— О, — пожалуй, он сумел удивить Кармис. — Мне уйти?
— Не сейчас. Думаю, её высочеству ты понадобишься. И... подожди кое-чего.
Минут через пять к врачам вышел завёрнутый в простыню клехец. Глаза у него были шалые.
— Вот, милая, это наш гость. Уверяю, он поинтереснее ящеров.
Жена посмотрела на мальчишку, словно приценивалась к товару. Она явно считала, что муж переплатил.
— Маленький он какой-то. И мне говорили, что у ящеров по три руки.
— Нет, что ты! Третья — это не рука, а что-то вроде внешнего аппендикса.
Инопланетянин открыл рот.
— Я уже понял, что вы здоровы, — обратился Полий уже к подопечному, — но процедуру необходимо закончить. Кстати, у вас на планете все такие прыткие?
Серые глаза клехца заняли буквально пол-лица, а щёки побагровели. На миг доктору померещилось, что это кровь, но, судя по той поспешности, с какой пациент вернулся под купол, это было всего лишь смущение. О том же свидетельствовало вновь участившееся сердцебиение и другие показатели.
— Да ты коварен, муж.
— Мелочен. Просто мелочен.
* * *
Мгновение перед его глазами стояли её глаза. Полные удивления и осознания, что так и должно быть, сверкающие непониманием и мудростью, вспыхивающие то смущением, то вызовом. В такой близи они казались почти человеческими, разве что совершенно невозможного оттенка — фиолетового. Они поглощали его, лишали воли и даже намёка на мысли, растворяли в себе, превращая во что-то бессмысленное и неприглядное. И это нисколько его не беспокоило.
Он моргнул — и наваждение, как тогда, в вольере, исчезло. Для обоих. Ивалана дёрнулась, нырнула в платье и с писком "Я сейчас!" исчезла. Родди немного подождал этого "сейчас", но оно, похоже, собиралось растянуться на неопределённое время. Тогда юноша подождал ещё чуть-чуть, но предъявлять счёт за поруганную честь к нему никто не завалился. Вздохнув, пленник сунул руку под подушку и взглянул на добычу — один из браслетиков (по виду аметистовый, но чёрт знает местные минералы), тот самый, с брелоком-пультом.
— Поздравляю вас, Родерик Эмин, если что, вы всегда можете сделать карьеру на ниве проституции и воровства, — удручённо пробормотал юноша и метко, благо правая рука радовала подвижностью, кинул украшение в открытый зев рюкзака. Изучать устройство не имело смысла — лучше этим заняться в спокойной обстановке и без угрозы возвращения хозяйки, которая естественно потребует имущество назад.
Хотя... какая разница? Лишь бы вернулась...
Родди помотал головой — тотчас к горлу подкатила тошнота. Ага, Далим Полий говорил об очищении организма, а не о сотрясении мозга. Зато мозг от встряски, как ни странно, прочистился. Компенсация! Это — компенсация! Вон, рюкзак разворочен — значит, в нём рылись. И подаренный Сэмом золотой медальон (перевязанная охапка хвороста — странная финтифлюшка, глупая в сочетании дорогого материала и бедняцкого изображения, но нравившееся Родди до того, что он практически не снимал её, и при этом не имеющая электронной начинки) пропал с шеи. И... Ага, расстёгнутый рюкзак мог раскрыться сам, а цепочку наверняка случайно сорвали, когда раздевали его перед операцией. Н-да, сколько ни оправдывайся, собственное мнение о себе изменить трудно. Пришлось искать способ отвлечься.
Медицинский монитор оказался для пленника всего лишь обезьяньей игрушкой, которая, впрочем, поделилась любопытной информацией, поэтому Родди решил осмотреться, а заодно проверить, насколько далеко ему позволят зайти. Завернувшись в лёгкое одеяло (эксгибиционизм к стриптизу!), юноша выглянул наружу.
* * *
Крейг устал, как собака. Переговоры и политики — те две вещи, которые он не любил сильнее, чем киношные боевики. И пожалуйста — держите всего, побольше да по полной программе. Благо б ещё от его мнения и участия хоть что-то зависело! Рассказал что да как: о внезапном нападении ящеров и его последствиях (между прочим, со слов Родерика — источника более-менее надёжного, но себе на уме), о плене, спасении Толи и относительно удачном побеге. Осторожно намекнул на желание вернуться на Клеху... тьфу, Землю, если вдруг уважаемые хозяева соберутся туда за принцем. Два лишних пассажира ведь не груз. Потом рассказал это всё заново. Затем ответил на вопросы, из которых лишь половина (да и та с натяжкой) касалась его высочества и зеленомордых. И снова по кругу. Однако болтовня всё же закончилась — и спасибо стоило за это сказать вице-королю, жениху её высочества Диблан Иваланы ак'Кимин, его высочеству Датан Прайзу Молок ак'Дотом Жатан, чего от него Крейг не ожидал. Впрочем, подковёрные интриги трокчан не его забота! Да вообще всё это к нему не относится! От него всего-то и требовалось разобраться на местах с одним дельцем — по-тихому, возможно, с похищением. А оно вон как вышло! Неприятно как-то. Да ещё и Император на шее сидит, его Крейгу всю жизнь не хватало. Кстати, вот чья это проблема. Мелкий паршивец цинично скинул на него свою работу!
Вдох. Выдох. Он — боец специального назначения, а не истеричная барышня, так что нечего кипятиться по пустякам. Родерик не мог поступить иначе. Детей редко без причины воспринимают всерьёз, а для рыжих Император был всего-навсего подростком, хоть и круглоглазым. Значит, пришлось бы трокчанам предъявлять причину да с хорошими доказательствами. В то, что на Земле внешность семнадцатилетнего юнца естественна для людей среднего возраста, аборигены вряд ли поверят, а высокая должность в самом большом на планете государстве повод придержать должностное лицо при себе. Уж в таких материях и Крейг, и Родерик разбирались. Если младшего оставят под замком, а старшего отпустят, то это означало, что бойцу таки придётся влезь в грязищу политики с головой, чего не хотелось. Если же "телохранителя" запрут вместе с "объектом", то тоже ничего хорошего не выйдет. Не то чтобы ситин так уж рвался обратно на Землю или боялся трокского гостеприимства — дома хреново, а из любой тюрьмы Крейг рано или поздно сбежит, — однако дом есть дом, а для того, чтобы затеряться среди местных да надолго, понадобится кое-что посущественнее парика и тёмных очков.
— Скучал? — поприветствовал подопечного ситин. Как хорошо говорить не на арлеашском!
Судя по нулевой реакции, безумно, где-то до степени "глаза мои тебя б не видели!". Мальчишка даже не вздрогнул — он, сидя с ногами на единственной в вольере койке, разглядывал два маленьких шарика, один на руку. То ли пытался разгадать таинственные письмена, которых не было, то ли ждал, что из комочков кто-то вылупится и скажет ему "Мама!", в крайнем случае — "Папа!".
— Ну и кому тут очень надо домой? — Крейг попробовал с другой стороны. Не дорос ещё! Ситин и тот ещё не обзавёлся выводком спиногрызов, чтобы о таком задумывалась мелочь всякая. — Собирайся.
Что-то в облике Императора было неправильно. Сияющие нимбом светлые волосы? Хоть сейчас малюй картину "Святое дитя"! И если б так только гостю планеты мерещилось — сопровождающие и охрана одинаково вздрогнули, словно попытались сотворить оберегающий знак, давно изгнанный из повседневной жизни, но всё так же имеющий силу в теле, крови и подсознании. Похоже, религия, суеверия, а возможно и история трокчан хранили в себе подобные образы. Вообще-то боец сразу заметил, что на Родерика смотрят с большим любопытством, чем на него, Крейга, а они двое для местных могли похвастаться только одним существенным различием, если не считать роста, конечно, — шевелюрами. Крейгова, каштановая, где угодно способная сойти за рыжую, но не в обиталище рыжих, чрезмерного внимания не привлекала, зато блондинчик-Император сражал наповал. И для сногсшибательного эффекта юнцу хватило вымыть голову. Ладно-ладно, ещё выбрать правильную лампу и напялить тёмный, напоминающий форму давешнего связиста, костюм. А последним мазком, подписью художника — напустить на себя таинственный вид... Стоп! Вот оно!
— Ты чистый и у тебя новая одежда, — наконец сообразил ситин. Затем добавил ещё один кусочек мозаики, давно уж отмеченный разумом: — Ты, кажется, ешь местную еду. — И последнее: — У тебя обе руки двигаются!
— Ага, — всё же откликнулся нахал. — Помыли, приодели, подкормили и... кхм, подлатали. Как вы думаете, какой из них вкуснее?
Он протянул старшему шарики. Хлеб? Пирожное? Каша? Плод? Или вовсе какой-нибудь пластик?
— Ты с ума сошёл?!
Мальчишка сначала откусил от одного, потом от другого.
— Не угадали — то и другое редкостная гадость, — И точно вернулся из заоблачных далей: — Вам удалось?
— Да.
И лишь тогда, когда они оказались на борту стартовавшего на Землю звездолёта, спецназовец хмыкнул:
— Но я не понимаю — как.
— Что? — Родерик снова включил режим автоматических ответов — юнец увлечённо рассматривал иллюстрированную книгу альбомного размера.
Странный он всё-таки парень, на его месте Крейг не отлипал бы от окон, чем бы на самом деле эти окна не являлись, и всеми правдами и неправдами постарался бы остаться рядом с аборигенами, чтобы завалить их вопросами. И иди бы речь о простом, недалёком мальчишке! Так нет же — Эмины славились неуёмным любопытством, умением сунуть нос в любую щель и вляпаться в любые неприятности. Собственно, тот же Родерик очутился на авиаматке "Шшесся", а затем на другой планете вовсе не потому, что был Императором, скорее вопреки этому. Но подопечный к окружающей среде практически не проявлял какого-либо интереса. Да, он кисло наблюдал за посадкой на Трок. Да, он, открыв рот, уставился в тёмные небеса — рыжие солдаты с добродушными усмешками ненадолго позволили юному пришельцу делать всё, что заблагорассудится. Кажется, увиденное поразило его — громадный Орадус и звёздные шлейфы его колец на фоне заката складывались в поистине сумасшедшую картину. Однако у Крейга сложилось впечатление, что прежде всего Родерик удивился не фантастическому рисунку над головой, а тому, что тот не скрыт за густыми облаками. Да и брошенное на рлане "А как у них тут с приливами?" заставляло подозревать, что мальчишка искал нечто иное наверху, а что — Крейг не понял. Затем их прокатили в мобиле — ночь, трассы-туннели, исчерпанный охраной лимит на улыбки и определённо плохое самочувствие изучению пейзажа и светским беседам не способствовали. Зато сегодняшнее, по сути экскурсионное, путешествие на поезде сквозь все уровни Столицы (автоматический переводчик придерживался этого оригинального названия) обязано было пробудить и развеселить Родерика — и снова ничего. Он смотрел на город и внимал гиду, точно не хотел обидеть хозяев пренебрежением — рыжих, пожалуй, обманул, Крейга не пытался. Даже тогда, когда ситин, так и не дождавшись просьбы, сам выложил, о чём общался с власть предержащими — и в результате на всё про всё получил лишь вежливый кивок. На корабле, где пассажирам выделили каюту (транспорт производства трокчан предназначался для самостоятельных полётов в космосе, а также нёс вооружение и рассчитывался не на один десяток солдат), мальчишка также к активной жизни не вернулся — вяло осмотрелся, оцепенел, будто бы ощутил гиперпространственный скачок (о котором предупреждали фиолетовые огоньки над дверью) и уселся на диван. Ни тебе разговоров, ни желания выбраться в коридор да прогуляться до мостика, ни знакомства со всеми и вся. Устал? Плюнул на всё? Или что-то задумал?
— Как мне удалось.
— Как вам удалось что? — Император перевернул страницу. На одном листе красовались три чёрные кошки, похожие на земных пантер — две крупные, третья помельче, но вроде бы не детёныш. Зверюг обтекал текст — большие, чёткие, рубленые символы, явно сложенные в слова, а те — в предложения. С соседнего листа из-за буквенного частокола на троицу кокетливо поглядывала четвёртая кошка — такая же по формам, как сестрицы, но беленькая.
— Что читаешь? Сказки? — ядовито выдохнул Крейг. А ведь парень почти нормальный, но как умеет раздражать!
— Нет, картинки разглядываю, — совершенно искренне откликнулся Родерик. — Люблю книжки с картинками.
— А разговоры со взрослыми? — ситин сдался и под слабое "ой" выдернул из рук юноши новую игрушку. Рисунки ожили: самцы (чёрные бестии оказались-таки ярко выраженного мужского пола) запрыгали, явно выставляясь перед светлой самочкой. Комнату заполнил мелодичный женский голос — клипсы на ушах заработали мгновенно:
— ...в ту, холодную и голодную весну котёнку стало особенно грустно, и он один, не спросясь взрослых, ушёл в горы. — Большая парочка всё ещё кувыркалась в шуточной драке, а третий маленький лихо перемахнул стык и оказался на другой странице. Побрёл куда-то вглубь листа, оставляя за собой цепочку следов — словно отпечатки настоящих лап в снегу. Обогнув первую букву-гору, развернулся к умывающейся самочке. — В печали своей он шёл долго и не заметил, как перевалил хребет. А понял это лишь тогда, когда увидел перед собой белую пантеру. Таких не было в племени котёнка — и это значило, что красавица принадлежит другой стае, обретающей вне пределов родной долины.
Котёнок-путешественник мрявкнул — беленькая, вздрогнув, оторвалась от утреннего туалета и ловко завернула за край листа. Прежде чем история продолжилась, Родерик отобрал книгу назад и сердито захлопнул, спрятал в рюкзачок.
— Откуда она у тебя?
— Подарили, — буркнул юноша и изобразил всепоглощающее внимание. — Так, как вам удалось что?
— Заставить их снарядить экспедицию в столь короткие сроки.
— А вам и не удалось, — пожал плечами нахал.
— Скажешь, у меня галлюцинации? — Лучше бы он и дальше никого не замечал! Нервное расстройство не от кого было бы получать!
— Вот уж, — снисходительно фыркнул Император. — Судя по тому, что за Толи умудрились выслать аж две спасательные команды, трокчане не могли не иметь группу спецреагирования и, думаю, не одну. Толи — важная птица... — Мальчишка вдруг заржал. Потом осёкся. — Извините, мне их щебет постоянно пташечек напоминает. Так вот, принц для трокчан не последний человек, он им нужен. А раз нужен, значит, за ним пошлют солдат. Я даже несколько удивлён, что не целую армию — видимо, кто-то из их военачальников всё-таки относится к разумным существам. Самая сложная задача была не в экспедиции, а в нашем вхождении в её состав. И вот здесь... — Он запнулся. — В общем, вот это вам удалось.
— Вот это? — переспросил Крейг. — Подожди-ка! Ты ведь рассчитывал на то, что мы попадём к рыжим!
— А вы всерьёз думаете, что я не в состоянии пройти пару метров и не запутаться в собственных ногах?
Единственное, о чём всерьёз сейчас думал ситин, так это о том, как ему хочется врезать мальчишке в челюсть. Но боец сдержался. С трудом.
— Ну ты и ублюдок, Родерик Эдар.
Мордочка юнца обиженно вытянулась. Ещё чуть-чуть — и это великовозрастное дитятко разревётся в голос.
— Но папа был женат на маме, когда я родился. Правда. Мне документы показывали. И фотографии есть. И видеохроника.
Крейг хлопнул себя по лбу и с тяжким вздохом повалился на диван. Что на это ответишь? К тому же, если поразмыслить, сам виноват, никто Императора ему не навязывал — сам в защитники вызвался, пожалел мальчика. Добрые дела наказуемы.
