Сугис перестал пренебрегать советами Сомова и теперь среди реквизита появились два магических прожектора, для которых Виктор лично смастерил фонари с цветными фильтрами. Управляться с прожекторами приходилось также ему, а ассистировал кто-нибудь из свободных артистов или же нанимали смышленого местного мальчишку. Когда и куда светить действовало простое правило — делай как я. Ведомый прожектор повторял все действия прожектора, которым управлял Сомов. При необходимости сменить цветовой фильтр Виктор просто подавал знак, поднимая руку. С труппой гастролировали уже шесть постоянных музыкантов, четверо из которых согласились ехать еще в Харбатане, двое увязались в дороге, а недостающих Сомов планировал добрать в столице. Зато те, что были в наличие сейчас, мелодии вызубрили назубок.
В двух днях пути перед Маркатаном, в небольшом городке, по настоянию Виктора устроили генеральную репетицию. Сугис не хотел терять время и деньги и устанавливать шатер, но Сомов приводил довод за доводом для обязательной репетиции. Наконец владелец цирка с большой неохотой, и скверно ругаясь, все же отдал распоряжение строиться, чтобы дать полноценное представление.
В городке сделали покупки новых костюмов, обновили и дополнили реквизит. В течение трех дней отрабатывали и отшлифовали все элементы шоу, начиная от отдельных номеров, их музыкального и светового сопровождения до феерического выхода всей труппы на манеж. Результаты потрясли всех — жителей городка, самих артистов, владельца цирка и даже Виктора.
Сугис чуть не прослезился от гордости за свой цирк, когда перед началом представления шатер погружался в темноту, а затем вспыхивали разноцветные прожектора, выхватывая из темноты только круг манежа, и под гремящие фанфары начинался парад-алле. Многие артисты шли в новых, как правило, белоснежных одеждах расшитых блестящим бисером и ступали они не по опилкам, а выходили на огромный красный войлочный ковер, устилающий всю арену. Все вокруг сверкало блестками, сияли улыбки артистов, а в ярком свете меняющих свой цвет прожекторов были видны даже летающие пылинки похожие на искры. Настоящая сказка.
Три дня в цирке был аншлаг, и они могли бы еще оставаться в этом городе на неделю и стабильно зарабатывать, но приближался праздник урожая, а значит, следовало поспешать в столицу.
За прошедший месяц отношения Сомова и владельца цирка сильно изменились в положительную сторону. Они стали даже лучше, чем были до конфликта, разгоревшегося из-за несостоявшихся визитов в Харбатане. А на генеральной репетиции Виктор вообще стоял рядом с Сугисом указывая на те или иные недостатки представления, которые должно было бы, по его мнению, поправить. И ведь не прогонял же его владелец цирка, а слушал, хотя конечно не во всем соглашался и большей частью поступал по-своему. А Сомов буквально сыпал идеями, вспоминая все, что видел за свою жизнь в земных цирках. Правой рукой хозяина цирка он еще не стал, но все стремительно шло именно к этому. Это понимал уже и Сугис и Виктор, да и остальные артисты были хорошо осведомлены, чьи идеи все больше и больше превращают их провинциальный балаган в один из самых зрелищных цирков не только в Останде, но и, наверное, во всем мире Осаны.
Наступила ночь. Артисты разбрелись на отдых, а Сугис продолжал сидеть в пустом темном зале, пропитанном непередаваемым запахом цирка. Завтра здесь все разберут, уложат в фургоны и они двинуться покорять Маркатан. За очень короткое время его цирк кардинально преобразился, настолько, что Сугис и представить себе такого раньше не мог. И конечно все это из-за неуемной фантазии и энергии Норриса. Давай сделаем то, давай сделаем это. Однако следовало признать, что результат впечатлял и Сугис был очень доволен, даже несмотря на то, что почти все деньги, заработанные в Харбатане, пришлось ухнуть на новые приобретения. С улыбкой вспомнил, как после представления Сомов выскочил на манеж и начал измерять его для будущего ковра, который он загорелся приобрести. Вспомнил, как сам он возражал, что ковров таких размеров здесь никто не сошьет, а если и сошьют, то уж точно не смогут покрасить. Не существует красильных чанов такого размера. Да и вообще чем плох серый ковер? Но вот, пожалуйста — на арене лежит шикарный сочный бардовый ковер, краса и гордость всей труппы. Его, конечно, скатывают и убирают перед некоторыми номерами, например перед выходом крупных животных, но затем так же быстро расстилают на прежнее место. А почему быстро? Да потому, что у ковра по краям пришиты прочные удобные ручки, позволяющие в считаные секунды свернуть и унести его за кулисы. А кто сказал пришить ручки? Чак Норрис и сказал. Причем заявил о ручках сразу, когда еще только шло обсуждение — нужен ли ковер вообще. Заранее он что ли знал об этих ручках? Сугис озадаченно почесал затылок — получается, что знал. Но вот откуда он столько знает? Маску Чак Норрис давно уже снял, а тайн у него не убавилось.
Сегодня утром Сугис и Мук наблюдали со стороны, как Чак тренируется с мечом. Тот упражнялся с холодным оружием не менее пяти раз в неделю. Для Сугиса далекого от боев на мечах мелькание клинка ничего не говорило, а вот Муку успевшему поучаствовать в Большой кровавой войне хватило нескольких минут, чтобы разобраться в увиденном.
— Орская техника, — уверенно заявил он, — Причем не рядового бойца. Поразительно! Я даже представить себе не могу, кому бы могли преподавать подобную технику владения мечом. Может быть орскому принцу, а может быть гладиатору, есть там у них такие элитные бойцы. Но ведь Чак же не орк.
— Значит, считаешь что орская, — переспросил друга Сугис, — а не вампирская?
Мук изумленно посмотрел сначала на приятеля, а потом перевел взгляд на Норриса.
— Вон оно что, — протянул борец, — то-то я и смотрю, он голову так тщательно бреет. Но погоди, у него же глаза и зубы вполне нормальные, человеческие. Полукровка что ли?
Сугис пожал плечами, а Сомов в это время убрал меч в ножны и перешел к катам.
Мук глядел на это действо уже совсем широко раскрывшимися глазами.
— Что это? — спросил он удивленно.
— Я думал, ты мне подскажешь, — ответил Сугис.
— Ничего подобного в жизни не видел, — произнес озадаченный Мук, — Слушай друг, а ведь судя по тому, что я сейчас вижу, про трех орков на своем счету он точно не соврал. Очень опасный парень. Ты вообще ему доверяешь? Где ты его нашел?
— Ну, в общем-то, нашел вот, — помрачнел владелец цирка и спохватился: — Ты это, забудь все, о чем мы тут сейчас говорили, друг. Совсем забудь.
Сугис встряхнул головой, гоня прочь воспоминания и свои сомнения.
Он поднялся, прошелся по манежу и погладил тяжелый бархатный форганг. Идея заменить старый форганг серого цвета на новый темно-красный пришла в голову ему самому, без чужих подсказок. Хотя, конечно, это и так было очевидно, что блеклый занавес уже никак не гармонирует с шикарным ковром. Странно, что Норрис даже не заикнулся о замене форганга. Сугис вспомнил ослепительную улыбку и прищуренный взгляд Чака, когда вешали новый занавес. Вот же лысый хитрец, с изумлением понял вдруг владелец цирка, а он ведь знал, что после ковра я буду вынужден заменить и форганг. Да уж. Явно берет пример с меня, польстил самому себе Сугис. Надо кстати сходить посмотреть, как у них там с Моной дела, все ли нормально?
Обычно Сугис беседовал с Норрисом в своем фургоне-кабинете, где на полке все также стоял кубок его славы и где он чувствовал себя полноправным уверенным хозяином. Но несколько раз он заглядывал в фургон, где обитали Мона и Чак, чтобы посмотреть, как там дочь и опять же поговорить с Норрисом. Он даже и не заметил, в какой момент молодые обзавелись собственным фургоном. Кого и куда для этого пришлось переселить, Сугис не знал, но сделать это можно было только с общего одобрения всей труппы, а значит, цирковые артисты не возражали. Ну, а коли так то и я не буду против, определился Сугис.
Внутри жилища на колесах негромко тренькала гитара и тотчас же смолкла, как только Сугис вошел внутрь. Чак аккуратно убрал музыкальный инструмент в сторону и жестом пригласил за крохотный столик. Несмотря на то, что фургон находился в их личном пользовании, он был забит цирковым реквизитом до самого потолка. Расчищенного места едва хватало на стол с табуретом и узкой лежанки. Глядя на эту лежанку Сугису невольно попытался представить, как же они спят на ней, друг на друге что ли? Но тут же отмахнулся от неуместных мыслей.
— Завтра выезжаем, — объявил он, хотя это ни для кого не было новостью, и грузно умостился на табурет.
Чак согласно кивнул головой, а Мона поставила на стол кружку.
— Отец, выпьешь чего-нибудь?
— Пива у вас конечно нет? Ну, в общем-то, тогда ничего не буду. Спасибо, дочка. Хотел еще раз поговорит с тобой, Чак, по поводу участия в борцовских состязаниях.
Сомов снова молча кивнул головой. Этот разговор у них повторялся время от времени с неизменным итогом. Сугис хотел повторить в Маркатане постановку с неизвестным благородным борцом и Чаком Норрисом в главной роли. Виктор же наотрез отказывался бороться ни в главной роли, ни в какой другой. Оба каждый раз оставались при своем мнении.
— Ну, ты пойми, Чак, ты же идеально для этого подходишь. Почти никто в твои победы не верит, ставить как всегда будут против, а значит и деньги по выигрышам не придется возвращать. Почти каждая ставка прямиком пойдет в наш карман.
— А чем Мясник вас не устраивает в роли неизвестного? Тотализатор же в ваших руках, господин Сугис. Меняйте ставки, исходите из количества поставленных денег на соперников, подстраивайте нужную победу. Не мне вас этому учить.
— Ну, в общем-то, да, но ведь какая разница в прибыли. Сам посчитай. С тобой почти все деньги со ставок, ну или большую часть оставляем себе, а с Мясником при любом раскладе придется делать возврат. Большой возврат. Да и не Мясник он больше. Мук взял себе прозвище "Убийца орков".
— Убийца орков? — Виктор улыбнулся, — Ничего не скажешь. Круто.
— Круто или полого не знаю. Знаю только, что без тебя заработки совсем не те будут. Ты глянь на Мука, ну кто на его рожу позарится? А ты ведь у нас красавчик. Девкам ты нравишься, они ведь только на тебя и прибегут посмотреть.
— Папа!
Владелец цирка прервался и недовольно посмотрел на негодующую дочь, которая некстати вмешалась в деловой мужской разговор. Впрочем, ее можно понять, тут же смягчился Сугис, любит она Чака без памяти и держится за него двумя руками, а то, что ревнивая так это вся в мать покойницу. Пусть покоятся нетронутыми ее кости. Старый борец вздохнул, мать Моны тоже была гимнасткой и разбилась пятнадцать лет тому назад. Он еще раз шумно вздохнул и уже совсем обреченно спросил:
— Ну, так что, Чак?
— Нет, господин Сугис. Мне хватает забот с музыкантами и освещением. А заработки не упадут, не волнуйтесь. Как планировали, поставим семь или даже восемь рядов лавок, поднимем цены на билеты. Прибыль будет хорошая. Ну и обязательно поищите "неизвестного благородного" с подходящим лицом среди своих знакомых борцов в Маркатане. Согласен с вами в том, что это роль не для Мука. А Убийцу орков лучше использовать против любителей побороться из публики.
Понимая, что уговорить Норриса и в этот раз не удастся, Сугис поднялся из-за стола. Хотел было спросить дочь, не обижает ли ее Чак. Потом увидел, как она прижимается к своему любому, обвив руками его шею и положив голову на плечо и промолчал. Что тут спрашивать и так все ясно.
— Ну, в общем, пойду я тогда.
Сугис вышел из фургона. Ночь была теплая. Небо звездное. Где-то в темноте носились и коротко посвистывали летучие мыши. Послышалась тихая возня в фургоне, смех Моны, а затем вновь заиграла гитара и глухой хриплый голос запел:
— Здесь лапы у елей дрожат на ветру, здесь птицы щебечут тревожно...
Надеюсь, девочка у тебя с ним все будет хорошо, подумал Сугис, прогоняя смутное предчувствие беды, появившееся у него в последнее время. Владелец цирка втянул голову в плечи и зашагал к себе.
Маркатан. Самый огромный город Останда. Еще не доехав до столицы по всем приметам, было заметно, что они приближаются к чему-то грандиозному. Грунтовые дороги сменились каменными, о чем известил грохот окованных колес по булыжникам. Сами дороги расширились до двух полос и наполнились многочисленным транспортом: разнообразными фургонами, перегруженными крестьянскими телегами, омнибусами на конной тяге в окнах которых виднелись затылки пассажиров. И с каждым километром дороги становились все оживленнее. Они пересекли железную полосу и пока окончательно от нее не отдалились, успели несколько раз полюбоваться, как по ней прокатились парки — гигантские паровозы, тянущие за собой вереницы вагонов и оставляющие после себя длинный шлейф черного плотного дыма. Виктор смотрел на паровозы с особым чувством — в нем проснулась не только ностальгия по технике, но он еще и не забыл насколько комфортно парки устроены внутри, если конечно ты достаточно обеспечен, чтобы ехать первым классом на нижнем этаже.
— Я никогда не ездила на парке, а так хочется, — с завистью сказала Мона, — А ты когда-нибудь ездил, Чак?
Виктор невольно улыбнулся:
— Эх, в свое время, на чем я только не ездил.
"И не летал" — чуть не добавил он, но вовремя прикусил язык. Сомов обнял девушку и прошептал ей на ухо:
— Однажды мы с тобой прокатимся на парке от Маркатана до самого побережья теплого моря в Кассиусе. Там всегда стоит солнечная погода, а в чистых красивых городах живут смуглые безбородые эльфы.
Мона не ответила. Она просто смотрела на Виктора своими наивными детскими глазами и верила каждому его слову.
Окрестности Маркатана отличались высокой плотностью населения и застроек. По обеим сторонам дороги раскинулись сплошные поля, на которых суетились сотни фигурок крестьян или рабов и где полным ходом шла уборка урожая. Иногда в полях что-то дымило и медленно переползало с места на место. Рассмотреть подробно это что-то не удавалось, но было понятно, что это паровые тракторы. То там, то тут попадались восьмигранные конусы мельниц с размерено вращающимися крыльями и смотрящие всегда в одну и ту же сторону — сторону ветра. В пределах видимости показались сразу два далеких замка по разным сторонам от дороги. Небольшие, но часто расположенные замки кольцом окружали столицу, являясь своего рода охранным периметром. Об этом Сомов читал еще в библиотеке Преана, а сейчас увидел это воочию. Крепостной стены у Маркатана не было, слишком огромным был этот город, чтобы обносить его стеной. А начинался он, как и везде невзрачными облезлыми лачугами, дымными фабриками и заводами на окраинах. Однако уже отсюда были различимы высокие башни и шпили центра города, теряющиеся в мареве и дрожащие в струях горячего воздуха поднимающегося от раскаленной земли. Фантастическое зрелище.
Полуденное солнце припекало. Хрипели и фыркали лошади — им тоже было жарко. Виктор смахнул капельки пота со лба и, прикрыл ладонью глаза от яркого солнца, вглядываясь в приближающийся город. Мимолетом подумал, что сейчас не помешала бы кепка с козырьком типа бейсболки и что неплохо было заняться их производством. Пожалуй, бейсболка в этом мире могла бы стать популярным головным убором, особенно у жителей южных регионов. С другой стороны у него уже имелось дело, которое было ему по душе — его цирк и возиться с какими-то кепками было совершенно излишним занятием.
