Точки бифуркации ч 2

— Андрей, ты слышишь? Москалёв заболел! Что делать будем?! На "швейной машинке" больше никто не летал?!

— Да ты что?

— Что, что?! Только что хирург из операционной звонил, ему что-то зашивали или вырезали, наверное язва опять достала деда.

— Да, дела!

Заместитель начальника клуба по лётной подготовке наморщил лоб и тут же, щёлкнув в воздухе пальцами, почти прокричал:

— Петрович, так у нас же там эта КМС тренируется, Томашевич её фамилия. Она сегодня на Як-152 время заказывала. Попроси её провозной полёт организовать. Эта девчонка из авиа семьи, она сразу с ночного горшка на самолет пересела, по моему, даже на помеле летать умеет.

— А если что случиться?

— Да что с этой машиной при разумном подходе может случиться? Она ТРИДЦАТЬ лет выпускалась и ....

— Понял тебя! Всё, спасибо! Буду думать!

Аэродром Манский,

Красноярский край.

Великому Князю Михаилу Александровичу Романову надоело ждать неизвестно чего и он, воспользовавшись отсутствием всех своих песталоцци, переоделся в комбинезон и двинул на стоянку своего летуна. "Швейная машинка" стояла на месте. Мишкин провел предполётный осмотр, ласково похлопал самолёт по теплому, нагретому солнцем борту, дождался рапорта техника, который как и положено доложил о готовности систем.

Девушки на стоянке Як-ов с интересом сопровождали взглядами долговязую фигуру незнакомого пилота.

— Слушай, Машка, а это случайно не кино снимают?

— Не знаю, но экипировка у него — явно киношная! Таких сейчас точно не делают!

— О, смотри, вон Галина бежит! Интересно, что ей диспетчер наговорил?

— Куда-то она не туда направляется?!

— Ой, и точно! Она к этому актёру киношному движется....

Галина Томашевич действительно подошла к стоянке По-2 и поздоровалась с Мишкиным, который уже собрался осваивать первую кабину.

— Добрый день, Михаил Александрович! Меня зовут Галина Томашевич, я буду вашим инструктором, "Деду" сделали операцию и он не сможет вас покатать на этой фанерной птичке.

— Уважаемая госпожа Томашевич, я рад видеть такую прекрасную женщину своим инструктором, но "катать" меня уже не надо! Сегодня я в первой кабине! Вот моя лётная книжка, а вот полётный лист с подписью Москалёва!

Кандидат в мастера по самолетному спорту или в разговоре просто КМС немного оторопела от обстоятельного ответа курсанта, потом взяла в руки документы. Действительно, придраться не к чему! Но! С одной стороны, она только что дала обещание начальнику аэроклуба. Он, правда, не был пилотом, а только менеджером. С другой стороны, в полётном листе стояла подпись пилота, который сам ещё несколько лет назад вывел её в небо! Что делать, как поступить?! Тут вмешался "курсант"!

— Уважаемая госпожа Томашевич, в По-2 открытая кабина, а на высоте 2000 метров холодно, вы без нужной экипировки замёрзните! Для вас ни шевретки, ни реглана у меня нет. Не дай Бог, простудитесь, тут и до воспаления лёгких недалеко, я себе этого никогда не прощу!

Эта откровенная забота о ней, которая приятна любой женщине, видимо и решила вопрос в пользу самостоятельного полёта.

— Хорошо, только, пожалуйста, строго по заданию. Взлёт, полёт по коробочке, посадка!

Видимо Москалёв был абсолютно прав, разглядев в новом ученике талантливого пилота. Взлёт, полёт по коробочке, посадка — всё выполнено правильно. Самолёт зарулил на стоянку, двигатель выключен, довольный, улыбающийся ученик направляется к своему инструктору:

— Уважаемая госпожа Томашевич, полёт окончен! Разрешите получить замечания?!

Ответ очарованной дамы-инструктора заглушается передачей громкой связи, которая объявляет аэродром закрытым по погодным условиям.

Действительно, не прошло и получаса, как неожиданно сорвавшийся ветер нагнал грозовые тучи и началась светопреставление, называемое летняя гроза!

— Уважаемый Михаил Александрович, думаю, на сегодня полётов больше не будет! До свидания, до завтра!

Ну вот, прекрасная незнакомка да ещё замечательная пилотесса упорхнула, а ты даже не отважился назначить ей свидание! Эх ты, раззява! Этими горькими словами Мишкин корил сам себя, выйдя из раздевалки и думая как лучше поступить, чтобы не промокнуть. Лучше всего, наверное, спрятаться под навесом на автостоянке.

Дмитрий Иванович уехал и будет как договорено, только после обеда. До гостиницы не далеко, но под таким ливнем он промокнет до нитки....

— Михаил Александрович, вас подвезти?!

Вторая лаборатория Громова

Красноярск 26, наше время

Беседу двух профессоров в тиши "Ямато" прервал противный звук зуммера, на главном экране появилась надпись "срочное сообщение", а следом изображение старухи Шапокляк с биноклем в одной руке, большим увеличительным стеклом в другой и шляпе, напоминающей антенну локатора!

— Это ещё что за чудо?!

— Это не чудо, а твоё указание, дорогой коллега, оснастить одежду нашего учлёта микромодулями наблюдения!

— Ну а как же иначе! Ты представляешь что было бы, если случись нехорошее с Мишкиным в нашем времени!

В этот момент с Громова можно было лепить монумент "Бдительность"!

— Естественно представляю, поэтому и не возражал! Просто девочки, Зая с Валечкой, несколько расширили функциональные возможности "системы". Там кроме "маячка" были предусмотрены функции передачи температуры тела, частоты дыхания ещё чего-то. Я в эти шпионские штучки особенно не вникал, не до них было.

— Вечно ты меня крайним делаешь!

— Отнюдь! Просто полный функционал "маячка" был заблокирован, а девочки подошли творчески! Заставили Сережу снять блокировки и составили совместную расширенную программу контроля объекта!

— И чего они там нарасширяли?

— Давай посмотрим!

Постоянно подглядывая в шпаргалку и, наконец набрав разрешающий код, Завадский дал добро: "Шапокляк" на текстовое сообщение. На экране появилась таблица с массой цифр, а внизу заключение "системы": "Это состояние подконтрольного организма с вероятностью более 95 процентов идентифицируется как — "любовь с первого взгляда""!

— Этого нам только не хватало!

— Да, интересная ситуация!

— Вот что, Завадский! Срочно отправляйся к Александру и решайте совместно как поступить и что делать?!

— А это не слишком?!

— Не слишком, не слишком! Я не хочу брать на себя ответственность в этом вопросе! В конце концов это не наше дело и вообще: "В чужой монастырь со своим уставом не ходят"! Ты меня понял?!

— Минутку, сейчас сверим часы. Через четверть часа можно отправляться. У "Крестника" как раз будет утро, а значит он будет в кабинете у Александра III в Зимнем дворце!

Зимний дворец, кабинет

Санкт-Петербург 1894 год

В главном кабинете империи два человека, отец и сын, совместно рассматривали многочисленные документы, лежащие пред ними на огромном столе. Посторонних не было, поэтому я принял решение проявляться!

— Добрый день, Ваше Величество, добрый день, Ваше высочество!

— О, Дмитрий Иванович! Рад вас видеть! Ну как там мой младшенький?!

В голосе самодержца сквозило неприкрытое беспокойство.

— Я собственно по этому вопросу и появился. Михаил Александрович успешно осваивает полёты и уже получил право на самостоятельное управление учебным аэропланом По-2!

— Молодец какой! Вы там ему передайте, чтобы высоко не забирался! Мало ли что!

— Для этого у него парашют есть. Он уже совершил два прыжка один с высоты 3000 метров!

— И как?.....

Самодержец аж привстал со своего кресла, не скрывая волнения за любимого младшего сына.

— Это стандартное упражнение для всех пилотов! После пообедал, а вечером мы с ним вместе сделали ещё по одному прыжку. Не пропадать же арендованному времени!

— Мм — да, странные однако у вас развлечения, уважаемый доктор!

Возражать Его Императорскому Величеству я, естественно, не стал, во первых, не по чину, а во вторых, бесполезно, у каждого времени — свои развлечения!

— Ваше Величество, мы решили вас побеспокоить вот по какому поводу: нужен ваш совет, хотя, наверное, не совет, а решение вот по какому вопросу: — Прежний инструктор Михаила Александровича попал в госпиталь — язва желудка. Новый инструктор, единственный, который знал аэроплан, снятый с производства почти сто лет назад оказался женщиной! Красивой, умной, из авиационной семьи. Её прадед Дмитрий Людвигович Томашевич известный авиаконструктор в вашем времени ещё не родился. В нашем времени это произошло в 1899 году. По сообщению нашего электронного шпиона произошло ЧП! "Система" с вероятностью в 95 процентов считает, что ваш сын влюбился, как говориться, с первого взгляда! Мы не знаем, что предпринять?!

Александр III несколько раз покрутил головой так, как будто воротник вдруг стал жать ему шею.

— Да, дела! Ну хорошо хоть не актриса!

— Papa, разреши мне задать вопрос?!

— Да, конечно, спрашивай!

— Дмитрий Иванович, а какое образование у этой мадемуазель?

— Сейчас она заканчивает Московский авиационный институт, кафедра номер один — "Авиационная техника" по специальности "Проектирование самолётов".

— Так сколько же ей лет?!

— В ноябре будет 19 лет. Естественно, в нашем ноябре.

— Понятно.....

Затянувшаяся пауза не позволяла мне ничего говорить, не по чину доктору встревать в размышления императора, оставалось только ждать его решения....

"Крестник" тоже помалкивал, что-то напряжённо обдумывая, видимо сообразуясь с одному ему известными планами и проектами. Пауза затягивалась, и я уже подумывал сымитировать отказ системы, чтобы оставить отца с сыном наедине, как снова вмешался Александр Александрович.

— Дмитрий Иванович, а можно мне устроить встречу с новым инструктором Мишкина?!

— Сашка, ты что надумал?

— Papa, у нас уже есть некоторый опыт в подобном вопросе!

— Ты о приёмной дочери князя Сергея Голицына говоришь?

— Да, Екатерина Сергеевна Голицина сейчас с помощью небезызвестного Фридриха Круппа контролирует качество броневой стали практически на всех заводах обоих империй.

— Так Фридрих хоть и союзник, всё таки не родной нам человек! Да и по происхождению он не дворянских кровей!

— А что из-за этого его стальные изделия и пушки хуже стали?!

— Нет, но....

— Вот я и подумал, что ежели эта Томашевич дельный специалист, то Вы, Papa, по своей воле можете дать ей дворянство, а уже остальное не от нас зависит!

— Так она же ещё и старше Мишкина!

— Это вообще не вопрос! Мы его сразу по возвращению отправим с инспекцией на новые заводы, пусть там свои приобретённые знания приложит! Пока он не выполнит всю программу, пусть о женитьбе и не заикается. За два наших года там пройдёт один месяц, вот с возрастом всё и сложиться!

— Не правда ли, Дмитрий Иванович?!

— Не берусь судить обо всём, но течение времени в наших мирах действительно разнится в соотношении один к двадцатичетырём.

— А как Мишкин будет с ней общаться во время разлуки, а, сын?!

— Будет писать письма, а мы попросим Дмитрия Ивановича передавать их адресату!

— Пожалуй, я с тобой соглашусь, за два-то года много воды утечёт, может быть этот вопрос сам собой разрешится!

— Ваше Императорское Величество, так каково будет решение? Через несколько минут спутник уйдёт за горизонт!

Государь Император, уже успокоившись после свалившейся на голову информации, размеренно ответствовал:

— Дмитрий Иванович, отношениям не препятствовать и будь что будет! Окончательно будем решать этот вопрос через два года!

— Благодарю вас, господа! До свидания!

Вторая лаборатория Громова

Красноярск 26, наше время

Сразу после моего возвращения на "Ямато" меня вызвал к себе великий и ужасный профессор Громов:

— Что, так и сказал, что за два года вопрос сам может решится?

— Ну это же классика: "За это время или барин помрёт, или медведь сдохнет"!

— Димка, а давай и мы по классике поступим!

— Анатолий, у нас уже не получиться! Слишком серьёзно мы в эти вопросы влезли! Кстати, как по твоему лучше всего организовать встречу "Крестника" с Галиной Томашевич?!

— Да, действительно везти её в гору не стоит для её же блага, мало ли как дело обернётся! Меньше знаешь — дольше живёшь! Пожалуй, для этой встречи мы используем новые индукторы, они не завязаны на "Ямато" и выставляются произвольно на выбранной местности.

— Ну и что ты предложишь?

— Часть наших грузов шла на станцию Камарчага, там остался наш "домик", вот его и используем, кстати, это всего в десяти — пятнадцати километрах от аэродрома.

— Хорошо, только я бы хотел посмотреть всё это хозяйство на месте своими глазами!

— Тебе выделить сопровождающего?

— Если его фамилия Сусанин, то лучше не надо!

— Попросим Сергея, прокатишься туда с "Вирусом", он полностью в курсе всех дел!

— Вертолёт дашь?

— Вымогатель! Ладно, забирай вертушку, только постарайся уложиться в два часа.

— Жадина!

Обернулись мы довольно быстро. Собственно говоря, там и смотреть-то было особенно нечего. Меня больше интересовало, как туда проехать. Оказалось, что там и дорога приличная. Само сооружение не впечатлило, да этого и не требовалось. Обычное щитовое, быстро монтируемое строение, вблизи от железнодорожных путей совершенно не бросающееся в глаза среди остальных сооружений. Для нашей задачи самое подходящее место....

Громовский "домик"

Ж/Д станция Камарчага

Вроде бы всё подготовлено, все предупреждены, осталось дело за малым. Звоню мадемуазель Томашевич.

— Алло! Здравствуйте, Галина! Это Дмитрий Иванович!

— Добрый день!

— Галя, я вам письмо от Михаила привёз.

— Ой, а где вы, Дмитрий Иванович! Я сейчас на аэродроме, только что закончила тренировку и собираюсь в большой Красноярск, надо по магазинам пройтись за всякой мелочевкой.

— Подождите меня на автостоянке, я буду через четверть часа.

— Конечно, жду с нетерпением!

На автостоянке аэродрома Манский машин было не много, поэтому я сразу увидел девушку, стоявшую у маленькой лады "Калина" и в нетерпении теребящей платочек, видимо, даже не замечая этого.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, Дмитрий Иванович!

— Галя, вот письмо! Я подожду, пока вы его прочтёте, а потом у меня к вам будет ещё одно дело.

— Да, да, конечно!

Девушка отвечала мне автоматически, даже не повернув головы в мою сторону, всецело поглощённая чтением письма от любимого человека. Прочла разок, другой, а потом, всхлипнув, промокнув слезу глаз краем платочка, хотя может мне это просто показалось, произнесла:

— Как он там?! Вы его не видели, Дмитрий Иванович?!

— Галя, я не могу вам многого рассказать, это для вашего же блага, чуть позже вы всё сами поймёте, но старший брат Михаила, Александр, очень просил о встрече с вами.

— Хорошо, я согласна!

— Тогда поехали.

Ещё через полчаса мы вошли в "Громовский домик". На полу в комнате лежал коврик, выделяющийся светлым квадратом на фоне пола щитового сооружения.