Спуская псов войны - роман завершен

Взгляд Касса потерял фокус, словно он смотрел куда-то вдаль мимо толщи камня и черной бездны космоса, силясь разглядеть свою родную планету через уму непостижимые расстояния.

* * *

Прямо на следующий же день ливни прекратились, и Лаш решила, что можно отправляться. Цель находилась в двух тысячах километров от колонии, для гравилета — шесть часов пути.

Леонид решил взять с собой восьмерых андроидов, основываясь на заверении Лаш, что ничего чрезвычайно опасного на Чоданге нет. Разумеется, он просмотрел все данные, собранные по опасным существам планеты: ничего такого, с чем не справилась бы автоматическая пушка. Конечно, некоторые существа действительно поражали воображение, особенно создание, окрещенное "ходячим садом", но даже ему не поздоровится от очереди разрывных и зажигательных снарядов. К тому же, к четырем пушкам Леонид захватил еще и пару огнеметов и потому об угрозе животного мира планеты не тревожился.

Рано поутру — хотя утро было только на Чоданге, в колонии Леонид как раз успел плотно отобедать на дорожку — два гравилета поднялись из ангара и взяли курс на юго-восток. В первом разместились археологи, Лаш и Леонид, да два андроида в пилотской кабине, все грузы и вооружение вместе с оставшимися бойцами летели во втором. Наемник не случайно настоял на такой схеме, опасаясь, что во время длительного полета балларанцам может прийти в голову мысль попытаться общаться с роботами.

Правда, на предполетном брифинге возникла заминка, так как археологи, не сомневающиеся в мастерстве владения оружием землян, лететь в пилотируемом земным варваром сложном аппарате побоялись.

— Хотите пари? — с апломбом заявил в ответ Касс, — ставлю пять тысяч гве против пяти тысяч, что выбранный командиром боец заткнет за пояс любого пилота в колонии, кроме Ваэрты и его команды. А если вы поставите против моих пяти тысяч свои десять — я вам разрешу самим выбрать для соревнования любого из моих солдат.

— Тарта, не волнуйся, они действительно хорошо водят, — подтвердила Лаш.

— Ладно, убедили, — согласился археолог.

— Жаль, что убедили, — сказал торговец, — я бы не отказался выиграть пять тысяч.

— А почему для меня такое исключение? — поинтересовался Ваэрта, — я ведь не профильный пилот.

Касс развел руками в притворном сожалении, скопировав жест на балларанский манер:

— Такие у нас, сссла, стандарты, что военный пилот всегда лучше штатского, даже когда мы говорим о непрофильных пилотах, и особенно когда речь идет об элитных подразделениях. Если у империи требования менее жесткие — виноват, не знал.

Еще немного раньше Ваэрта резко осудил решение Кодамы полностью доверить охрану экспедиции землянам, настаивая, что хотя бы один балларанский военный с ними должен быть, но магистр заметил, что такие вопросы в компетенции руководителя, а Леонид не преминул Ваэрте отомстить:

— А какая польза там от балларанца? Тут — я понимаю, по части звездных войн, которые ты ведешь, сидя на мягком сиденьице шагающего танка, мне с тобой не тягаться. Но нафига ты сдался внизу, в дебрях, о которых знаешь не больше меня? Тебе не приходилось отбиваться от своры хищников, сбежавшихся на запах крови из твоей раны, ножом? Тебе вообще приходилось хотя бы раз оказаться в диких джунглях в сотне километров от человеческого жилья, и не на учениях, а потому что все пошло наперекосяк и всерьез? Если нет, тогда извиняй, но в лесу ты будешь просто еще одним подзащитным.

Гравилет представлял из себя не слишком экзотичную систему. Фюзеляж — ни дать ни взять американский транспортный "Чинук" с отпиленными винтами и без выступающих вверх мотогондол, разве только чуть пошире. Даже грузовой люк и тот сзади, в точности как у земного вертолета. На корме по бокам два поворотных пилона с двигателями, вместо иллюминаторов — широкие прямоугольные окна. Подробное описание аппарата Леонид получил у искина, улучив момент, когда рядом никого не было. Гравилет держался в воздухе, как и следовало ожидать, благодаря антигравитационным решеткам, а в качестве маршевых двигателей использовал плазменные турбины, в которые нагнетался атмосферный воздух, играющий роль рабочего тела. Затем он нагревался с помощью термоэлементов огромной мощности, расширялся, покидал двигатель через дюзу и обеспечивал реактивное движение.

Леонида подобная система заставила только саркастично хмыкнуть: при отрыве в тысячи лет балларане не сумели придумать ничего особенного. Такая схема, позволяющая самолету лететь бесконечно, не тратя топливо, была разработана еще в Советском Союзе в пятидесятые годы. Правда, в качестве нагревательного прибора использовался ядерный реактор, и самолеты с такими силовыми установками, предназначенные для доставки ядерного оружия к берегам США, могли совершить только один полет в сорок-пятьдесят лет из-за того, что работающий ядерный реактивный двигатель загрязнял радиацией и сам самолет, который в случае возврата просто нельзя было бы обслуживать из-за критического радиоактивного излучения, и рабочее тело, выбрасывая в атмосферу радиоактивный воздух. Потому строить их не стали, оно и к счастью: взлет таких одноразовых бомбардировщиков означал бы конец света в ядерном огне.

Балларанцы же этот момент благополучно обошли: в их двигателе главную роль играл не сам реактор, а электричество, выработанное им. При том, что и сам реактор оказался не совсем ядерным, а конвертерным. Опять же, ничего нового: экспериментальный противолодочный "бесконечнолетающий" самолет с ядерным реактором на борту и ядерными двигателями закрытого типа, не загрязняющими воздух, был построен и в СССР. Конечно, сравнивать советский самолет с балларанским можно было бы с тем же успехом, что и кремневое ружье с рельсотроном, от этого никуда не деться, но Леонид, слушая искина, преисполнился спокойствием. Высокие технологии галактического сообщества, во многих отраслях всего-то на всего пусть и кардинальные, но только усовершенствования того, что уже придумано и сделано на Земле. И когда-нибудь земляне догонят всех остальных... если только хватит ума не уничтожить до той поры самих себя.

Третий такой же двигатель, как и два на пилонах, располагался на носу аппарата снизу: в случае отказа гравитационной решетки, гравилет мог спуститься на трех реактивных струях. На случай отказа реактора конструкторы предусмотрели запасной источник питания на сверхсжатых кристаллических решетках и запас ракетного топлива, с которым плазменные турбины превращались в настоящие ракеты. И на совсем уж крайний случай гравилет оснащался парой выстреливаемых грузовых парашютов.

Внутри аппарата находились кабина пилотов, довольно удобный отсек для пассажиров, притом приспособленный для использования в качестве временного жилища, и грузовой трюм.

Сидя у окна, Леонид созерцал проплывающие внизу джунгли. Гравилет летел ниже облачного слоя, а привычный в лесах Чоданги туман разогнал ветер, потому видимость была отличной, и наемник, методично кусая шоколадный батончик с персиковым привкусом, внезапно подумал, что чувствует себя практически туристом. Его охранные функции — мера предосторожности, не более того.

Предыдущая экспедиция, охраняемая куда хуже, а точнее — и вовсе состоявшая из шести археологов и одного пилота, погибла по причине землетрясения, а не по вине животных. Огромный валун откололся от скалы и раздавил припаркованный у подножия летательный аппарат, убив всех, кроме пилота, стоявшего в пяти метрах от гравилета и получившего серьезные травмы, и археолога, проверявшего защитный периметр и потому не пострадавшего. Выжившие попытались спастись, но в грозу вызвать помощь не сумели, а время, отпущенное им, стремительно истекало по мере того, как заканчивался ресурс фильтров в дыхательных масках. Пилот, понимая, что вдвоем им не выбраться, застрелился. Его жертва не пропала даром: археолог с двумя масками сумел, преодолев тридцать километров, дойти до склона "острова" и подняться на достаточную высоту, где концентрация углекислого газа была в приемлемых пределах. Оттуда его и забрали спасатели день спустя.

Внизу проплывали джунгли, состоящие преимущественно из гигантолистников, деревьев, имеющих только ствол без веток. Листья, широкие и продолговатые, достигали в длину до десяти метров и росли прямо из ствола. Тут и там возвышались над общей массой растения, которые Леонид сразу же окрестил "булавками": длинный ствол, увенчанный некрупным зеленым шаром, напоминал именно воткнутую в землю огромную швейную булавку. Кое-где переливались разными цветами гирлянды свисающих с деревьев цветов.

— Здорово, правда? — спросила Лаш, садясь рядом с пирожным в руке.

Позади дружно работали челюстями археологи, уставшие спорить над голографической картой местности, и Леонид наслаждался относительной тишиной: двигатели гравилета работают негромко, внутри практически не слышно. Не то, что ревущий моторами "Чинук".

— Да уж, есть на что посмотреть, — согласился наемник.

В этот момент часть леса внизу приподнялась и сдвинулась с места.

— Лихач, стой! — приказал он пилоту через УРР и указал вниз: — что это? Ходячий сад?

— Он самый, — подтвердила Лаш.

— Ни фига себе... Метров тридцать в поперечнике, если не больше. Нехилый такой стол на крабьих ножках. Должно быть, это самая большая зверушка в этих краях?

Существо это действительно чем-то напоминало огромного краба без клешней с десятками, а иногда и сотнями ног, на панцире которого вольготно раскинулся целый садик. Впрочем, Леонид прекрасно знал, что без огнемета к этому садику лучше не подходить.

— Это не зверушка, — сказала Лаш, — это очень много зверушек. Ходячая платформа, она же "садовник" — довольно примитивная колония своего рода ходячих растений. В лесах можно встретить далекого родственника "ходячего сада" — крабообразное существо, питающееся минералами из грунта. Симбиоз насекомого и растений дал в результате живой организм, способный питаться, как растение, и синтезировать питательные вещества с помощью фотосинтеза. "Ходячий сад" — это тоже симбиотическая система, только еще сложнее. На спине "садовника" живут существа трех типов. "Челюсти" — некогда паразиты, теперь они поедают и переваривают пищу, найденную или пойманную "щупальцами". Эти щупальца — каждое является отдельным существом. Черви, раньше паразитировавшие на "садовниках", тоже теперь работают ради общего блага. Они, как и "челюсти", соединены с "садовником" единой кровеносной системой, а их собственная пищеварительная система атрофировалась. Щупальце ловит и бросает добычу или растительную пищу в пасть "челюстям", а те ее переваривают и кормят себя, щупальца и самого "садовника". И последние жильцы "сада" — ядовитые растения с шипами, защищающие всю систему от всевозможных врагов. Они же помогают червям-щупальцам убивать добычу, если та очень вырывается. Как образовалась такая сложная система — ученые теряются в догадках.

— Да уж, — согласился Леонид, — мне трудно представить, как все это умудряется размножаться, если состоит из кучи разных организмов.

— Элементарно — делением. Разломился сад надвое, и каждая часть пошла своей дорогой, разрастаясь постепенно.

— А как "садовник" ориентируется в пространстве?

— Никак. Никаких органов чувств у него нет, но все организмы, составляющие его, работают в унисон, позволяя слаженно передвигаться. Передвижением управляют черви: как только одно щупальце обнаруживает добычу, оно передает нервный импульс, и весь сад начинает двигаться в том направлении. И наоборот, если причинить боль щупальцу, или оно обнаружит огонь — "садовник" начинает двигаться прочь, а растения-защитники начинают активнее шевелить ветками.

Гравилет немного снизился и теперь летел над долиной, с двух сторон которой возвышались многокилометровые горы.

— Мы, значит, высадимся в самом глубоком месте планеты?

— Нет. Это всего лишь самое глубокое место материка, но никак не планеты. "Океан" намного глубже.

— Эм-м-м... Океан? Касс рассказывал только о "морях".

— Смотри. Чоданга, по сути, трехъярусная. Высокие скальные плато называются "островами". Ниже — "моря". А еще ниже — основная поверхность планеты. На самом деле "моря" — это огромные возвышения над поверхностью Чоданги высотой в восемь-десять километров. И из этих возвышений поднимаются высокие скальные плато — "острова". Так, например, наша колония находится на высоте двадцать три километра над нулевой отметкой.

— А что там, в самом низу?

— Там высокое давление, высокая влажность, жара, еще один облачный слой, вечный туман. Там темно даже днем, прямая видимость — метров пятьдесят. Еще есть моря — настоящие, с водой, а не условные. Это — неизведанное место, вся Чоданга, если на то пошло, практически не изучена. И — на дне есть живые существа, по сравнению с которыми земной слон — как кот по сравнению с тобой.

Уже в конце полета они прошли на малой высоте над равниной, по которой величественно шло стадо здоровенных шестиногих колобков: крупный, почти со слона ростом, но гораздо более массивный вожак и несколько животных помельче. Стайка малышни резво носилась между старшими. На гравилет никто из шестиногов внимания не обратил вообще.

— Они привыкли? — полюбопытствовал Леонид.

— Нет, шестиноги попросту никого не боятся, на них крайне редко кто-либо охотится.

— Они не выглядят опасными.

— Именно что не выглядят. Совершенно безобидные существа, если только не напасть на них. Взрослые особи питаются зеленью, которую трескают нередко вместе с ветками, а то и съедают деревья целиком. Их желудочные ферменты — очень едкие и токсичные вещества. Встречая хищника, который мог бы напасть на детеныша, шестиног отрыгивает часть съеденного, и даже если не попадет во врага — дикая вонь отбивает нюх надолго. В качестве крайней меры раненный или схваченный шестиног, как взрослый, так и малыш, специальными мышцами рвет свои внутренние органы, смешивая несколько секреций с желудочным соком, и взрывается. В прямом смысле, с огнем, грохотом и ударной волной. В качестве поражающих элементов — все тот же желудочный сок, притом кипящий.

— Странный метод защиты, — заметил Леонид, — я всегда полагал, что смысл самообороны заключается прежде всего в том, чтобы пережить нападение.

— С точки зрения отдельного индивида — да. Но если говорить о видовой вражде — математика иная. На каждого хищника всегда приходится много жертв, и потому для травоядного вида размен "один к одному" является выигрышной стратегией. Итог — шестиноги врагов практически не имеют. Хищники, которые могли бы представлять для них угрозу, либо держатся подальше, либо попросту уничтожаются. Точно так же, заметь, ведут себя и люди. Танк, на который твой дед разменял свою жизнь, имел большее значение, чем один человек, не так ли?

Наемник кивнул:

— Да, действительно. Хотя я бы не стал проводить параллели — мой дед не математикой руководствовался.

— Кстати, я об этом тоже хотела спросить, — сказала Лаш, — зачем бросаться под танк, если можно бросить гранату?

Леонид пожал плечами:

— Я не знаю всех подробностей, только то, что рассказал очевидец. Во время боя выводили полевой госпиталь. Враг наступал, и когда раненых и персонал собрались эвакуировать глубже в тыл, внезапно появились немецкие танки. Дед был в охранении, и когда начался ад кромешный, пытался увести оврагами нескольких медсестричек и группу раненых. Их заметили, погнались двумя танками. У деда была связка противотанковых гранат, но уничтожить ими танк можно было только при условии, что гранаты взорвутся под танком, днище у него — самое тонкое. Он вначале сумел увести оба танка за собой, но потом уже некуда ему было деваться. Группе он приказал разделиться на две части и уходить разными путями. Дед должен был уничтожить танк наверняка: если танк останется только один, хотя бы половина спасется. Да и потом — даже если бы он выжил, уничтожив танк, куда от второго деться посреди поля? Канава не вариант, там раненые сидели, он привел бы врага прямо к их укрытию. А вообще, это легко — сидеть сейчас и обсуждать, что да как. У деда были секунды на принятие решения, от которого зависели жизни многих — и я горжусь тем, какое он принял. В итоге, когда первый танк взлетел на воздух — от взрыва гранат сдетонировала боеукладка — второй испугался и дал задний. Дед спас всех, получил орден посмертно. А один из тех раненых после войны нашел бабушку и отца, он-то и рассказал о последнем бое деда.