Я в моей голове

Внутри оказалось вполне прилично (если так можно сказать про сарай). Под потолком горела лампочка. Стояли два старых, но приличных еще дивана, между ними стол с пепельницей и колодой карт. В оббитом жестью углу стояла, пышущая жаром буржуйка. Довольный Сэр обвел все рукой:

— Вот тут мы тусуемся. — С гордостью. Подтолкнул Таньку к столу, из угла откуда-то достал бутылку марочного вина (готовился к суаре — отметил я) и с полки стаканы.

— Ну что, примем для начала? Тебе готовил угощение, — посмотрел на Таньку. (Угадал я).

Вместо ответа, Танька опять горестно заплакала:

— Ребята, я еще.... У меня Сашка.... Мне нельзя...

— Сэр! Может без последствий! Накажешь, как хочешь, но с целкой отпустишь. — Неприятно мне было слышать это нытье

Он ковыряя пробку отвлекся, и глядя на Таньку махнул рукой:

— Я уже думал об этом. Если бы все пошло по-другому, если бы она осталась со мной.... Все было бы по-человечески. А-а, — горестно выдохнул. — Сейчас пусть за щеку возьмет с проглотом и пускай валит себе. Пусть живет, как хочет, сука, — и опять с горечью вздохнул. (А Сэру-то нелегко). Что с нами бабы делают?

— Ну что, будешь? — он держал бутылку над стаканами и глядел на меня. Я отрицательно помотал головой. Танька подняла голову и тоже помотала.

— А я выпью! — Сэр наполнил два стакана на 2/3. Поднял один:

— Ну, прощай любовь! — и медленно выцедил.

— Ребята, может не надо. Я денег принесу, хотите? Много. — Танька с мольбой смотрит на Сэра.

— Нет, шалава. Ты сделаешь все так, как я скажу, — мрачно глядел на нее он.

— Вставай на колени, — Сэр стал расстегивать ширинку. Танька опять тихо заплакала.

— Может тебя раздеть? Или Птицу позвать с ребятами? Всем отсосешь! — стал угрожать Сыр.

— Танька замотала головой и медленно опустилась на колени перед ним.

— Только ребята... — не договорила она.

— Не ссы, кроме нас троих, про тебя никто ничего знать не будет. Отсосешь, и вали на свободу с чистой совестью. Я больше к тебе не подойду, если сама не попросишь, вдруг понравится, — хохотнул он, доставая уже возбужденный член.

— Ну, давай, начинай, — кивнул на член и сел на край дивана.

Танька на коленях переместилась к нему, медленно наклонилась и, взяв член Сэра в руку, осторожно приблизила к нему лицо. Приоткрыв рот, языком прикоснулась к члену и аккуратно взяла в рот. Сэр шумно вздохнул. Положил ей руку на затылок и подтолкнул, поощряя движения. Танька начала ритмично качать головой, охватив губами ствол. Сэр шумно задышал и расслабленно откинулся на спинку дивана. Глядя на ритмично двигающуюся Танькину голову с членом во рту и ее оттопыренный зад, я почувствовал, что сам возбуждаюсь. (Этого еще не хватало!) С трудом перевел взгляд на прибалдевшего и шумно дышащего Сэра. Вдруг услышал, вроде и Танька начала дышать чуть громче. Неужели и она возбуждается и получает удовольствие? Вот бабы! Сэр вдруг вздрогнул, выпрямился, надавил на Танькин затылок, протолкнув весь член ей в рот и замер. Потом его тело несколько раз содрогнулось, а рукой он пытался удержать Танькину голову. Она закашлялась, не в состоянии вынуть член изо рта. Из-под ее широко открытого рта, с кашлем полетели брызги и потекли белесые струйки слюны и спермы, из глаз — слезы. Сэр шумно выдохнул и откинулся на спинку дивана с рассредоточенным взглядом и довольной улыбкой, отпустив Танькину голову. Танька выпрямилась и смотрела на довольного Сэра. Он расслабленно полулежал, его член весь в сперме опал и свисал из ширинки. Она ладонью вытерла от спермы рот и щеки. Я стоял прислонившись к косяку двери и в раздираемых чувствах смотрел на эту сцену.

— Я ведь тоже хочу! Я ведь не железный! — вопил мой организм.

Наконец у Сэра появилась осмысленность в глазах. Он, довольный, посмотрел на Таньку у своих ног.

— Вставай. — Приказал ей и перевел взгляд на меня. — Ну что Соловей, теперь твоя очередь. Ты вправе поиметь ее, давай, она твоя. — Он с усмешкой поглядел на меня, и подтолкнул Таньку в мою сторону.

— Провоцирует сволочь и хочет повязать, сделав подельником! — несмотря на не прошедшее еще возбуждение, промелькнула разумная мысль.

— Не хочешь давать за щеку после меня, можешь отодрать ее в жопу. Посмотри, — он встал и положил ей руку на плечо.

— Наклонись, — командует ей. Танька обернулась и беспомощно посмотрела на меня. Я молчал, не зная как поступить.

— Наклоняйся шкура! — рявкнул Сэр и потянул ее за плечо вниз.

Она обреченно наклонилась. Сэр с ухмылкой опираясь ей на спину, другой рукой задрал ей подол школьного платья, открыв широкий Танькин зад, обтянутый теплыми серыми рейтузами.

— Посмотри, какая жопа! Как орех, так и просится на грех! — он сильно шлепнул ладонью по ягодицам и смотрит на меня испытующе.

Я собрался и взял себя в руки:

— Я не буду. Сэр, ты удовлетворен? Она сделала, что ты хотел. Вы в расчете. Отпусти ее.

Сэр выпрямился и убрал от девчонки руки:

— Да не нужна она мне. Пусть идет. Соловей, если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты приссал.

— Меня не волнует, что ты думаешь? Или ты считаешь меня трусом? — я пристально посмотрел в его глаза.

— Я же сказал, что знаю тебя. Пусть идет. В расчете. — Буркнул и отвел глаза в сторону.

— Пойдем Таня, — я повернулся, чтобы открыть дверь.

— Стойте! Пусть выпьет, — Сэр кивает на второй стакан с вином.

(Молодец, вовремя вспомнил, а я чуть не лоханулся во второй раз за сегодня).

— Я... я не буду, — Танька смотрит с просьбой на меня.

— Пусть хоть рот прополоскает. Воды то нет. — Миролюбиво смотрит на меня.

— Прополаскай, — кивнул ей. Она взяла стакан и поморщившись отпила немного. Прополоскав рот, вопросительно кивнула мне головой — куда сплюнуть? Я открыл дверь и вышел из сарая. Танька быстро выскочила за мной и выплюнув вино, еще долго отплевывалась. Я медленно пошел к тропинке. За спиной слышу тихое:

— Сережа! Прости меня!

Она догнала меня и пошла рядом, а выйдя на тропинку спросила:

— Сережа! А он точно никому не скажет?

— Нет. — Уверенно отвечаю.

Я знаю, что Сэр, правильный пацан, несмотря на некоторые заскоки. На нарушение своего слова, данного в присутствии другого пацана, он никогда не пойдет.

— Сережа! Спасибо тебе за все. — Так же тихо поблагодарила.

Я, пожав плечами, ничего не ответил и повернулся в свою сторону.

— Сережа! (ну чего тебе еще? поворачиваюсь к ней)

— Проводи меня, пожалуйста, — смотрит умоляюще.

Пошел к ее дому рядом с ней.

— А он не будет больше приставать? — я понял, что Таньке неприятно называть Сэра по имени.

— Нет. — Лаконично отвечаю.

У подъезда Танька заискивающе заглядывая в глаза:

— Может, зайдешь, у нас кофе бразильский есть. Мама в пакете на работе получила.

Кофе, это неплохо. Но, что Танька хочет? Вину чувствует? А я-то считал, что ей это не свойственно.

Войдя в квартиру — оценил. Везде чистота и порядок. Чувствуется, что в этой семье страсть к порядку поддерживается железной рукой на маниакальном уровне. Обувь в прихожей расставлена в идеальном порядке, как по ниточке. Лишняя — убрана в обувщицу (или обувницу?) На полу и паласе ни соринки.

— Пойдем в мою комнату, — Танька повела меня через большую комнату к дальней двери.

Как здесь живут? Страшно присесть в кресло, ведь помнется покрывало. В квартире было свежо, немного пахло цветами и легким ароматом духов. В Танькиной комнате (шикарно живет), тоже был идеальный порядок. Тоже аккуратистка — в маму. Я подошел к ученическому столу с учебниками и Танькиными тетрадями, сложенными аккуратной стопочкой на краю стола.

— Побудь здесь, пожалуйста, немного, я сейчас, — она что-то достала из платяного шкафа и, прижимая к груди сверток и умчалась. Где-то зашумела вода.

— Отмывается от спермы и если зубы будет чистить — значит заявлять не собирается, попытается забыть, но не простит. — С удовлетворением отметил.

Садиться я не стал. Прислонился к столу. Через некоторое время вода перестала шуметь. Наконец появилась Танька, умытая, причесанная, переодетая в домашний пушистый халатик желтого цвета и с голыми ногами в пушистых тапочках. Она закрыла дверь в комнату и подперла ее спиной. Стоит и молча смотрит на меня. (Что еще чадо, тебе от меня надо?)

— Ты ведь хотел меня там? Я видела. Почему отказался? — неожиданно спрашивает и пристально смотрит на меня.

— Если я скажу, что не хотел опускаться до Сэра, тебя устроит? — пожимаю плечами и устало отвечаю (мне еще разборок не хватало).

— Я боюсь, что стала тебе противна, от того, что я там сделала. Ты не испытываешь ко мне отвращения? — спрашивает, искательно заглядывая мне в глаза.

— Нет, — вынужден признать, прислушиваясь к себе и вспоминая мерно качающую головой Таньку. — Сама виновата.

— А хочешь, я тебе так сделаю? — хрипло неожиданно спрашивает.

— Значит, понравилось, — констатирую (прав я был там).

Она смущенно кивает и краснеет. Я пристально гляжу ей в глаза и тоже киваю. Чувствую — начинаю возбуждаться. Она подходит, опускается на колени, подвернув под них полы халатика и смотрит снизу. Я глазами показываю на ширинку. Танька неумело возится со змейкой. Помогаю и достаю свой, уже вставший член. Она обхватив его рукой, пристально рассматривает его. (Наверное, никогда так близко не видела члена и наяву.)

— А он всегда такой? — интересуется, не поднимая глаз.

— В возбужденном состоянии такой, а обычно — мягкий и меньшего размера, — отвечаю, стараясь быть терпеливым.

— Раз он возбужден, значит, ты меня хочешь? — довольная, утверждает она.

Насмотревшись и помяв член, Танька, наконец, аккуратно взяла его в рот. Сделав несколько движений головой, она вдруг отстранилась, освободив рот и глядя лукаво снизу вверх на меня спросила:

— Я все правильно делаю? Я поняла, тут ничего сложного нет, но может есть нюансы?

— Все правильно, но можешь в процессе помогать рукой, посасывать и касаться языком, — уже чуть не ору я. (Гестаповка).

Опять приступает и тут же прерывается:

— Так?

— Так! — стону я. (Она похоже, издевается!)

Теперь она старательно двигается и начинает сопеть, и вдруг, почти перед финалом, снова отстраняется и просит:

— Давай, я только не буду глубоко, а то чуть не задохнулась тогда, — передернула плечами, вспомнив видимо недавнее. Снова принялась старательно сосать, пытаясь выполнить мои советы. Только она начала посапывать, как у меня произошло извержение. Это был мой первый оргазм в жизни. Нет — это был ОРГАЗМ! Я потерялся в пространстве и времени. Я извергался снова и снова. Меня всего трясло. Через некоторое время я пришел в себя и увидел внимательно наблюдающую снизу за мной, довольную Таньку.

— А у тебя ее очень много было, больше чем у этого. — Снова передернулась.

— Давно копилась. — Буркнул. (Не хватало еще ей признаться, что это был мой первый половой акт с женщиной.) Присмотрелся — на лице и губах у нее следов спермы не было. Старательно все проглотила.

Она поднялась с колен. Я убрал член и застегнул ширинку. Со вздохом она его проводила взглядом. Меня осенило. Она ведь, возможно, тоже настоящего оргазма не испытывала. А если с ней попробовать активный петтинг?

— Я могу тебе помочь кончить, т.е. тоже испытать оргазм. — Предлагаю провокационно.

— Как это? А это не повредит...? (стесняется слова плева или целка), — заинтересовалась, вон как глаза вспыхнули с надеждой.

— Это тоже секс или имитация секса, но без проникновения. Так, что ничего тебе не повредит.

Им можно заниматься даже в одежде, но ощущения теряются и не так комфортно, как без всего.

— Как это? Покажи. — Заинтересовалась.

— Это надо показывать в процессе, сразу на тебе. Хочешь заняться? — активно закивала, блестя глазками.

— Только я не забеременею? — беспокоится.

— Не должна. Ведь, чтобы залететь, надо мне кончить в тебя, а не на тебя. — Терпеливо, как ребенку объясняю.

— Что я должна делать? — проявляет решимость.

— Сначала я, — расстегиваю и спускаю брюки с трусами и ложусь на прикроватный коврик спиной. Глядя снизу на вытаращившую глаза Таньку и ее открывшиеся снизу ножки, я снова стал возбуждаться. Танька удивленно уставилась на поднимающийся член. Как хорошо быть молодым! Всегда можешь, когда хочешь и никаких прелюдий не надо.

— Сейчас ты наблюдаешь процесс мужской эрекции. — Провожу сексуальный ликбез с девчонкой. Хрипло продолжаю:

— Ты должна снять трусики и сесть своей щелочкой на него. Приблизительно, на это место, — показываю на место возле головки.

Танька в задумчивости, глядя на вздыбившийся член, стала стягивать трусики, оголив полненькие ножки. Расставив ноги, присела прижав мокренькой уже щелочкой мой член к животу.

— Так? — спрашивает, заглядывая пытливо в глаза, опасаясь увидеть в них насмешку.

— Так, — опять хриплю я и расстегиваю пуговицы на ее халатике.

— А это обязательно? — мило краснеет она, но не препятствует.

— Ты очень красивая, — провожу руками по бархатистым ножкам, по женственным бедрам, по плоскому животику и добираюсь до небольших тверденьких грудей с набухшими сосками и начинаю их слегка мять. Взгляд у нее поплыл. Лобок у нее, конечно, не брит и покрыт редкими темными волосиками. Из-под него торчит головка моего члена. Заметив, куда я смотрю, Танька смущается и непроизвольно пытается сдвинуть ноги. Не получается и снова смущается.

— Зачем ты туда смотришь? Тебе нравится? — спрашивает. (Женщины любят ушами — вспоминаю сентенцию.)

— Еще бы. Конечно! — Уверенно заверяю. Опускаю руку и просовываю пальцы под лобок, нащупывая ее щелочку. А она тоже сильно возбуждена, понял я, нащупав клитор.

— Что ты делаешь? — спросила простонав.

— Теперь, ты постарайся двигаться, прижимаясь к члену таким местом, доставляющим тебе самые приятные ощущения. — Продолжаю инструктаж, дрожа от возбуждения.

Поерзав на мне, она закрыв глаза и начала ритмично двигаться бедрами, постепенно все громче постанывая и ускоряя темп и усиливая давление на мой пах и на член. Она, то опиралась руками мне на грудь, то откидывалась телом назад ерзая все интенсивней. Я не выдержал и кончил себе на живот, чего она похоже не заметила. Наконец Танька вся сжалась и издала сладострастный крик, и пытаясь его заглушить, закусила кулачок. Бедрами сжав мои бока, содрогнулась несколько раз всем телом и в изнеможении упала мне на грудь, продолжая вздрагивать. Некоторое время мы лежали. Постепенно дыхание у нее стало выравниваться и она открыла счастливые глаза.

— У меня совсем нет сил. Божички мои, неужели так бывает? Я чуть не умерла. И я летала! Так всегда бывает? Господи, как хорошо! Я себе и представить такого не могла. Соловьев, где ты раньше был? — засыпала меня вопросами и под конец больно сунув кулачком под ребра.

— Господи, какая же я молодец! Если бы не я, ты бы никогда не решился. Правда, я молодец? — продолжила хвалить себя, заглядывая в глаза.

— Еще какая! Я не ожидал, что ты такая смелая и сразу решишься на минет и на петтинг. Я с тобой два раза кончил сегодня. А глядя на тебя, еще могу.