Шаманы. Книга первая

Неожиданное условие хранителя долины показалось Дорраду пустяковой платой за предоставленные сведения о месторождениях и опасной водяной ловушке, способной погубить работающих в штреке вместе с результатами их труда. Совет гномов согласится на такое необременительное условие без возражений, а если недовольные всё же обнаружатся, их можно повысить в должности и отправить на дальние рубежи — добывать горючий камень для подземных кузниц. Чтобы выразить своё отношение к недовольным, королю нужно немного времени, малая толика магии и понимание окружающих. Первое у Доррада есть всегда, второе предоставят шаманы, а последнее прорежется у всех, кто не оскудел разумом.

Маленький клан в полном составе проводил гостей до выхода из долины и новый день обеспечил обитателям долины круговорот необходимых дел. Дети тренировались, учились читать, играли и бегали с Деги взапуски. Спасибо Фахаджу и Рамале, мальчика приодели, появилась сменная одежда, две пары сапог.

Жизнь клана налаживалась. Южная зима баловала обитателей долины небольшим морозцем, необильными снегопадами и лёгкими метелями по вечерам. Старая шаманка и её дети полюбили вечерние посиделки на пороге жилья, когда метель лениво кружила в воздухе хлопья снега, а хозяин долины подсвечивал танец снежинок разноцветными огоньками. Оба призрачных учителя создавали приятное тепло вокруг живых собеседников, и все они, затаив дыхание, слушали рассказы Гичи-Аума и Таркилега о былых временах. И, разумеется, детям не препятствовали задавать вопросы.

Так, благодаря любознательности младших, шаманка узнала многое о прошлом своего народа, о том прошлом, что затерялось в тумане веков. У народа орков нет письменности и некому сохранять на пергаменте или высекать в камне историю народа. Зато эльф, проведший не один час в книгохранилище своего рода, имел прекрасную память и много рассказывал внимательным слушателям о народах мира, их законах и жизненном укладе. Эльф припоминал такую древнюю старину, что все диву давались.

Старая орка была потрясена повествованием о великом, но давно забытом вожде народа орков, объединившем все до единого кланы под своим знаменем. Вождь по имени Морингил, прозвищем Великий Змей, был не только выдающимся воином, а как в последствии оказалось, ещё и талантливым полководцем. Он воспитывался в эльфийской семье в Пограничье, так тогда называлась нынешняя Орочья степь и потерял приёмных родителей в длительной войне эльфов Юга с эльфами Пограничья. Он не просто поклялся отомстить за гибель приёмной семьи, он ещё и выполнил ту страшную клятву, которую он прокричал над изуродованными телами вырастивших его эльфов. Летописцы в один голос утверждали, что когда он закончил произносить немыслимые слова обещаний, разразилась страшная гроза, дождь лил пять дней и пять ночей и это среди зимы! Морингил объединил орочьи племена и тех жителей Пограничья, что остались в живых и повёл их в поход. Они стёрли с лица земли тогдашнюю столицу государства эльфов, надменно презиравших сородичей Пограничья и в слепоте своей возжелавших испытать военный молодняк в "маленькой победоносной войне".

Без сомнения, тогдашний владыка эльфов много раз пожалел о своём неосторожном приказе, ибо умирал он долго и мучительно, впрочем, тогда все живые эльфы завидовали мёртвым. Морингил Великий Змей не зря получил такое прозвище, он разрушил столицу руками эльфийских пленников, снёс все здания, не разбирая ценности строений, затем приказал засыпать солью разрушенное, дабы проклятая земля, взрастившая убийц, опустела навсегда. Девяносто дней и ночей пленные эльфы добывали соль в горах Туар-Кух, и страшнее всего было то, что все разрушенные эльфийские селения были засыпаны солью, добытой руками пленённых эльфов... Летописи говорят, что на соляных рудниках работали даже дети! Девяносто дней и ночей пленные эльфы проклинали своего недальновидного владыку, корчившегося под пытками в подземелье собственного замка. Великий Змей не пощадил даже малых детей, памятуя о растерзанных телах сводных сестричек, звонкоголосых двойняшек, бывших отрадой семьи и всех, кто имел радость общаться с талантливыми девочками-музыкантшами. Сам Морингил и почти сотня орочьих шаманов семь дней и семь ночей колдовали над землями эльфов, призывая с Изнанки великих духов. Кровью множества эльфов напоили вызванных великих разрушителей, после чего на земле эльфов не осталось лесов, озёр, городов и маленьких селений.

С начала войны призванные сущности нейтрализовали магию эльфов, подчиняя себе духов земли, воздуха и огня. Как? Это знал только главный шаман, пожертвовавший собой и воплотившийся в тотемного зверя Морингила Великого Змея.

— Неужели это был дракон? — ахнула Исхаг.

— Да, госпожа Исхаг, так оно и было. Огнедышащий змей с крыльями.

— А что было потом? — Талгир от нетерпения подпрыгивал на кошме.

Мальчику ответил хранитель долины гейзеров:

— А потом война закончилась, выжившие эльфы отступили далеко на Восток и основали новое государство. Они отомстили оркам спустя почти десять тысяч лет, залив кровью степь. Зверствам, творившимся в то время, не было названий ни на одном языке разумных. Кончилась война, когда эльфийские воины вырезали всех мужчин в тех орочьих кланах, до которых сумели дотянуться.

— Ты забыл сказать, уважаемый Гичи-Аум, что тогдашний владыка эльфов не постеснялся содержать детей орков в клетках, как диких зверей, на потеху толпе. Их заставляли сражаться друг с другом, услаждая взоры перворождённых, — с горечью вымолвил Таркилег.

— Я не забыл, — ответил Древний, — что орки тоже не остались в долгу и войны длились ещё долгое время, а затем люди объединились с орками и указали эльфам их место.

— Я застала только конец войны, — медленно сказала Исхаг, — ужасное было время. Еды нет, торговли нет, тогда умерло много детей. Клан Черноногих потерял почти всех воинов, а оставшиеся едва не вымерли от голода. Величие орков ушло, как и величие эльфов. Всё больше людей селятся на окраинах степей.

— Да, они распахивают земли потому, что им надо что-то есть, нужны деньги для уплаты налогов властителям, нужно растить детей и продолжать род. Все закономерно. — сказал Древний.

Увидев удивлённые глаза любознательного мальчишки, добавил:

— Народы приходят и уходят. Не исключено, что пришло время уйти оркам и эльфам.

— С чего бы это? — теперь удивилась орка.

— Ты же не думаешь, что орки и эльфы существовали всегда? Далеко не всегда, до вас на земле жили племена разумных ящеров. Не знали?

Отец Долины создал иллюзию и поместил перед слушателями.

— Ну смотрите, вот изображение ящерицы. Теперь ставим её на задние ноги, вот так укорачиваем хвост, чтобы служил опорой в нужных случаях, вытягиваем лапы наподобие рук, теперь укорачиваем морду. Вот такое получается существо.

Талгир зачарованно смотрел на волшебное изображение несомненно умной ящерицы, прочно стоявшей на столбообразных ногах. Исхаг также заворожённо разглядывала изображение. Удивительно, в маленьких глазках, прикрытых третьим веком, светился вполне человеческий разум.

— Таковы законы мироздания, которые трудно поддаются объяснению. Люди называют эти законы божественным промыслом, а иногда игрой Творца всего сущего. До сей поры не существует мудрецов, способных пояснить отчего один народ всегда сменяет другой, как зима сменяет осень. До вас были такие разумные, — Древний указал подбородком на изображение,— они населяли землю от края и до края. А до них был кто-то ещё. Такова правда жизни: все имеет своё начало и свой конец.

— Уважаемый хранитель, ты говоришь, что они исчезли. Но почему? И как? — мальчик взглянул снизу-вверх на стоявшего в полный рост Древнего.

— Мне неизвестно как именно они исчезли. Могу только предположить.

— И каковы причины? — орка тоже заинтересовалась.

— Скорее всего, произошло что-то очень страшное, скажем, сильное землетрясение, охватившее всю населённую землю. Могло быть и так, что в очередной войне всех со всеми выжить не удалось никому.

— Разве такое возможно? — Исхаг отложила в сторону наточенный нож.

— Многое возможно, если разумные начнут истреблять друг друга. Сама знаешь, сколько вас погибло в последнюю войну. Черноногие так и не оправились за пять десятков лет. А ведь твой клан не единственный пострадавший в последней войне. Не сомневаюсь в том, что боевые проклятия времён военных походов отравили степь. Ты сама говорила, что ваши дети рождались то немощными, то слабоумными. Ты полагаешь, что это случайно? Точно не известно, как это сделано, но я сильно подозреваю, что эльфийские маги отравили источники воды и землю.

Эльф задумчиво покивал.

— Осталось только порадоваться, что не осталось на земле столь сильных шаманов и магов.

— Ты уверен? — Древний подобрал оброненный Талгиром нож, — я бы не рискнул так радоваться. Ещё живы помнящие ту войну и живы их противники.

Эльф промолчал, и беседа угасла сама собой. Вскоре призрачные гости вежливо поклонились и исчезли. Притихшие дети вернулись в шатёр, мальчик смотрел на огонь, узкие брови сошлись над переносицей. Исхагор, непривычно молчаливая, усталая после учёбы и трудов, рано отправилась на покой, а старая шаманка и её сын ещё долго сидели у очага, неспешно беседуя.

Исхаг часто наблюдала за тренировками ребятишек, эльф и Древний справлялись со своей задачей прекрасно, дети окрепли. Мальчик начал обрастать мускулами в нужных местах, а маленькая полукровка уверенно повторяла сложные упражнения брата, долженствующие увеличить гибкость и остроту реакции. Исхаг подозревала, что эльф медленно и старательно укрепляет мышцы детей магией — в дополнение к физическим упражнениям. Не даром же мальчик спокойно поднимает их самый большой бурдюк, причём, одной рукой, а девочка безбоязненно ходит краю пропасти на западной стороне долины. Интересно, кем себя считают оба наставника в отношении человеческих детёнышей? Отцами или дедушками? Орка усмехнулась крамольным мыслям, не хватало ещё высказать вслух несвоевременные догадки, кто знает, как отнесётся эльфийский волшебник к такому определению. Но очень хочется титуловать эльфа отцом, а хранителя долины — дедом, что поделать, похожи.

Скоро весна, далеко на Севере степь покроется сплошным ковром ранних маргариток, затем пойдут в рост тюльпаны. От края и до края степь порадует глаз волнующимся морем алых и жёлтых цветов, распускающихся с рассветом. Три дня орки благословенной орочьей степи проводят вне шатров, наблюдая за преображением земли. Старейшины запрещают кочевать в пору цветения тюльпанов, и все обитатели шатров проводят дни в блаженном созерцании.

Старая Исхаг хмыкнула, подумать только, как удивлялся пленный эльфийский ребёнок зрелищу застывших в благоговении "полуживотных", созерцающих расцвет недолговечной красоты. Мальчик так недоумевал, что пришлось объяснять очевидные вещи, не совсем укладывающиеся в эльфийской голове. Этот пленный эльфёнок, подневольный учитель эльфийского языка, был поражён открывшейся правдой — орки вовсе не полуживотные, они способны переживать и сопереживать, им доступно понятие красоты, как доступно и любование ею. Последнее поразило мальчишку-эльфа настолько, что он на три дня цветения вообще выпал из жизни — всё стоял на небольшом возвышении и, подобно окружающим его оркам, любовался невероятным зрелищем колеблющихся под лёгким ветерком цветов.

У эльфёнка, как и у орков, щемило сердце при виде осыпающихся некогда роскошных бутонов, поэтому мальчик уговорил самый красивый тюльпан цвести ещё два дня. Молодая Исхаг, и её старый наставник тогда впервые прониклись приязнью к эльфийскому мальчишке, продлившему для них праздник. Ей хотелось думать, что последующие три года сделали из недоверчивого мальчишки искреннего друга Исхаг и её мудрого наставника.

Шаманка очнулась от воспоминаний. Если уж этой весной не получится, то в следующем году она и её дети обязательно навестят степь в пору цветения тюльпанов. Если всё будет хорошо, мысленно оговорилась орка, а пока просто ждём весны. Надо думать, в горах зацветёт колючий боярышник, и сладкая ежевика раскинет зелёные побеги, воинственно ощенившиеся мелкими и острыми шипами. Ручьи станут полноводными, в самых неожиданных местах появятся водопады.

Старой шаманке совсем не хотелось думать, что где-то внизу, в пограничной крепости эльф и гномы не могут примириться с существованием орки Исхаг и её детей. Старухе казалась странной и ненужной их возня с благами роскошной жизни, и на некоторое время, пока не вернулись вороны, она отстранилась от воспоминаний о "нашем друге Эльреги".

... Долина гейзеров по-весеннему радовала тающим снегом, хрустальный воздух сиял солнечными бликами, уже по склонам гор неумолчно журчали ледяные ручьи и оставалось только дождаться пения птиц, вернувшихся на Юг с дальнего Севера. Почему-то маленькие горластые птички с неярким оперением, живущие в пещерках на глинистых обрывах, улетают зимой на Север, а вовсе не на Юг. Зато весной они возвращаются и воздух звенит и искрится от мелодичных трелей. Орка отдёрнула входное полотнище шатра, вышла на солнечный свет и приложила лапу ко лбу козырьком. Далеко внизу поднимался по тропе её маленький клан, намереваясь прибыть к обеду вовремя. Позади маленького каравана шагали призрачные волшебники. Деги неслась вприпрыжку впереди всех. Старшая волчица несла на спине Исхагор, рядом шагал её брат. Он положил тренировочный шест на плечи, закинул на него руки и казался издали молодым журавлёнком, впервые расправившим крылья в предвкушении долгожданного полёта.

Шаманка смотрела на своих детей, поднимающихся по тропе к дому и думала, что хорошо бы продлить такие мгновения чистой радости и тишины. Она стояла у входа в шатёр и думала, что память сердца навсегда сохранит для неё эту минуту единения с красотой и молодостью, что неспешно поднималась по тропе. Молодость улыбалась глазами её детей, она сияла и ликовала в рычании молодой карсы, молодость жизни, оттеняемая опытом наставников, побеждала всё.

Исхаг оставалось только протянуть руки, что она и сделала, принимая в объятия обоих детей.

Впереди расстилалась жизнь, вечная и неизменная в своей справедливости и впервые за много лет старой орке захотелось вознести благодарность духам великой степи за возможность жить и радоваться жизни.