История Зеербургского подполья

Я посмотрел на голого потомка, но сдержался.

— Разным там всяким проекциям из будущего указывать нам, что делать. Пошли вон.

Они не двинулись, непонятно на что надеясь.

— Кыш, говорю....

Над реальностью.

— Ну и что тут без нас случилось?

Первый зубочисткой ковырялся в зубах.

— А что тут могло случиться? -спросил из-за спины Второй. — Отдохнули мои. Сил набрались и выход обнаружили. Теперь горят желанием пролить кровь.

Он тронул клавиатуру, но экран остался темным. Люди переглянулись.

— Завис?

— Вероятно...

Второй пошевелил мышкой, но снова безо всякого результата...

— Я же говорил — глюки у него какие-то иногда... Заняться им надо...

— Нет... Это он какие-то вои концы прячет... Чтоб мы не видели...

Экран, наконец, вспыхнул...

Реальность.

Енм Приор. Марсианская Красная Армия.

Первые метров двести мы протискивались по узкой расселине. Справа и слева вверх росли ледяные стены, потом их сменил камень и что уж вовсе удивительно — бетон...

Супонька оперся на стену, и мне на мгновение почудилось, что сейчас та рассыплется и Супонькина рука провалится туда, как совсем недавно его собственная прошла сквозь ледяную стену, обещая скорые, приятные перемены, но ничего такого не случилось. Товарищ безо всяких последствий похлопал по бетону и покивал. Что-то понял.

— Ты чего?

— Я думаю это один из старых укрепрайонов. Помнишь, в конце Большой Войны все ждали десанта нацистов?

Я кивнул. В истории Сен-Колона я более-менее ориентировался.

— Вот и готовились...

— Тогда много чего говорили...

— Точно... Таких тут на моей памяти десятка полтора построили...

— Кто-то из строителей и правительства руки, наверное, погрел...

Супонька улыбнулся и развел руками. Мол, не маленькие. Сами все понимаем.

— Ну, а когда война закончилась, выяснилось, что эти зарытые в землю деньги никому не нужны. Так потихонечку, полегонечку все забылось и быльем поросло...

— А это осталось...

— А куда оно денется? Первое время эти вот катакомбы военные использовали, потом, когда стало ясно, что с океана никакой опасности прийти уже не может, военных убрали. А тут так все и осталось...

— Это нам повезло, что они все это с собой не унесли... — улыбнулся Енм.

— Согласен. Тут, пошарить если, много чего, наверное, полезного осталось...

— Осталось, осталось... Осталось дверь найти.

Теперь мы шли, целенаправленно глядя не только под ноги, но и на стены. Фонарь выхватывал то изгиб трубопровода, то провисший кабель, сорвавшийся с крючьев... Сырые стены безо всяких дверей. Люков также не было. Переходов — не было. Оставался только коридор, длинный как слоновьи кишки.

— Что это такое? — сквозь зубы поругивался Супонька. — Что ж они прямо в коридорах жить собирались? Архитекторы, фортификаторы... Мудрецы помойные...

Двигаясь позади него, я на бурчание не разменивался — считал на всякий случай повороты — и поэтому первым уловил чужие шаги. Кто-то невидимый, не особенно сторожась, двигался нам на встречу. Впереди коридор немного искривлялся, но этого хватало, чтоб другого конца коридора мы не видели.

Ощущение опасности отчего-то отдалось холодом в ладони. Я почувствовал, как её наполняют ледяные иголочки, так же как это произошло совсем недавно.

Тронув товарища за плечо, я прикоснулся пальцем к губам, призывая к молчанию.

Присев на корточки, одноногий осторожно выглянул из-за поворота.

— Свои... — улыбнулся через пару секунд. — Два товарища... Вон там слева Корявый стоит.

Что удивительно — он не ошибся! Новообретенные товарищи были целы, правда выглядели как-то пришибленно.

— Что случилось? Как сюда попали?

Корявый с Маленьким переглянулись.

— Мы до перевала не дошли...

— Это я понял, — подтвердил я. — Почему?

— Сунулись через пещеру...

— Вертолеты там летали... -добавил из-за спины товарища Корявый.

Маленький кивнул.

— Ну да. Вертолеты впереди услышали и свернули. Хотели отсидеться, но пришлось спешно уходить вглубь. У них там собаки...

— Обнаружили вас?

Террористы переглянулись. Молчание несколько затянулось. Наконец Корявый выдавил из себя.

— Нет. Некому стало обнаруживать. Некому...

Казалось, он стыдится своих слов.

— Что, не стали вас преследовать?

Он помялся.

— Ну... Можно сказать и так.

— Да что ты крутишь? — рассердился я. Видно было, что не все говорит товарищ. И даже не меньшую половину того, о чем следовало бы сказать. — Что случилось?

Они снова переглянулись, словно искали друг у друга поддержки.

— Вход в пещеру исчез...

— Завалило? — переспросил Супонька настороженно. Выглядели ребята чистыми. Рядом с завалом такими чистыми не останешься.

Маленький отрицательно покачал головой.

— Нет. Исчез... Прямо на глазах. Вот он есть — я мигнул, и его не стало...Стена... Камень...

В голосе его слышалась тоска человека, вынужденного говорить то, во что он и сам не верил.

— Чудеса... Как в кино, — сказал Супонька, а я ничего не сказал. И не спросил, рассматривая Корявого.

Тот словно китайский болванчик кивал, подтверждая, что все так и случилось.

— Тут что-то вообще странное творится... Не только со стенами.

Маленький протянул календарь.

— Мы его там вон нашли....

Я повертел бумагу в руках. Календарь как календарь. Отрывной. На каждом листочке свой день. Все месяцы на месте, числа вроде тоже. Он перевел взгляд на Маленького, ожидая объяснений.

— На дату глянь...

Календарь оказался на 1944 год. Несколько секунд я держал его в руке, но так ничего и, не сказав, передал товарищу.

Взяв из командирских рук бумагу, Супонька потер её и даже понюхал.

— И что? — спросил Маленький, не скрывая скептического интереса.

— Не лежалая бумага, — сказал Супонька задумчиво. — Та пахнет иначе...

Безо всякой уверенности в голосе предположил:

— Новодел что ли? Сувенир для туристов?

— Кто его знает....

После тех странностей, что происходили с нами не так уж и давно, страшно было подумать, что это на самом деле может означать.

"Не дай Бог!" — мысленно перекрестился я, — "Неужели и правда 44-й? Эти, из будущего к нам, а мы, получается... Что ж такое на свете твориться-то?"

А вслух, для всех сказал:

— Ладно... Все непонятки на потом оставим... Задача остается прежняя. Сейчас нам отсюда как-то выбраться надо.

За этими словами таилось лукавство. Я точно знал, что выход найдется. И выход и много чего еще...

Перед глазами всплыла картинка, как Монстр ладонью разбивает камень и за обломками кирпичей обнаруживаются ящики с оружием.

На всякий случай я провел рукой по стене и слегка толкнул её...

Я не удивился.

Камни осыпались, словно не рукой я ударил, а молотом, и не по камню, а по источенной сотнями лет древней кирпичной кладке. Облако пыли вспухло и почти мгновенно рассеялось. Супонька покачал головой. Это произошло хоть и неожиданно, но... Скажем так. Если б получилось как-то иначе, я удивился бы...

Когда пыль осела стали видны ящики... Разумеется оружие. Только вот...

Я провел рукой по стволу шмайсера. Не зря, видно, ходили слухи о том, что кто-то из тогдашних генералов водил шашни с нацистами. Вставив магазин, щелкнул затвором. Слегка обалдевшие товарищи стояли рядом.

— Вооружайтесь. Получить что-то лучшее в ближайшее время вряд ли получится...

Оружие в руках снова делало нас действующими лицами Истории. Теперь мы могли не только отвечать, но и спрашивать... Теперь бы еще сухпайков. Я потянул носом... В воздухе мелькнул запах колбасы...

Над реальностью.

Первый и Второй стояли перед экраном. Первый держал в руках бутерброд, Второй — вилку с насаженной сосиской. Пережевывая, Первый спросил.

— Это что тут вообще происходит?

На экране и впрямь суетились герои их экшена, расковыривали какие-то ящики... Звука не было, да и зачем там звук? Милитаризм так и пер с каждого квадратного сантиметра экрана.

— Я думаю, пока нас нет, комп сам с собой играет... — прожевав откушенное предположил Второй. — У нас на кухне свои дела, а тут — свои. Жизнь-то там, за экраном, своим ходом идет...

— Да я о другом. Ты же говорил, что нет у тебя больше складов с оружием?

— Нет.

— Это что тогда?

Он потыкал пальцем в экран.

— Это?

Куча оружия говорила сама за себя, но как-то выворачиваться нужно было.

-Ты же видишь, что это за оружие. Остатки со Второй Мировой. Их тут оставил не я, а фашистское подполье, когда готовили путч в 43 году. Точно знаю. Мамой клянусь...

Первый ничего не сказал. Тогда Второй добавил:

— Слушай, что тут стоять? Там водка греется...

Реальность.

Енм Приор. Марсианская Красная Армия.

Я не успел ничего сказать, как где-то рядом заработал мотор. Электромотор. Звук был глухим и жужжащим.

— Электромотор... — сказал Маленький. — Лифт?

Что бы там не гудело, встречать это в коридоре никак не хотелось.

— Туда!

Я рванул ближайшую дверь. Она распахнулась, не сдерживаемая защелкой замка, и на нас обрушилась темнота. Супонька провел рукой по стене рядом с собой. Есть тут враги или нет, еще неизвестно, но даже для того, что понять это, нужен свет.

Вспышка заставила нас отпрянуть к стенам.

Мы оказались в комнате. Даже нет, не в комнате, а скорее в маленьком зале. Стол, стулья... Окон в тут не имелось, но их обозначали полотна драпировки — они смотрелись, словно закрытые шторы, придавая залу какой-то домашний вид.

Шум мотора стих, послышался металлический лязг открывающихся дверей и шаги. Шло несколько человек. Я кивком головы отправил товарищей за портьеры и сам укрылся за ближайшим полотнищем.

Шаги становились все отчетливее, и не прошло и десятка секунд, как в зал вошел первый человек...

Я почувствовал, как сжатая где-то в груди пружина ожидания расслабляется, отпуская перетянутые нервы.

— СС... — озадаченно прошептал Супонька за моей спиной. — Самый настоящий СС...

Я не стал отвечать. Тут ни возразить, ни согласиться — человек выглядел стопроцентным эсэсовцем. Но именно эта стопроцентность и делала его немного нереальным — не мог нормальный человек полностью соответствовать идеальному образу, а вот у этого — получалось. Все в нем было настоящим — и до блеска начищенные сапоги, и фуражка с черепом-кокардой, и серебряные шнуры погон, и портупея, в которой наверняка лежал так любимый всеми кинорежиссерами парабеллум. Но вот все вместе это и представляло его мифом.

"Кино!" — с облегчением подумал я и вопросительно посмотрел на товарища. Тот вопрос понял и вместо ответа пожал плечами. Это, по крайней мере, объясняло все странности: и ненастоящую стену, и древнее оружие за ней, и календарь... Правда все это не объясняло, как мы попали сюда, но это все потом... Ни одна теория в мире не может объяснить все сразу. Я еще держал эту мысль в голове, как в двери показался второй артист, поставивший все на свои места.

"Точно кино... Надо же... Вырядился как...". Если первого я бы мог условно назвать "черным" то второй вполне заслуживал слова "золотой". Блестящая золотом шапка, похожая на снарядную гильзу с козырьком и золотого же цвета хламида, похожая на греческий хитон. Все это сверкало и переливалось, создавая впечатление богатства и безвкусицы. К тому же на зеленого цвета лице, кроме полагающихся от природы глаз, рта и носа, рисовалось столько презрения к окружающим, что у меня мелькнула мысль— "Кинозвезда что ли какая?"...

Оба они и по отдельности были выше здравого смысла, а уж вместе... Глянув на них я перестал сомневаться.

"Не самый скверный вариант. Ничего страшного... На съемочной площадке всегда бардак и людей разных — прорва... Отбрешемся".

Я откинул портьеру, выходя на первый план.

— Извините, господа, мы тут к вам случайно попали... Похоже перепутали павильоны...

Реакцию мои слова вызвали совершенно неадекватную. Начни они ругаться — все пошло бы нормально, но черный то ли в роль вжился, то ли впрямь испугался, приняв за нахальных поклонников...

— Охрана! — вдруг завопил он, цапая кобуру. — Охрана! Ко мне!

Второй, что стоял рядом в блестящем золотом хитоне, отшатнулся, и в его лице появилось что-то человеческое. Озадаченность что ли? Недоумение? Это длилось пару секунд, не больше, а потом произошло удивительное. "Золотой" коснулся ладонями щек и... исчез. Только воздух с легким хлопком занял освободившееся место.

Я знал, что на свете существует такая вещь, как комбинированные съемки, слышал про "зеленый экран", но это-то не кино! Это-то самая всамделишная жизнь! А значит и пистолет, что поднимал эсэсовец, тоже был настоящим. Не дожидаясь уточнения настоящие оружие в руках у "черного" или всего лишь муляж, я, отклонившись в сторону, выбил "парабеллум" из рук. Тут бы и поговорить по-хорошему, объясниться, но не получилось — из распахнувшейся двери появились двое "черных", но уже с карабинами...

— Стоп! — вскинул ладонь Маленький. — Перерыв! Антракт!

Ага. Так ему и поверили.

Он ушел от выстрелов буквально чудом — присев и ногой уронив на пол одного и сбив прицел другому.

Супонька не вдаваясь в размышления, прикладом обездвижил обоих и растерянно обернулся.

— Да что тут такое?

В коридоре еще звенел крик черного офицера, но его уже заглушал топот сапог. Слева, там, где метрах в 20-ти впереди, коридор поворачивал, показалось несколько фигур в форме вермахта. Над моим ухом пророкотала автоматная очередь и выскочившие из-за поворота смельчаки нырнули назад.

— К лифту, быстро! Это все по-настоящему!

Никто не кричал "Стоп", "Мотор" или что там еще кричат в подобных моментах киношники, так что и впрямь Маленький прав — не кино тут снимают...

Пользоваться лифтом — это для дураков. Не хватало еще загнать группу в такую примитивную ловушку — но где-то рядом с ним наверняка проходила обычная лестница. Не ошибся.

Не сомневаясь, что товарищи последуют моему примеру, я бросился вверх. Позади дважды грохнуло — кто-то не пожалел гранаты. Задержавшись, я бросил взгляд вниз по лестнице. Припав на колено, Маленький бодро садил длинными очередями вдоль коридора.

Я остановился в пролете. Перекрывая грохот выстрелов, проорал, свесившись вниз:

— Маленький! Назад! Прикрываю!

Опустошив магазин, тот послушно бросился к нам. Я подождал, пока тот поднимется на пролет вверх, и швырнул под лестницу похожую на длинную толкушку-гранату. В дверном проеме мелькнула чья-то рука, протянувшаяся к ней и, не колеблясь, я пятипатронной очередью отбил охоту хвататься за чужие гранаты. А там и ахнуло!

От грохота заложило уши, внизу заорали, заклубившаяся пыль скрыла проем. Сорванная с петель дверь, накренившись, перегородила выход. Я швырнул туда еще одну толкушку и припустил вверх, догоняя товарищей. Догнав Маленького, спросил набегу.

— Ты когда понял, что это не кино?

Маленький молча показал ему руку. На предплечье куртка была порвана и рана сочилась кровью. Царапина, слава Богу, но её оказалось достаточно для вразумления.