Лелек рванул оружие на себя, словно стряхивая с него труп — и двинул ко мне.
— Что тут у нас? — он приподнял за кудри голову моего врага, который все еще лежал на велосипеде. — Так, живой, — Сайни тряхнул его и произнес какую-то фразу. Пленный поднял на него глаза — мутные, бессмысленные — и что-то ответил. Сайни снова спросил, получил краткий ответ — и тут мой противник умер. Я почему-то сразу понял, что именно умер, а не потерял сознание.
— Что с ним?
— Защита сработала. Следовало ожидать. Схвати мы его в полном сознании, он бы отвечать не стал даже под пыткой, — Сайни говорил ровно и слегка озабочено. — А так, на границе обморока, успел ответить на пару вопросов. Их так, — он поискал слово — программируют. Иногда. Если попал в плен и начал говорить — сразу срабатывает внутренняя команда, и мозг дает телу приказ умереть. Очень удобно — для командиров.
— Слушай, — я внимательно осматривал кусты, но знал, что толку от моего осматривания немного, — а нас сейчас не подстрелят?
— Их было только двое, — Сайни говорил с трудом, восстанавливая дыхание после рубки.
— Откуда знаешь?
— Да он и сказал. Я его спросил, сколько их и что они тут делают. Он ответил, что их двое и что они — заслон.
— Какой заслон? От чего заслон?
— От нас, я полагаю.
— То есть о нашем походе знали?
— Предполагали, что погоня будет.
— А откуда знали, что мы именно тут пройдем?
— А ты погляди, что там, за кустиками. Узнаешь?
Глазастый — уже рассмотрел. А меня, как всегда, нужно носом тыкать.
За кустиками стоял летательный аппарат. Вернее, чучело летательного аппарата, увеличенная копия "бомбардировщика", разрушившего мой бедный флигель. А так — все то же самое: плетеный и обмазанный смолой кузов (ну не фюзеляжем же его называть?), короткие крылья, причем две пары, как и положено биплану. И тоже сломанный — похоже, до этой полянки он дотянул на последнем издыхании, а садясь, повредил крыло о молодую поросль то ли орешника, то ли не орешника — ботаник из меня слабенький. На сломе виднелись знакомые камышинки.
— Между прочим, ты мне жизнь спас, — сказал подошедший Лелек. — Так что спасибо.
— Всегда пожалуйста, — буркнул я. — Надеюсь, мои услуги в этой области будут нужны не слишком часто.
— И не надейся.
Обнадежил. Шутник, так его и эдак.
— Кстати, что это за штуковина? Оружие из вашего мира? — он осторожно указал на револьвер, который я, оказывается, все еще сжимал в руке.
— Оно самое. И я, кажется, догадываюсь, откуда оно взялось.
— Из "самалета"?
— Из него. Помнишь покойника, которого нашли рядом с пилотом? Почти уверен, что убили его именно из этой штуки.
— Она по-прежнему работает?
— Сейчас посмотрю. Хотя не слишком хорошо в них разбираюсь.
Я действительно не оружейник, но револьвер, право слово, не такая сложная машинка. В барабане обнаружилось шесть ячеек. Из пяти стреляные гильзы подмигивали глазками промятых капсюлей. У шестой золотистое донце в центре было девственно гладким. С противоположного конца обнаружилось и тупое рыльце пули.
Что ж, один раз стрелял пилот, два раза — мой противник, один раз — я. Итого четыре. По крайней мере, разок должен были шмальнуть прошлые хозяева, разбираясь, как пистолет работает.
— Если у них не найдем запасных... стрел, то эта штука — бесполезный кусок металла, — выдал я вердикт. Зачем соврал — сам не знаю. Вроде бы от Сайни у меня секретов не было. Но я показал ему только гильзу и пояснил, как должен выглядеть, пользуясь языком моего детства, "гожий патрон".
Лелек кивнул, вернулся к месту схватки, сноровисто и без всякой брезгливости обшарил "моего" покойника. Патронов не нашел — то ли их не забрали из самолета, то ли пилот не возил с собой запас.
— Поищу еще в их лагере ...Хотя я бы предпочел выбросить эту "штуку", — он выделил последнее слово интонацией, словно заменял ругательство вполне приличным эвфемизмом, — в болото поглубже. Ты и так принес в наш мир немало всякого, не надо усугублять.
Да, тут он меня удивил. Вроде вояка, должен бы радеть о вооружении своей стороны. Я не был уверен, что здесь сумеют изготовить хотя бы примитивный черный порох. После отсутствия электричества от местной природы можно было ожидать еще и не таких подвохов. Хотя... Привозные-то патроны сработали, и весьма эффективно. А если верить фантастам, огнестрельное оружие не действовало в мирах меча и магии. Видать, врут они, фантасты-то. Кто бы мог подумать? Впрочем, ребята ставили мысленные эксперименты по мере сил и возможностей, вводя "интересные для читателя" начальные и граничные условия. Мне ли их осуждать?
На всякий случай я спросил:
— А если ваши враги уже успели скопировать это оружие?
— Не похоже. Иначе ни за что не оставили бы столь ценную штуку в руках рядового солдатика. Думаю, он просто украл ее у водителя этого твоего "самалета". Решил, что и самому пригодится. Как видишь, ошибся. Не доводит ворованное до добра.
М-да, попадись мне в лесу под Киевом какой-нибудь инопланетный бластер, я бы, наверное, не взял на себя такую ответственность — швырнуть его в болото. Впрочем, кто меня знает, может, и взял бы.
— Да, ты на этот раз не переживаешь, что человека убил? — спросил Сайни, словно подкалывал меня безобидной шуточкой вроде "а ты галоши не забыл надеть"?
Между прочим, действительно не переживаю. Остатки адреналина после драки в крови зудят. Голова даже не то что ясной была во время боя, а словно бы отключилась и наблюдала со стороны, время от времени давая краткие подсказки — вроде возможности использовать руль в качестве рычага, чтобы кисть ломать.
— Да я ведь его и не убил. Только врезал по голове, чтоб он сознание потерял.
— Ну да, — ухмыльнулся Сайни, причем совсем не по-доброму, — только бил ты, небось, в полную силу, и не убил, скорее, случайно. Так?
Я вынужден был признать, что так. Хотя и не понимал, зачем он этот разговор завел.
— А второго-то? Ведь второго точно убить собирался?
Я подумал и ответил:
— Я не его убить собирался, а тебе помочь.
— Ага, понял разницу? Ты не человека убивал, ты товарища спасал.
— М-да. А чужая жизнь — это так, мелочи на пути спасения, — буркнул я. — Между прочим, убил его ты — я же видел, как лезвие шею проткнуло.
— Это еще вопрос, кто его убил — ты из своей иномирной пакости или я. Если тебе спокойнее считать, что без меня не обошлось бы — считай. Между прочим, он сам меня чуть не отправил к предкам, — Сайни показал свежий порез у ключицы. — Прекрасный был боец. И совершенно незнакомая мне школа, незнакомое оружие. Ладно, пошли посмотрим, как они тут жили.
Жили они тут неплохо. Под боком завалившегося набок "летающего корыта" устроили себе что-то вроде шалаша, причем уцелевшее крыло служило крышей. Жгли костры, охотились на мелкое зверье. В общем, коротали солдатские деньки, не слишком напрягаясь. Скорее всего, парочку оставили "на всякий случай" и дали приказ подождать дней десять-пятнадцать, а потом топать восвояси. Взлететь без магической подпитки аппарат все равно уже не мог — для этого требовалась близость настоящего самолета. Может быть, опоздай мы денька на два, и было бы все тихо-мирно.
— Сайни, но ведь то, что мы на них наткнулись...
— Да, это та самая твоя удача, о которой я говорил. Не вытащи ты меня тогда из оврага, мы бы шли совсем другим путем. А теперь по следу пойдем, как по ниточке. Никуда они от нас не денутся.
— Но раз заслон оставили, значит, ждали нас?
— Наверное, с ними неслабый маг с каким-никаким даром предвидения. В способность видеть грядущее у нас не шибко верят, особенно те, кто в университетах сидят. А я с такими штуками на войне встречался. Беда в том, что никогда заранее не известно, что и как произойдет. Полагаю, у мага этого только и было, что неясное предчувствие. Вот и оставил тут эту парочку. Угадал, как видишь. Еще немного — и прикончили бы нас. Счастье, что это были не настоящие лесные разведчики, а обычные вояки. Солдат же без дела, без поставленной задачи в раздолбая живо превращается. Иначе они бы не по полянке гуляли, нас дожидаючись, а в засаде сидели бы с луком наизготовку, — Сайни продемонстрировал мне вышеупомянутое оружие, вытащив его из-под стенки шалаша. И нашпиговали бы нас стрелами прежде, чем мы что-то успели бы сообразить. Но — Удача, — он явно произнес имя этой изменчивой богини с большой буквы.
Осмотр лагеря ничего существенного не дал. Из трофейного оружия и снаряжения нас мало что заинтересовало. Разве что Сайни отнес под крышу шалаша колюще-режущие предметы того типа, с которым махался. Дескать, если вернемся живы-здоровы, надо будет захватить и показать знатокам. Авось определят, откуда залетела столь агрессивная птица.
— Да, примерь-ка, — Лелек протянул мне трофейный жилет. К счастью, не с трупа снятый, а найденный в кабине-корзине.
Вроде бы нормальный жилет, кожаный, с какими-то металлическими вставками, с карманчиками в разных местах — то ли под багаж, то ли под дополнительные латные пластины. Тяжелый. Добротный.
Надел, походил. Тяжеловато, но и только.
— Поноси-поноси. Хотя бы с часок.
Я пожал плечами и пошел к велику. Использование его в качестве тарана не пошло на пользу переметной сумке: ее пропорол какой-то особо зловредный корень. Причем основательно так пропорол. Пришлось срочно разгружаться и зашиваться. Пока иголки нашел, пока загрузился... Сайни тем временем оттащил покойников подальше в кусты (по-моему, понял, что их присутствие действует мне на нервы). Еще раз переворошил их барахло — и решил все-таки взять кое-что из продуктов (например, закопченный с какими-то травками окорок то ли кабана, то ли тапира оказался бесподобен) и фляжку. Последней я по-настоящему обрадовался. Сухая дорога была куда приятнее оврага, но с водой тут был напряг, а везти ее — почти не в чем. Неподалеку же от места падения летательного аппарата как раз обнаружился маленький родничок с прозрачной, чуть коричневатой водой. Судя по вкусу — с примесью железа. Так что мы наполнили все возможные емкости, умылись, запили трофейные же галеты (точнее, высохшие до твердости дерева тонкие лепешки — радость стоматолога) — и двинулись дальше. До вечера еще часа два можно было крутить педали.
— Ну и как ощущение? — спросил меня Сайни на вечернем привале.
— Это ты про жилет? Да нормально, тяжелый только и жаркий.
— И все?
— Ну, спина побаливает, — неуверенно ответил я. — Так это, наверное, из-за рюкзака.
— А настроение?
— Кислое, — признался я, подумав.
— И в чем кислота? — не унимался Сайни.
Я принялся тщательно анализировать собственные ощущения, понимая, что Лелек просто так приставать не будет.
— Не знаю. Вроде виноват в чем-то. Или сделал что-то неловко, и стыдно теперь.
— Вот! — он многозначительно поднял палец. — А дело-то все в жилеточке. Она так сшита, что особым образом давит на шею, на плечи, заставляя их заворачиваться вперед. А согнутая, виноватая поза вызывает и ощущения виноватости и подчиненности. Они — большие мастера по части подобных штучек. Тут и магии никакой не надо, только покрой одежды или обуви да строгий приказ ее носить. И готово дело — солдат уже в нужном состоянии. Ни тебе мыслей о бунте, ни разговоров о собственном достоинстве. Думаешь, зря эти двое свои жилетки поснимали? В присутствии командира им за такое влетело бы. А так — свободы решили вдохнуть.
— Ты хочешь сказать, что их солдаты об этом знают и все равно носят?!
— За подобные разговоры в частях можно запросто угодить в штрафники и отправиться на военные рудники. Но наверняка поговаривают... Другое дело, что не все верят. Но, видишь ли, можно не знать, но чувствовать... В какой-то мере мне даже жалко этих ребят. До тех пор, пока они не пытаются меня убить.... Так что сними эту дрянь, — сказал Сайни уже совсем другим тоном — да зашвырни подальше. Редкая гадость.
— Редкая, — согласился я, с удовольствием избавляясь от пакостной жилетки. Терпеть не могу принуждения и промывания мозгов — во всех видах, хоть с помощью телевизора, хоть портняжного искусства. Впрочем, я еще и не люблю, когда природу загрязняют всяким мусором. Поэтому пришлось попотеть, закапывая "бесовскую одежду". Лелек крякнул, но ничего не сказал.
Из дневника Юли
Они выскочили на нас из темноты — из-за границы неровного круга, освещенного уже угасающими кострами. Уж не знаю, кем были эти звери — может, резко похудевшими барсуками, может, какими-то длинноногими мангустами. Но уж точно не собаками. Хотя повадка была самая собачья — нападать стаей. На часового шагах в пяти от меня кинулись сразу трое тварей, свалили на землю, метя клыками в горло. Но тот успел крикнуть, подымая тревогу, и даже лежа отбивался от агрессоров почти бесполезным в ближнем бою арбалетом. Ему на помощь бросились другие вояки — а в них полетели стрелы. Одна из них пропахала землю и остановилась рядом со мной, и оказалось, что у нее наконечник костяной. Возможно, поэтому неведомые стрелки сумели завалить только одного солдата: их черные куртки неплохо работали доспехами.
Вокруг звучали команды на непонятном языке. Кто-то рванул ко мне — наверное, прикрывать от обстрела. В темноту засвистели арбалетные болты — простые и зажигательные, оставляющие в воздухе дымные полосы, резко пахнущие химической дрянью вроде спичечных головок.
И тут нападающие пошли на приступ лагеря. В неверном свете костров я успела разглядеть, что все они были закутаны в шкуры и потрясали то ли кривыми палицами, то ли деревянными топорами с костяными вставками. И щитами. Вот этими щитами они весьма успешно ловили мечи и прочее холодное оружие "черных" (как же их называть, не "нашими" же?). Лезвия вязли в дереве, после чего "шкурники" пытались обезоружить "чернокурточников". Да и больше их было, нападающих-то.
У меня мелькнула мысль улизнуть по-тихому. Правда, рядом ошивался мой спасатель-охранник. Додумать я не успела: на него как раз бросились двое в шкурах. Одного он удачно проткнул коротким копьем, но выдернуть его не успел и сцепился со вторым. Оба покатились по земле. И тут подоспел третий "шкурник", причем попытался огреть меня по голове своей дубиной! Двигался он на редкость неуклюже, так что от удара я ушла без труда. Но сам факт! Не колеблясь больше, я зачерпнула огня из ближайшего костра и швырнула свои коронные шарики в рожу нахалу, выкрикнув словечко, которое приличной девочке и знать-то не полагается. Но не до приличий было. А этому меня еще Олег Николаевич учил. Ну, не меня, мальчишек на тренировке, а я подслушала. Они как раз защиту от ножа проходили и резво друг другу выкручивали руки с резиновыми клинками. А ОлНик им и выдал:
— Это вы сейчас такие храбрые. А если в подворотне вам покажут обычный гвоздь, сразу душа пойдет в пятки, а коленки станут мокрыми. Так вот, не дожидаясь этого, хлопните себя руками по коленкам и скажите...(Вот то самое слово). Ступор пройдет.
