решив гнаться за моим напарником. При виде фургона они удвоили усилия. Куполовидные, плетеные из лозы хижины были устроены на манер паланкинов — пять-шесть огров, самцов и самок, хватали их за шесты и неслись нам наперерез огромными скачками.

А мы, соответственно, неслись к ним. А чтобы их обогнуть, мне не хватало места и времени. Огры были ученые и наступали по широкой дуге, замыкая нас в кольцо. В центре, притиснув к груди древо даров, мчался, встряхивая обширным брюхом, шаман в головном уборе из облезлых заячьих ушей — только на макушке их торчало штук десять, и это не считая тех, что болтались у него за спиной.

Однако я все же решил прорываться и начал разворачивать повозку. Шаман пресек мои действия ужасным криком, раззявив хлебальник до самого пупка. Ближайшие к нам огры бросили свою корзину-хижину и заслонили нам путь, буквально кидаясь под копыта лошадей. Нас окатило волной горького запаха, впрочем, не настолько противного, чтобы вытряхнуть содержимое наших желудков.

Вот гады!

Признав свое поражение, я затормозил, соскочил на землю и, едва ковыляя на задеревенелых ногах, бросился сдерживать коней. Им предстояло вынести несколько малоприятных минут, от которых они вполне могли сойти с ума.

Впрочем, как и мы сами.

Ладно, перетерпим. Надеюсь, что перетерпим. Жалко эльфов.

Меня беспокоило, как поведут себя пророки; они вот-вот должны были появиться из-за взгорка. Не хотелось бы набраться от них вшей.

Моя команда во главе с эльфийкой уже выбиралась из фургона. Фея обнажила клинок, Альбо вытащил шест, Скареди приготовил Малого Аспида — хищно блеснули заточенные зубья. Крессинда отстегнула молот, готовясь к убийственному броску...

Гритт, тут нет места героическому подвигу! Нас затопчут и скажут, что так и было!

С другой стороны фургона скользнула Имоен; в руках лук с наброшенной стрелой, глаза прищурены — выискивают первую цель.

— Стоять смирно! — гаркнул я. — Никому не шевелиться! Не дышать! — Я умею ругаться на пятнадцати языках, и в ту секунду я выдал непристойную тираду из двух существительных, трех причастий и пяти местоимений на восьми языках, включая гоблинский диалект южных отрогов Галидора, упомянул голое седалище, известное как "жопа", розги и сотню фаллических демонов-летунов из Веринди. — Сжать задницы и стоять смирно! Оружие не поднимать! Опустить ковырялки, я кому сказал!

Вроде бы подействовало. Даже Крессинда опустила свой молот. Однако добрая фея подбежала ко мне и остановилась за моим плечом. Тихая, как мышка. Гритт, непослушная мышка! Она смотрела за мое плечо, а пальцы ее свободной руки сжимались и разжимались, словно она готовилась плести заклятие. Впрочем, может, она собиралась расквасить мне лицо? Насчет фаллических демонов, я, кажется, слегка перегнул.

Кони жалобно заржали, кося глазами на стену буровато-красной пыли, откуда доносился неясный слитный шум.

— Фа-ти-и-ик! — раздалось из-за этой стены. Мой напарник, бедняга, курсировал за спинами огров на своем ишачонке. Он, как и я, хорошо знал, чем чревато столкновение с кочевой деревней.

Вру. Бедняга не он — бедняги мы. Почему? Терпение, сейчас и вы все поймете.

Но вот пыль осела. Нашим глазам предстало кольцо высоких хижин. Меж ними толпились огры — желтовато-крапчатые, безволосые, будто сложенные из массивных базальтовых глыб. Плоские морды с выпученными совиными глазами и крохотными, с пуговицу, носами, глядели на нас отовсюду, в распахнутых пастях виднелись тупые, налезавшие друг на друга зубы. Узкие лбы и покатые плечи, вислые животы и руки до самой земли не добавляли ограм привлекательности. Дамы были мельче господ (я бы сказал, футов восьми против десяти у мужчин), зато те и другие носили одинаковые подгузники, небрежно сплетенные из лозы. Равенство полов, что тут скажешь (хотя дамам больше пошли бы корсеты из рогоза). В плетеных люльках под мышками пап и мам, весело дрыгая ножками, висели груднички. Детки постарше щеголяли безо всякой одежды, деятельно помогая родителям удерживать плотный кордон, чтобы мы, не дай бог, не вырвались наружу. С другой стороны, и к нам никто не мог прорваться — толпа отшельников у взгорка разбилась о живую стену; самые рьяные стали было карабкаться по хижинам, но огры смахнули их обратно на грешную землю.

Я вздохнул с облегчением. Одной проблемой меньше. Правда, временно. Олник маячил вдали, готовый в любой момент задать стрекача.

— Бог-ужасный! — обронил принц. — Хищный зев и много рев! Ешьте кекс! Висцеральное насилие!

— Спокойно, высочество, все будет нормально, — процедил я. — Никакого кекса и насилия, тем более — висцерального.

— Адовы очи у тварей сих! — сказал Скареди, баюкая Аспида на сгибе локтя.

— Адовы... — эхом откликнулся Альбо.

— Не дергайтесь, и все будет хорошо! — повторил я.

Говорят, огры такие лупатые потому, что их предки обитали в глубоких горных пещерах. На мой взгляд (нет, у меня нормальные, глубоко посаженные глаза), эта версия — отчаянная глупость. Во-первых, они отлично переносят яркий солнечный свет, ибо их глаза снабжены третьим пленчатым веком, которое работает как прозрачная затеняющая шторка. Во-вторых, я не могу представить, как по скальным ходам будет передвигаться массивный огр десяти футов роста. Не говоря уже о целом племени. Не говоря уже о том, что из еды в пещерах встречается разве что плесень. А вот насчет мозга — помните, я упоминал мозг троллей? — точно известно: его нет. Все пространство черепной коробки огра занимает пористая кость, отлично резонирующая при пении. Я не знаю, каким местом думают огры. Может быть, левым пальцем ноги, или правой лопаткой, или собственным (а может, и чужим) задом. В Научной Академии Харашты и прочих университетах на эту тему ломают копья уже не одну сотню лет.