Shinji and Warhammer

— Меня зовут Синдзи, — сказал пилот, продолжая смотреть на небо. — Могу я узнать ваши имена?

— Я... Нозоми, — ответила девочка, мотая головой из стороны в сторону, словно бы слушая музыку. — А это мои друзья, Аки и Суго.

— Рад встрече с вами, Аки-кун, Суго-кун, Нозоми-чан.

Несколько секунд царила тишина.

— И чо как там мои бойзы? — спросил Синдзи.

— Твои бойзы? Ты... — Нозоми присвистнула. — Ты Да Босс? Вау. — Она ухмыльнулась. — Ну кто же еще мог быть боссом? Бойзы ищут всякое барахло, босс.

— Токио-3 другой. Я смотрю, что они уже установили сеть гретчинов. Бойзы и гретчины... мне нужна ваша помощь.

— Что угодно, босс, — сказали мальчишки.

— Эта да Слова. Нужно, чтобы гретчины разнесли его людям вокруг меня и бойзам. Мне нада, чтобы вы иногда переносили вещи из одной части города в другую. Не волнуйтесь, это не опасно.

— Тьфу, — они надеялись на что-то более захватывающее.

— Помните, как всегда, взрослые НЕ должны знать. Помните кодекс Гретчина.

— Мы делаем вещи, которые они и видя не видят. Гретчины маленькие, поэтому они умнее большаков.

— У Тодзи есть сестра. Она вашего возраста, и она в больнице. Научите её, как быть Гретчином... ей там одиноко, и ей нужны друзья. Она будет гретчем Тодзи, и если вы через неё пошлёте Слово, то оно достигнет моих ушей. И Слово от неё исходит от меня. Нозоми, ты гретч твоей сестры. Будет лучше, если она не будет знать об этом какое-то время... Тодзи и Кенске могут найти причину зайти к ней и передать тебе Слово. Это просто. Но важно. Этаму городу нужны ваши глаза, ваши уши и ваши маленькие ноги. Врубились, гретчины?

— Врубились, босс!

— Вот вам Слово. На улице Сумире есть домик, который не используется. Там будет да Знак, который будут искать только Бойзы. Вот...' он положил ключ на скамейку. '...это ключ. Бойзы могут использовать его как их хату. Там еже есть электричество и вода. Как всегда, чо знают бойзы, то только для бойзов. Эта мой вам подарок. Вы всегда можете туда убежать, если будут проблемы. Держите это в секрете от других детей, пока оно им действительно не понадобится.

— Ч-что? — Нозоми повернулась и взяла ключ. — Ты... пасиба, босс.

— Можете идти. Развлекайтесь.

Дети убежали к товарищам. Слово распространилось быстро, но незаметно.

Синдзи ушел, неспешно шагая, засунув руки в карманы. Тодзи его быстро догнал.

— Что всё это было? — спросил он. Всё это было крайне стремно. — Они же просто дети, Синдзи. Чего ты хочешь достигнуть с этими детьми?

Синдзи продолжал шагать.

— Телефоны очень полезны, правда, Тодзи?

Тот выглядел удивленным, но Синдзи молчал. Через некоторое время он подтвердил, что да, полезны. И только тогда Синдзи продолжил объяснения, словно бы учитель ученику.

— Телефоны позволяют нам связываться практически с кем угодно. Они позволяют нам делиться проблемами и передают сообщения по миру практически мгновенно. Это одно из важнейших изобретений, веха человеческой цивилизации. Они делают мир ближе... — Парни нырнули в проулок, заметив, что к ним приближается толпа других учеников. — И в то же время разделяет людей.

В тени проулка Синдзи прекратил свою лекцию и продолжил только когда они вышли.

— Они превращают людей в цифры. Ты должен знать набор цифр, чтобы связаться с ними. Его полезность заставляют людей забывать, что телефон и эти цифры могут стать вещью в себе. Это просто инструмент, и человечество не должно дать ему поглотить себя. Настоящая сила изобретения лежит не в нем самом, но в тех, кто его использует.

— Ну, и что ты пытаешься сказать? Что телефоны плохие?

Синдзи засмеялся.

— Конечно, нет. Я говорю, что телефоны упрощают. — Он заметил, что они приближаются к больнице, где лежала сестра Тодзи. — Люди могут забыть, что для разговора не обязательно нужна связь. Из-за удобства люди забывают, что не они владеют силой этого инструмента. Она принадлежит тем, кто обеспечивает связь между двумя телефонами. И когда связи нет, они бессильны. Они не знают, когда их разговоры теряют конфиденциальность. И когда всё это исчезает... они не могут узнать, как там другие...

Они зашли в лифт. Тодзи удивлялся этой стороне Синдзи, которой он раньше не видел. Неузнаваемый в этой одежде, Синдзи смотрелся намного свободнее, чем раньше, и выглядел другим. Кем-то старше, мудрее и намного хитрее. Спрятав лицо, он отбрасывал слишком много самоограничений.

Тодзи ощутил, что плечи его расправились. Он чувствовал, что становится умнее, просто слушая. Раз уж Синдзи верил, что он уловит незаметные нюансы, то и он верил в себя.

— Значит... эти дети — это наш запасной план? Через них мы будем держать связь, если останемся без телефонов? Не знаю... на мой взгляд, слишком переусложнено, чтобы быть полезным.

— Возможно. Это не мгновенная система, но сколько детей в этом городе?

Тодзи пожал плечами.

— Думаю, что много.

— Люди — это не цифры. Люди — это лица, привычки, места. Чтобы достать до кого-то, мне не нужны цифры. У любого или кто-то в школе, или он знает кого-то с ребенком, или просто идет по улицам, где играют дети. Дети непредсказуемы. Также считается, что они невинны. Нет невинных. Есть только степени вины. И эти дети могут выполнять задания, оставаясь невидимыми прямо на виду. Никто не сочтет странным то, что ребенок что-то кладёт в банку и выбрасывает её. Никто не сочтет странными, если ребенок внезапно прыгнет в кусты. Никто не задумается, если те вдруг будут ходить за взрослым, имитируя то, что он делает. Меня самого удивляет, сколь многого они могут достигнуть сами по себе. У нас с тобой, Тодзи, есть непредсказуемая и неосвоенная система выяснения всего и обо всех.

— А они родителям не расскажут, если их спросят?

— Они могут рассказать, но что это даст? Детская логика исказит любое сообщение так, что его уже не поймешь. Это Слово от ребенка к ребенку, и оно совершенно непонятно для любого, кроме них. Я стараюсь, чтобы они не запоминали само сообщение, а идею. Это безвредно... пока не достигнет кого-то, кто разделяет эту идею.

Тодзи нахмурился. Ага, однозначно мутно.

— Синдзи, это... Не нравится оно мне. То, что мы заставляем детей работать на нас, как-то это неправильно. Они не должны заниматься всем этим плащекинжальным дерьмом.

— Они не шпионят, они просто играют. Это не доставка сообщений, это просто гонки. — Синдзи повернулся и улыбнулся ему, но его глаза были скрыты козырьком бейсболки. — И есть одно чрезвычайно полезное свойство во всем этом...

— Какое?

— Как часто ты заходишь проведать сестру, Тодзи? С кем она играет? Что она знает про мир снаружи? Ей одиноко здесь. Гретчины будут навещать её, часто, и рассказывать истории про да бойз. Она сможет завести друзей, не страдая от боли в попытках выйти наружу. Я просто могу Видеть её, читающую тем, кто не умеет читать, хихикающую от их рассказов... когда это место в последний раз слышало детский смех?

Глаза Тодзи расширились. В этот момент раскрылись двери лифта.

— Синдзи...

— А еще это даст тебе лишний повод зайти к Хораки-сан. Частый повод.

Синдзи вышел из лифта, двигаясь чуть быстрее, на губах у него была шкодливая полуулыбка. Это было абсолютно нехарактерно для него, что только усиливало маскировку. Тодзи быстро догнал его с негодующим видом.

— Эй, это ты к чему? Эй! Да погоди ты... нету у нас со старостой ничего.

— Тодзи, ты можешь лгать себе, если нужно, но не мне. Мы с Кенске видим, что происходит, — продолжал он на ходу. — Тодзи, заруби себе на носу, что если ты не будешь ценить расположение Хораки-сан к тебе, то или я или Кенске можем и увести её.

Тот сбился с шага.

— Что?!

— Мы твои друзья, но и её друзья. Мы видим, что ты в ней нашел. — Синдзи остановился возле двери палаты Мари и повернулся к нему лицом, всё с той же странной улыбочкой. — Вы подходите друг другу. Я не знаю, сможет ли она выдержать ту жизнь, которую мне придется вести, а с Кенске она скорее будет нянькой, чем его девушкой... но мы изо всех сил постараемся сделать её счастливой.

— Ну... если вы правда так это чувствуете...

— Тодзи! Ты нужен ей. Сейчас не время для дурацких самопожертвований! Береги её счастье. С помощью её сестры, может, она перестанет думать о тебе как о 'бака-Тодзи'... она тебя знает, и я могу видеть то, что она видит в тебе. Ей нужна храбрость и поддержка, чтобы признаться в этом себе самой.

Тодзи ничего не сказал. Он подошел к стене и ударил в неё.

— Так это всё... было подстроено, чтобы свести нас, а? Почему ты думаешь, что можешь решать за нас?

— Я ничего за вас не решаю. Это случайность, но хорошая. У детей появится хорошее времяпровождение, твоя сестра будет рада новым друзьям, а ты... ты и Хораки-сан. Счастье всех вас важно для меня.

— Да чтоб тебя, Синдзи! Ты не можешь просто... — Тодзи резко выдохнул. — Просто... на скольких уровнях ты работаешь?

Синдзи поднял голову, солнечный свет из окна осветил его лицо, и Тодзи заметил, что на секунду тот стал совершенно потерянным, одиноким и испуганным.

— Я... уже и не знаю, — был ответ.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -o — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Рей познала, что такое удовлетворение бытием. В этом смысле тот, кого она не помнила, был прав. Нирвана была в ней. Пока у неё не было новых приказов, она просто оставалась в комнате, двигаясь, только чтобы поесть или помыться. Таким образом, пустые дни её существования проходили медленно и незаметно.

Рей познала восхищение бытием. Она могла смотреть на часы и просто следить за стрелкой. Времени всегда хватало. Однако сейчас казалось, что время ускорилось. Время как таковое потеряло смысл. Она проголодалась, но обнаружила, что ей трудно оторваться. Она знала боль, но в первый раз она невзлюбила ограничения своего тела.

Рей познала счастье. Она чувствовала, что её губы подергиваются, пока она читает. Она всегда хорошо училась, когда её чему-то обучали, и давным-давно освоила всю школьную программу. Если бы не отсутствие участия в школьных делах, её оценки были бы идеальны. Однако до сих пор она не занималась учебой для самой себя.

Во имя Горка и Морка. Она посмотрела на Варбосса на столе. Она не избавилась от сломанных очков командующего Икари, однако вынуждена была признать, что фигурка была создана для более впечатляющей экспозиции. Одно её присутствие заставляло пространство комнаты вибрировать.

Она осторожно перевернула страницу. Она много раз перечитывала книгу, даже глубокой ночью. Даже во сне она продолжала читать. Глубокое древнее присутствие, которое она знала как Лилит, казалось таким далеким, отгороженным и бесплодно вопящим.

— Орки — вершина создания, — шептала Рей. — Они одержали великую победу. Они эволюционировали в общество, не знающее стрессов и отчаяния. Кто мы такие, чтобы судить их? Эльдары, которые пали, или Люди, тоже идущие по пути к падению. А всё почему? Потому что мы ищем ответов на вопросы, которые Орк даже не задает! Мы видим сильную культуру и презираем её, считая грубой.

Лилит молчала.

— Они никогда не ищут смысла жизни. Для орка, чем бы он не занимался в данный момент времени, это всё равно важно. Орки почти ни о чем не беспокоятся и не даже не знают сильных желаний. Очень небольшое число орков амбициозно. Если орк видит, что его заметили и выполняют его приказы, он будет использовать эту возможность, сколько сможет. Он может стать варлордом, даже не ставя себе такой цели.

Рей закрыла книгу и коснулась ею своего лба. В ней поднималось чувство, которое она не могла назвать. Словно счастье, но больше. Она чувствовала себя такой легкой. В этом был смысл. В этом был абсолютный, законченный смысл. Пилот Икари был прав. Он не просто рассказал ей. Он показал ей. Он дал ей понимание. Он действительно стоил её уважения.

Она действительно была орком. Всю свою жизнь, хоть и не знала об этом. Цель лежит в настоящем. Этого достаточно.

Лилит была испугана.

'Те еще не надаела?', — спросил Варбосс.

'Я так не думаю', — ответила Рей. Синдзи велел ей упражнять воображение. Она впечатывала содержимое книг в свою память, день за днем, целыми неделями. Одно и то же, раз за разом. Она могла заниматься этим годами. — 'Этого достаточно. Эти моменты созданы для меня'.

'Точняк?'

'Я в